"Император вынимает меч" - читать интересную книгу автора (Колосов Дмитрий)

5.8

Когда-то, давным-давно, здесь был гигантский город. Просторные прямые улицы, гигантские дворцы, ползущие лестницами вверх зиккураты, цветущие парки-сады. Когда-то этот город восхищал и ужасал современников, ибо был возведен великим и ужасным царем, покорившим полмира, а вторую половину его предавшим полному запустению. Но царь умер, а следом умер и город, ибо люди не могли жить в этой обители злобной воли и страха. Они уходили сначала поодиночке, потом стали бежать целыми толпами, возвращаясь в городки и села, откуда были насильно выселены в столицу грозного повелителя. Прошли года, и некогда цветущий город превратился в обитель мертвого камня, хищно посвистывающего по пустынным улицам ветра, да призраков, смертельно опасных для неосторожно забредшего в эти края путника. Потому-то люди никогда не заходили сюда — в город, чье имя, давно канувшее в Лету, помнили лишь ветер да солнце.

Человек, объявившийся поутру в мертвом городе, также помнил его имя — красивое и гордое, словно выточенное из черного камня. Дур-шаррукин — вот как некогда звалось это место. Дур-шаррукин, столица могущественного Саргона, оставленная его преемниками. Дур-шаррукин — человек помнил этот город, когда он был еще юным. Помнил, несмотря на то, что с тех пор минули столетия. Такое случается.

Пустые улицы, покрытые обломками зданий и густым слоем спекшейся в почву пыли, навевали тоску и ужас, но сердце путника было спокойно. Его трудно было испугать, глубоко посаженные и удивительно широкие глаза человека взирали на мир уверенно, губы были тверды, а рот — полон острых зубов, каких стоило опасаться любому, кто вздумал бы возомнить себя врагом незнакомца. Если бы Ганнибал или подозрительный Махарбал могли видеть сейчас этого человека, то без сомнений признали бы в нем проводника, столь счастливо переведшего пунийское войско через Альпы.

На путнике была самая простая одежда — серый дорожный хитон, сандалии, широкополая шляпа. Плечи покрывал светло-зеленый плащ, правая пола которого слегка оттопыривалась, что позволяло предположить наличие меча — не очень длинного, но и не очень короткого — того, что так любим иберами, и что позволяет как колоть, так и рубить.

Но наблюдательный зритель, окажись он вдруг в этом пустынном и пугающем месте, непременно отметил бы, что не меч делает вошедшего в город путника отважным. В этом человеке — в его походке, фигуре, лице — читалась непоколебимая уверенность в себе — уверенность, граничащая с презрительной скукой. Так ведут себя люди, повидавшие в жизни столь много, что уже ничто не может их напугать, встревожить, да и просто изумить. Ленивая снисходительность только что отобедавшего кота, бредущего мимо замерших во страхе мышей.

Судя по всему, гость знал дорогу. Он прошел до конца центральную улицу, пересек заваленную обломками колонн и полуосыпавшейся стеной площадь и вышел к дворцу. Но пришедшего в город интересовало не это, некогда величественное сооружение, а небольшой храм, прилепившийся чуть сбоку. В отличие от прочих строений, храм выглядел новопостроенным, будто годы были не властны над ним. Человек толкнул рукой дверь. Прямо в лицо ему глянул наполовину разложившийся, заботливо усаженный в кресло точно напротив входа труп. На лице путника не дрогнула ни единая жилка, лишь губы скривились в ленивой усмешке. Он оценил шутку, вернее предупреждение, ибо тот, кого наш гость надеялся найти, шутить не умел.

Обойдя глумливо скалящегося мертвеца, путник направился вглубь зала. Здесь было пустынно и чисто, словно кто-то не позже чем поутру, протер пол и стены влажной тряпкой. Наверно, оно так и было, потому что гранит колонн слегка блестел. Вот и дверь — небольшая и почти незаметная. Гость толкнул ее и ступил на крутую, вьющуюся спиралью лестницу. Она привела в помещение, достойное краткого описания.

Любой, попавший в эту комнатушку, решил бы, что очутился в сокровищнице богатейшего в мире царя. Зал, представлявший собой квадрат со сторонами по тридцать или чуть больше шагов, примерно на две трети был заполнен вещицами, заставляющими сладко дрожать человеческое сердце. Здесь были облепленные бриллиантами диадемы и массивные блюда, изумительной работы оружие и самых причудливых форм сосуды и чаши, а также множество колец, медальонов, ожерелий, небрежно сваленных в кучу, и просто сундуки, полные золотых монет.

Это невиданное богатство поражало, но гость проявил полное равнодушие. Он перевидал на своем веку столько золота, сколько не могло привидеться в самом радужном сне. Он знал, что золото дарует власть, но не более того — ни силу, ни здоровье, ни, тем более, любовь или дружбу. Человек прошел мимо сияющих груд со спокойствием, словно это был вытащенный из чулана хлам, и вышел на просторную, овивающую купол храма веранду.

Тот, кого он искал, был здесь. Тот любовался сияющим солнцем и даже не повернулся навстречу гостю, хотя, вне сомнения, слышал шаги.

— Ты не меняешь привычек! — сказал гость.

Владелец сокровищ обернулся. Был он чудовищно огромен, а безбородое лицо наполовину скрывала маска из черного бархата. С ленцой, скорей ради приличия улыбнувшись, гигант протянул пришедшему руку.

— Я так и знал, что ты придешь. Присаживайся, Кеельсее!

Хозяин и гость обменялись крепким рукопожатием, после чего гигант поставил пред путником небольшое, но массивное кресло, подобное тому, в каком восседал сам. Кресло взялось ниоткуда — словно из воздуха.

Гость сел. Какое-то время оба молчали, потом гигант негромко бросил:

— С чем пожаловал?

— Есть дело. Арий! — ответил гость.

Лицо гиганта потемнело.

— Не произноси при мне этого имени! — потребовал он.

— Тогда не произноси моего. Будем общаться, не называя имен и не вспоминая обид.

— Тем более что я тебе этих обид не причинял, чего не скажешь о тебе! — не преминул вставить гигант.

— Характер! Скверный характер! Но, надеюсь, ты не держишь зла.

— На тебя — нет. Ты слишком похож на меня.

Гость кивнул, восприняв эти слова как комплимент.

— Если мы так похожи, я не отказался бы от чаши холодного вина.

Гигант щелкнул пальцами, и в руках его собеседника очутился высокий, темного стекла, запотевший бокал.

— Прошу!

— А ты?

— Я не хочу.

— Понятно. Бережешь силу. Напрасно. Лучше сдохнуть от вина, чем от скуки.

— Я не скучаю! — сказал хозяин.

— Вот и отлично! — неизвестно чему обрадовался гость. — Твое здоровье!

Он с удовольствием выпил, после чего с шумным выдохом отер ладонью выступивший на лбу пот.

— С чем пожаловал? — спросил гигант, по-прежнему пялясь на раскаленный диск солнца.

— Дела начались.

— Опять? В последний раз кто-то устроил хорошую заварушку к югу от этих мест. Подозреваю, это был ты.

— И не думал! — почти обиделся — или сделал вид, что почти обиделся — гость. — Если хочешь знать, последние полстолетия я провел в своем любимом благословенном Кемте, поочередно перебывав в шкуре генерала, министра, а затем и царя.

— Так чего же ты сбежал, если все было так хорошо?

— Дела начались! — многозначительно повторил гость.

— Ну давай, не тяни! — потребовал гигант. Он извлек из воздуха длинную черную сигарету и затянулся. Пришедший с удовольствием втянул ароматный дымок, но закурить не попросил.

— Шесть лет назад некто похитил из усыпальницы тело Александра — того, что был прозван Великим.

— И что же?

— А то, что страж описал вора как громадное, ужасного вида существо, обладающее невероятной силой.

— Ну и что? Это еще ни о чем не говорит.

— Возможно, но вор велел передать мне, что Игра началась.

Гигант задумался, машинально уставясь на правую руку, средний палец которой украшал серый печатный перстень со сверкающей — из камня или металла — восьмиугольной звездой.

— Почему тогда же не связался со мной через ттул?

— Откуда мне знать, не контролирует ли кто транссофические потоки. За минувшие годы меня четырежды пытались убить.

— Тогда почему не пришел сразу: год назад, два, три?

Кеельсее не стал скрывать усмешки.

— Откуда мне знать, что это не ты затеял Игру? Потребовалось время, чтобы убедиться, что это и впрямь не ты.

Арий хмыкнул.

— И что дало тебе повод так дурно обо мне думать?

— Огромный, черный, сила… Так выглядят немногие из Посвященных. Кое-кого из них, чьи имена я не буду повторять, дабы не вызвать твоего неудовольствия, здесь нет, о других я ничего не знаю.

— Это не я, — сказал Арий. — Последнее время я развлекаюсь тем, что стравливаю между собой диких кочевников от гор Кавказа до китайских долин. Разделяй и властвуй. Чтобы развеяться, этого достаточно. Тонкие интриги мне не по нутру, ты знаешь.

— Знаю, — подтвердил гость. — Потому едва я подумал, что это ты, как тут же отказался от этой мысли. К тому же я кое с кем посоветовался.

— С Оракулом?

— С ним. Наш таинственный друг также считает, что ты не причем. Твоя кандидатура отпала. Но кто тогда? Вопрос остался. А тут я почувствовал, что события начали развиваться. Я пытался понять, где же скрыта сила, что движет ими. Я побывал в Сирии, где виделся с Гумием, затем посетил Элладу, Италию, Карфаген. Я присоединился к армии Ганнибала и прошел с ним через Альпы.

Гигант усмехнулся.

— Я слышал об этом и подозревал, что тут не обошлось без тебя!

— Я был проводником, — скромно поведал Кеельсее. — Но там нет Игры. Я говорил с Ганнибалом, это не он. Если же я просчитался на его счет, тот, кто надел маску, очень умело скрывает себя. Но, не думаю, что меня можно так запросто провести. Потому полагаю, что там все чисто. По крайней мере, пока. Но кто-то ведет игру, большую Игру! И я знаю, кто это! Это наша красотка, Арий!

На этот раз хозяин сокровищ проигнорировал упоминание своего имени.

— Леда? — Гигант издал нечеловеческий, утробный звук, подобный рыку дикого зверя. — И что она намерена предпринять на этот раз?

— Не знаю. Но на всякий случай я переговорил с Гумием и послал предупреждение Гиптию. Первый боится ее, второй недолюбливает. Гумий будет настороже, а Гиптий не преминет покинуть свой отшельнический кров, чтобы присоединиться к нам.

— К нам? Ты думаешь, я буду с тобой?

— Нет, это я будут с тобой! — Кеельсее широко улыбнулся, продемонстрировав отменные, устоявшие под натиском времени зубы, и сделал еще пару глотков. — Леда навязывает Игру, мы должны ее принять. Наша красавица слишком многое мнит о себе.

— Теперь, когда многие Посвященные бесследно исчезли, нелегко совладать с ней, — задумчиво произнес Арий. — Она стала очень сильной. Мой поганый племянник даровал ей мощь, сравнимую со своей. А она необъяснимым образом сумела ее увеличить.

— Не думаю, что это имеет значение? Леда не сможет ею воспользоваться. Как тебе известно, это противоречит правилам, установленным после прежней Игры. Она может использовать Ключ Сосредоточения Сил только в том случае, если к Силе прибегнут другие. В противном она должна полагаться лишь на естественные способности.

— Ты думаешь, она, — если это она, — будет придерживаться правил?

— Непременно! — с убеждением подтвердил Кеельсее. — Она сама предложила установить их. Кроме того, я слишком хорошо ее знаю. Ей неинтересно побеждать заведомо слабейших противников. Она любит равную Игру, а нередко даже дарит сопернику преимущество.

— И как же она поступит?

— Спрячет Ключ. Верней, уже спрятала. Засунула в какую-нибудь красивую безделушку. А безделушку поручила сохранить моей бывшей подружке Изиде.

Арий отвлекся от созерцания солнца и повернул голову к собеседнику. В руке гиганта появился бокал с вином — пара тому, что держал Кеельсее.

— Кто эта Изида?

— Когда-то я был влюблен в нее. Но это было очень давно. Дама со странностями, поступки непредсказуемы. Она уже давно не вмешивается в наши дела.

— С чего тогда ты решил, что она на стороне Леды?

— Зная характер нашей красотки, могу предположить, что она прибегнет или уже прибегла именно к ее помощи. Ты — ее враг. Я вроде бы скорей друг, но мне она не доверяет, и правильно делает. Гиптий враг, ты — враг. Гумий… — Кеельсее задумался. — Гумий может быть и врагом, и другом. Он, подобно многим, влюблен в нее. Юльм исчез. То же можно сказать о Командоре и Русии.

Гигант прорычал что-то нечленораздельное.

— Ладно, не буду больше о нем. — Кеельсее ухмыльнулся. — Наш общий друг исчез, и это к лучшему. О Черном Человеке ничего не известно. Непосвященному Леда вряд ли доверится. Значит, остается Изида. Я слышал, она жива, до меня даже доходили слухи о том, где она может быть. Леда осведомлена о моем чувстве, ее несомненно привлекает сама ситуация — бывшие возлюбленные враждуют друг с другом. Я ставлю на Изиду.

— Ну и где она, твоя Изида сейчас?

— По некоторым соображениям, где-то в горах — Кавказ, Памир или Тибет. Ттул она блокировала еще со времен Великой катастрофы, так что точно сказать невозможно.

Гигант задумчиво скривил тонкие губы.

— Слишком неопределенно. Так ты думаешь. Ключ у нее?

— Да, но Леда наверняка сделала все, чтобы хранительница им не смогла им воспользоваться.

Арий кивнул.

— Наверно. Но что же все-таки она затеяла?

— Если допустить, что это она выкрала Александра, то, полагаю, она намерена его воскресить! — Тут Кеельсее удивленно хмыкнул, словно поражаясь собственной догадке.

— Это невозможно — оживить умершего.

— Знаю, но можно поставить на его место другого, дав прежнее имя, а заодно и судьбу.

— Но что это даст?

— Пока не знаю. Но знает Леда. И, возможно, знает Изида.

Арий задумчиво погладил гладко выбритый подбородок.

— Даже если умерший был наделен свойством, что именуется харизмой, это вовсе не значит, что его слава автоматически перейдет на преемника. Он должен сам обладать незаурядными качествами. И он должен иметь под своим началом людей, способных побеждать. Кто в наше время способен побеждать?

— Римляне и пуны! Они уже крепко сцепились между собою! — моментально ответил Кеельсее и, подумав, прибавил:

— И всё.

— Нет не всё. На это способны кочевники, живущие далеко к востоку отсюда. Я знаю сарматов, массагетов и юэчжей, но наверняка есть и другие. Степь из года в год дает будущее все новым племенам. Этот дракон бессмертен и неистощим. Бесконечный мир от Каспия до Китая кишит народами, любой из которых может, словно по волшебству, вознестись над соседями. Если найдется тот, кто поспособствует этому вознесению и направит энергию дикарей в нужное ему русло, может возникнуть сила, которую даже трудно оценить. Эти варвары способны на многое.

— В таком случае не мешает проверить, как обстоят дела у перечисленных тобой дикарей.

Гигант задумался. Ему явно не хотелось утруждать себя поисками. Он был ленив той самой ленью, что именуется сибаритством. Он любил известный комфорт. Перспектива отправиться в дальние странствия Ария не прельщала.

— Нечего проверять. Я был там. Там все спокойно. Дерутся между собой. Савроматы нападают на скифов, массагеты — на савроматов, с востока напирают юэчжи. Племя на племя. Если Леда и впрямь затеяла игру, то где-то на западе. Впрочем… — Гигант задумался, а потом, хотя и с неохотой, кивнул. — Пусть будет по-твоему. Я осмотрю восток континента — от Китая до Сирии. Возьми на себя земли к западу от Геллеспонта. Если что-то разнюхаешь, свяжись через ттул. Это опасно, но риск оправдан. Если ты прав в своих предположениях, наш враг уже знает, что мы вступили в Игру.

— Договорились! — В глазах бородача мелькнул сумасшедший огонек. Он ласково коснулся губами перстня с игральной костью. — Игра! Как в старые добрые времена! Перемешать народы и государства, сцепить меж собою! Поз звон бранной стали, свист стрел, удары напоенных ядом стилетов! Докажем этой девчонке, что ни к чему считать себя выше других, что она — не единственный и не первый игрок в этом мире. Славная будет забава!

— Да, — равнодушно согласился гигант. Покосившись на гостя, он сообщил:

— Тебе пора.

— Я знаю. — Кеельсее поднялся, и кресло его, словно по мановению волшебной палочки, исчезло. — Прощай.

— До скорого! — поправил гигант, также вставая.

Они обменялись рукопожатием. Ладонь гостя утонула в ладони хозяина.

— Я буду ждать от тебя известий, — сказал Кеельсее.

— А я от тебя, — ответил Арий.

На том они и расстались. Гигант, прозванный Арием, тот, что был не совсем человеком, остался в мертвом городе, чье имя — Дур-шаррукин — было забыто людьми. А его гость Кеельсее, в прошлом правитель многих царств, а еще раньше — атлант, величайший интриган, какого только знал этот мир, — интриган не только в прошлом, — отправился в обратный путь. Его ждал… Его ждал… Он и сам еще не знал, куда именно держит путь…