"Домовенок Кузька и волшебные вещи" - читать интересную книгу автора (Александрова Галина Владимировна)

Глава 5 УЧЕНЫЙ КОЛДУН

Снова углубилась песчаная тропинка в густой лес, где только белки на ветвях стрекотали да шишки с сосен на землю падали. Да недолго шел Кузя по этому мрачному лесу. Вскоре деревья поредели и забрезжил свет вдалеке. Лес расступился и кончился, а тропинка все вьется-петляет, между кустов пробирается.

Вывел клубочек Кузю в широкое поле. В небе высоко жаворонки песню распевают, в траве кузнечики скачут, а солнце печет сверху, лучами переливается.

— Вот и солнышко, — обрадовался Кузя, который в сыром лесу по сосновым иголкам находился, света белого не видел, а теперь, как совушка-сова, щурился, от солнышка слеп. Хорошо хоть клубок его по полю вел, с дороги не сбивался. Вдруг клубок остановился и дальше катиться ни в какую не хочет.

— Ну, привал так привал, — согласился Кузя, присел на кочку, краюшку хлеба достал, что ему в деревне Ольховке на дорогу дали, стал кушать и к белому свету привыкать.

И видит — кто-то идет по дороге, а кто — не разберет. А тут и с другой стороны путник показался и тоже к Кузе приближаться начал. Сидит домовенок, ждет и думает, кто же ему еще на пути встретится, добрые люди или злые?

Подошли путники поближе, Кузя смотрит и глазам не верит: идут к нему не кто-нибудь, а его друзья домовые — Вуколочка да Нафаня.

— Вот диво-диво, удивление! — закричал Кузя радостно.

А домовые его увидали и тоже обрадовались. Давай тут обниматься и друг друга приветствовать, как это у домовых принято. А здороваются они так: встанут друг напротив дружки, руки в боки уткнув, лоб ко лбу приставят и давай бодаться. Откуда такой обычай у домовых пошел, никто не знает. Но говорят, коли домовой домового бодает, так он ему очень рад.

Так поздоровались домовые, сели чинно рядком и стали беседовать. Кузьке очень не терпелось про свои приключения рассказать, но он терпел до поры до времени: надо впредь слово дать тем, кто старше. А самым старшим был домовой Нафаня — ему уж сорок веков было.

— Уф-ф! — говорит Нафаня. — Вот это путешествие так путешествие! Приключение так приключение! Сколько на свете живу, а таких чудес не видывал!

И поведал Нафаня о том, что он повидал и кого он встретил. Тут были и горшочек, который сам кашу варил, да остановиться не мог — все жители уже каши объелись, в реке была каша, в поле — каша, в домах — тоже каша. А вся деревня сидела на колокольне и плакала. Был тут и ковер, который народ с ярмарки куда-то увез и никто этих людей найти не может; и про старика, который к чему руками ни прикоснется, все у него в золото превращается, и его теперь только с ложки кормят.

Вторым по старшинству был Вуколочка. И он рассказал про деревню, где люди все в синяках ходят — из-за сокровищ передрались, которые из-под копыт волшебного оленя сыпались; про то, как в одном селе жители каким-то образом превратились в великанов, а обратно никак не могут — ходят вокруг своих домов, а внутрь попасть не получается; как в одной деревне все жители прилепились к бычку и никак не могли оторвать от него руки.

Слушал Кузя, дивился. Но вот настал и его черед о своих приключениях рассказывать. Рассказал все, как было, ничего не присочинил, как это с ним частенько раньше случалось, и под конец спросил друзей, что им дальше делать.

— И еще мне интересно — как это мы с вами в разные стороны разошлись, а в одном месте встретились?

— Вот это чудо так чудо, — согласились домовые. — Шли-шли все прямо, никуда не сворачивали, а оказались здесь.

— Это все купец заезжий балует, — решил Кузя. — Это он нам всем головы морочит — все дороги взял да узлом и завязал.

И вправду три желтые дорожки с разных сторон шли-шли и в одну дорогу сливались, словно ручьи в речку. А речка эта бежала себе дальше.

— Что ж, — сказал Нафаня. — Знать, судьба нам теперь всем вместе искать того, кто всю округу взбаламутил, и по одной дороге идти.

— И то верно, — согласился Вуколочка. — А вместе куда как веселее.

Передохнули домовые и в дорогу отправились. Подошли к началу широкой дороги и увидели там большущий валун, на котором было написано:

Так домовые и сделали. Шли они только прямо, куда их дорога вела. А дорога вела их все дальше и дальше, через поля широкие, луга заливные, овраги глубокие и леса темные. Никто им по дороге не встретился, даже птицы и звери куда-то запропастились-попрятались, не то чтобы люди по этой дороге ходили.

И вот наконец дорога-речка вылилась, точно в море, на широкий двор. Двор был на холме, на дворе стоял дом — ни высок, ни низок, ни нов, ни стар, ни большой, ни маленький, с одним крыльцом, с одним коньком, вокруг — завалинка, одно окно — темное, а в другом — свет горит за зеленой занавеской. Посмотрели домовые — дороги дальше нету, хочешь не хочешь, а нужно в дом заходить, хозяев проведывать.

Поднялись домовые на высокое крыльцо, постучали прямо в дубовую дверь, а дверь им и говорит человеческим голосом:

— И не нужно так стучать — больно же!

Так испугались домовые, что даже с крыльца посыпались. Нафаня под крыльцо забрался, Вуколочка в траву юркнул, а Кузька лопухом прикрылся и дрожит. Посидели, побоялись — скучно. Однако ничего не случилось, и решили домовые обратно вылезать — не век же здесь вековать.

Выползли, вылезли и стали осторожно к двери подходить. Нафаня, как самый старший, стал к двери обращаться.

— Матушка-дверь, — говорит ей с поклоном, — ты не серчай на нас. Мы таких, как ты, отродясь не видывали.

— Это ничего, — отвечает дверь. — Привыкнете. Чего надобно вам?

— Мы — странники, — отвечает Нафаня за всех. — Мы одного человека ищем, нам с ним поговорить нужно. Шли вот по дороге и вышли на широкий двор, к вашему дому. Уже темнеет, солнышко за гору закатилось, вот мы и решили — не приютит ли нас добрый хозяин с щедрой хозяйкой? Мы много не попросим — нам бы хлеба краюшку, водицы студеной да сеновал.

— Хм, — отвечает дверь. — К нам гости редко захаживают. Даже и не знаю, будет ли вам хозяин рад… Ну, проходите — там и спросите, нельзя же вас на пороге держать.

Распахнулась дверь, да так хорошо и гостеприимно, что стало ясно — вежливые домовые ей очень понравились. Прошли они в сени, а там — темным-темно, хоть глаз коли. А по углам будто кто-то дышит и шепчется.

Притихли друзья — а вдруг домовые местные на них гурьбой налетят и отмутузят как следует — кто их знает. Но никто их не тронул, и дальше они пошли. Отворили дверь в горницу, а там посреди комнаты стоит стол широкий, а за столом хозяин сидит. А на том столе не еда, не питье и не закуски разные. На том столе — сосуды диковинные, из которых пар клубами валит, огоньки какие-то горят, вода цветная бурлит. А хозяин сидит и в большущую книгу что-то пишет пером какой-то заморской птицы.

Посмотрели домовые на это и сразу поняли — перед ними самый настоящий колдун. Страшно, а назад дороги нет.

Нафаня снова и говорит:

— Доброго вечера вам, хозяин, — а у самого голос дрожит, как озябший мотылек.

Хозяин голову от книги поднял и посмотрел на гостей пристально.

«Все! Прощай, моя буйная головушка! — подумал Кузя. — Сейчас поймает, зажарит и съест!»

Но колдун почему-то никого ловить и жарить не стал. Увидел он домовых и улыбнулся им ласково:

— Здравствуйте, добрые люди. Садитесь, пожалуйста. С чем пожаловали?

И тут смотрят домовые — а у хозяина один глаз зеленый, а другой черный. Да и все остальные приметы сходятся: был он ни высок, ни низок, ни толст, ни худ, ни волосат, ни лыс, ни стар, ни молод, ни богат, ни беден. Человек как человек.

Ахнули домовые и поняли — нашли они того, кто им нужен, и дорога их правильно вывела. Этот колдун тот самый заезжий купец и есть, а что улыбается — так это он их обдурить хочет и от наказания отвертеться.

Задумались домовые — как дело начать, чтобы колдуна вокруг пальца обвести? Первым Кузя догадался. Подошел к столу — важно так, — вытащил из-за пазухи шапку-невидимку, что ему медведь отдал, положил перед хозяином и спрашивает:

— Ваша вещь?

Зажмурились домовые: как рассердится сейчас колдун, как долбанет Кузю громом, как сожжет молнией! Ничуть не бывало. Посмотрел колдун на шапку и головой кивает:

— Конечно, узнаю. Я эту шапку в лесу потерял, — спокойно отвечает.

Переглянулись домовые — не ожидали они такого.

— А вот, например, гусли-самогуды, наливное яблочко на серебряной тарелочке, скатерть-самобранка — тоже ваши? — поинтересовались домовые.

— И это мое, — кивнул колдун.

— Так, значит, вас мы и искали, — сказал Нафаня. — Вы зачем это людей губите и округу баламутите? Зачем балуете и озоруете, когда от ваших дел людям одно только горе?

— Постойте-постойте, — говорит хозяин и перо волшебное в сторону откладывает. — Это какое же людям от меня горе? Я людям вещи волшебные на радость продавал, чтобы каждому было от этого счастье…

— Да уж, счастье, — проворчал Кузя. — Такого счастья врагу не пожелаешь.

И поведали домовые удивленному колдуну, что произошло с его вещами и людьми, которым он их продавал. Схватился колдун за голову:

— Ай-яй-яй! Что же это я наделал! Хотел людям счастье принести, а вышло все наоборот!

Рассказал тут колдун про то, как все на самом деле вышло. Был он никакой не колдун, а самый настоящий ученый. Этот ученый был умный-преумный, талантливый-преталантливый и все на свете знал и умел. И вот как-то попала к нему в руки книжечка с волшебными сказками.

И так эта книжка ему понравилась, что решил он вещи волшебные, про которые в книжке было написано, сам сделать и людям в помощь раздать. Долго он трудился и старался, вещи эти изобретал и слова волшебные заново сочинял. И вот настал тот день, когда все у него получилось. И в этот самый день переоделся он в бродячего торговца и пошел по городам и селам — вещи свои распродавать, чтобы народ не пугать. Думал он, что доброе дело творит, а вышло совсем по-другому.

— Что же делать теперь? — сокрушался ученый колдун. — Нужно в путь-дорогу собираться и людей выручать!

— Ночь на дворе, — рассудил Нафаня. — А мы — с дороги.

И ученый колдун согласился, что сперва передохнуть надо, а за дело — с утра приниматься. Потому как утро вечера мудренее, и добрые дела нужно при свете солнца совершать, а вот вредить — только ночью.

Наутро собрались они в путь. Запаслись провизией, ученый в котомку засунул свою большущую книгу, в которой написано не только, как дело делать, но и как его исправлять.

И пошли потихоньку по волшебной дороге, которая вела только к дому ученого и никуда больше. Оказалось, что он специально все дороги замкнул в кольцо, чтобы люди к нему почаще в гости захаживали.

— А что — не захаживают? — поинтересовался Кузя.

— Не захаживают, — вздохнул ученый.

— А почему? — спросили домовые.

— Боятся. Думают, что колдун.

Так, беседуя, шли они по дороге, спеша все зло исправить, что по недосмотру случилось. Сперва набрели на дровосека, что мечом-кладенцом уже пол-леса вырубил. Произнес ученый волшебное слово, меч блеснул и остановился. Дровосек пот со лба утер, рухнул от усталости и тотчас же уснул.

— Пусть спит, — сказал ученый. — А меч пусть ему остается, но теперь это будет обычный, только очень острый. Мало ли какой ворог нападет — меч тогда и пригодится.

Пошли они дальше и увидели ту самую деревню, в которой все жители к бычку прилепились. Сидят все холодные, голодные, руки отлепить не могут.

Дал ученый бычку волшебной травы, и кончилось заклятье.

— Будешь ты теперь, — говорит ученый, — не бычок смоляной бочок, а просто теленок. Принесешь людям счастье — будут в этой деревне всегда большие стада и сытые коровы.

Третьим на очереди было село, в котором все из-за блестящих камней передрались. Подозвал ученый оленя, снял у него с ноги серебряное копытце, а оставил костяное.

— А вокруг этой деревни всегда в лесу будет много живности всякой.

Потом нашли они село, в котором все жители в детей обратились, когда молодильных яблок поели. Там уж Василий с Иваном с ног от усталости валятся — одни в поле работают да детей нянчат. Собрал вокруг себя ученый ватагу ребятишек и всем раздал по куску пирога с присказкой:

— Стань всяк таков, каков и должен быть. Съели ребятишки по куску пирога и снова во взрослых обратились. И разбежались — кто скотину кормить, кто в поле работать. Только деда Ивана не кормил ученый пирогом, потому как такого добра молодца негоже было снова загубить.

— Жители этой деревни, — сказал на прощанье ученый, — будут всех удивлять своим долголетием и здоровьем.

Тут же у Василия и сапоги скороходы забрал, а взамен лапти липовые дал, да не простые, а которым сноса никогда не будет.

Добрались они и до той деревни, в которой горшочек все варил кашу и никто его остановить не мог. Покрутил его ученый, повертел и сказал жителям:

— Он теперь будет кашу варить только по субботам и столько, сколько каждому жителю нужно. Никогда в вашей деревне голода не будет.

Вспомнил ученый и про тех, кто на ковре самолете улетел за тридевять земель. Хлопнул он в ладоши три раза, присвистнул, прикрикнул и откуда ни возьмись — ковер прилетел, а на нем — все пропавшие люди. То-то было радости!

И мужика с «золотыми» руками расколдовал ученый, и великанов вновь в нормальных людей обратил, и в конце концов дошли они до трех деревень, откуда домовые родом были.

Вошел ученый в дом, где скатерть-самобранка была, а там все по-прежнему — храп стоит, аж занавески колышутся. Свернул он скатерть потихоньку, а вместо нее другую постелил — такую же, только обычную.

Проснулись жители, а скатерть больше не работает! Поневоле пришлось подниматься да в поле выходить — сеять и жать. Поклонился тогда ученому Нафаня и говорит:

— Ну, мил человек, уважил. Теперь и мне за работу надо приниматься, — сказал так и убежал по своим домовячьим делам.

После зашли в то село, где гусли-самогуды играли. Там уже жители ни танцевать не могли — каблуки стоптали, ни петь — голоса надорвали, ни плакать — слезы кончились, а гусли все играют и играют — и плясать, и петь, и плакать приходится.

Взял ученый гусли-самогуды, подтянул струны, подкрутил колесики, гусли и умолкли. Жители все по лавкам попадали и стали платками обмахиваться и отдуваться — отдыхать. А ученый подошел к маленькому мальчику, вручил ему гусли и сказал:

— Держи вот. Будешь известным гусляром, самые лучшие баллады сложишь и когда-нибудь и эту историю людям расскажешь.

Тут и Вуколочка с путниками распрощался — дела!

И пошли ученый с Кузей вдвоем, и вскоре пришли в его родную деревню, где уже бурьян на огородах стал пробиваться и улицы полынью заросли. Зашли они в Кузькин родимый дом, где вся деревня не пьет, не ест, все в тарелку глядит.

Надел ученый шапку-невидимку, подошел к столу, взял тарелку и в котомку вместе с яблоком засунул. Потянулись тут все жители, ожили, всяк о своем деле вспомнил, как будто ничего и не произошло.

Петух принялся кукарекать, собака за кошкой погналась, соседи стали подарки дарить да новостями делиться, кузнец стал сапог зашивать, Анютка — кашу есть, а бабка Настя всплеснула руками и побежала к печи, которая уж давным-давно остыла, — обед готовить.

Обрадовался Кузя: все на свои места встало и в доме теперь будет порядок — а что еще домовому надо?

— Ну, спасибо тебе, — сказал он ученому.

— Да уж тебе спасибо, что меня отыскал и о беде вашей рассказал. А я только свои же ошибки исправил. Вот уж вправду век живи — век учись. Думал я, что ничего нет на свете, чего я не знаю. Все-то я изучил и в книгу свою записал. Ан нет — не все. Самого главного я так и не выучил — людей, которые вокруг меня живут. Оказалось, что и добрые вещи могут вред принести, если их неправильно использовать. Теперь уж точно буду больше с людьми знаться и их характеры изучать. А вашей деревне и дарить нечего — в ней такой домовенок живет, что большего добра и не пожелаешь.

Попрощались они с Кузей, ученый его жить даже к себе звал — помогать по хозяйству да сказки рассказывать.

— Нет уж, — сказал Кузя. — В гости — это ладно. Но жить не смогу. Краше родного дома нет ничего.

На том и расстались. Кузя помахал вслед ученому, вернулся в дом, достал свой сундучок волшебный, что под печкой прятал, вынул из-за пазухи волшебный клубок и положил его бережно внутрь.

Сундучок засветился и начал сказку сказывать. А начал такими словами:

— Делу — время, а потехе — час…