"Фабриканты чудес" - читать интересную книгу автора (Львов Владимир)

АНГЕЛЫ И ИНЖЕНЕРЫ

Смешение занятий наукой с шаманством и магией само по себе не ново. Ведь и колдуны дикарских времен были не только фокусниками, но и наблюдателями природы. Общение с мифическими духами переплеталось у них, как мы видели, с первобытной медициной (лечение травами, внушение, гипноз), с запоминанием примет погоды. Ассирийские и египетские жрецы в эпоху фараонов тоже были мастерами не одних лишь иллюзионных фокусов и колдовских ритуалов. Под контролем жрецов были наблюдения за небесными светилами, изучение химических процедур (плавка, растворение, выпаривание), занятия математикой. Все это зачисляется иногда под рубрику «тайных» или «оккультных».[9] знаний и утверждается, что среди «тайн Востока» было якобы нечто такое, что неизвестно современной науке. Историки естествознания давно опровергли эту нелепую претензию.[10] Историки достаточно подробно выяснили, что под покровом жреческих тайн скрывались фактически довольно скромные зачатки астрономии, химии и математики. Все это, притом, в сочетании с мифами и суевериями дикарских времен.

Средневековая Европа также дает нам примеры своеобразного переплетения магии с научно-технической практикой.

Церковь монополизировала «духовные» ритуалы, по она же была и крупным владельцем земельных угодий, содержала армии, управляла ремесленными цехами. Все это требовало не магии, а технических знаний, и церковь сосредоточивала в своих руках исследование реальной природы. Из средневековых монастырей вышли такие светочи подлинной науки, как Роджер Бэкон, Джордано Бруно, Николай Коперник. А великому астроному XVII века Иоганну Кеплеру пришлось совмещать свои занятия небесной механикой с такой разновидностью магии, как гаданье по звездам (астрология). Он делал это — как сам объяснял — внутренне посмеиваясь над «гороскопами» (мнимыми предсказаниями судьбы исходя из расстановки планет). Он рассматривал. гороскопы как нелепое суеверие, рассчитанное на невежественного потребителя. Но требовательными заказчиками гороскопов были тогдашние правители из императорского дворца в Вене. Да и не будь этих заказов, Кеплер не смог бы материально существовать, занимаясь одной астрономией…

Другой пример своеобразного «совмещения профессий» — биография известного уже нам Эммануила Сведенборга. Деятельность этого собеседника ангелов, как говорилось, протекала в Швеции в XVIII столетии. По основной своей специальности он был инженером, строителем шлюзов и каналов. Ему принадлежали также серьезные исследования морских приливов, труды по алгебре, изобретения, относящиеся к военной технике. Он состоял членом многих академий, в том числе Петербургской. И важно отметить, что научные изыскания Сведенборга опять-таки никак сознательно не сочетались с его мистическими радениями. Одно шло совершенно независимо от другого. Пока Сведенборг проектировал шлюзы и каналы, ангелы молчали. И, наоборот, алгебра и минералогия стушевывались, когда появлялся призрак, одетый в красную мантию и окруженный сиянием. Призрак возвещал: «Я — бог, творец и вседержитель. Я избрал тебя (Сведенборга), чтобы объяснить людям мои предначертания» и т. д. Математика и техника, повторяю, занимали у Сведенборга место, совершенно независимое от его подвигов в области телепатии, ясновидения и контактов с господом богом. К тому же сами эти контакты и подвиги имели причиной обострение психического заболевания (с галлюцинациями и бредом), которым Сведенборг страдал с детства.

В те времена, как видим, противоестественное сочетание «духов» с занятиями физикой, химией и другими реальными науками носило чисто внешний, непреднамеренный характер. Этим наукам духи были не нужны, равно как и духи не нуждались в поддержке со стороны физики и химии.

Еще меньше думали об этом в конце XVIII и в начале XIX столетий.

Сведенборг умер до изобретения паровой машины, до штурма Бастилии и великой буржуазной революции, перевернувшей феодально-крепостническую Европу.

Промышленный переворот, бурное развитие техники И естественных наук создали интеллектуальный климат, неблагоприятный для ясновидцев, телепатов и других представителей модернизированного шаманства. Характерен эпизод с Месмером. Когда этот австрийский авантюрист с врачебным дипломом объявился в конце XVIII века во Франции, карьера его была краткой. Месмер провозгласил открытие таинственного магнетического «флюида». «Флюид» невидимо истекал якобы из его, месмеровых, рук и исцелял от всех болезней. Чудеса продолжались недолго. Вмешалась парижская Академия наук, создавшая проверочную комиссию с участием крупнейших ученых — Франклина, Байи, Лавуазье. Шарлатанство Месмера было разоблачено. Никакого «флюида», констатировала комиссия, в природе не существует. Отдельные случаи выздоровления нервнобольных в практике Месмера достигались с помощью внушения и самовнушения (иногда с погружением в гипнотический сон). То есть теми же средствами первобытной психотерапии, которые применялись знахарями и колдунами в дикарские времена.

Афера Месмера лопнула.[11]

Но проходит полвека, и в умственном климате Европы замечаются явственные изменения. Какие именно?

Выход на историческую арену рабочего класса и первые его бои за свое освобождение (чартисты в Англии, баррикады июня сорок восьмого года в Париже) изменили общественную атмосферу. В воздухе запахло грозой. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма», — писали в 1848 году в Коммунистическом манифесте Маркс и Энгельс. «Буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть, она породила и людей, которые будут сражаться этим оружием, — современных рабочих, пролетариев…»

В арсенале идейного оружия, перед силой которого всегда трепетали реакционные классы, был и остается научный материализм и атеизм.

«Покорение сил природы, — читаем в Коммунистическом манифесте, — машинное производство, применение химии в промышленности и земледелии, пароходство, железные дороги, электрический телеграф… — какое из прежних столетий могло подозревать, что такие производительные силы дремлют в недрах общественного труда!»[12]

Но там, где новое общественное бытие, там и новое сознание. Престиж религии в умах народных масс осязаемо пал в середине XIX века. Авторитет материалистического естествознания неизмеримо вырос. Материализм, пусть пока еще в несовершенной механистической форме, завоевывал новую аудиторию, новые читательские массы. Атеистические сочинения Фохта, Бюхнера, Молешотта раскупались нарасхват. Они проникали и в сдавленную царизмом Россию, где бурлил самостоятельный поток боевой материалистической мысли. Петрашевцы, Герцен, Чернышевский и с ними революционные демократы шестидесятых годов были властителями дум молодого поколения.

В этой-то обстановке произошел поворот, о котором писал Владимир Ильич Ленин: «Наступил такой исторический момент, когда командующая буржуазия, из страха перед растущим и крепнущим пролетариатом, поддерживает все отсталое, отмирающее, средневековое. Отживающая буржуазия соединяется со всеми отжившими и отживающими силами, чтобы сохранить колеблющееся наемное рабство».[13]

Наступило время, когда попытки сомкнуть дикие суеверия первобытных времен с естественными науками приобрели сознательный и целеустремленный характер.

-