8

На следующее утро оказалось, что у меня есть несколько свободных часов и деньги на покупки. До сих пор такое сочетание было мне незнакомо. Воспламенившись этой мыслью, я помчалась наверх, чтобы еще раз принять душ и одеться. В последнее время я ограничивалась душем, поскольку ванна оказалась небезопасна.

Завершив блаженный обход распродаж, я взглянула на часы и с изумлением обнаружила, что уже седьмой час. Ух, как же летит время, когда не надо никого убивать! Было слишком поздно, чтобы заезжать домой и придумывать оправдания насчет сегодняшнего вечера, так что матери я просто позвонила. Соврала — в который раз! — что повстречалась с подружкой, и мы решили зайти в кино, а потом поужинать. Я надеялась, что сегодняшнее дело займет не так много времени. Неплохо бы хоть разок провести выходные дома.

Я гнала во весь дух и все равно опаздывала. Затормозила у знакомого грота и выскочила из кабины. Покупки я из болезненной подозрительности прихватила с собой. Такое уж мое везение, что кто-нибудь вполне может наткнуться на машину, даже и оставленную на опушке, и стащить мои пакеты. Последнюю милю до пещеры я пронеслась стрелой и совсем запыхалась.

Кости встретил меня у входа ехидной усмешкой:

— Вижу, ты не особенно торопишься. Ого, надо думать, во всех этих свертках подарки для меня? Тогда все прощено. Пожалуй, не приходится гадать, где тебя носило.

Ой! Мне только теперь пришло в голову, что заявиться с охапкой подарков, купленных на его деньги, а ему ничего не принести, не слишком-то вежливо. Чтобы прикрыть свой промах, я уверенно расправила плечи:

— Вообще-то, тут кое-что и для тебя. Вот, это от… гмм… от боли в мышцах.

Я вручила ему массажер, купленный для дедушки, и запоздало смекнула, что сделала глупость. У вампиров мышцы не болят.

Он с интересом разглядывал коробку.

— Ну-ка, ну-ка… Пять скоростей. Для прогревания и массажа. Глубоко проникающее воздействие. Уверена, что это не для тебя? — Этот изгиб темной брови можно было истолковать на тысячу ладов, только о медицине и речи не было.

Я выхватила у него коробку.

— Не надо тебе — так и скажи! И совсем не обязательно грубить.

Кости многозначительно взглянул на меня:

— Оставь и отдай своим старикам, как и собиралась. Бог мой, ты никак не научишься врать. Хорошо еще, успела отобрать пакет невскрытым.

У меня не было сил огрызаться, так что я просто сердито зыркнула на него.

— Нельзя ли перейти к делу? Расскажи поподробнее о сегодняшнем вечере.

— Ах, об этом… — Мы уходили в глубь пещеры. — Так, посмотрим. Твоему парню порядка двухсот лет, волосы от природы каштановые, но он их время от времени перекрашивает, говорит с акцентом. В схватке очень быстр. Хорошая новость — трусики можешь оставить на себе, он купится на твой вид. Есть вопросы?

— Как его зовут?

— Имя он назовет вымышленное, так делают почти все вампиры, но по-настоящему его зовут Криспин. Позовешь, когда будешь готова. Я пока посмотрю телек.

Кости оставил меня в импровизированной гардеробной копаться в дюжине с лишним купленных им откровенных нарядов. Наконец я откопала платье, доходившее почти до колен. Оно тоже обтягивало слишком туго, но, по крайней мере, зад и груди наружу не торчали. После часа возни со щипцами и косметикой, натянув высокие сапоги, я сочла себя готовой. Кости выглянул из потертого кресла. Он и вправду смотрел телевизор. Свою любимую программу «Из зала суда». Мне почему-то становилось не по себе при виде преступника, ловящего такой кайф от этого канала. Он часто говаривал, что у жертвы прав вдвое меньше, чем у нападающего.

— Извини, что отрываю, но я готова. Знаешь ли, делу время…

Он с легким раздражением пробурчал:

— На самом интересном месте! Сейчас вынесут вердикт.

— Ох, бога ради! Ты волнуешься из-за приговора по делу об убийстве, а сам собираешься убивать! Ты не видишь здесь некоторой иронии?

Он вдруг оказался передо мной — такой скорости броска позавидовала бы гремучая змея.

— Да. Вижу. Отправляемся.

— Ты разве не отдельно едешь?

Мы обычно ездили порознь, чтобы никто не заметил нашей связи. Он пожал плечами.

— Поверь, сама ты никогда не найдешь нужного места. Это не обычный клуб, совсем особое местечко. Давай, не заставляй джентльмена ждать.

Необычный клуб! Большей недооценки я в жизни не слышала. Он располагался вдали от главных дорог, на извилистом, малоезженом проселке, в промышленном складе, снабженном звукоизоляцией. На взгляд постороннего — обычный заводской цех. Стоянку устроили сзади, к ней вел узкий проезд между деревьями, служившими естественной оградой.

— Это что за место?

Глаза у меня совсем вылезли на лоб, когда мы подошли к дверям. На вход стояла очередь. Кости спокойно прошел мимо, подвел меня прямо к стоявшей у двери женщине — надо думать, вышибале. Она была высокая, плечи широкие, как у подающей, и лицо было бы красивым, если бы не тяжеловесность черт.

— Трикси, я скучал по тебе, — приветствовал ее Кости и чмокнул в щеку, для чего женщине пришлось нагнуться.

— Давненько не виделись, Кости. Говорили, ты уехал.

Она ответила на его ухмылку, показав золотой резец. Очень мило.

— Не всему верь, что говорят. Вот так и зарождаются слухи.

Мы проскользнули в дверь под неодобрительными взглядами заждавшихся в очереди посетителей. Внутри было темно, только слабые лучи света скользили по потолку — и я сразу поняла, куда попала.

Здесь было полно вампиров.

— Что за чертовщина?

Я шептала тихо и отчаянно, не забывая, что здесь у многих превосходный слух. Кости как ни в чем не бывало махнул рукой, приветствуя собравшихся.

— Это, милая, вампирский клуб. Официального названия нет, но мы обычно называем его «Укус». Здесь спокойно, не скрывая своей истинной природы, встречаются и общаются самые разные существа. Видишь, прямо перед нами у стойки несколько призраков.

Мой взгляд метнулся к стойке. Черт побери, и впрямь троица прозрачных парней сидела (можно сказать) на табуретах и вполне походила на компанию завсегдатаев «Веселья». Ну, точнее сказать, «Загробного веселья». От исходящей от всех этих нелюдей энергии тело мое задрожало, словно я коснулась провода под током.

— Боже мой… сколько же их… Действительно… самое малое — пара сотен.

— Я и не знала, что на свете столько вампиров, — в изумлении продолжала я.

— Котенок, — терпеливо объяснил Кости, — примерно пять процентов населения — не-умершие. В любой стране, в любой нации. Мы существуем очень давно. Хотя признаю, есть местности, где нас больше. Одна из них — Огайо. Я уже говорил, что здесь грань, разделяющая естественное и сверхъестественное, тоньше обычного, и вся эта область излучает легкий заряд. Молодым это нравится. Бодрит.

— Ты хочешь сказать, мой штат у вампиров… в моде?

Он кивнул.

— Не расстраивайся так. По земному шару таких десятки.

Что - то проскользнуло мимо, и мой радар встрепенулся. Я вытянула шею, стараясь разобрать, кто — или что — это было.

— Что это?

— Что? — Он повернулся в ту сторону, куда уставилась я.

— Вот это! — нетерпеливо повторила я. — Это… существо. Вижу, что не вампир, но явно и не человек. Что это? — Оно было, кажется, мужского рода, хотя я ни в чем не могла быть уверена, и походило на человека, но не совсем.

— Ах, это? Упырь. Трупоед. Знаешь, как в «Ночи живых мертвецов», только походка у них не такая смешная и вид не такой жуткий.

— Трупоед… — В животе у меня что-то перевернулось.

— Давай туда. — Он кивнул на стойку бара. Рядом с призраками — или корректно говорить «люди с ограниченной жизнеспособностью»? — было свободное место. — Подожди там, закажи выпить. Твой парень скоро появится.

— Ты с ума сошел? — Мой мозг действовал недостаточно быстро, чтобы вычислить предлог для отказа. — Здесь все кишит монстрами. Я не хочу стать закуской!

Он негромко рассмеялся:

— Доверься мне, Котенок. Видела, сколько нормальных людей стоят в очереди на вход? Я же говорил, это особое место. В основном для вампиров и упырей, но есть и люди. В этом самая изюминка. Те люди, что сюда приходят, ненормальные. Другие просто не знают этого клуба. Они и стремятся потусоваться с не-умершими и даже не прочь, чтобы у них отсосали немного крови. Поверь мне, многие на этом и отъезжают. Как в «Дракуле», понимаешь? Но здесь установлен строгий этикет. Абсолютно никакого насилия, все только по обоюдному согласию. Многие ли человеческие ночные клубы могут этим похвастать?

С этими словами он замешался в толпу, не оставив мне иного выбора, как усесться, где он велел, и дожидаться своей жертвы. И как прикажете здесь его ловить? Тут как будто совместная вечеринка «Ужас-шоу» со «Студией-54».

Бармен - вампир спросил, что мне угодно.

— Убраться отсюда, — рявкнула я — и сразу поняла, как это невежливо. — Ой, извините, гм… нет ли у вас джина с тоником? Знаете… для обычных людей?

Мне только не хватало винца под мясо или незабываемой «Кровавой Мэри» для полноты, впечатления!

Бармен рассмеялся, сверкнув зубами без малейшего намека на клыки.

— Вы здесь в первый раз, милая? Не волнуйтесь, у нас вполне безопасно. Если вы не уйдете с кем-нибудь, разумеется. Тогда уж сами за себя отвечайте.

Какое утешение… Уверившись, что в выпивке не будет ничего, кроме обычного джина и тоника, — чтобы избавить меня от подозрений, он даже показал бутылки, — я заглотнула ее, как волшебный эликсир, в надежде, что все вокруг растает без следа. Вкус был восхитительный, никогда такого не пробовала. Бармен, которого звали Логан, в ответ на мои комплименты улыбнулся и заметил, что за сто лет неплохо изучил свое ремесло.

— Вы сто лет работаете барменом? — Я, вылупив глаза, сделала еще один здоровенный глоток. — Почему?

Он пожал плечами:

— Люблю эту работу. Знакомишься с новыми людьми, разговоров хватает, и думать не надо. Много ли таких работ?

Действительно, много ли? О моей этого точно не скажешь.

— А вы чем занимаетесь, барышня? — вежливо спросил он.

Убиваю вампиров…

— Э… я еще учусь. То есть в колледже.

Я заикалась от волнения. Вот попала — веду светскую беседу с вампиром в клубе, битком набитом безбожными тварями! Что-то в моей жизни не так.

— Эй, красотка!

Я невольно обернулась на голос и увидела, что мне дружески улыбаются два молодых парня. По виду и по сердцебиению я узнала в них людей. Ух, какое облегчение!

— Тебя как зовут? Это Мартин, — кивнул парень на брюнета с мальчишеской улыбкой, — а я Ральфи.

— Я — Кэт. — Улыбка.

Я пожала обоим руки. Они с любопытством разглядывали мой стакан.

— Что ты пьешь?

— Джин-тоник.

Ральфи был примерно моего роста, пять футов семь дюймов, невысок для мужчины, и улыбался мило.

— Еще один джин для дамы! — важно приказал он Логану.

Тот кивнул и принес новый бокал.

— Спасибо за угощение, мальчики, но я… кое-кого жду. — Как ни приятно было иметь рядом кого-то из своих, но работа есть работа, а они могли мне помешать.

Оба театрально застонали.

— Да ладно, хоть одну выпивку. Нам, кто из плоти и крови, здесь нелегко, нам надо держаться друг друга.

Его слова так точно отражали мои собственные мысли, что я опять не удержалась от улыбки.

— Одну выпивку — и все, договорились? А кстати, что вы тут делаете? — Оба на вид были не старше меня и слишком уж невинно выглядели.

— А, нам здесь нравится. Забавно. — Мартин по-птичьи дернул головой, глядя, как Ральфи требует у Логана налить по новой.

— Да уж, забавно до смерти! — предостерегла я.

Мартин, который копался в бумажнике, собираясь расплатиться за мой джин, уронил его. Я соскочила с табурета, чтобы помочь поднять. Они выглядели такими доверчивыми. Ральфи, хихикнув, торжественно подал мне бокал:

— Вот. Скажешь, сама не понимаешь?

— Вам лучше не знать, зачем я здесь, — пробормотала я — скорее не им, а сама себе. И подняла бокал. — Спасибо за выпивку. Теперь вам лучше уйти.

— Ты даже не допьешь? — Ральфи обиделся, как мальчишка.

Я открыла рот для ответа, но знакомый голос опередил меня:

— Кыш отсюда, сопляки!

Кости угрожающе навис над ними, и оба, испуганно оглянувшись, тут же испарились. Кости, смахнув сидевшего рядом со мной, занял его место. Тот не пикнул, как будто так и надо.

— Ты что здесь делаешь? А если он сейчас войдет? — прошипела я, не глядя на него из опасения, что за нами наблюдают.

Он только рассмеялся своим невыносимым смешком и протянул руку:

— Мы незнакомы. Меня зовут Криспин.

Игнорируя протянутую руку, я уголком рта свирепо шепнула:

— Не смешно.

— Даже руку мне пожать не хочешь? Не очень-то это вежливо. Мама тебе не говорила?

— Ты прекратишь? — Я миновала точку кипения и взорвалась: — Перестань дурачиться! У меня работа. Сейчас войдет настоящий Криспин, а ты со своими шуточками его спугнешь. Господи, совсем не соображаешь, что ли?

Он порой бывал нахален до безрассудства.

— Я не соврал, пушистик. Меня зовут Криспин. Криспин Филипп Артур Рассел Третий. Последнее — фантазия моей мамочки. Она наверняка не знала, кто мой папочка. И решила, что, поставив после фамилии порядковый номер, придаст мне чуточку величия. Бедняжка никогда не умела взглянуть в лицо реальности.

Я с нарастающим беспокойством осознавала, что он не шутит.

— Ты Криспин? Ты? Но тебя зовут…

— Говорил же, — перебил он, — вампиры обычно меняют имена, когда перестают быть людьми. Криспином меня звали, пока я был человеком. Теперь я редко пользуюсь этим именем, ведь тот парень мертв. Джэн, когда превратил меня, похоронил на кладбище аборигенов — до времени, пока я встану. Они столетиями хоронили своих мертвецов на одном и том же месте — и не слишком глубоко. Впервые открыв глаза уже вампиром, я увидел вокруг себя одни кости и с той самой ночи стал Кости.

Картина была жуткая, но я не отступалась.

— Так что за игру ты затеял? Хочешь, чтобы я попыталась тебя убить — или как?

Он снисходительно хмыкнул:

— Нет, ну что ты. На самом деле ты сама виновата.

— Я виновата? Какое я имею отношение… — я оглянулась по сторонам и не нашла подходящих слов, — к этому?

— Ты вчера сказала, что ни разу не выбиралась в клуб просто развлечься и потанцевать. Ну вот, пушистик. Сегодня мы с тобой и пьем, и танцуем — и никаких убийств. Считай, у тебя выходной. Ты будешь Кэт, а я Криспин, и ты отправишь меня восвояси голодным и с горящими яйцами, словно мы и не встречались никогда.

— Так ты что, все это выдумал, чтобы заманить меня на свидание?

Я мрачно допивала свой джин — угощение от человеческих мальчишек, которые сбежали в голубые дали от одного грозного взгляда.

Его глаза вспыхнули темным светом, на губах появилась знакомая хитрая усмешка.

— Но я же не заставил тебя снимать трусики, верно? Ты даже не способна оценить моей маленькой любезности. Ладно, милая, допивай и пойдем потанцуем. Обещаю, что буду настоящим джентльменом. Если ты не потребуешь обратного.

Я поставила бокал на стойку:

— Извини, Криспин, я не танцую. Негде было научиться. Знаешь, недостаток общения и все такое…

Брови у него взлетели под самые волосы.

— Ты никогда не танцевала? Этот твой совратитель даже не покрутил тебя ни разу? Мерзавец.

Воспоминание о Дэнни все еще саднило.

— Нет. Я не танцую.

Он хладнокровно глядел на меня:

— Теперь танцуешь.

Он чуть ли не силой стащил меня с табурета, не обращая внимания на протесты и попытки высвободиться. Оказавшись в гуще кружащихся людей и нелюдей, он развернул меня к себе спиной, одной рукой обнял за талию, другой сжал мою ладонь. Он всем телом прижимался ко мне, бедра интимно касались меня сзади.

— Клянусь, только попробуй что-нибудь… — Моя гроза утонула в ритме музыки и шуме голосов.

— Расслабься, я тебя не укушу. — Смеясь над собственной шуткой, он начал покачиваться в такт барабану, терся плечами и бедрами о мои. — Ну же, это так просто. Двигайся, как я, для начала помедленней.

Не стоять же мне было как дуре? Я стала покачиваться, подражая его движениям. Пульсирующий ритм дергал меня за нервные окончания, как марионетку за невидимые нити, и вскоре я уже сама прижималась к нему. Он был прав, танцевать легко. И дьявольски сексуально. Теперь я понимала, что чувствует змея, когда заклинатель играет на флейте, а она покорно извивается в такт музыке. Кости развернул меня к себе лицом, но руки так и не выпустил, будто опасался, что я ударюсь в бегство.

Напрасные опасения. Я до странности наслаждалась танцем. Свет и звук как будто сливались воедино. Наши тела прикасались друг к другу, и их общая энергия опьянила меня. Было что-то здоровое в том, чтобы позволить телу двигаться, как ему вздумается, повинуясь только ритму — и ничему другому. Я вскинула руки, откинула голову, покорившись этому чувству. Руки Кости скользнули к моей талии, легко обхватили, и мне вдруг захотелось созорничать. Он меня шантажировал, поколотил, заставил выбиваться из сил на тренировках. Самое время для заслуженной расплаты.

Я обхватила его торс, увидела, как округлились его глаза, и притянула к себе вплотную, прижавшись грудью. А потом медленно повела бедрами, как на моих глазах делали другие танцующие.

Его руки сжались крепче, притянули так, что мы слились, воедино. Одна рука скользнула вверх, легла на затылок, и я самоуверенно улыбнулась ему в лицо.

— Ты прав, это просто. А я способная ученица.

Я еще прижималась к нему всем телом, дразня его. Совсем непохоже на меня, но почему-то казалось, что так и надо. Все прежние заботы стали далеким ненужным воспоминанием. На его впалых щеках лежали глубокие тени, отчего еще резче выдавались скулы. Глаза пылали так, что мне бы вырваться и убежать, но этот жар только подзадоривал меня.

— Играешь с огнем, Котенок?

Он касался губами моей щеки, говорил прямо в ухо, чтобы я услышала сквозь гром музыки. Губы были прохладными, но не холодными. Голова у меня кружилась, все чувства поплыли, и я в ответ на прикосновение влажно провела языком по его шее.

Кости вздрогнул всем телом, прижался до боли, ухватив в горсть волосы, запрокинул мне голову, и наши взгляды сомкнулись. То, что началось как игра, стало открытым вызовом и прямой угрозой. Еще чуть-чуть — и результат неизбежен, ясно сказали его глаза, и мне стало горячо от их взгляда. Мне следовало бы испугаться, но я уже утратила способность мыслить здраво. Он вампир, он наемный убийца, он чуть не убил меня… и все это значило меньше, чем его прикосновение. Я облизнула губы и не отпрянула, а ему больше и не нужно было.

Его губы охватили мои и с усилием скользнули в сторону, когда я застонала от первого прикосновения. Так давно, так давно я ни с кем не целовалась по-настоящему. Последний раз был с Дэнни, но слабое желание, которое я испытала тогда, и в сравнение не шло с этой — опаляющей вспышкой жара. Его язык нежно погладил мне губы, потом проник в них и с беспощадной чувственностью пустился на поиски глубин. Сердце у меня бешено колотилось, я знала, что он чувствует губами его биение, и отвечала, прижимая его к себе, вцепляясь ногтями ему в спину. Кости впился губами в мой рот, он уже сосал мой язык. Все во мне билось жаждой. Я отозвалась на поцелуй, с силой, с эротической алчностью втягивая в себя его язык. Я отчетливо ощущала твердое там, где он терся о меня бедрами, и низ моего живота потянуло сладкой болью.

Он оторвался только затем, чтобы отпихнуть налетевшего на нас танцора. Нас толкали со всех сторон, потому что мы застряли на месте в гуще танцующих. Тогда мне удалось глотнуть воздух. Ноги подгибались, как резиновые, перед глазами плясали пятна света. Кости пробрался со мной к дальней стене, вытолкнул с танцплощадки так быстро, что мне волосы упали на лицо от резкого движения. Он отбросил их, чтобы снова поцеловать меня, и новый поцелуй получился еще лучше прежнего. Чудилось, что все его тело перелилось в ищущие губы. Наконец он оторвался от меня, но не ушел далеко.

— Котенок, тебе решать. Либо мы остаемся здесь и ведем себя прилично, либо уходим сейчас же, и я обещаю… — Он понизил голос, и слова тяжело упали мне в лицо: — Если мы уйдем, я себя прилично вести не стану.

Его губы сомкнулись на моих, умело вызывая ответ. Мое самообладание еще не вернулось с каникул, поэтому руки обнимали его за шею, потому что мне хотелось еще. Он прижимался спиной к стене и одной рукой гладил мне волосы, а другая спустилась низко, рискованно низко по спине. Пальцы сквозь тонкую ткань платья мяли кожу, каждое его движение ласкало меня. Еще несколько головокружительных минут, и он, прервав поцелуй, прерывисто зашептал в ухо:

— Решай скорей, милая, а то я долго не выдержу — решу сам и унесу тебя отсюда на руках.

Все кругом расплывалось, огни меркли, а шум отдавался в голове словно издалека. Все равно все это было неважно — все, кроме Кости. Тело его, твердое и жилистое, как у скаковой лошади, и губы на моих губах — и мне хотелось кричать от страсти. Я вся, до последней клеточки, хотела быть с ним и только с ним.

— Кости… — Я не знала, как выговорить то, чего хотела.

Он вдруг напрягся всем телом и остро глянул через мое плечо, натянутый, как струна.

— Мороз в преисподней, что он здесь делает?

Он словно льдом покрылся под моими руками, лицо окаменело. Я, смешавшись, оглянулась.

— Кто? Кто — он?

— Хеннесси.