"Иерусалимские гарики" - читать интересную книгу автора (Губерман Игорь)

3 (фрагмент)

Любви все возрасты покорны, её порывы - рукотворны

Мы всякой власти бесполезны, и не сильны в карьерных трюках, поскольку маршальские жезлы не в рюкзаках у нас, а в брюках. Не раз и я, в объятьях дев легко входя во вдохновение, от наслажденья обалдев, остановить хотел мгновение. А возгораясь по ошибке, я погасал быстрее спички: то были постные те рыбки, то слишком шустрые те птички. Я никак не пойму, отчего так я к женщинам пагубно слаб; может быть, из ребра моего было сделано несколько баб? Душа смиряет в теле смуты, бродя подобно пастуху, а в наши лучшие минуты душа находится в паху. Мы когда крутили шуры-муры с девками такого же запала, в ужасе шарахались амуры, луки оставляя где попало. Пока я сплю, не спит мой друг, уходит он к одной пастушке, чтоб навестить пастушкин луг, покуда спят ее подружки. Всегда ланиты, перси и уста описывали страстные поэты, но столь же восхитительны места, которые доселе не воспеты. Из наук, несомненно благих для юнцов и для старцев согбенных безусловно полезней других география зон эрогенных. Достану чистые трусы, надену свежую рубашку, приглажу щеточкой усы и навещу свою милашку. Погрязши в низких наслаждениях, их аналитик и рапсод, я достигал в моих падениях весьма заоблачных высот. Вот идеал моей идиллии: вкусивши хмеля благодать и лежа возле нежной лилии, шмелей лениво обсуждать. Я женских слов люблю родник и женских мыслей хороводы, поскольку мы умны от книг, а бабы - прямо от природы. Без вакханалий, безобразий и не в урон друзьям-товарищам мои цветы не сохли в вазе, а раздавались всем желающим. Всем дамам нужен макияж для торжества над мужиками: мужчина, впавший в охуяж, берется голыми руками. Я близок был с одной вдовой, в любви достигшей совершенства, и будь супруг ее живой, он дал бы дуба от блаженства. Не знаю слаще я мороки среди морок житейских прочих, чем брать любовные уроки у дам, к учительству охочих. Являют умственную прыть пускай мужчины-балагуры, а бабе ум полезней скрыть - он отвлекает от фигуры. Даму обольстить не мудрено, даме очень лестно обольщение, даму опьяняет, как вино, дамой этой наше восхищение. Соблазнам не умея возражать, я все же твердой линии держусь: греха мне все равно не избежать, так я им заодно и наслажусь. Хоть не был я возвышенной натурой, но духа своего не укрощал и девушек, ушибленных культурой, к живой и свежей жизни обращал. Одна воздержанная дама весьма сухого поведения детей хотела так упрямо, что родила от сновидения. Любой альков и будуар, имея тайны и секреты, приносит в наш репертуар иные па и пируэты. Те дамы не просто сидят - умыты, завиты, наряжены, - а внутренним взором глядят в чужие замочные скважины. Когда земля однажды треснула, сошлись в тот вечер Оля с Витей; бывает польза интересная от незначительных событий. Бросает лампа нежный свет на женских блуз узор, и фантики чужих конфет ласкают чуткий взор. У видев девку, малой толики не ощущаю я стыда, что много прежде мысли - стоит ли? - я твердо чувствую, что да. Важна любовь, а так ли, сяк ли - хорош любой любовный танец; покуда силы не иссякли, я сам изрядный лесбиянец. Любил я сесть в чужие сани, когда гулякой был отпетым; они всегда следили сами, чтобы ямщик не знал об этом. Легко мужчинами владея, их так умела привечать, что эллина от иудея не поспевала отличать. Хватает на бутыль и на еду, но нету на оплату нежных дам, и если я какую в долг найду, то честно с первой пенсии отдам. Хвала и слава лилиям и розам, я век мой пережил под их наркозом.

К любви не надо торопиться, она сама придет к вам, детки, любовь нечаянна, как птица, на папу капнувшая с ветки. Милый спать со мной не хочет, а в тетрадку ночь и день самодеятельно строчит поебень и хуетень. Весьма заботясь о контрасте и относясь к нему с почтением, перемежал я пламя страсти раздумьем, выпивкой и чтением. В тихой смиреннице каждой, в робкой застенчивой лапушке могут проснуться однажды блядские гены прабабушки. Бес любит юных дам подзуживать упасть во грех, и те во мраке вдруг начинают обнаруживать везде фаллические знаки. Когда Господь, весы колебля, куда что класть негромко скажет, уверен я, что наша ебля на чашу праведности ляжет. С возрастом острей мужицкий глаз, жарче и сочней души котлета, ибо ранней осенью у нас, как у всей природы - бабье лето. Ромашки, незабудки и гортензии различного строенья и окраски усиливают с возрастом претензии на наши садоводческие ласки. Это грешно звучит и печально, но решил я давно для себя: лучше трахнуть кого-то случайно, чем не мочь это делать, любя. 3а повадку не сдаваться и держать лицо при этом дамы любят покрываться королем, а не валетом. Я красоту в житейской хляби ловлю глазами почитателя: беременность в хорошей бабе видна задолго до зачатия. А жалко, что незыблема граница, положенная силам и годам, я б мог еще помочь осуществиться мечте довольно многих юных дам. Мы судим о деве снаружи - по стану, лицу и сноровке, но в самой из них неуклюжей не дремлет капкан мужеловки. Да, в небесах заключается брак, там есть у многих таинственный враг. Бог чувствует, наверно, боль и грусть, когда мы в суете настолько тонем, что женщину ласкаем наизусть, о чем-то размышляя постороннем. Мне кажется, былые потаскушки, знававшие катанье на гнедых, в года, когда они уже старушки, с надменностью глядят на молодых. Творца, живущего вдали, хотел бы я предупредить: мы стольких дам недоебли, что смерти стоит погодить. Я в разных почвах семя сеял: духовной, плотской, днем и ночью, но, став по старости рассеян, я начал часто путать почву. Я прежний сохранил в себе задор, хотя уже в нем нет былого смысла, поэтому я с некоторых пор подмигиваю девкам бескорыстно. С годами стали круче лестницы и резко слепнет женский глаз: когда-то зоркие прелестницы теперь в упор не видят нас. А бывает, что в сумрак осенний в тучах луч означается хрупкий, и живительный ветер весенний задувает в сердца и под юбки. Что к живописи слеп, а к музыке я глух - уже невосполнимая утрата, зато я знаю несколько старух с отменными фигурами когда-то. Логической мысли забавная нить столетия вьется повсюду: поскольку мужчина не может родить, то женщина моет посуду. Зря вы мнетесь, девушки, грех меня беречь, есть еще у дедушки чем кого развлечь. Зря жены квохчут оголтело, что мы у девок спим в истоме, у нас блаженствует лишь тело, а разум - думает о доме. Ты жуткий зануда, дружок, но я на тебя не в обиде, кусая тайком пирожок, какого ты сроду не видел. Внутри семейного узла в период ссор и междометий всегда легко найти козла, который в этой паре третий. Настолько в детях мало толка, что я, признаться, даже рад, что больше копий не нащелкал мой множительный аппарат. Куда ни дернешься - повсюду в туман забот погружена, лаская взорами посуду, вокруг тебя сидит жена. Глаз людской куда ни глянет, сохнут бабы от тоски, что любовь мужская вянет и теряет лепестки. Послушно соглашаюсь я с женой, хотя я совершенно не уверен, что конь, пускай изрядно пожилой, уже обязан тихим быть, как мерин. Когда у нас рассудок, дух и честь находятся в согласии и мире, еще у двоеженца радость есть от мысли, что не три и не четыре. Да, я бывал и груб и зол, однако помяну, что я за целый век извел всего одну жену.