"Присяжные обречены" - читать интересную книгу автора (О'Коннелл Кэрол)

Глава 3

Шагая в направлении Бликер-стрит, Джоанна Аполло подставила лицо нежным солнечным лучам. Теперь она рано выходила на работу и выбирала другую дорогу, чтобы избежать встречи с Зайцем. Он жил на улицах соседнего квартала и бродил по ним в основном ночью. Джоанна ничуть не жалела о том, что пришлось изменить своим привычкам, даже несмотря на промозглый холод по утрам. Тот, кто рано приезжал в Компанию, мог выбрать приличную машину, у которой с колесами все в порядке.

Все торговые палатки в Гринвич-виллидж были еще закрыты, работала только булочная, куда Джоанна и направилась за кофе. Из кофейного аппарата на работе она категорически ничего не пила, полагая, что в целях экономии вместо фильтров там используют старые носки Рикера. Выйдя из булочной с бумажным стаканом дымящегося кофе, Джоанна последовала на Бликер-стрит. Она миновала несколько домов, и вдруг ее внимание привлек ботинок, валяющийся на тротуаре, – это был ботинок Зайца. Никакой ошибки: дряхлый изорванный ботинок мог принадлежать только ему. Мимо Джоанны прошагал человек, который, как коренной житель Нью-Йорка, сделал вид, что не заметил следов насилия – кровавых отпечатков голой стопы, подошвы и капель на тротуаре. Джоанна последовала за отпечатками, которые тянулись по асфальту – человек потерял много крови. Она побежала. Все быстрее и быстрее, отбросив по пути стаканчик с кофе. Запыхавшаяся, она резко остановилась перед открытой калиткой детской площадки. То, что она увидела, потрясло ее.

Заяц сидел на детских качелях спиной к ней. Издалека его можно было принять за человека, присевшего отдохнуть. Медленно Джоанна подошла к нему и на мгновение замерла, увидев его застывшее, белое, как полотно, лицо. Цепочка качелей зацепилась за рукав пальто и не давала телу упасть. Его горло было перерезано, и кровь из зияющего отверстия медленно стекала на грудь.

Как он мог добраться сюда с такой страшной раной?

Какой силы воли это стоило ему, какой выдержки. Джоанна не представляла, что он способен на такое. Мухи, жужжа, садились на липкую кровь, ползали по закрытым глазам. Руки со сцепленными пальцами покоились на коленях.

Заяц, ты молился?


Что привело его сюда? Джоанна знала, что его болезнь началась еще в юности. Возможно, детская площадка была связана с последним радостным воспоминанием, ассоциировалась со временем, когда мать еще любила его. Джоанна много раз беседовала с матерью Зайца. На воспитание ребенка, так рано лишившегося разума, казалось, ушли все силы этой женщины. Даже голос ее стал сухим и бесцветным.

Самая ужасная рана Зайца – почерневшая от болезни нога – была обнажена, ботинок потерялся. У Джоанны возникло такое чувство, словно она вновь находится на месте убийства Тимоти Кида. Вне всяких сомнений, Заяц умер потому, что встретил посланника, который приложил все усилия, чтобы имя Тимоти Кида крепко засело в его безумной голове. Джоанна осторожно убрала с его лба спутавшиеся пряди волос. Несколько жирных мух, возмущенно жужжа, поднялись в воздух. У Джоанны на лице выступила испарина, ее тошнило. Она упала на колени.

Эта смерть была личным посланием. Больше причин для убийства этого безобидного бродяги Джоанна придумать не могла. Даже если бы Заяц остался жив и ему пришлось опознавать подозреваемого, он не смог бы отличить человека от столба, просто бесполезная трата времени. Убийца едва ли надеялся, что именно Джоанна найдет тело, но после стольких стычек с Зайцем на улице, которые наверняка не прошли незамеченными, Джоанна не удивилась бы визиту полиции. Описание горбуньи дали бы все соседи.

Взгляд Джоанны привлек металлический предмет у ног убитого. Этот окровавленный нож, заточенный, как бритва, уронил явно не Заяц. Из-за артрита он не смог бы даже удержать нож в руках. Только теперь, после смерти, его пальцы станут гибкими и податливыми. Должно быть, убийца шел за ним до самой площадки, держась сбоку, чтобы не испачкаться в крови.

Какие слова он говорил бедному Зайцу?

Может, пытался запугать бродягу, пока тот, еле волоча ноги, шел на детскую площадку? Что заставило его прийти именно сюда? Искал ли он мать, которая давно бросила его? В его душе еще сохранились воспоминания о том, как она ласково называла его «сладким зайчиком». Верил ли он, что эта женщина излечит его зияющую рану и успокоит его колотящееся сердце материнской любовью? Как же он был разочарован, не найдя ее здесь.

Ты плакал, Заяц?

– Я сожалею, – прошептала Джоанна, глядя ему в лицо.

Она сожалела о том, что его жизнь на земле оказалась адом, о том, что он умер, страдая, и только жестокий убийца был рядом в ту минуту. Джоанна сожалела, что не смогла защитить его. Она стояла на коленях, потеряв счет времени, и шептала извинения тому, кого уже нельзя было вернуть. Звук легких шажков малышей и более тяжелой поступи мам отвлек Джоанну от мыслей о Зайце. Она услышала хихиканье и веселые, звонкие голоса, которые становились все громче. На площадку шли дети.


Рикер не любил вспоминать свои сны, предпочитая прятать глубоко в себе страшные картины, увиденные ночью. Сегодня утром его ожидало мнимое пробуждение, сон во сне. Открыв глаза, он увидел перед собой того парня с сумасшедшими глазами, который сидел верхом на его груди, не давая ему пошевелиться, почти пригвоздив к постели. Потом пришло чувство легкости: он потерял много крови. Травма была физической и душевной.

Казалось, смерть была уже близко… Тут Рикер проснулся.

Единственный телефон в доме находился в гостиной, но в это утро он звонил настолько пронзительно, что Рикеру казалось, звонок раздавался над самым его ухом, играя на расшатанных нервах. Раньше на столике у кровати тоже стоял телефон, но Рикер позаботился о том, чтобы аппарат никогда больше не работал, размозжив его о стену. Он открыл глаза. Наверняка это мисс Бёрд, секретарь из офиса, звонила, чтобы его разбудить. Слава богу, она имела привычку звонить всего два раза. Рикер уже приготовился перевернуться на другой бок и снова заснуть, но звонки продолжались. Он насчитал уже пять гудков.

Явно не мисс Бёрд.

Самым настойчивым человеком из всех его знакомых была Мэллори. Она всегда ждала ровно двадцать гудков, чтобы наказать Рикера за то, что он не берет трубку. С неохотой Рикер стащил с себя одеяло и сел на кровати, свесив ноги. На нем были вчерашние носки и один ботинок. У Рикера постоянно возникали проблемы со шнурками, которые имели обыкновение завязываться в узлы. А в похмелье или, того хуже, в нетрезвом состоянии справиться с ними было практически невозможно. Иногда проходила целая неделя, прежде чем он решался снять ботинки, и то лишь для того, чтобы сходить в душ.

Поочередно заправляясь сигаретным дымом и черным кофе, Рикер с облегчением отсчитал двадцатый звонок. Слава богу, тишина. Он подождал, пока никотин и кофеин сделают свое дело: сердце забилось чаще. Механизм был заведен. День начался.

Снова зазвонил телефон.

Одним ударом Рикер смахнул его со стола. Телефон ударился о стену, но из трубки донесся громкий взволнованный голос, словно брошенный аппарат попал в голову звонившего. Это была не Мэллори.

– Что происходит? Рикер! Скажи что-нибудь!

Рикер поднял трубку.

– Все в порядке? – прозвучал вопрос.

Нет. Нет, не все было в порядке.


Самой старшей служащей в «Компании Нэда» по очистке места преступления была бывшая учительница. Школа, где она раньше преподавала, больше походила на тюрьму со строгими правилами и жесткой дисциплиной. Все в офисе называли ее исключительно мисс Бёрд и никогда – Фрэнсис. Никто не осмеливался нарушить эту грань уважения, возможно, потому, что в каждом с детства живет страх, по крайней мере, перед одной такой деспотичной теткой, как мисс Бёрд.

Глядя на открытую входную дверь, мисс Бёрд удивленно вздернула седые брови. Это еще раз доказывало то, как Рикер относился к своим обязанностям. Ей никогда не приходило в голову, что он может прийти на работу в такую рань: брат Нэда не имел привычки рано вставать. Она давно подозревала, что Рикер пьет на работе, и вот, пожалуйста, на этот раз он даже не удосужился запереть дверь. Войдя в приемную, она сразу же проверила, все ли на своих местах. Компьютеры, картины, мебель – все так, как должно быть, никаких следов незваных гостей, к счастью Рикера. Его кабинет был незаперт. Решив проверить все до конца, мисс Бёрд направилась к двери, распахнула ее и замерла на пороге.

Нет, вы только посмотрите! Просто возмутительно!

За столом Рикера сидела его молодая подружка из полицейского департамента. Ее мисс Бёрд запомнила хорошо; это был единственный человек, который мог войти в кабинет Рикера без приглашения, не обращая внимания на протесты мисс Бёрд. Этой девушке – палец в рот не клади! Она была бы вполне милой, если бы не ледяной взгляд ее неестественно зеленых глаз. Никакого почтения к старшим!

У мисс Бёрд был своеобразный способ ставить людей на место, для этого она использовала имена, прибавляя к ним уменьшительно-ласкательные суффиксы, как в детском саду. Рикер, конечно, подвел ее в этом отношении, ведь во всех документах вместо имени у него стояла буква П. Имя же этой девицы мисс Бёрд знала отлично, ведь о ней судачил весь офис.

– Кэти! Что вы здесь делаете? – Тон ее вопроса подразумевал, что девушка должна исчезнуть немедленно. – Кэти, вы меня слышите?

– Я бы предпочла Мэллори, – поправила молодая девушка. – Детектив Мэллори.

Она смерила мисс Бёрд подозрительным взглядом.

– По-моему, вам переплачивают, Фрэнсис, – произнесла она после некоторой паузы.

У мисс Бёрд перехватило дыхание; непривычно было слышать, как кто-то произносит твое имя. Она мимоходом взглянула на стол и тут только заметила, какой идеальный порядок там царил. Вчерашние горы бумаг Мэллори аккуратно разложила стопками по краю стола, а книга учета лежала открытая посередине.

Мэллори пробежала кроваво-красным ногтем по колонке с цифрами.

– Рикер полагает, что вы устроились сюда на неполный рабочий день. Так вы ему докладывали, Фрэнсис? Но до того, как его брат уехал в Европу, вы работали, как все, по восемь часов в день. А теперь выходит, что вы получаете ту же зарплату, но за полдня. Весьма занятно, – Мэллори жестом указала на стул. – Садитесь, Фрэнсис.

И мисс Бёрд – села.

Детектив неторопливо перебирала стопки с ведомостями, декларациями о доходах, счетами и письмами, растягивая время, а старший сотрудник сидела напротив нее, затаив дыхание.

– Странно, но Рикер считает вас обычным секретарем, – наконец произнесла Мэллори. – Никто не сказал ему, что вы – менеджер Компании. Он думает, что всю эту бумажную работу должен выполнять сам, – Мэллори резко захлопнула книгу, заставив мисс Бёрд подпрыгнуть от испуга. – Мошенничество с платежными ведомостями – это серьезное преступление, Фрэнсис, – спокойным голосом сказала Мэллори.

У мисс Бёрд пересохло во рту. Она даже не беспокоилась, что кто-то из сотрудников мог выдать ее маленькую хитрость с рабочими часами, ведь она знала подноготную каждого. Однако она уже не чувствовала себя в безопасности.

– Вы собираетесь сказать Рикеру, да? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Ну, все зависит от вас, Фрэнсис. Его брат возвращается в понедельник, поэтому времени на то, чтобы со всем этим разобраться остается не так много. Думаю, вам придется приносить ленч с собой. И обед, пожалуй, тоже. Вы тут долго просидите, – Мэллори отодвинула в сторону бумаги, и перед взглядом мисс Бёрд предстала металлическая коробочка, которая хранилась в запертом ящике ее стола. – И еще одно странное обстоятельство. Рикер не знал о деньгах на мелкие расходы, покупал ленч для полицейских из отдела убийств на свои. Скорее всего, вы захотите исправить это недоразумение, когда будете рассчитывать его.

Женщина неуверенно склонила голову, что можно было принять за утвердительный ответ. Детектив подтолкнула к ней книгу учета.

– Вам придется заниматься этим восемь часов в день, каждый день, всю неделю, причем бесплатно. Я проведаю вас как-нибудь, и, когда я приду, все цифры должны быть в порядке. Я хочу, чтобы они соответствовали банковским счетам и…

– Я не украла ни цента. Я всегда была честной с…

– С его братом? Да, я знаю. Я просмотрела все счета. Но Рикер совершенно не разбирается в бумагах. Поэтому вам надо исправить всю его работу. Банковские счета не соответствуют взносам, платежные ведомости составлены неправильно, просто горы ошибок. Рикер их все испортил. Вот вам еще бумажная работа. Я сказала, восемь часов? Возможно, вам придется тут ночевать. А днем вы будете заниматься распределением заданий и возьмете на себя обязанности диспетчера.

– Но это Рикер…

– Правильно, Фрэнсис. Вы будете заведовать тут всем, выполняя свою работу и работу Рикера. А он пока займется полицейскими делами. У вас ведь нет никаких возражений, я права, Фрэнсис? Ну вот и отлично. И уберитесь здесь, в конце концов. Такой бардак!

Как только за Мэллори закрылась дверь, из груди мисс Бёрд вырвался хриплый вздох, она словно обмякла. Но в ту же секунду чья-то рука легла на плечо мисс Бёрд. Цепкие, неестественно холодные пальцы сжали плечо тисками. Это была Мэллори. Сердце мисс Бёрд чуть не выпрыгнуло из груди.

Другую руку детектив протянула к окну и провела по грязному стеклу пальцем.

– Вы не могли бы вымыть еще и окна?

– Да.


Флинн, детектив из полицейского участка Гринвич-виллидж, опрашивал патрульного и заодно делал заметки в блокноте. Это был высокий темнокожий полицейский, сын своей матери, афро-американки. Только несколько веснушек на носу выдавали его наполовину ирландское происхождение. Он расплылся в улыбке, глядя, как его приятель, теперь редко расстающийся с бутылкой, неуклюже пробирается к нему через толпу.

– Отлично выглядишь, старина!

Это вряд ли. Сегодня утром Рикер не успел побриться и даже не удосужился выбрать из груды фланелевых рубашек и потертых джинсов наименее грязные. Его кожаный пиджак был распахнут, а рубашка под ним – вся в пятнах. Голова раскалывалась от похмелья. Рикер остановился поблагодарить Флинна за телефонный звонок, ведь это он сообщил ему, что кое-кому из его сотрудников может понадобиться дружеское плечо.

Только потом он направился к детской площадке в конце квартала. Этот район не входил в юрисдикцию его отдела, но проблем с полицейским, дежурившим у входа, не возникло. Тот посторонился и даже отдал честь. Конечно, Рикер стал местной знаменитостью, ведь его чуть не убили. Очевидно, никто еще не знал, что из-за вороха нераспечатанной почты его уволили из нью-йоркского полицейского департамента. Даже медэксперты, проходя мимо, останавливались, чтобы похлопать его по плечу. Труп Рикер не видел, его уже завернули в мешок, но он точно знал, что речь шла не о самоубийстве. Иначе здесь не было бы специалистов по месту преступления. Он заметил, как следователь перевернул мусорный бак и теперь копался в его содержимом, другие бродили по площадке в поисках чего-то, то и дело останавливаясь, чтобы подобрать какой-то предмет, после чего отмечали его местоположение в блокноте.

Джо сидела на скамейке возле песочницы, наклонившись вперед, длинные волосы закрывали ее лицо. Рикер присел рядом и осторожно обнял ее за плечи. До сих пор ее горб оставался необъяснимой загадкой для Рикера; у него мелькнула мысль, что, обнимая слишком крепко, он может сделать ей больно. Джо подняла на него красные, припухшие глаза: она плакала, но сейчас держалась на удивление спокойно. Наверняка для нее это было ужасным потрясением. Через некоторое время подошел детектив. Флинн – первоклассный полицейский и весьма тактичный. Рикер был уверен, что он постарается быть мягким с Джо.

Детектив присел с другой стороны и наклонился, чтобы поймать взгляд Джо.

– Мадам? Я понимаю, вы хорошо знали жертву.

– Все знали этого чудака, – вмешался Рикер. – Он шатается в квартале уже…

– Позволь ответить леди, – Флинн повернулся к Джо, пытаясь вовлечь ее в разговор. – Мадам? Что вы можете рассказать мне об этом парне?

– Его мать живет в Вермонте, – ответила Джо, – но они не виделись уже много лет.

Рикер ошеломленно посмотрел на нее: только что Джо по памяти продиктовала номер телефона женщины, живущей за сотни километров отсюда, матери этого бездомного бродяги. А сейчас уже называла другой номер, местного адвоката, который мог предоставить более подробную информацию.

Ручка детектива безостановочно скользила по бумаге.

– Адвокат? У Бродяги?

– «Заяц судится с городскими властями Нью-Йорка из-за своей ноги», – пояснила Джо. Это был заголовок статьи в одной из газет, эта же вырезка висела в офисе его брата – что-то вроде дани уважения местной знаменитости.

– Я помню это дело, – кивнул Флинн.

Даже Рикер знал, о чем речь, хоть давно отказался от газет. Из сплетен в офисе он узнавал все, что было нужно, даже больше. Судачили о том, что адвокат Бродяги из Американского союза гражданских свобод скорее защищал право Зайца умереть на улице, чем потерять ногу при операции, таким образом, получалось, что госпитализация для бедняги была опаснее уличной жизни, и это весьма устраивало местные власти. Суд, уставший от апелляций Американского союза, решил предоставить Зайцу официальное право умереть на улице, медленно и мучительно. Но этому плану не суждено было сбыться.

– Кое-что я хотел бы прояснить, – произнес детектив Флинн, листая блокнот. – Мы расспросили людей из квартала, где обитал этот бездомный. Они утверждают, что видели некую даму, с которой он неоднократно вступал в стычки на улице. Вы очень подходите под описание. Получается, что этот полоумный откровенно на вас нападает, а вы даже не пытаетесь его обойти? Вы можете это объяснить, мадам?

Джо закрыла глаза. Нет, очевидно, не могла.

Флинн подвинулся ближе, пытаясь найти контакт с Джо.

– Когда этот ублюдок бил вас, какая рука была сильней, правая или левая?

– Он правша, – ответила Джо. – И он никогда меня не бил.

– Я знаю. Он вам угрожал, – произнес Флинн, – запугивал, и вы давали ему деньги. Так утверждают очевидцы. Мадам, вы левша?

– Стоп, – прервал Рикер. – Я могу найти тебе дюжину людей, которые с радостью бы избавили квартал от этого чокнутого – навсегда. Просто пройди по улице и посчитай дома. В участке на него куча жалоб от местных жителей.

– Да перестань, – Флинн махнул рукой, давая понять, что леди не является подозреваемой и, может, Рикер все-таки не будет соваться в это дело, и они спокойно продолжат беседу.

– Посторонись, – сказал Рикер. – Ее адвокат – тот же парень, что защищал бродягу, – он выдумывал на ходу. – Теперь, когда ты знаешь, что у дамы есть адвокат, ты не имеешь права ее допрашивать.

– Она свидетель, а не подозреваемый, – возразил Флинн. – Я могу допрашивать ее хоть целый день, черт возьми.

– Нет. Она стала подозреваемой, как только ты спросил, в какой руке она держала орудие убийства. Думаю, судья согласится со мной. Ты же не хочешь, чтобы твою задницу поджарили в суде? Нет, – Рикер помог подняться Джо, она послушно встала. – А теперь, если, конечно, ты не собираешься задержать ее, чтобы выведать другие подробности, я отвезу даму домой.

Флинн удивленно посмотрел на Рикера и поднял глаза к небу. Рикер, полицейский четвертого поколения, стал поддерживать неправую сторону, и, хотя солнце, как обычно, сияло в небе, сегодня в мире что-то явно не ладилось. Выйдя за ворота детской площадки, Рикер обернулся: детектив, склонившись над скамейкой, наблюдал, как снимают отпечатки – отпечатки Джо.


Джоанна Аполло сидела на солнце у окна, не чувствуя тепла. Рикер давно ушел, и она осталась одна в своем номере в гостинице. Ее внимание привлек маленький паук на окне, несколько часов назад начавший неторопливо плести паутину. Теперь конструкция была завершена и представляла собой смертельную западню. В витиеватом, загадочном рисунке паутины попадались уродливые узелки и огромные дыры – там, где должны были тянуться аккуратные шелковые нити. В середине работы паук вдруг бросил попытки добиться симметрии. Джоанна подумала, что маленький хищник сошел с ума. Она взглянула на кота, свернувшегося на своей красной подушке: не виноват ли он в безумии паука? Но Гам был на редкость спокоен, он лениво наблюдал за ней в полудреме. Сегодня утром он казался совершенно нормальным.

Или был уже полдень?

Джоанна снова стала размышлять о причинах, побудивших паука сплести хаотичную паутину. Она где-то слышала, что нечаянный наблюдатель может подсознательно повлиять на чью-то работу.

Зазвонил телефон. Звук, казалось бы, такой обычный, был пронзительным и режущим. Когда включился автоответчик, Джоанна услышала голос ветеринарного врача – он звонил напомнить, что осмотр Гама перенесен на другое время. Словно услышав, что речь шла о нем, кот спрыгнул с подушки и засеменил к ней. Странно, но сегодня он даже не пытается к ней прикоснуться. Может, чувствует тревогу, витающую в воздухе?

Джоанна больше не обращала внимания на паутину. Она поднялась и только сейчас почувствовала, как затекли ноги. Полдня прошло впустую. Джо направилась в ванную за пластмассовой клеткой для перевозки кошек и еще не успела взять ее в руки, как Гам злобно зашипел: «Нет! Ни за что! Не пойду в клетку!»

Доехав на такси до 60-й улицы, Джоанна с истошно вопящим Гамом вошла в ветеринарную клинику. В приемной дежурила совсем молоденькая девушка. Увидев, как трясется клетка-контейнер, она вся напряглась. Кот яростно визгнул изнутри: «Замочу вас всех, ммрразь!»