"Владимир" - читать интересную книгу автора (Скляренко Семен Дмитриевич)

2

Много лет прошло с тех пор, как Иоанн Цимисхий после убийства Никифора Фоки,[33] по требованию патриарха Полиевкта, выслал Феофано на остров Прот в Пропонтиде, а еще позднее, когда она бежала оттуда и спряталась в соборе Софии, услал ее, уже по собственному решению, в далекую Армению.

Император Иоанн сдержал слово — все эти годы Феофано жила в Армении, в городе Ани,[34] как настоящая василисса, у нее был дворец, множество слуг, сокровища. Вместе с ней жили вначале и ее младшие дочери — Зоя и Анна. На десятый год Зоя умерла, и с нею осталась только Анна, Феофано была такой же, как в дни молодости, — настойчивой, упрямой, жестокой, в свои тридцать пять лет она оставалась столь же привлекательной, красивой, как и раньше. Годы, казалось, обходили ее. На гладком, как мрамор, лице не было ни одной морщинки, глаза, как прежде, блестели под прямыми тонкими бровями, губы пылали; ее гибким рукам, персям, стройному стану могли бы позавидовать сами богини.

Прежним осталось и сердце Феофано — год за годом в нем скапливалась обида, жажда мести, ненависть к Иоанну Цимисхию, к проэдру Василию, с которым она была связана больше, чем с Иоанном: с ним совершила убийство свекра своего Константина, мужей Романа и Никифора Фоки, вместе возложили они корону на голову Иоанна Цимисхия.

И Феофано готовилась к борьбе с ними — тут, в Ани, она часто навещала царя Ашота и стала его другом, принимала царя в своем доме и сама была желанной гостьей многих ишханов,[35] один раз и другой ездила в Грузию, где беседовала с царем Давидом, азнаурами.[36] Феофано знает, что делает, — в Грузии и Армении бесчисленное количество людей ненавидит Византию, которая стремится покорить их земли; и Ашот и Давид — враги императоров-ромеев. Но мать малолетних Василия в Константина, которую изгнали из Константинополя, может стать их искренним другом. Влияет и красота Феофано — боже, до чего прекрасна эта вдовствующая василисса!

Не забывает Феофано и еще одного: недалеко отсюда, в Каппадокии, подняли было восстание против Иоанна брат Никифора Фоки — Лев и сын его Вард. Ныне Лев, ослепленный, живет по приказу императора в Амазии, Варда постригли и выслали в монастырь на острове Хиосе. Феофано справляется о Варде Фоке, встречается в Ани с его приверженцами — все на этом свете может пригодиться!

Одетый в монашескую рясу, Вард Фока, получив первое известие от Феофано, которая живет в далекой Армении, воспрянул духом. Вард Фока хорошо помнит свою тетку, еще в Константинополе, встречая Феофано, он терял рассудок от ее красоты. Монах Вард, вынужденный ныне проводить время в постах и молитвах в монастыре на острове Хиосе, услыхав издалека зов Феофано, готов сделать все, что она прикажет.

В Константинополе тоже помнили Феофано. В Армении она получила от проэдра два пергамента с пожеланием доброго здоровья и счастливого возвращения в Константинополь. Проэдр Василий помнил о Феофано, действовал, подбадривал ее.

И вот прибыл из Константинополя дромон. В руках Феофано очутился еще один, и самый ценный, пергамент. Проэдр Василий велел ей немедленно возвращаться в столицу империи.

Стояла поздняя осень, когда дромон Феофано оторвался от берегов Кавказа и поплыл на запад. Перед ним лежал долгий путь; в Понте Евксинском[37] в это время свирепствовали страшные бури, горами вздымались волны, дули холодные северные ветры. Даже бывалые мореходы-ромеи боялись пускаться в опасный путь.

Но Феофано ни на что не обращала внимания. Дерзкая и отважная, она никогда и ничего не боялась, не пугало ее теперь и море. Вместе с дочерью Анной поднялась она на дромон, спустилась в трюм, где можно было спрятаться от ветра и дождей, терпеливо сидела там, пока тяжелый дромон, ныряя в волнах, продвигался вдоль южных берегов Понта. Мореходы-ромеи, опасаясь в это время года скалистых берегов, где дромон мог в щепки разбиться о камни, шли открытым морем, откуда порой, когда рассеивались тучи и выглядывало солнце, видны были далеко-далеко на юге горы Азии. Так проходили дни и ночи, позади остались Синоп, Амастрида, Ираклия, дромон приближался к Константинополю.

Иногда, когда погода становилась лучше, Феофано с дочерью выходили на палубу и смотрели вперед — на запад, поглядывая иногда и на север. Там над самым небосклоном висели тяжелые, темные, похожие на нагромождение скал, тучи. То и дело толщу этих туч прорезывали острые, ослепительно белые стрелы молний, отблески которых тревожно играли на темно-синих высоких беспокойных волнах, потом оттуда долетали отзвуки и далекого грома.

— Ты почему дрожишь, мама? — спросила испуганная Анна.

— Там, — отвечала Феофано, сжимая плечи дочери, — над Евксинским Понтом лежит страшная земля — Русь, жители ее дикие, жестокие люди. Они живут в норах, едят сырое мясо, не верят в Христа, молятся своим деревянным богам. И они всегда, всегда были нашими врагами, шли на Империю, их каганы стояли под самыми стенами священного нашего Константинополя.

— Но сейчас они не идут на нас?

— О нет, дочка, — усмехнулась Феофано, — Иоанн Цимисхий достойно проучил их кагана[38] Святослава. Вон там, за этим морем, на берегу Дуная, он наголову разбил его. Нужно только впредь остерегаться их всегда.

Маленькая девочка не могла постигнуть всего, что рассказывала ей мать, она поняла только одно, последнее, что русов нужно остерегаться, а потому она прямо, по-детски спросила:

— А до них далеко, мама?

— О да, — уже засмеялась Феофано. — Туда, до нашего города Херсонеса, что лежит на краю Руси, нужно плыть морем много дней и ночей, а до самого их главного города Киева нужно ехать месяцами.

— Это и в самом деле очень далеко, — засмеялась и девочка. — Я не боюсь их, — добавила она задорно.

Разве могла девочка Анна знать, что пройдет много лет — и она поедет в далекую Русь, попадет в Херсонес, а потом и в Киев? В этот час безбрежное море и тяжелые волны заслоняли далекий небосклон, Русь. Дромон бывшей василиссы Феофано с туго натянутыми парусами летел все дальше и дальше на запад.