ГЛАВА 3

— Лежи тихо и не двигайся, — прохрипел Кавена, растягиваясь поверх тела Кимберли. Лежа на непокрытом холодном кафеле кухонного пола, Ким задыхалась.

— Я и так не могу ничего делать, пока ты на мне. Ты весишь тонну, Кавена!

Он проигнорировал это замечание, его лицо превратилось в маску беспокойства.

— Скажи точно, что ты видела, — прошептал он хрипло.

Дариус поднял голову и встретил ее пристальный взгляд.

— Я уже тебе говорила. Там был человек, по крайней мере, я думаю, что это был человек. В плаще с капюшоном, или чем-то вроде этого. Я не разглядела его лицо. Но когда сверкнула молния, заметила нож. Большой серебряный кинжал. Это было ужасно. У меня такое чувство, что он специально хотел, чтобы я его увидела.

— Учитывая тот факт, что ублюдок стоял под твоим окном, а не под чьим-то другим, — вполне справедливое предположение, — мрачно поддразнил ее Кавена. Он слегка подвинулся, и Ким поняла, что мужчина собирался встать.

— Лежи спокойно. Не двигайся, пока я не вернусь, поняла? Никто не сможет увидеть тебя здесь.

— Пока ты не вернешься? — Кимберли повторила, испуганно. — Что это значит? Куда ты собрался?

— Я собираюсь обойти дом и все проверить.

— Нет, ты не можешь пойти туда!

Кимберли схватила его за обтянутую джинсами ногу. Это походило на попытку держаться за поднимающуюся волну. Он ускользнул от ее хватки, как будто ожидал, что она сделает именно так.

— Кавена, это глупо, — прошипела она, наблюдая, как тот прошел через всю комнату, разыскивая свои ботинки. — Ты не можешь пойти туда. Кто знает, что там может случиться? Ради всего святого, не уходи.

Он даже не потрудился ответить. Золотистый отсвет огня мерцал на его обнаженной гладкой спине, когда Кавена легко наклонился, чтобы надеть обувь. И вот он уже у двери, снимает цепочку.

— Не двигайся, — приказал он еще раз, и осторожно шагнул на улицу, мягко закрыв за собой дверь.

— Кавена, подожди!

Но она обращалась к уже пустой комнате. Рассердившись, Кимберли уселась на холодном полу, притянула колени к груди и уставилась на дверь. Ей казалось, что она сидит так уже давным-давно, а образ человека в капюшоне, держащего нож, снова и снова всплывали в ее голове. Внезапно она почувствовала, что замерзла, поскольку кафельный пол был довольно холодным, а она была всего лишь в короткой старой майке. Ким тяжело поднялась на ноги.

Почти встав, она вспомнила твердый наказ Кавены не сходить с места.

Удивленная, что его приказ заставил ее так долго просидеть на полу, Кимберли встала и осторожно посмотрела в кухонное окно. Она ничего не увидела, и мысль о том, что Кавена был где-то там и искал напугавшего ее человека, наконец, встряхнула Ким и заставила ее действовать. Отвернувшись от окна, Кимберли направилась в свою спальню. Нужно найти джинсы, какие-нибудь ботинки и рубашку, перед тем, как последовать за своим гостем в бурную ночь. Она была на полпути в спальню, когда входная дверь распахнулась, и вошел Кавена. Растерявшись, она остановилась и спросила с тревогой:

— Ты в порядке? Я так испугалась!

Он уставился на нее, глаза его были глубокими и загадочными в тусклом отсвете камина. Дождь намочил его плечи и волосы, джинсы сидели низко на бедрах. Кимберли заметила блестящие капли, запутавшиеся в завитках темных волос на груди, и ясно чувствовала исходящий от него гнев.

— Я сказал тебе лежать на полу и не двигаться. — Кавена навесил цепочку на дверь и двинулся в ее сторону.

— Я решила, что сидеть на холодном полу вредно для здоровья, — парировала Ким, впуская немного раздражения в свои слова. Она почувствовала себя неловко, но это беспокойство не было вызвано тем, что она только что видела в окне. — Ты не ответил на мой вопрос. Я так понимаю, ты в порядке?

— Все хорошо.

Он остановился около кушетки и снял промокшие ботинки.

— Есть полотенце? Я весь промок.

— Конечно.

Радуясь отсрочке, Кимберли подошла к кладовке и достала полотенце. Она подошла, чтобы отдать его Дариусу, и тут вспомнила, что стоит в короткой футболке, которую использовала вместо ночной рубашки.

— Вот, — она сказала быстро, бросая ему полотенце. — Пойду переоденусь. — Она поспешила в спальню.

— Ты видел что-нибудь там? — открыв шкаф, она вытащила красный махровый халат.

— Нет, я не нашел никаких следов, что не удивительно при таком дожде и ветре, — раздался его голос из дверей ее спальни.

Пораженная, что он последовал за ней, Кимберли завозилась с одеждой. Темнота мало что скрывала. Она знала, что ее бледные ноги должно быть прекрасно видны из-под короткой футболки. Кавена, невозмутимо вытирая волосы и шею, продолжал наблюдать за ней, как если бы имел на это право.

— Возможно, мы что-то найдем утром, — нерешительно предположила она.

Одеваться под его взглядом было очень трудно. Пальцы, казалось, не желали действовать должным образом. Хотя несколько минут назад она очень замерзла, сейчас тело стало подозрительно теплым.

— Сомневаюсь.

Он так и стоял в дверном проеме ее спальни, и сила его пристального взгляда, казалось, прожигала насквозь.

— Чья эта футболка?

— Что, прости?

— Я только поинтересовался, не мужчина ли оставил эту футболку? Он вернется, чтобы забрать ее или, может быть, тебя в ближайшем будущем?

Кимберли чувствовал, что краснеет, и была рада, что он не мог видеть этого в темноте.

Ей, наконец, удалось завязать узлом пояс красного халата.

— Я всегда сплю в футболках. Я покупаю их сама, упаковками по три штуки в каждой. Никто не оставлял мне эту майку. Теперь, если ты закончил комментировать мое белье, я предлагаю вернуться в гостиную и обсудить ситуацию.

Он не двигался. Кимберли глубоко вздохнула и, выбрав агрессивную тактику, направилась в другую комнату. Она шла прямо к двери, ожидая, что он отступит. Когда он этого не сделал, пришлось в шаге остановиться.

— Прости, — сказала она очень вежливо. — Ты, кажется, мешаешь мне пройти.

Кавена медленно опустил руку, в которой было полотенце.

— Почему ты не осталась лежать на полу в кухне?

— Потому что пол был чертовски холодным! — взорвалась она. — И потому что я не знала, что ты делал снаружи. Я волновалась, Кавена. Вообще-то, я испытала шок.

Он разглядывал ее затененное лицо пристальным и одновременно настороженным взглядом.

— Прости, Кавена, но ты действительно мешаешь мне пройти.

Она уперлась ладонью в его грудь и изо всех сил попыталась оттолкнуть упрямца. Ситуация выходила из-под контроля, и она это понимала. С тем же успехом можно пытаться сдвинуть гранитную скалу. Слишком поздно сообразив, что данный подход не очень эффективный, Кимберли попыталась торопливо убрать руку. Но действовала недостаточно быстро: ему удалось поймать ее за запястье.

— Ты, разумеется, понимаешь, что случившееся сегодня ночью резко меняет наши завтрашние планы. — Он не двигался, просто стоял и держал ее за запястье. — Утром ты отправляешься вместе со мной в поместье.

Кимберли сглотнула, поражаясь его силе и абсолютной уверенности, с которой он говорил. Ее желание взбунтоваться было скорее инстинктивным, неосознанным. В конце концов, она ужасно испугалась сегодня вечером. Оставаться одной в доме хотелось меньше всего, но и сдаться Дариусу Кавене казалось почти таким же опасным.

— Я сама принимаю решения, Кавена. Никогда не забывай об этом, — бросила она и вызывающе вскинула подбородок. — Я делала так долгое время, и у меня отлично это получается.

— С сегодняшнего дня, — сказал он мягко, притягивая ее ближе к себе, — придется привыкать, что тебе будут помогать принимать решения. Я чувствую за тебя ответственность после того, что ты сделала для Скотта два месяца назад. И у меня есть твердое намерение вернуть свой долг.

— О, не сомневаюсь. Ты относишься к тому типу мужчин, которые всегда делают все, что от них ожидают. И привык отвечать за других людей. Но мне не нужна твоя защита, Кавена, и уж конечно, я не собираюсь подчиняться твоим приказам. Я сама со всем разберусь.

Кимберли почувствовала, что дрожит, но не только от гнева. Кавена — слишком большой, слишком подавляющий, в одних джинсах — стоял слишком близко. Ужас, пронизывавший ее при воспоминании о человеке с кинжалом, сменился трепетом.

— Не бойся меня, Ким, — тихо сказал он.

Глаза ее сузились, она разозлилась, потому что Кавена заметил ее нервозность.

— Если не хочешь испугать меня еще больше, отпусти мою руку, — холодно ответила она.

— Мне было бы легче это сделать, если бы я не видел, как ты носишься в неприлично короткой футболке, — сказал Кавена хриплым голосом, подтягивая ее еще немного ближе. — И если бы я не чувствовал, как ты лежала полуголая подо мной там на полу. И если бы я не пошел охотиться на того ублюдка с ножом. — Он подтащил ее еще ближе к себе. — И если бы целых два месяца я не представлял себе снова и снова, каково это — затащить тебя в постель.

— Нет!

Но ее протест был всего лишь писком, который не возымел особого действия. Загипнотизированная чувственным напряжением, словно потрескивающим в воздухе, она оказалась прижатой к его сильной груди. Пальцы Ким впились в его плечи.

— Иди сюда, ведьма, — мягко прорычал Кавена, опуская голову и пытаясь найти ее рот. — Давай проверим, насколько сильны твои чары.

Глядя в его глаза, Кимберли видела изумруды, горящие устрашающим огнем, но затем ее глаза сами закрылись, и она погрузилась в ощущения.

Такой поцелуй не назовешь мягким, в нем не было и капли нежности. Дариус раздвинул ее губы, и что-то внутри у Ким взорвалось, по всему телу растеклось тепло, что очень ее удивило. Мужские руки прошлись по спине, исследуя через ткань ее округлые формы, и Кимберли почувствовала, как тепло укореняется в каждой клеточке. Этим вечером она честно призналась себе, какой эффект на нее производит его тщательно скрываемое желание. Не имело смысла обманываться теперь и пытаться отрицать, что выпущенная на волю страсть Кавены не могла не пугать. Она услышала его мягкий, глубокий стон, и ее пульс участился. Теплый и влажный рот невероятно волновал. Кимберли ахнула от сожаления, когда, наконец, мужские губы освободили ее. Но рот Кавены тут же нашел нежную кожу ее шеи, а руки потянулись к поясу красного халата.

— Ты хоть представляешь себе, как выглядишь в этой футболке? — хрипло спросил Кавена, развязывая узел пояса. — Ты хоть представляешь, что я чувствовал, когда ты лежала там, на полу, подо мной?

— Холод, — сказала она, пытаясь взять себя в руки.

— Нет. Я чувствовал, какая ты мягкая, теплая и шелковистая. Никакого холода. А сейчас ты словно огонь. Я знал, что все будет именно так. Все два месяца знал…

— Кавена, подожди, — ей удалось справиться с голосом, но тут его руки раздвинули края халата, и Ким глубоко вдохнула.

— Почему я должен ждать? Ты хочешь этого так же, как и я.

Классическая мужская причина охладила ее, как ничто другое. Кимберли хлопнула его по руке, пытаясь избавиться от сводящего с ума прикосновения.

— Я не уверена, что хочу этого. Все происходит слишком быстро. Сегодня выдалась нелегкая ночь. Мне нужно время подумать.

— Если я дам тебе время, ты придумаешь тысячу причин, почему тебе не стоит связываться со мной.

У Кимберли перехватило дыхание не только от исчерпывающего анализа ее чувств, но и от того, что сильные ладони скользнули дальше под футболку и нашли ее грудь.

— Кавена, пожалуйста…

Эти слова пролегали межу сдачей и сопротивлением, и Ким инстинктивно чувствовала, что он понимает это не хуже нее.

Она попыталась убедить себя, что сильная физическая реакция на этого мужчину стала результатом испуга. Только небеса знали, как часто она использовала это прием, чтобы ввести сексуальную сцену в своих романах. Перед сексуальными сценами или сценами с насилием адреналин и волнение затопляли нервные системы ее героев. Казалось естественным при случае направить это в секс. Но только в книгах, отчаянно подумала она. Конечно, в реальной жизни такого не случается! Но как еще она могла объяснить взрывоопасную реакцию на прикосновение Кавены?

И вдруг безо всякого предупреждения загорелся свет. Кавена резко поднял голову, поскольку яркий свет залил все помещение. Кимберли видела, как переливались нетерпение и раздражение в его пристальном взгляде.

— Перед тем, как отключили электричество, у тебя, должно быть, были включены все лампочки в доме, — пожаловался он.

— Еще одно преимущество жизни в одиночестве, — Кимберли отошла назад, и затаила дыхание. — Некому читать лекции о счетах на электроэнергию или отчитывать меня по любому другому поводу.

Настроение изменилось, и они оба это понимали. Кавена неохотно позволил ей выскользнуть из его объятий, но изумрудный взгляд надолго задержался на ее вспыхнувшем лице. Кимберли снова завязала пояс халата.

Он заметил ее дрожащие пальцы и понял, насколько Кимберли разволновалась. После минутного колебания, он решил дать ей передышку. Если этого не сделать, то завтра будет только хуже.

— Мне не следовало вот так на тебя нападать, — спокойно признался Дариус. — Черт, предполагалось, что я приехал тебя защищать.

— Такое иногда случается, — отстраненно ответила Кимберли. — Разве нет?

Он едва справился со вспышкой удивления, вызванной ее словами.

— Я часто использую этот ход в своих книгах. Активные действия заканчиваются сценами…эээ…

— Страсти?

— Точно. Весь этот адреналин… Только я не знала, что в реальной жизни это тоже работает.

Когда она повернулась, на ее лице играла вызывающая улыбка. Кавена почувствовал себя немного растерянным.

— Ты много об этом думала, да?

— Как я уже сказала, такое иногда случается. Это в человеческой природе.

Он изо всех сил пытался сопротивляться желанию схватить ее и бросить на кровать. Кавена был потрясен силой этого желания. Показать бы ей различие между книгой и настоящей жизнью! Но тут же невесело напомнил себе, что время не самое подходящее. У него есть куда более важные дела. Например, затащить ее завтра утром в машину без сопротивления. Если развеселить ее сейчас, то, возможно, утром будет немного проще. Кавена заговорщицки улыбнулся.

— Соглашусь с профессиональным анализом ситуации. Мне действительно следует извиниться за свои действия. Твое понимание меня бы очень порадовало.

В ее глазах промелькнуло странное облегчение, как будто она знала, что только что подошла рискованно близко к бесконечно опасной черте потери контроля.

Контроля над собой или над ситуацией?

— Хорошо. У нас выдался беспокойный вечер, — снисходительно заметила Кимберли.

Кавене захотелось встряхнуть ее и показать, каким «беспокойным» он мог бы сделать ее четкий распланированный мирок. Вместо этого он сказал вежливо:

— Да, действительно. Думаю, стоит еще раз проверить, все ли все замки заперты, прежде чем идти спать. И было бы неплохо, если бы ты оставила дверь своей спальни открытой.

— Чтобы ты мог услышать, если меня вдруг схватят ведьмы?

— На самом деле, это не смешно, — пробормотал Дариус.

— Знаю, — сказала она со вздохом, нервно играя концами красного пояса. — Я сама до смерти испугалась. Рада, что ты был здесь, Кавена. Очень рада.

Он мудро решил не проверять правдивость последних слов требованием позволить ему ее защищать. Правильнее дать ей несколько часов подумать, и она примет верное решение.

— Поспи немного, Ким. Все будет хорошо. Теперь человек за окном знает, что ты не одна.

— Доброй ночи, Кавена, — задумчиво кивнула она.

Он смотрел ей вслед и чувствовал напряжение в своем теле. Насколько же она привлекательна с этой копной янтарных волос, рассыпанных в беспорядке по плечам. Босые ноги делали ее очаровательно ранимой, а еще сводило с ума желание оторвать ее нервные пальцы от пояса, крепко стягивавшего полы халата. Взяв себя в руки, Кавена вышел в гостиную и, слегка подумав, сказал:

— Да, еще одно, Ким.

— Что? — она нахмурилась.

— В следующий раз, если в подобной ситуации я прикажу тебе что-то делать, ты должна сделать так, как я сказал.

И тут же понял, что совершил ошибку. Хмурое выражение ее лица мгновенно сменилось маской женского высокомерия.

— Сомневаюсь, что повторится ситуация, подобная сегодняшней. Так что не вижу в этом особой надобности. Доброй ночи, Кавена.

Он решил, что следует убраться из спальни прежде, чем скажет что-нибудь неподходящее и разозлит ее еще больше.

Дариус молча проследовал в гостиную и выключил свет. Остановившись перед камином, он разворошил тлеющие угольки и, услышав, что Кимберли тоже выключила свет в спальне, лег в постель. Мгновение спустя в доме снова наступила тишина. Но на кухне еще горел свет, и Кавена встал, чтобы погасить его. Его глаза наткнулись на коричневый конверт от юридической фирмы из Лос-Анджелеса.

Кавена покрутил конверт, удивляясь, почему Ким его не распечатала. Похоже, у нее неприятности не только с «ведьмами» Скотта.

Давно привыкший иметь дело с проблемам, Кавена принял решение.

Он распечатал конверт и достал лист плотной бумаги. Стоя босиком в кухне Кимберли, без намека на раскаяние он читал письмо. А когда закончил, вопросов о Кимберли Сойер стало еще больше. Кавена задумчиво сложил письмо и засунул обратно в конверт. Затем выключил свет в кухне и направился к неудобной кушетке. Перед камином он снял немного влажные джинсы и расстелил так, чтобы к утру они высохли. Затем Дариус залез под одеяла, которые Ким дала ему ранее, оперся на руку и засмотрелся на пылающие в камине угли. Кимберли Сойер оказалась интригующей женщиной. Со многими тайнами.

Но прежде всего, напомнил себе Кавена, необходимо ее защитить. Он был ее должником за спасение племянника два месяца назад. Однако перед сном его последней мыслью было не беспокойство о ее безопасности. И не о письме он думал. Последняя, тревожащая мысль была о страсти, с которой Кимберли отвечала на его поцелуи. Будь у него чуть больше времени или более подходящие обстоятельства, он определенно смог бы затащить ее в постель. И эта мысль не могла не радовать.

На следующее утро Кимберли проснулась с бесспорным осознанием всего ужаса ситуации. Она понимала, что не хотела бы встретить еще одну ночь в этом стоящем в отдалении от всех доме. Кто-то намеренно пытался вселить в нее страх. Мужчина, пребывающий в ее гостиной, предлагал защиту. У нее, в самом деле, не было другого разумного выхода, кроме как составить ему компанию по возвращению в винодельческие края, пока не станет ясно, в чем же дело. Нет никакого смысла себя обманывать, думала она, выбираясь из постели и направляясь в ванну. Жить в доме, полном незнакомцев — задачка не из легких. Но иметь дело с типами в капюшонах, которые шляются вокруг и таскают с собой серебряные кинжалы — куда менее заманчиво. Кимберли в точности могла представить, что заявили бы власти, вздумай она поведать им о ночных происшествиях. Они решили бы, что она слетела с катушек. По крайней мере, Кавена не ставил под сомнение ее рассказ о том, что она видела в окне. Закрытая дверь ванной и звук льющейся воды мгновенно вернули ее к действительности.

— Кавена, это ты?

— А как ты думаешь? — раздраженно откликнулся тот.

— Долго не копайся, — предупредила она.

Минутой позже распахнулась дверь, и перед Кимберли, вытирая с шеи остатки пены полотенцем, предстал Кавена, Он был по пояс голым и явно чувствовал себя как дома. Изумрудные глаза вспыхнули, когда он поймал ее неодобрительный взгляд, которым она, глядя мимо его, окинула ванную.

— Беда твоя в том, что у тебя в доме просто никогда не было мужчины. Или вообще кого-нибудь еще, коли на то пошло. Не переживай. Я прекрасно вышколен. Не оставлю полотенца валяться на полу.

— Ты закончил? — холодно спросила она, размышляя, осталась ли еще теплая вода.

— Да вроде бы.

— Отлично. Тогда можешь приступить к завтраку, — торжествующе сообщила она, стремительно минуя его и захватывая маленькую ванную. Он позволил ей вытолкнуть себя в холл, но не раньше, чем ее взгляд наткнулся на скривившийся в веселой усмешке рот.

— Мужчине придется предусмотреть твое полное обучение прекрасному искусству житейских компромиссов, — заметил он.

— Если это касается того, чтобы получить с утра пораньше горячую воду в душе в достаточном количестве, то я не верю в компромиссы. Иди, приступай к яичнице, Кавена. Я предпочитаю хорошо прожаренную. — Кимберли, было, начала закрывать дверь, как вдруг остановилась. — О, кстати. Я тут решила принять твое предложение. По меньшей мере, на несколько дней.

Кавена поднял черную бровь.

— И что, сегодня утром больше никаких аргументов против твоего возвращения со мной в поместье?

— Предложение все еще в силе?

— Это никогда не было предложением, Ким, — объяснил мягко Кавена. — Скорее требование. Остаться здесь с тобой я не могу, поскольку дома меня ждут слишком много других обязанностей. Впрочем, я в любом случае не могу оставить тебя здесь одну, только не после того, что случилось. Единственный выход для тебя — это поехать со мной домой.

Склонив голову набок и сощурив глаза, Кимберли холодно изучала его сквозь ресницы.

— Если уж мне требуется усвоить кое-что насчет того, как делить ванную, то позволь сообщить, что тебе, черт возьми, нужно бы поучиться дипломатии.

— Имеется в виду, что мне следует выучить, как сделать так, чтобы приказы звучали похожими на просьбы? — растягивая слова, произнес Кавена.

Решив не удостаивать его ответом, не выпив прежде утренней чашки кофе, Кимберли захлопнула перед его носом дверь ванной. Полчаса спустя, переодевшись в чистые джинсы и блузку персикового цвета, она благодарно втянула пахнувший ей навстречу аромат.

— Неплохо, Кавена. Совсем неплохо.

Она внимательно осмотрела, как он на плите взбивает яйца. В теплой духовке покоилась горка поджаренных хлебцев.

— Стараюсь изо всех сил, чтобы угодить, — пробормотал он.

Кимберли хмыкнула.

— Что-то мне подсказывает, это все из-за того, что ты сам голоден. Не то, чтобы я жалуюсь. Не могу даже вспомнить, когда в последний раз кто-то мне готовил завтрак. — Она открыла холодильник. — Что пожелаешь к яйцам?

— Все что угодно, кроме острого соуса.

Кимберли неодобрительно посмотрела на него.

— Ты даже не представляешь, что теряешь. Как я люблю что-нибудь поострее со своими яйцами.

Вытащив из холодильника огромную бутыль с перцовым соусом, она понесла ее к стойке.

В душе же на самом деле Кимберли решила, что иметь поблизости Дариуса Кавену даже интересно. Каково это будет — пожить несколько деньков в его доме? Кимберли прошлась по стойке и собрала пару салфеток. А потом взгляд ее упал на вскрытое письмо от адвокатов. Тут же ее хорошее настроение испарилось, стоило ей понять, что, Кавена, должно быть, прочел письмо.

— И что это значит? — подняв вскрытый конверт, спокойно спросила она.

Кавена ни на секунду не отвлекся от своего занятия: он раскладывал яичницу по тарелкам.

— Я как раз хотел тебя спросить о том же самом.

— Ты это вскрыл!

Он кивнул, кладя сковородку в раковину и беря тарелки. Ошалев от изумления, Кимберли уставилась на него. Судя по его виду, он даже ничуть не смутился.

— Ты же преднамеренно вскрыл личную переписку!

— Сгорал от любопытства.

— Любопытства! Мой Бог, Кавена, да какое ты имеешь право совать нос в мою личную корреспонденцию? — взорвалась она от бешенства.

Он все еще казался невозмутимым.

— Как показывает мой опыт, письма от адвокатов зачастую влекут за собой неприятности. Поскольку ты не соизволила поинтересоваться содержимым, я решил, что лучше сам этим займусь.

Кимберли, обессилев, опустилась на стул рядом с ним, чувствуя большее, чем когда либо испытанное ею изумление.

— Не могу поверить, что тебе хватило наглости такое сотворить.

Он бросил на нее взгляд.

— Кто такие Марленды, Ким?

— Так походя открывать чью-либо частную переписку. Немыслимо. На этот счет есть же какие-то законы, — продолжала она, игнорируя его вопрос.

— Ким, кто такие Марленды? Зачем они наняли эту адвокатскую контору, чтобы связаться с тобой? Почему они просят тебя о встрече?

— С людьми, которые у тебя работают, и со своими домочадцами ты тоже так деспотично обращаешься? Если так, то не понимаю, как ты удерживаешь служащих. Своих родных ты, должно быть, доводишь до белого каления.

— Ким, — терпеливо прервал ее Кавена. — Просто ответь на мой вопрос.

— С какой стати?

Он коротко пробормотал что-то под нос, явно такое, что вслух не произносится.

— Потому что, если ты не ответишь на мой вопрос, я сам свяжусь с адвокатской конторой и узнаю, что происходит.

— Сначала вторжение в частную жизнь, а теперь угрозы, — стиснула она зубы.

— Ким, только отнесись ко всему здраво, ладно? Я всего лишь пытаюсь узнать, не угрожает ли тебе реальная опасность. Возможно, это имеет отношение к той личности, болтающейся у окна прошлой ночью. Может, мы глубоко заблуждаемся, полагая, что он связан с похищением.

Кимберли так испугалась его заключений, что не удержалась от ответа.

— Боже милосердный, нет! Уверяю тебя, мистер и миссис Уэсли Марленд никогда не запачкают свои холеные ручки обо что-то столь вульгарное, как похищение.

— Так кто же они такие? — продолжал спокойно стоять на своем Кавена. — Почему они хотят, чтобы ты с ними связалась?

Кимберли решила, что упираться себе дороже. Кроме того, рассудила она, вреда не будет, если она расскажет ему правду.

— Это родители моего отца.

— Твои дедушка с бабушкой?

— Формально. — Она пожала плечами и добавила в яичницу острый соус. — На самом деле я не ощущаю себя их родственницей, разве что в биологическом смысле. Я даже никогда их не видела.

— Судя по содержанию письма, они желают встретиться с тобой.

— Немного поздновато играть роль любящих дедушек и бабушек.

— Что все-таки произошло? — тихо спросил Кавена.

— Вряд ли завтрак — подходящее время для вытаскивания семейных скелетов из шкафа, — легкомысленно парировала Кимберли.

— Насколько я знаю, для таких дел подходящего времени просто не существует. Так что завтрак вполне сойдет, — сухо заметил Кавена.

Что-то в его тоне заставило ее бросить на него вопросительный взгляд.

Что бы не пряталось за этим замечанием, сейчас этому, тем не менее, предназначено было остаться тайной за семью печатями. Кавена охотился за ее секретами и не имел намерения вдаваться в подробности своих собственных.

И все-таки она вдруг поняла, что ей интересно его прошлое. Так что он такое упоминал прошлой ночью? Проскользнуло несколько замечаний. Что-то насчет того, что он не всегда устраивал свою жизнь, занимаясь виноделием.

— Расскажи мне, Ким, — прервал Кавена ее размышления.

— Это короткая и постыдная история. Поскольку у тебя имеются свои собственные семейные истоки, ты, в общем-то, наверно, поймешь позицию Марлендов. Мой отец был их единственным сыном и наследником. Марленды являются большими шишками в Пасадене, да и в Калифорнии тоже, у них значительные вложения по всему штату. История семьи насчитывает много поколений. Вплоть до времен испанских завоевателей. Великое наследие и огромные деньги. Из отца растили достойного наследника семейного состояния и имени. Его в совершенстве воспитали для той роли, для которой он был предназначен, как я это понимаю. Частные школы, самые лучшие, какие в какие только можно поступить за деньги. И в один прекрасный день их благородный сын и наследник совершил серьезную на первый взгляд ошибку. Он влюбился в мою мать.

— Дай догадаюсь, — спокойно вставил Кавена. — Твоя мать не имела соответствующего происхождения.

— О, моя мама была замученной сверхурочной и низкооплачиваемой работой медсестрой. У нее не просто недоставало происхождения, у нее оно вовсе отсутствовало. Она была сиротой. И встретила моего отца, когда он обратился в больницу по поводу какой-то небольшой операции. Ты знаешь, что болтают о мужчинах, влюбляющихся в своих медицинских сестер.

— Нет. А что болтают? — поинтересовался Кавена.

— Неважно. Видимо, это типичный «медсестринский синдром». Который наверняка проходит, как только мужчина выписывается из больницы. Только в случае моего отца этого не произошло. Он знал, что никогда не получит благословение своих родителей по поводу женитьбы на моей матери, поэтому однажды ночью в порыве страсти сбежал с ней в Лас-Вегас.

— Питая надежду поставить потом родителей перед свершившимся фактом?

— Угу, — кивнув, подтвердила Кимберли. — Только это не сработало. Марленды пришли в бешенство и потребовали немедленного развода. Я пришла к выводу, что сначала мой отец пытался сопротивляться, но они обработали его, указав ему на ответственность перед семейным именем и богатством, насильно заставляя принять во внимание то, чему он должен быть по-настоящему предан. А затем его лишили содержания, Впоследствии мои родители быстро развелись, — сухо завершила рассказ Кимберли.

— Что произошло, когда родилась ты?

— Совершенно ничего. Марленды с нами не общались.

— Ты когда-нибудь носила имя отца?

— Я отказалась. Взяла фамилию мамы.

— Скотт говорил, что твоя мама умерла несколько лет назад, — сказал тихо Кавена.

— Погибла в автомобильной аварии на Лос-анджелесской автостраде, — безрадостно уточнила Кимберли.

Задумчиво жуя тост, Кавена некоторое время молчал. Кимберли, было, решила, что он оставил этот разговор, но секундой позже он спросил:

— Почему же Марленды после стольких лет хотят с тобой связаться?

Кимберли позволила себе зло улыбнуться.

— Потому что их благородный сын и наследник, то бишь мой отец, никогда больше не имел детей. Он, заметь, благополучно женился, но на поверку его женушка оказалась неспособной иметь детей. Согласно сведениям, присланным этими адвокатами, отец погиб на яхте во время несчастного случая спустя год, как умерла моя мама.

Мимоходом она вспомнила испытанное ею странное ощущение потери, когда поняла, что отец, которого она никогда не знала, умер.

— Так теперь у Марлендов никого нет, кроме тебя.

— Меня им не заполучить, — подведя итог, заявила Кимберли. — Как я уже говорила, они сделали свой выбор двадцать восемь лет назад. И сейчас расхлебывают его последствия. Они имели в своем распоряжении влияние семьи, воспользовались им, чтобы оказать давление, и пусть, черт побери, с таким же успехом пожинают плоды содеянного. Никогда не прошу их за то, что они сделали с моей мамой.

— Из письма следует, что к тебе перейдет большое имущество, если ты согласишься встретиться с Марлендами.

— Мне не нужны их деньги. Я их не желаю.

— А как насчет чувства приобретения семейных уз? — подчеркнул Кавена. — Ты столь же одинока, как и твои дедушка с бабушкой.

— Я не великий поборник крепких семейных уз, — неловко улыбнувшись, сказала ему Кимберли. — Только не после того, что эти самые узы сделали с моей мамой.

— Так вот почему ты так полна решимости найти мужчину, который был бы так же свободен, как и ты?

Кимберли моргнула.

— Ставлю тебе «отлично» за глубокие выводы. Ты уж их сделал заодно. Если я когда-нибудь решусь выйти замуж, то за мужчину, чья преданность будет на сто процентов принадлежать мне. Я не буду делить его с несколькими поколениями обязательств, власти и денег.

— И, конечно же, он тоже должен разделять с тобой это глубокое чувство связи, обходящейся без слов.

— Ты находишь это смешным? — холодно спросила она.

— Думаю, ты живешь в мире фантазий. Ты хочешь, чтобы некий мужчина материализовался неизвестно откуда, ни с кем не связанный и мыслящий также как и ты.

— Это довольно приятная фантазия, — беспечно заметила она.

— Ты точно также могла бы любить настоящий мир, — предложил Кавена.

— Никогда.

— Ты уверена, что не наступит день, когда тебе потребуется настоящий мужчина из плоти и крови?

— Только не для постоянных отношений, — язвительно парировала Кимберли. — Будь так любезен, передай мне джем.

— Это что, намек на то, что ты хочешь сменить тему? — Он вручил ей баночку с клубничным джемом.

— Меня все время поражают твои способности к проницательности, — одарила она его сияющей улыбкой.

— У меня есть еще парочка кое-каких способностей, впрочем, у тебя столько врожденных предубеждений против таких мужчин, как я, что ты не дашь себе ни шанса изучить их, не так ли?

— Если ты говоришь о том, как ты, кажется, прочел вчера мои мысли…

Кавена раздраженно покачал головой. — Вчера не было никакой телепатии. Я только сопоставил вместе несколько фактов и понял, что, должно быть, это ты звонила домой. Тогда я собрался съездить на побережье, чтобы тут же повидаться с тобой. Рано или поздно я решил бы появиться. Нет, Ким, я не ссылаюсь ни на какие сверхъестественные способности. Я говорю о более конкретных. Например, хотел бы я иметь шанс доказать свою способность удовлетворить тебя в постели.

Кимберли одним глотком осушила горячий кофе и со стуком грохнула на стол чашку.

— Как же, дождешься. Если ты думаешь, что я буду с тобой спать в обмен на защиту, ты с таким же успехом можешь сразу выматываться отсюда. Я сама о себе позабочусь.

Изумрудные глаза Кавены мгновенно вспыхнули от надменной ярости.

— Когда я решу спать с тобой, ведьмочка, то это будет на моих условиях, а не на твоих. И ты можешь биться об заклад, что мои условия не включают секс в обмен на защиту. Ты не единственная, кто имеет несколько жестких правил по части отношений, но я определенно не прибегаю к покупке женщины ни за деньги, ни за покровительство, ни за что-либо еще. Мы поняли друг друга?

Кимберли слегка закусила нижнюю губу, узрев этот надменный гнев.

— Я не хотела тебя оскорблять, — холодно извинилась она.

И это была правда. Она вовсе не собиралась с ним враждовать. Просто он слишком на нее давил.

— Ужасно, — язвительно проворчал он, дотянувшись до кофейника. — Может, мы все-таки наладили какой-то мистический канал связи. По крайней мере, ты довольно хорошо понимаешь меня, чтобы знать, когда следует пойти на попятную.