"Дети Мира" - читать интересную книгу автора (Пекур Екатерина)

Глава первая

Вы должны понимать, я пишу лишь о том, что я видела. Почти не делая попыток моделирования. Пытаясь по возможности не раскрывать карты заранее — ведь я работаю над книгой уже годы спустя. Я пишу лишь на основании тех небольших знаний и понимания, что были у меня тогда. Вообще, кстати, это будет первая художественная книга, написанная низинным аллонга. Так что делайте скидки на моё специфическое мышление.

С чего это началось? Со скандала.

Жизнь полна этически-неоднозначных решений. Зачастую вам не узнать, где добро, а где зло, пока вы не вляпаетесь по самые уши. Невинные ошибки ведут к катастрофам, злые выпады — к спасению, а добрые поступки — к гибели людей. Истина лишь в том, что нельзя бездействовать и нельзя не думать головой. Ваши понятия о жизни, о сути добра и зла, о врагах и друзьях — могут оказаться не тем, что вы думаете. Плодом ошибки целого Мира. Подумайте об этом, когда вы в следующий раз будете кричать об уничтожении той или иной вещи, о судьбе, об историческом наследии, о ваших убеждениях или ещё Тень знает о чём. Моя жизнь — иллюстрация всего этого. Но — прочь теорию. Перед вами история людей, которые нечаянно поставили Мир с ног на голову.

Я попытаюсь рассказать. И не потому, что меня просят об этом. Мир, каким он предстал в моих глазах, достоин переосмысления — чем я и займусь, пока вихри новых событий не унесли наше странное триединое человечество к несуществующей Тени.

В самом начале этой истории мне было тридцать лет, и я работала в престижной и склочной частной клинике. Работала давно, с самого окончания Школы 'Раньята', и не было никаких знаков, что судьба моя изменится в лучшую или даже в худшую сторону. А потом ко мне вошла моя подчинённая по имени Куйли и сказала:

— Госпожа да Кун! Гос…спожа д…да К. кун!

Я подняла голову и нахмурилась. Младший врач Куйли стояла в дверях моего кабинета. Невеселая. Она никогда не начинала заикаться, если её уж совсем не доставали пациенты. Опять неприятности, обреченно решила я.

— Что стряслось?

— Господин да Ринн курит в палате… Я не в силах его уговорить! А в его состоянии это просто самоубийство!

— Успокойся, Куйли, — резко обрубила я. Эта девушка, если её вовремя не осадить, немедленно вела себя как хупара с окраин, — Идём!

Молодая женщина ринулась за мной. На её шоколадной физиономии застыла смесь тревоги и облегчения. Она комкала подол своего халата. Пройдя по косой галерее, я постучала в дверь с табличкой 8 . Недовольный голос из-за двери попросил всех убраться к Тени. Я решительно нарушила уединение да Ринна.

— Вам не следует курить. До меня дошла информация, что вы нарушаете предписания младшего врача Куйли.

Упомянутая Куйли скромно тулилась у косяка. Её прическа растрепалась, лицо горело.

Не оборачиваясь, мужчина сидел у раскрытого окна.

— Так и есть.

Дым заползал в палату и с легким сквозняком уходил за окно. Хотела б я увидеть сволочь, вложившую сигарету в руки этого несчастного..! У него же астма! Да, Куйли придется собрать волю в кулак.

— Господин да Ринн… — терпеливо начала я, — Вы вредите себе. Но если за пределами клиники вы вольны это делать сколько и когда хотите, то сейчас я не могу вам позволить…

Да Ринн покачал головой. Он наконец соизволил глянуть мне в глаза. Увиденное мне не понравилось. Он был явно не в себе.

— Никто не может мне приказывать или говорить со мной в подобном тоне, девушка. И уж точно не врачишки из этой дурацкой конторы.

Ну спасибо. Я старше его — а он ко мне 'девушка'. Но никакой вежливостью его фраза и не пахла.

Он снова оглядел меня с головы до ног, на секунду нахмурился. Мне даже странно стало — почему это? Неужто заметил наконец, что здесь не шоколадная — а старший врач, белая женщина? Классовая сознательность даже заставила его подкорректировать выражение лица. Но только самую малость. Мне не стоило надеяться, что он не пойдёт на конфликт.

— Как вас там… — брезгливо отмахнулся он, — займитесь своими клизмами и не мешайте мне думать.

Я ощутила, как кровь в моих жилах становится огнём. Но я не директор этой клиники, порви их всех Тень..! С натугой улыбнувшись, я процедила:

— Как вам будет угодно. Но я буду вынуждена должить об этом господину да Растáну.

Улыбка да Ринна тронула только губы. Его лицо, молодое, но уже отмеченное тяжкими думами, глядело на меня с усилием, как из другого измерения. Он и впрямь решал какую-то проблему. Не будь я жестоко оскорблена, я бы даже ощутила муки совести. Ведь я прерывала его размышления.

— Если посмеете. Доложить, — он издевательски ухмыльнулся, вмиг делаясь совсем юным. Разговор был окончен. Извинившись и пожелав ему доброго вечера (хотя тон мой, боюсь, был не слишком искренним), я вышла, толкнув Куйли перед собой.

— За мной! — рявкнула я, едва мы оказались в коридоре, — Ты в своем уме?! Ты понимаешь, дура шоколадная, что он может тебя обратно в гетто запроторить?! Не спорь с ним! Никаких конфликтов! Сколько раз отмазывать тебя от неприятностей?! Никого в дирекции не волнует, что ты умная!

Мы вернулись в кабинет. Понурив голову, хупАра замерла посреди коврика бьяхатской работы.

— Я знаю, госпожа. Я виновата. Я дура. Я несдержанная.

Махнув рукой, я оборвала её покаяние.

— Куйли. Нельзя давать им преимущество. Нельзя показать слабость. Сколько раз мы с тобой об этом говорили? Они давят на тебя, потому что ты шоколадная, и им совершенно неважно, что ты при этом находишься на своем исторически обусловленном месте — в медицине. Давят просто по привычке, как на домашнего слугу.

— Но как же вести себя? Если и спорить нельзя, и..? Он даже с вами так себя… нагло вёл.

Я еле сдержалась, чтоб не зарычать. Если уж хупара заметила, что меня оскорбили… Впрочем, шоколадные всегда наблюдательны, а Куйли ещё и умная девочка. Потому-то она и врач, а не чистильщик канализации. А вот что я, аллОнга, белая, делаю в этой сфере деятельности… ну да ладно. Не время страдать от комплексов.

— Веди себя осмотрительно, Куйли, — со значением проговорила я. Моргнув, хупара покраснела — её щеки приобрели терракотовый оттенок. Помимо явного смысла моей фразы, она сообразила, что ляпнула бестактность, напомнив мне о пережитом в палате. И что об этом — ради нашей дружбы и моей чести — следует помалкивать.

Отправив младшую на пост, я пригорюнилась.

МЕРЗАВЕЦ.

Наглый, плохо воспитанный мерзавец. «Как вас там… займитесь своими клизмами и не мешайте мне думать». Эта фраза жгла меня изнутри. Я не смела показать себя оскорбленной там, в палате. Частично потому, что да Ринн именно этого добивался. Он — занят тем, что думает. А я, САнда КирАнна да Кун, дочь СамАла да Кун дас Лоа, лучшего математика современности, занята клизмами. Не лично, конечно. Но большего мне не доверят.

Это очень плохо, когда ты отличаешься от других… Не то, чтоб меня это серьёзно беспокоило, но порой именно это становилось главным источником моих тревог.

Конечно, я врач, и я знаю, чем именно и в какой мере все люди похожи и отличны друг от друга. Но я имела ввиду нечто более глобальное. Отсутствие общего признака своей расы. Если например, летун не может летать — наверное, ему тоже бывает несладко (дурацкая мысль)?

Я не умела возвести 673 в куб в уме за пятьнадцать секунд. Хоть тресни.

А да Ринну — это на составит труда. Как это не составит труда 80 процентам аллонга. Кроме выживших из ума, грудных детей и таких, как я… Аллонга, страдающих акалькулией. А с учетом того, что волосы мои имели жуткий, отродьевский, рыжеватый оттенок, жизнь моя с самого детства была очень невеселой. Конечно, со временем я перестала от этого страдать, но осадок на душе остался.

Мне еле удалось закончить дела до конца смены. Когда я вышла за ворота клиники «МасИйя РунтАй», уже вечерело. Меня догнал Мар да ЛУна, аллОнга из диагностической службы, за ним, как обычно, волочился его напарник, младший врач КинАй, плотненький хупара с выселой мордахой, никогда не унывавший (даже невзирая на то презираемое положение, в котором находилась вся диагностическая служба). Кинай имел свойство носить развеселые шапочки, неизменно повышавшие настроение гостей клиники, так что на его выходки смотрели сквозь пальцы. Мар хмуро кивнул мне и предложил провести. Кинай блеснул глазёнками на шоколадном лице и подмигнул, усиленно кивая на «Грот».

— И то верно, пошли выпьем по чашке кофе? — устало предложил Мар.

Я не смогла отказаться. Да и не хотела. Мар был мне симпатичен. Ничего большего, но я его уважала. Он происходил из Семей Дорхи, могучих промышленников Южных Пальцев, и какая Тень занесла его туда, куда она его занесла, я не знала. Но был он единственный, кто не дразнил меня за цвет волос в Белой Школе «Раньята», медицинском учебном заведении для аллонга. И он был моим единственным ровесником среди врачей-аллонга в «Масийя Рунтай».

Мы уже выходили за ворота, когда нас окликнули.

— Санда да Кун?

Я обернулась.

На садовой дорожке стоял да Ринн. По его лицу в сумерках я поняла, что он смущен — наш скандальный гость явно не ждал, что я буду в компании. Тем не менее он набрал воздуха, словно хотел что-то сказать, замер на миг — а потом махнул рукой.

— Простите, я… — и он быстро зашагал прочь по дорожке парка.

Мар и Кинай переглянулись. Мар пожал плечами, а Кинай весело спросил:

— Чего это он?

Я тоже пожала плечами. Много позже, выползая из гостеприимного «Грота», неизменного свидетеля веселых посиделок коллектива, я подумала, уж не собирался ли да Ринн извиниться. Впрочем, подумала я мрачно, он это вроде как и сделал. Скомкано пробурчав «простите» под свой высокоумный нос.

Плюнув на это, я предалась отдыху. Не страдать же мне было по этой причине, а?

Служанки у меня не было. Мать настаивала, чтобы я забрала Нину или Саный из «РАнни-кОлы» (нашего Семейного имения) и неизменно пилила меня за хаос, царящий, по её мнению, в доме на улице Пин. Впрочем, это не являлось хаосом для меня. Хотя я нередко ленилась убирать (хоть в этом я была нормальным аллонга! — улыбнулась я), меня охватывал ужас при мысли, что может натворить трудяга Саный в моем доме. Саный была помешана на уборке. Нина могла бы стать для меня хорошей жилеткой для слёз — но в качестве компаньонки мне вполне хватало Куйли. Странно дружить с хупара-твоей подчиненной, но все старшие врачи так или иначе подбирали себе команду из душевно близких младших. Вот тот же Мар, например. Кинай был коммунальным хупара до двадцати лет. А потом Мар его выкупил и отпустил. Теперь парочку водой не разлить. Кинай за Мара директору пасть порвет. А Мар только с ним и пьёт. Смешно.

Конечно, выкупать Куйли я не собиралась. Да и соберись, я бы не смогла. Куйли — действительно умная девушка. Районный муниципалитет вложил в неё деньжищ, словно в аллонга. Благодарна судьбе, радуется. Наверное, в роду у Куйли были полукровки, иначе как бы она осилила программу подготовки третьего уровня? И хорошо осилила. Она мне карточку показывала (диплом, само собой, хранился в муниципальном архиве).

Так вот, убрать у меня в доме было некому. Раскидав вещи с кровати, я уткнулась в телевизор.

Само собой, там гудели о туристическом бизнесе в Предгорьях… Рекламировали. Интересно, как скоро начнут ругаться? Я помотала головой и кисло уставилась на экран. Других проблем нет на белом свете, кроме как лазить по дурацким скалам в поисках неприятностей?

О роли спорта давно известно. Он приносит пользу здоровью и, значит, уму. Истинное удовольствие доставит вам занятие горными лыжами. Для любителей этого необычного отдыха наша фирма представляет специальные поездки в самые труднодоступные места Гор!

Я нахмурилась — ну это они загнули. Жаль, рядом нет Мара — я бы поставила десятку, что завтра не позднее обеда этой рекламой заитересуются в КСН, а через два дня её снимут с эфира. Впрочем, а как же её допустили к показу..? Э, нет, это провокация. Точно.

Мне нравилось так размышлять над всеми событиями вокруг меня. Кажется, улыбнулась я, таким образом я компенсировала всеобщую уверенность, что я не слишком-то умная…

Технический персонал и опытные инструкторы туристической сети «Белая Башня» помогут вам во всех начинаниях. Комфортабельные номера, обширная библиотека, Зал мудрости, бассейн, шикарные магазины — всё это к вашим услугам! Вы сможете плодотворно чередовать активный и интеллектуальный отдых и завязать полезные знакомства!

Для особых клиентов — поселок-крепость «Белый Орел», расположеный на головокружительной высоте в три тысячи шагов…

Я с интересом покачала головой. Круто. Но наверняка так дорого, что и не снилось. Да и… как бы вам сказать… стрёмно. Ну, вы понимаете…

…здесь вас ждут полное уединение и — особое предложение! — возможность обозреть отроги Горной Страны с расстояния всего 20 пуней!

Только у «Белой Башни» комфорт, элитный интеллектуальный отдых и путь к здоровью! Только здесь комфорт и полная безопасность! Звоните…

От удивления, так и не дождавшись фильма, я нажала на кнопку, и телек погас.

Вот ЭТО они загнули!

…обозреть отроги Горной Страны…

Дирекцию телеканала «Майа» расстреляют уже сегодня ночью? Или это всё-таки провокация? Но зачем такие сложности?!

Да Ринн сбежал. Куйли сообщила мне об этом ещё в холле. Вместе с пожеланием директора зайти немедленно. Кажется, бедная девочка на была на грани срыва. Она притоптывала среди приёмного покоя, заламывая руки и то и дело порываясь схватить меня за рукав. Я отмахнулась от Куйли и зашагала по коридору. Вот же Тенью битый треклятый хаос… Что за ерунда? Как сбежал?

Скрипя зубами и внутренне сжавшись, я толкнула дверь начальника.

— А, Санда. Ты уже знаешь?

— Ему звонили домой? С его язвой и астмой…

Директор отмахнулся. Мой начальник восседал в своём объёмистом кресле, чинно разложив бумаги по необъятному столу. Лицо его, с нездоровыми пятнами по щекам, тряслось. Господин да Растан был приземист, с круглой идеально стриженной головой, обычно он носил длинные ларго и изо всех сил пытался казаться человеком первого сорта. Он не допускал мысли, что его трепетная первосортность может быть поставлена под сомнение — в том числе, за счёт неаккуратности подчинённых. Итак любой сотрудник, кто хотя бы теоретически мог скопрометировать господина директора и его клинику — делался его личным врагом. В общем, если такие, как я, бывают досточно удачливы, терпеливы и изворотливы (читай — лицемерны), они могут открыть свою клинику или что-то вроде того. Тогда они получают немалые деньги и возможность шпынять некоторых других, менее изворотливых. Да Растан, насколько я знала, прошёл именно этот путь. Именно с таким финалом. Я считала шефа неизбежным злом моей профессии.

— Ему звонили, — чинно ответил директор, притом таким обвиняющим тоном, будто я самолично вытолкала да Ринна из клиники взашей, однако он снисходит до разговора со мной исключительно из доброго ко мне расположения — как бы не так, — Но дома господина да Ринна не оказалось. Куйли и РанИк нашли пропажу гостя во время обхода в четыре утра. Мне известно, что в полночь он был на месте. Мне нужно знать, не было ли чего-то странного в поведении господина да Ринна накануне? Я слышал, он повздорил с тобой.

Я вопросительно подняла бровь. Откуда? Куйли сказала своей подружке, медицинской сестре Раник (эта растрезвонит что хочешь)? Возможно, но вряд ли…

— Да, господин директор. Но я бы не назвала это ссорой. Я провела вежливую беседу по поводу недопустимости курения и, хотя господин да Ринн не внял моим просьбам, мы расстались вполне мирно.

— Курения? Почему не доложила?

Я покачала головой. В семь вечера беспокоить господина директора по телефону из-за курения пациента? Он скажет: вы что, сами себе носа не утрете? И будет прав. Но в свете бегства да Ринна всё выглядит иначе…

— Он аргументировал своё поведение. Я сочла, что нервное напряжение от возможного конфликта будет вреднее, чем нарушение режима.

— Санда, это недопустимо, ты же понимаешь. Он тяжело болен. А мы — ты в частности! — несла ответственность за его выздоровление!

Ну и что ему сказать? Напомнить, что не из-за курения же он пустился в бега? А из-за чего-то более важного — например, из-за необходимости соблюдать режим, когда его осенила гениальная идея…

Не сводя с меня крохотных глазок, директор нахмурился.

— Ты не умеешь быть вежливой! Если у гостя особые требования, ты должна их удовлетворить, не подвергая опасности здоровье гостя!

Кровь ударила мне в голову. Дурацкая кровь да Кун, которой не нашлось лучшего применения, чем заниматься клизмами.

— ТАК ЧТО МНЕ С НИМ БЫЛО, СЕКСОМ ЗАНЯТЬСЯ, ЧТОБ ОН ЗАТУШИЛ СИГАРЕТУ?!

Директор замер, будто водой облитый. Его шея налилась кровью. Поперхнувшись от собственной наглости, я застыла.

— Иди к себе и тщательно всё обдумай, — процедил мой шеф.

Я вышла в коридор, и на меня напал истерический смех. Если из-за этой скотины меня уволят, я просто не буду знать, что мне делать. Соберу все деньги и куплю тур от «Белой Башни». Ненавижу лыжи и снег. Но там мне хоть будет не так гнусно, как в этой проклятой клинике «Масийя Рунтай». Или в родной «Ранни-коле», чтоб она стояла на том же месте ещё тыщу лет…

Проклятый да Ринн. Вот найду я тебя… Мне только не хватало неприятностей из-за этой сволочи.

Вообще-то найти его — это была идея, осеклась я. Неплохая. Хотя его родные уже наверняка поставили на ноги всех, кого только можно, я могла тщательно собрать информацию у дежурной смены. Я нуждалась в этом занятии даже не потому, что он пропал, будучи под моей юридической ответственностью, сколько из-за того, что я не понимала, что произошло. А я не люблю не понимать. Я даже на миг пожалела, что накануне вечером не смогла перекинуться парой слов с этим мерзавцем. Не то чтоб я была готова пожертвовать вечером в компании Мара и Киная… Но что-то меня беспокоило.

Не мог же он сбежать с горя просто оттого, что нахамил? Действительно — что-то важное заставило молодого умника положить хвост на деньги родственников и лечение в лучшей клинике города. Очень, кстати, нужное ему лечение…

Вернувшись к себе, я призвала Куйли и РанИк и потребовала рассказать абсолютно всё, что они могли вспомнить.

— Семье звонили?

Девушки закивали. Статус Куйли позволял ей беседовать с аллонга напрямую. Хотя ей это наверняка не нравилось. Куйли пялилась в ковер и молчала.

— Мы связались с дворецким да Риннов, он позвал господина да Ринна, я имею ввиду брата да Ринна, — заявила Раник, — Он пообещал вернуть господина да Ринна к утру, как только тот появится дома.

Она была настроена бойко и уверено.

— Он не перезвонил. Я просила его сразу сообщить, если будут новости. Я волновалась, госпожа да Кун… — бормотание Куйли было едва разобрать.

Поглядев на хупара, я кивнула. Куйли нередко забывала, что за пределами больницы она просто шоколадная — хотя статус врача возвышал женщину над прочими людьми её расы. Однако на такую просьбу господин да Ринн-брат наверняка ответил слишком резко. И что это дело семейное. Теперь Куйли было стыдно. Хотя понять её мотивацию было несложно — случись с беглецом какая беда — за это придется отвечать всем. И мне тоже. Как начальнице.

— А на что ты рассчитывала? — буркнула я, — Ну позвонили и ладно… Он был в кровати на последнем обходе?

Последним в «Масийя Рунтай» считался обход в полночь.

Девушки закивали, уверяя меня, что был и крепко спал. У меня закралось некое подозрение, и я уточнила:

— Вы подходили к нему?

Куйли и Раник переглянулись.

— Нет, госпожа да Кун, — промямлила Куйли.

— Неа, госпожа да Кун! — отрапортовала Раник.

— Почему?

— Я боялась, что он станет ругаться, если мы его разбудим, — протараторила Раник, а Куйли лишь кивнула.

Проклятье… Вот же сглупили мои подопечные.

— Вы думаете… он тогда уже сбежал? — тихо спросила Куйли, наконец подняв на меня глаза.

Куйли умница. Зря да Ринн-брат наговорил девушке гадостей — она ничуть не глупее меня. Я на миг улыбнулась — да уж, деньги муниципалитета вложены куда надо. Но потом снова нахмурилась.

— Возможно, Куйли… Но лишь — возможно… Ход ночного дежурства — расскажите все детали.

Девушки снова переглянулись и начали излагать. Раник — путанно и эмоционально, у Куйли — будто доклад на планерке; но ничего ценного я не узнала. В отделении царила тишина. Окна оставались закрыты, двери не хлопали (природа наделила Раник весьма чуткими ушами — что позволяло бойкой шоколадной знать все сплетни клиники). Гость из комнаты «3» в два ночи жаловался на головную боль. Гость из пятой — ворчал и доставал Раник около получаса — примерно с половины третьего до трёх. Ей даже пришлось вызывать Куйли. Они там были обе? Да, обе они были примерно до трёх, Раник делала ему массаж, а Куйли убеждала гостя, что он непременно выздоровеет. А потом Раник ушла, а Куйли ещё сидела с гостем.

Мда. Примерно полчаса (с половины третьего до трех) отделение было лишено острого слуха нашей медицинской сестры, а с без четверти три до четверти четвертого — дотошной внимательности Куйли. В итоге четверть часа на посту вообще никого не было. Отлично. То есть хреново. Кто угодно мог за это время уйти куда угодно.

Когда же в четыре обе шоколадные начали обход, восьмая комната была пустой. На кровати лежал скатаный валик (дойдя до этого, Куйли нахмурилась — вспомнила мою гипотезу). Вещи частично пропали. Я пожалала посетить комнату номер восемь и осмотреть материальную часть. По вежливо-печальному лицу младшего врача я поняла, что Куйли этим уже занималась и безрезультатно… Однако же — сделала это без указания старшего врача или директора. А рыться в вещах аллонга, тем более — гостя… ну, вы понимаете…

— Раник, выйди.

Полуприсев, медицинская сестра покинула кабинет. На личике неугомонной шоколадной застыла гримаска чесотки в одном месте. Ну и пусть. Знать свое место ей полезно. Хупара бывали невероятно любопытны.

Некоторое время я испытующе глядела на Куйли.

— Ты что-то там нашла? Я спрашиваю не просто так, а чтобы не терять времени, если ты уже смотрела его вещи.

Куйли покраснела. Недоверчиво глянув на меня, она кивнула.

— Он оделся как для дальней дороги. Брюки, рубашка, короткое ларго, две пары носков и белья, — Я подумала, уточнять или нет, откуда Куйли знает, сколько белья и носков было в ящиках да Ринна? Уточнила. Куйли отмахнулась.

— У Капа-лу спросила. Он знает.

Капа-лу — уборщик комнат на нашем этаже. Туповатый и застенчивый парень — другого бы к вещам наших гостей не пустили. Мда, сморозила глупость. Конечно, Капа-лу.

— Он ему эти носки сам складывал. Вы, наверное, не знаете, но у Капа-лу отличная зрительная память. Он считает лишь до десяти, но точно сказал мне, чего нет на месте.

— Ты приводила туда уборщика?!

Куйли сморгнула. Ну, тоже хороша. Конспиратор хренов. Одно слово — шоколадная…

— Вообще… он сам пришел туда утром. Его никто не предупредил, чтоб он не входил… — промямлила младший врач.

— Ну-ну… — неодобрительно отозвалась я.

Совсем растерявшись, Куйли тем не менее нашла силы продолжить.

— Капа-лу пришел ко мне на пост и спросил, не выписался ли господин, потому что он забыл вещи в шкафу. Я сказала, что это не его дело, куда и зачем ушел господин из восьмой. Но он не унимался, и сказал, что вещи в шкафу не все, что были раньше, и обуви нет, но кое-что лежит, так не нужно ли Капа-лу их упаковать? Потому я решила уточнить, чего именно не хватает, а потом лишь отправила его подальше.

— Он не видел, чтобы ты входила в палату?

Куйли помотала головой.

Умно. Ничего не скажашь. Хотя следовало бы напугать глупышку. Сказать ей, что если да Ринн таки вляпался в историю (как же я надеялась, что нет!), то тут наверняка появятся люди из милиции, и узнают, что Куйли и Капа-лу интересовались вещами да Ринна. Имело ли это значение, я не знала. Потому я и не стала её пугать.

— И потом ты пошла в палату?

Кивок.

— Я всё нашла так, как Капа-лу сказал. А кроме одежды, ещё пропали личные вещи… ну, ценности. Вы понимаете. Он забрал с собой всё ценное, оделся и ушёл. Вот как это выглядит. Но ведь на самом деле всё может быть не так.

Куйли до Тени умная хупара… Просто жутко даже. Обычно они куда менее догадливы, и их способности к анализу тоже невелики — не критериям отнюдь не идеологическим или субъективным, а вполне четким — тесты и исследования. Я отпустила младшего врача и медленно пошла по коридору. Шестая, седьмая, восьмая… Я остановилась. Заходить или не кликать беду на свою голову? Я вернулась и приоткрыла дверь восьмой. Всё как вчера. Кровать с незастеленным бельем, стул у окна, приоткрытая дверца шкафа — это Капа-лу напортачил — тумба с телевизором, стол. На столе — пусто. Ни книг, ни калькулятора, ни бумаг, лежавших там вчера.

Как идут поиски? У директора не спросить. Ещё повезет, если обойдусь без выговора. Но испорченные отношения с шефом — тоже малоприятно… И всё из-за кого? Из-за горделивого сукиного сына ЛапАрси КуИнси да Ринна, двадцати пяти лет, старшего научного сотрудника Института прикладной физики «КаУрра» Города Мудрости. Тошно и вспоминать. Он обошёлся со мной как с какой-то хупара. Имел ли он на это право… тот ещё вопрос.

В моей голове снова — теперь медленней — прокрутилась вчерашняя сцена на дорожке парка, и меня посетило неприятное предчувствие… Сумерки. Шелест тёмной листвы. На повороте стоит мужчина в коротком светлом ларго с подвернутыми рукавами и тёмных брюках. Он коротко стрижен, молод, но очень серьёзен. Ещё до моего взгляда он окликает меня, делает порывистое движение, а потом смотрит на меня в упор… в упор на Мара да Луна, мельком на Киная… и произносит: «Простите…» Почему же я не остановилась? Он бы посетовал на жизнь, я бы его успокоила, и нынешнее утро было бы таким простым.

Мои игры в Мыслителя МоиллАни были грубейшим образом прерваны явлением директора. Он влетел в коридор со стороны административного корпуса, и только через секунду я приметила, что взятая им скорость несколько, как бы это корректно выразиться, превышала ту, на которой можно сохранять чванливое достоинство начальника. Я нахмурилась. Что же это такое стряслось?! Заметив меня посреди коридора (и, кстати, напротив восьмой палаты), он нахмурился в ответ и благообразно замер.

— Госпожа да Кун. Пройдите со мной.

Давно начальник не обращался ко мне столь официально. Но на увольнение это никак не походило. Успокоенная этой мыслью, я покорно зашагала за директором. Но по дороге я снова хмурилась. Не ближний же Свет бегом мчаться через всю клинику! Странно, с какой же тогда стати важной персоне лично бегать за сотрудниками?!

С этой неспокойной мыслью я автоматически вошла в кабинет начальства, дверь закрылась… и только тогда я сообразила, что директор остался в шикарной приёмной. Вежливо открыл передо мной дверь, протолкнул вперед и закрыл. А я осталась наедине с господином в тёмном дорогом ларго, непринужденно сидевшим в гигантском кресле нашего директора. Неясного возраста от тридцати пяти до сорока пяти. Совершенно классической внешности. Наверное, высокий, если встанет из-за стола.

Я настороженно кивнула, быстро изучая его с головы до груди (большего обзора стол не давал). Всё — одежда, часы, записная книжка — было добротным, но не несло никаких признаков, позволявших выделить именно этот предмет из кучи им подобных. Исключение составляла только папка. Тёртая серая папка с дурацкими завязочками и номером на обложке. Довольно пухлая.

— Санда Киранна да Кун?

Голос незнакомца напоминал его одежду. Добротный и никакой.

— Совершенно верно. Чем могу быть полезна господину? — вежливо уточнила я.

— КАрун да ЛигАрра, — отрекомендовался незнакомец, не меняя позы в кресле, — Комитет Спасения Нации, второй отдел.

Я медленно открыла рот… и закрыла.

Лапарси Куинси да Ринн. Институт «Каурра». Милиция будет его искать, ага? Как бы не так…

— Боги-Братья… — ошеломлённо пробормотала я. Вот же туподоходящая девчонка Санда да Кун.

На лица офицера да Лигарры расплылось нечто вроде удовлетворения. Кажется, он списал мою растерянность на контакт с сотрудником КСН. Я задумалась, разочаровывать его или нет. Лучше не играть с огнем.

— Я расследую дело о возможном (подчеркиваю — возможном) похищении сотрудника Института «Каурра» Лапарси да Ринна, — неспешно и даже дружелюбно проговорил да Лигарра, — Могу ли я рассчитывать на ваше сотрудничество, госпожа да Кун?

Я поспешно кивнула.

— Присаживайтесь.

Кажется, меня сочли растерянной дурой. Проклятье. Вообще-то хорошо, но это слишком походило на правду… Или они всегда начинают по-доброму? Тьма забери этого да Ринна, откуда мне знать, как вести себя с офицером КСН?!

— Расскажите всё, что вам известно об этом деле.

— С чего начинать? — уточнила я.

— В вольной форме. С начала или с того, что кажется вам наиболее значимым. Я уточню, если мне будет непонятно.

Я с трудом сдержала скрип зубами. Наконец до меня дошло, что пострадать из-за ничего могут многие люди, работавшие со мной. Куйли, например. Или Раник. Нелепо переживать из-за коммунальных хупара, но… я переживала из-за них. Они были в какой-то степени моими.

Однако вопрос об утайке данных был мной отложен после секундных раздумий. Та же Раник падет перед да Лигаррой, как бездыханная тушка. Он её съест на обед. И Куйли не устоит, чтоб не выложить всё аж до цвета своего белья. Хотя Куйли… может и выстоит.

У меня были сомнения, по зубам ли такой противник мне самой. В Комитет берут лучших из лучших. Он всяко умнее меня. И куда более сильный аналитик. Если ты имеешь дело с «конторой», никакая правда не может быть опаснее той ситуации, если тебя уличат во лжи. Им нельзя врать. Вообще-то можно, но не стоит. Эту мысль мои родители вбили в меня непосредственно после того, как научили говорить. За что теперь я была им страшно благодарна…

— Я расскажу все, что смогу вспомнить, господин да Лигарра. Само собой. Но мне нужно сосредоточиться.

— Вы сообразительная. Я рад, что мы нашли общий язык.

Проклятье. Я на крючке, вот что ты хочешь мне сказать?

Я вздохнула и начала рассказывать. Про то, как да Ринн появился в клинике три дня назад. Какое лечение получал. На сцене в палате я задержалась подробно. Передала все реплики и своё видение ситуации. Про встречу в парке я сказала, что видела нашу бесценную пропажу мельком, в сумерках. Втягивать в эту историю Мара и Киная мне не хотелось, но дотошный офицер всё равно записал имена моих приятелей-свидетелей разговора. Упомянула утренний расспрос сотрудников. Затем описала то, что рассказали мне младшая врач и медицинская сестра. В общих чертах, о чём и сообщила напрямую.

— Почему?

— Не вижу смысла передавать чужие слова, если я не была свидетелем.

— Вы были в палате утром? — улыбнулся да Лигарра.

— Я заглянула туда несколько минут назад. С порога. В этот момент меня и позвал господин директор.

Улыбка не сходила с лица да Лигарры.

— А вы бы зашли, если бы не эта досадная помеха? — Я подняла брови, и он поспешно добавил, — Я просто любопытствую. Это не для протокола.

Я пожала плечами.

— Не имею понятия. Я как раз раздумывала, стоит ли это делать до приезда милиции. Но мне казалось, я могу заметить что-то важное. Я же знаю, как выглядела палата вчера. Это могло бы помочь… в понимании ситуации.

Да Лигарра оглядел меня с непонятным интересом.

— Вы никогда не получали предложений служить в КСН?

Я поперхнулась.

— Нет. А почему вы спрашиваете?

Офицер сменил позу в кресле. Казалось, он располагается поудобнее.

— Вы способны не только смотреть, но и видеть — даже в такой нестандартной ситуации. Быстро соображаете. Не боитесь меня.

— Да я боюсь вас, как Тень знает кого! — в сердцах воскликнула я и смутилась.

Да Лигарра ухмыльнулся.

— Наверное, госпожа да Кун, вы не представляете, как ведут себя люди в моём присутствии. А вы ещё и расследование затеяли перед моим носом. И не прочь его продолжить, едва я уберусь отсюда, не правда ли? Ну, не отпирайтесь… Меня самого вы оглядели так дотошно, что я чуть не голым себя ощутил.

— Вы мне льстите, — промямлила я.

— Ничуть. Я подвожу вас к мысли, что мы можем эффективно сотрудничать. Хотя вы кое-что утаили от меня, я не думаю, что вы это сделали со злыми побуждениями. Возможно, вы просто не придаете значения этим фактам. Но я предоставлю вам время ещё раз проанализировать сведения.

Полное безумие, но я — вместо того, чтобы теперь уже испугаться по-настоящему! — ощутила горячку поиска.

— Господин да Лигарра. Может, это глупо спрашивать…

— Я вас слушаю.

— Я могу хотя бы узнать, что такого ценного в господине да Ринне, что его могли похитить? — Изумленно поднятые брови да Лигарры были красноречивее любых слов. — Нет, — поспешно уточнила я, — мне не интересно, чем он там занимался в «Каурре». Я это и не пойму. Вы же сами знаете… — я опустила глаза с дЕланным смирением, — Я просто хотела бы, если можно, знать, какого рода опасность его могла преследовать? Возможно, это поможет мне понять некоторые вещи… которым, как вы говорите, я пока не придаю значения, — вовсе скомкано закончила я. Ну не сдурела ли я?! Задавать вопросы офицеру второго отдела КСН?! Понять то, во что мне и близко лезть не следует?! Это он ждёт от меня ответов и фактов. И больше ничего.

Да Лигарра долго смотрел на меня и наконец скупо улыбнулся.

— Вы изумительная женщина, Санда. Хорошо, я скажу вам что-то важное. Но потом не жалуйтесь, что вы слишком глубоко в этом завязли. Раз так, я буду использовать вас в этом деле. Да Ринн занимается разработкой технологии, использование которой может пошатнуть многовековой паритет в отношениях с Горной Страной, — Я вздрогнула и затаила дыхание, — Внедрить агента в Институт «Каурра» бризы не в состоянии. По той же причине, по которой… — он пожевал губами и с улыбкой закончил, — по которой дочь Самала да Кун дас Лоа работает врачом. Они неспособны к точным наукам.

Я скрипнула зубами. Но вспыхивать не время. Сама нарвалась. А он просто констатирует факты.

— Потому у нас есть все основания предополагать, что господин да Ринн мог заинтересовать… ээ… нашего вероятного противника.

Помимо воли я остолбенела.

— Выпытать технологию?

Да Лигарра покачал головой.

— Скорее чтобы прекратить работу.

— Но это же глупо. Работа не ведется одним человеком.

— Да Ринн — сложный типаж. Как и все гении. Боюсь, что работа как минимум сильно замедлится.

Я задумалась.

— Но зачем тогда вам добровольный помощник в клинике «Масийя Рунтай»? — через миг я это сама поняла. Наверное, на моём лице отразилось негодование, потому что да Лигарра гадко улыбнулся.

— Поздно. Вы по уши в этом деле, госпожа да Кун. Мы имеем все основания полагать, что один из сотрудников вашей клиники (возможно, это вы) — агент Горной Страны.

То, с какой простотой он это сказал, заставило меня заледенеть.

— И при содействии этого сотрудника… страшно даже сказать, к чему может привести такая утечка, какая возможна при допросе нашего гения в Адди-да-КардЕлле.

Я ощутила муторную иррациональность этой ситуации. Я сижу на стульчике перед офицером второго отдела, которой намекает, что я (Я!!!) — возможный агент Отродий, да ещё при этом сыплет названиями и местами, которые без оглядки через плечо ни один дурак не произнесет. Он их даже назвал бризами. Так, как, по слухам, они сами себя зовут — истинным именем Отродий, которое не упоминают из-за кучи жутких предостережений и суеверий. А да Лигарра — хоть бы моргнул. Он даже упомянул некое такое место, которого как бы нет на свете… Он что, думает, что если я — это то и есть, что он сказал, то он вроде как проявляет уважение к противнику?

Я не додумалась ни до чего более умного, чем задать этот вопрос вслух.

Мой оппонент выдал очередную гадкую улыбку. Кажется, его это просто веселило. Моё поведение, я имею ввиду.

— Я рассчитываю на вашу добровольную помощь, Санда. Любой подозрительный нюанс должен быть известен мне не позднее конца суток. Обычно такая работа возлагается на местные кадры организации, но ввиду важности дела я буду контролировать вас напрямую.

Он протянул мне визитку. Я внимательно её оглядела. На белом квадрате значились номер телефона и его имя. Больше ничего.

— Звоните в любое время. У нас с врачами есть нечто общее, знаете. Ненормированный график работы… — да Лигарра кивнул, делая знак, что беседа окончена.

Ну-ну… кто следующий? Кого ещё он завербует в слухачи? Теперь все мы будем шпионить друг за другом.

— Постойте, — спохватилась я, — а если у меня возникнут какие-то вопросы..?

— Решайте их самостоятельно, — да Лигарра вдруг посерьёзнел, — Санда, я не прошу о помощи дураков. Ни среди аллонга, ни среди хупара.

Я кивнула. Чего уж тут неясного. Польстил, заодно дал понять, что хупара тоже не следует упускать из виду.

Я понуро вышла из кабинета директора. Хоть бы раз в жизни выйти отсюда с хорошим настроением, а? Тень их всех подери. Никого не видя, я прошла мимо шеренги сотрудников, испуганно ждавших очереди на беседу с да Лигаррой.

Меня слабо потешила мысль, что у него действительно тяжелая и эмоционально выматывающая работа. Что ж, человек просто делает своё дело. А я буду делать своё. В конце концов, разве ж не хотела я найти да Ринна и понять, что случилось этой ночью? А теперь на моём поле играет КСН.

О том, что это я играю на их поле, причём играю роль мяса, я старалась не думать…

Налетевшая на меня Раник сообщила, что гость из пятой опять предъявляет особые требования, а ещё его «обсыпало какой-то ерундой», и он вот-вот пойдет жаловаться. Зарычав, я вооружилась листком назначений и пошла разводить тучи руками. На полпути к палате меня остановил властный оклик директора. Только его не хватало — чтоб он увидел сыпь на теле гостя и, с учётом его теперешнего состояния — нам всем влетело за халатность. Отставив неприятную мысль о том, как я буду успокаивать капризного гостя после ещё Тень знает какого промедления, я обернулась. Впрочем, ну не уволят же меня теперь, когда я вроде как работаю на этого да Лигарру. Эта мысль доставила мне совершенно неожиданное злорадное удовлетворение. Странно, мне казалось, что привычка быть вежливой укоренилась в моём сознании. Оказалось, что для сбоя достаточно такой малости — беседы с офицером КСН… Полно, оборвала я себя. Смотри на вещи здраво. Он настолько же опасный союзник, как спящий в твоей постели голодный тигр-людоед.

— Санда. Иди за мной.

Начальство завело меня в кабинет младших врачей, предварительно очищенный от их присутствия. Гадливо морща нос, он оглядел стулья, но так и не сел, а остался стоять в центре. Я мимоходом подумала, что девочки огребут за несуществующую грязь в комнате. С учетом его позиции мне тоже пришлось стоять.

— Он предложил тебе сотрудничать? — без обиняков спросил шеф.

Я поглядела на директора исподлобья.

— Да, предложил.

— И ты согласилась?

Я удивленно подняла брови. Если он покажет мне человека, отказавшегося от сотрудничества с КСН… я, пожалуй, заикаться начну.

— Ну, я… я имею ввиду, так все и есть? — нервно пробормотал шеф, перебирая округлыми пальцами по ларго.

— Можно подумать, у меня был выбор, — мрачно буркнула я.

— На каких условиях?

— Думаю, господин директор, вам лучше обсудить эти вопросы с господином да Лигаррой, — процедила я. Ну и вопросы он задаёт! Это уже никуда не лезло…

— Ты берешь неправильную тональность в разговоре со мной, Санда.

— Да неужели? — огрызнулась я. Он что, с ума сошел? Куда он лезет?! Да и я тут причём?

— Представь, Санда, неужели. Если ты возведена в роль личного таракана офицера второго отдела, это ещё не выделяет тебя из общей массы.

Я непонимающе улыбнулась. Меня всё ещё трясло от разговора с да Лигаррой, а ещё теребила мысль о пятой комнате, куда следовало бежать как можно скорее…

— О чём это вы?

Директор мстительно нахмурился.

— Господин да Ринн — важный человек, правда? Санда, у клиники «Масийя Рунтай» могут быть неприятности, ты ведь понимаешь? Если они ловят Тень знает кого на территории «Масийя Рунтай» — это может оказаться кто угодно. Кто угодно, чьи амбиции и неуживчивый характер я сочту излишними.

Со внезапным пониманием я уставилась на него.

— Да, Санда. Я это и имел ввиду. Я хочу — для твоего же блага, если ты не хочешь неприятностей — чтобы ты сообщала мне всё то, что ты будешь сообщать да Лигарре. И если я сочту, что информация может повредить моей клинике, ты не станешь ему её сообщать. Я доходчиво объяснил, Санда Киранна да Кун?

Вот проклятье. Тенью траханое проклятье…

— Да, господин директор. Я всё поняла. Прошу прощения за недоразумение минуту назад, — медленно произнесла я. Слова царапали мою глотку.

— Вот и чудно. Я всегда говорил, что ты умная женщина. Кстати, что там стряслось в пятой? Эта болтливая хупара выбежала оттуда, как ошпаренная…

Этот гад точно решил меня добить…

— Я как раз собиралась это выяснить, господин директор.

— Вот и займись. Работа пойдёт тебе на пользу.

Я покинула кабинет младших врачей со слабым чувством подкатывающего нервного срыва. Ну, не дождутся…

Как я не бодрилась, до вечера я пришла в то самое состояние, о котором я Божилась, что его от меня не дождутся. День — и так коряво начатый — прошел хреновее некуда. Сразу после беседы с директором я была вынуждена потратить уйму душевных сил на пятую комнату. В других — Куйли как по голове ударили — она написала таких назначений, что хвала Богам, как я только её схватила за руку? Вот же благодарность за поддержку! Раник хамила. В промежутке между этим больной из пятой палаты таки нажаловался директору — что эта «крашенная в белое хупара» (то есть я) решила его убить. В это время у пациента из седьмой подскочило давление, а в первой, где лежал директор гуаррО философии да РагИро, Раник никак не могла управиться с инъекцией — доктор да Рагиро хворал давно, и сосуды его никуда не годились. Все бежали ко мне с воплями о помощи и немедленном вмешательстве. Я поспевала, где могла, понимая, что девочки не виноваты в этом хаосе, обычно моя помощь не требуется, но по их черепушкам смерчем пронеслась угроза, исходившая от жуткого господина, занявшего кресло директора и наводившего страх на весь персонал. А надо мной витала страшная диллема, о которой мне даже думать не хотелось. Выбор между приказами да Лигарры и угрозами да Растана. Эти люди зажимают меня в тиски, попасть в которые мне совсем не хотелось. Я не могу играть с да Лигаррой втёмную. Если у человека есть хоть капля разума, он не станет врать такой персоне. Но если я не выполню требования да РастАна — мои шансы на неприятности будут точно такими же… А если пожаловаться на да РастАна да Лигарре..?

Я замерла над бумагами.

Через минуту размышлений я поняла, что даже приблизительно оценить масшаб последствий этого шага я не в состоянии. Возможно, я избавлюсь от давления со стороны директора. Возможно, клиника даже сменит руководителя. Но ещё следовало оценить — нужна ли мне такая расправа? Выиграю ли я что-нибудь от полной продажи (а как ещё иначе назвать это стукачество?) души и тела Комитету Спасения Нации? Ведь может получиться и так, что директор всё равно найдет пути давления на меня. И дела мои пойдут куда хуже. Или ещё страшнее — да РастАн мог иметь куда бСльшее влияние на да Лигарру. И тогда под ударом окажусь лично и единственно я.

Хотя я сомневалась во влиянии директора частной клиники на офицера внутренних дел КСН, но лезть напролом я сочла плохой идеей. И решила, что я реализую её, если мне уж совсем не оставят выбора…

Когда я наконец завершила дела, я первым же делом направилась к Мару. С намерением позвать его на стаканчик вина в «Гроте». Но Мара на месте не оказалось. Торчавший в лаборатории непривычно хмурый Кинай сказал, что да Луна не возвращался после вызова в кабинет директора. Кинай ничего не добавил, но в его тёмных глазах я прочла еле заметный… даже не упрек… горькое покорное сожаление. Да, подумала я, он имел все основания думать, что господин да Луна попал в неприятности, и наверняка считал, что это моя… ну, может не вина (как я могла устоять перед Большим Аллонга?), но кто же ещё мог втянуть его обожаемого Мара в эту историю? Нет, он меня не осуждал. Он просто скорбил и молчал. Но лучше б он сказал мне в лицо, что я стукач. Гадко, но ведь никто не застрахован от такого «шикарного» предложения, какое сегодня получила я, Санда да Кун?.. Даже патологически верный Кинай. Хотя я не знала за собой никакой вины, какая могла повлечь вред для Мара да Луна, но кто знает ход мысли этих параноиков? (И я даже не откусила себе язык за такие мысли — назвать параноиками сотрудников Комитета! шутка ли! — вот как я была расстроена!..)

С гнусным чувством на душе я вышла из лабораторного крыла.

Нет, не просто гнусным. Я была готова плакать. Тенью битый дурак да Ринн не мог подумать о своей безопасности. А теперь из-за него страдает куча людей, нарушен привычный ход вещей и, что самое противное, вбивают клин между старыми друзьями…

Дом на улице Пин встретил меня пустотой. Я механически сварила себе кофе, соорудила холостяцкий бутерброд и влезла с ногами на подоконник. Глядя на крыши домов, медленно погружающиеся в сумерки, я хлебала напиток и пялилась через стекло. Странно. Я вспоминала сегодняшнюю беседу с да Лигаррой. И впрямь, что мы знаем о тех, кого ненавидим? Что они знают про нас? Как бы они смотрели вот из этого окна, зная, что высота в пять этажей — это ничто… нет, я не могла себе этого представить. Сама мысль — представить себя на месте летунов, была такой дикой, что её и думать не хотелось.

И я думала про сказки, мифы и страшные легенды. Меня морозило.