"Восемь Умелых Мужчин" - читать интересную книгу автора (Барри Хьюарт)

#19975; ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Мастер Ли чувствовал себя уставшим, и когда я догреб до Острова Гортензий, привязал лодку и перенес его на берег, он решил и дальше путешествовать на моей спине. Он весил не больше школьника, его маленькие ноги легко вошли в мои карманы, а я уже настолько привык носить мудреца на спине, что без него чувствовал себя раздетым. Потом я отправился по тропинке, которую он мне указал и которая вела к тому самому павильону, около которого, судя по словам Небесного Мастера, Ма Туань Линь повстречался со смертью.

С того памятного дня остров так изменился, что его невозможно узнать. Повсюду новые дома, а леса почти не осталось. Тогда же вокруг нас росли деревья и кусты, под ногами — зеленая трава, и помимо Юй (о котором я расскажу позже) не было ничего, кроме коллекции астрономических инструментов, установленных великим Чжан Хеном,[8] и не больше двух десятков уединенных павильонов, в которых любили отдыхать выдающиеся мандарины. Мирное красивое место, мы шли между деревьями и я не слышал ничего. Перед нами открылась заросшая травой поляна, Мастер Ли приказал мне остановиться и поставить его на землю. Он порылся в складках одежды, вытащил флягу с вином и печально выпил, брызгая каплями на пышные цветы. Я ожидал, что они сморщатся и умрут, но, почему-то, они решили этого не делать.

— Бык, я должен поздравить тебя. Ты блестяще владеешь собой. Ни одного вопроса, — сказал он и подмигнул. Он знал, что хорошо вымуштровал меня. — Давай осмотрим все вокруг. Ставлю десять против одного, что Небесный Мастер действительно видел, как вурдалак сорвал голову с тела Ма Туань Линя, что кстати, только улучшило внешность Ма, и я буду очень разочарован, если он нам соврал.

Мы уже знали, что тело нашли и унесли отсюда, поэтому мы пошли прямо и вскоре я заметил павильон, за которым находилась гигантская куча земли. Мы подошли ближе, и я увидел что-то черное и движущееся, резко выделявшееся на зеленом фоне. Оказалось, что это облако мух, жужжащее над усеивавшими траву вонючими черными полосами, которые еще недавно были красными.

Мы подошли к куче и увидели, что очень недавно в ней кто-то рылся, а рядом с ней, на дорожке, я нашел след сандалии. Впереди нога глубоко ушла в землю, разбрасывая грязь, значит кто-то бежал, спасая свою жизнь. Вскоре я обнаружил и след огромной ноги, который вполне мог принадлежать какому-нибудь монстру вроде вурдалака.

— Скорее всего Небесный Мастер не придумал и птичьей клетки. Давай найдем ее, — пробормотал Мастер Ли.

Мы нашли клетку в высокой траве рядом с пятнами крови. Мудрец поднял ее и, оглядев, одобрительно присвистнул, и даже я смог понять, что вещь очень старая и великолепно сделанная. Тем не менее небольшая птица из нее вылетела бы мгновенно, потому что странным образом перекладины были размещены слишком редко и на них была намотана проволока, совершенно беспорядочно. На проволоке находилась одна единственная бусина, которую можно было легко двигать вперед и назад, но Мастер Ли сказал, что одной бусины совершенно недостаточно, чтобы выполнять даже самые простые сложения и вычитания, так что это не абак. На перекладинах были нарисованы самые разные символы: от животных и посуды до неба и звезд. Мастер Ли покачал головой и пожал плечами.

— Я совершенно не понимаю, для чего ее можно использовать, но она невероятно древняя, — сказал он. — О Ма Туань Лине говорили, что у него есть редкая способность находить древние ценные артефакты. Он был замечательным коллекционером, очень авторитетным, и, быть может, нашел какое-то упоминание об этой вещи в своих бумагах.

Он привязал клетку к поясу длинной желтой лентой и какое-то время стоял, глядя вокруг и уперевшись руками в бедра.

— Мой дорогой старый друг и учитель пригреб сюда и шел, освещенный светом луны, — сказал Мастер Ли низким печальным голосом. — Судьба захотела, чтобы он оказался на этом месте как раз в тот момент, когда монстр охотился за своим обедом, то есть за Ма Туань Линем, и Небесный Мастер действительно видел, как эта тварь оторвала мандарину голову. Но вот дальше… Бык, ты же слышал его слова и понимаешь, что он не любил Ма Туань Линя. Глубоко внутри он чувствует себя виноватым, что не горюет по его ужасной смерти, и эта вина просачивается через его усталый рассудок и он видит то, чего не было, и при этом он действительно верит в свою историю — обрати внимание! — о "маленьком морщинистом человеке, старше тебя, и даже, может быть, старше меня, который бежал легко как ребенок". Какую шляпу носит Небесный Мастер?

Я немного подумал, вспоминая. — Белая, высокая, коническая, заостряющаяся к вершине, — сказал я.

— Она называется Шляпой Янга, Девятого Грома, — сухо сказал Мастер Ли. — Она напоминает клюв журавля. Ты обратил внимание на его одежду?

— Обычная одежда монаха-даоса, только с эмблемой Первого Ранга, — ответил я.

— Что за эмблема?

— Журавль.

— И, конечно, ты заметил официальное кольцо на пальце? — спросил Мастер Ли.

— Да, и на нем что-то вроде большого красного камня, — ответил я.

— Это гранат, он называется Карающая Молния, — сказал Мастер Ли.

— Ого! — воскликнул я.

— Вот именно, ого, — сказал Мастер Ли. — Бык, все очень просто. Небесный Мастер преобразил себя в маленького морщинистого человечка, выбросил свои костыли, и легко, как ребенок, побежал за этим ублюдком, Ма Туань Линем, убил его огненным шаром из своего кольца, потом превратился в журавля, чью одежду и шляпу он носит, и пролетел сквозь луну, как будто во сне. Мандарины боятся, что неправильные люди узнают об этом и разразится грандиозный скандал, но я не собираюсь становиться неправильным человеком.

— Нет, господин, — сказал я.

— Что ж, займемся исследованиями, — вздохнул старик. — В любом случае у меня есть подписанное самим Небесным Мастером предписание, при виде которого едва ли кто-нибудь осмелится засмеяться.

— Да, господин, — ответил я и покрепче сжал челюсти.("Это", молча добавил я, "самое большое преуменьшение за последние десять лет. Если бы он сумел подделать такой документ, то мог бы сразу написать разрешение на вход в императорскую сокровищницу с сорока тележками, запряженными мулами, ста крестьянами с лопатами и воротом для подъема тяжестей.)

На месте убийства больше не было ничего, и Мастер Ли пошел в Павильон Ма Туань Линя. Я немало удивился, обнаружив простую, даже аскетическую обстановку: обыкновенная большая комната, из окна открывался вид на озеро и маленький огороженный сад, и скромная ванна. Мастер Ли объяснил, что даже мандарины, вроде Ма, не имеют право воздвигать на острове дворцы. Все совершенно одинаковые павильоны предназначались для мирных размышлений и принадлежали императору. Мы осмотрели бумаги мандарина, коллекцию книг и свитков, и нашли заметки Ма Туань Линя, сделанные древними иероглифами, которые я не умел читать. Мастер Ли прочел и сказал, что это настоящий Ма: полная чушь. Но одна зацепка еще оставалась: клетка, и Мастер Ли быстро просмотрел все заметки в поисках любого упоминания о странной древней клетке. И ничего не нашел. Мы уже собирались уходить, когда он внезапно остановился.

— Я совсем забыл. Сорок или шестьдесят лет назад я прожил в одном из этих павильонов пару недель и если ничего не изменилось…

Он дал фразе повиснуть в воздухе, повернулся и подошел к деревянному алтарю, видевшему на восточной стене. — Мне показали, куда спрятать драгоценности или вообще что-нибудь ценное, если я не доверяю садовникам, — сказал он, протянул руку, нажал на деревянную панель, отвел ее в сторону и сунул руку в маленькую дыру. — Будь я проклят, — сказал он, когда рука вернулась с крошечной записной книжкой.

Мы уселись у стола и он быстро просмотрел ее. Но даже Мастер Ли вряд ли мог понять смысл текста, потому что там не было ничего, кроме колонок цифр и знаков процентов. Ни малейшего указания на то, к чему относятся эти цифры.

— Суммы все увеличиваются и увеличиваются, очень резко, а проценты удваиваются, и если речь идет о деньгах, то Ма без всяких проблем мог купить себе имение на Угольном Холму, — заметил Мастер Ли. Он перевернул последнюю страницу и вытащил что-то из записной книжки. — Бык, ты только посмотри! — радостно воскликнул он.

Это была та самая клетка, которую мы нашли, в виде чернильного отпечатка, по всей видимости взятого с какого-то старого камня. Я говорю о камне, а не металле, потому что смазанные и расплывшиеся пятна указывали на потертую выщербленную поверхность. Тем не менее не было никаких сомнений, что это та самая клетка. Мастер Ли перевернул оттиск, надеясь найти какое-нибудь объяснение, но вместо этого нашел текст, написанный шрифтом "Белые Облака", который и перевел для меня:

"Восемь! Я нашел все восемь! Теперь они не смогут лишить меня главной доли, и мои кости успокоятся на Пике Белого Дракона!"

— Господин, вы знаете, что это означает? — спросил я.

— Не до конца, но последняя часть очень интересна, — сказал Мастер Ли. — Пик Белого Дракона — гора, поднимающаяся над большой и богатой долиной около Ченси, где, по мнения Ма Туань Линя — ошибочному, с моей точки зрения! — когда-то находилось родовое имение его предков. Все это выглядит так, как если бы он надеялся купить его: вот для чего он собрал эту невероятную сумму денег.

Вскоре мы отправились обратно и без всяких происшествий добрались до города. На несколько минут задержались в хижине Мастера Ли, чтобы спрятать клетку под помостом, который предохранял наши соломенные тюфяки от дождя в те часы, когда шторм заставлял воду плескаться на полу, а потом мудрец приказал мне нести его в Винную Лавку Одноглазого Вонга. (Я описывал Вонга и его жену, Толстуху Фу, в предыдущих частях моих воспоминаний, и поскольку они не играют особой роли в этой истории, просто скажу, что их лавка находится в районе преступников, Мост на Небеса, и Мастер Ли умеет находить в ней полезных людей.) Парочка фальшивомонетчиков быстро изготовила несколько сотен копий листка с клеткой, и Мастер Ли нанял стайку уличных мальчишек, которым приказал отдать эти копии всем известным бандитам Пекина, о которых он сумел вспомнить.

— Видишь ли, — объяснил он, пока мы обедали за отдельным столом, — вполне возможно, что когда Ма писал на задней стороне оттиска, он имел в виду именно клетку, а не сотни других предметов, которые собирал. Значит у него было восемь клеток. И где остальные семь?

Я пожал плечами. — Дом, служба, друзья…

— Имей в виду, Бык, клетка очень древняя и великолепно сделанная. Это самый настоящий артефакт, и если Ма Туань Линь действительно собрал все восемь, он конечно должен был бы отпраздновать такую удачу экстраординарными пирами, на которых мог похвастаться своим безошибочным инстинктом и тренированным интеллектом, которые позволяют ему находить сокровища там, где обычный человек не найдет ничего. Но, насколько я знаю, он не делал ничего такого, и давай вспомним его слова: "Восемь! Я нашел все восемь! Теперь они не смогут лишить меня главной доли, и мои кости успокоятся на Пике Белого Дракона!"

— Звучит так, как будто у него есть партнеры, — неуверенно сказал я. — Быть может эти клетки очень ценны для них, и теперь он сможет получить главную долю в их предприятии.

— Да, именно так это и звучит, и он собирался отдать клетки партнерам в обмен на проценты в предприятии. Может быть само существование клеток хранилось в глубокой тайне, может быть нет, но мы будем считать это интересной возможностью, — сказал мудрец. — И надо иметь в виду, что Ма Туань Линь никогда бы не стал иметь дело с простыми смертными. Нет, его партнерами могли быть только мандарины его ранга или даже выше, а такие люди имеют привычку собирать коллекции редких предметов и с гордостью демонстрировать ее завистливым посетителям.

Он замолчал, и я понял, что он хочет посмотреть, смогут ли мои похожие на решето мозги удержать эту мысль, так что я сказал, — Если Ма Туань Линь действительно отдал эти клетки партнерам и его партнеры давали на них посмотреть, бандиты Пекина точно знают, где они находятся.

— Хороший мальчик, — сказал Мастер Ли. — Сейчас бандиты, используя своих сообщников среди прислуги, проверяют каждый особняк в городе. На все семь я не рассчитываю, но если мы найдем хотя бы одну, я сполна удовлетворю свое любопытство, поговорив с владельцем. Если нет, придется забыть о клетках и думать только о том, какой доклад мы представим Небесному Мастеру.

Однако через час нас посетил изысканно одетый господин с бегающими глазами и любопытным узором из ножевых шрамов на том месте, где полагается быть носу, а еще через час мы уже сидели в роскошном паланкине, направлявшемуся к Угольному Холму.

Был поздний вечер, вокруг огромной круглой луны виднелись оранжевые круги, и обитатели Угольного Холма уже проснулись, начиная новый день. Я никогда не перестану восхищаться зрелищем, которое устраивают достойные созерцания люди, готовящиеся к тому, что их увидят другие достойные созерцания люди, которых, если так можно выразиться, первые будут созерцать в свою очередь. Сначала появляется пятно света, оно приближается, слышится ритмичное "Хут-чу, хут-чу, хут-чу!", и вы видите мажордома, ведущего за собой армию конюхов с факелами. Еще одно пятно света, но песня другая — "Ми-чи, ми-чи, ми-чи!" — это выступают слуги, одетые как короли. Они окружают аристократические паланкины и кареты, и несут цветные фонари. "Ю-ча, ю-ча, ю-ча!" — это поют евнухи, одетые в желтые халаты, они машут курильницами с горящим фимиамом, дым овевает главные носилки, и, если вам повезет, вы сможете увидеть, как вспыхивают изумруд и бирюза, светятся драгоценные геммы из нефрита, отделанный золотом шелк и вышитый атлас, а если вам вообще привалит счастье, вы поймаете блеск лакированного ногтя и быстрый взгляд томных глаз; трубы ревут "Та-та-тааааа! Та-та-тааааа!", герольды пыхтят как павлины и гордой походкой идут мимо вас, вся процессия поворачивает и останавливается, ожидая, когда ей освободят дорогу, а другие трубы отвечают "Тум-ти-ти-ти! Тум-ти-ти-ти!", и, как в сказке, на деревьях вспыхивают тысячи бумажных фонариков, сделанных зимой и с наступлением весны повешенных на ветки, оркестр на поляне играет приветственный гимн, танцоры бегут перед герольдами, на ходу выделывая кульбиты, стаи розовых гусей шипят, кричат и гогочут, а гордые старшие слуги во дворах разбрасывают не желтый песок, чтобы получить следы выдающихся гостей — нет, не песок, но настоящую золотую пыль, которая покрывает дорожку, ведущую к двери.

Мой двоюродный брат работает на Угольном Холме. Он профессионал и гордится своим мастерством. Он одевает черную одежду и вымазывает сажей руки и лицо, чтобы его не заметили в темноте. Потом он берет длинную острую булавку — намного длиннее вязальной спицы — и заползает в загон с гусями, где прячется вплоть до того момента, когда появляются гости. И только тогда он втыкает булавку в их зады. Шипение и крик гусей считается хорошим предзнаменованием, и весь фокус состоит в том, чтобы заставить гусиный хор зашипеть именно тогда, когда состоятельные гости спускаются из паланкинов на грешную землю. В своем деле он настоящий мастер. Однажды я спросил его, не хочет ли он научиться трудному искусству окраски гуся в розовый цвет (тоже счастливое предзнаменование) и он зашипел на меня не хуже гуся! "Я мастер в высоком искусстве разговора птичьими задами, а презренные раскрашивателиперьев — низший класс!" ответил он. Кроме того они образуют закрытую гильдию, куда закрыт вход всем, кроме детей мастеров.

Улица, на которую повернул паланкин, не светилась в ожидании гостей, но наш информатор поклялся всеми богами, что хозяин не выходил из дома. Мастер Ли надел на себя все регалии высшего Нео-Конфуцианца, и беспощадно гнал со своего пути низших слуг, пока, наконец, нам навстречу не вышел сам мажордом. Один взгляд на бумагу с подписью Небесного Мастера заставил беднягу согнуться до земли и со всех ног броситься на поиски хозяина. Нас попросили подождать в элегантной гостиной, где были выставлены древние артефакты, которые, однако, не впечатлили Мастера Ли.

— Девять десятых из них — подделки, — презрительно сказал он, — а одна десятая почти ничего не стоит. Единственное исключение — пипетки в виде жаб, одни из самых ранних образцов глазури, которая называется "Красивая Девушка Чистит Небо".

Эти пипетки — маленькие керамические жабы с полостью внутри, в которую набирают воду. Ею смачивают чернильный камень, чтобы получались не слишком густые чернила, и Мастер Ли заслуженно хвастался замечательной коллекцией таких жаб-пипеток.

Тут он нагнулся и его рука скользнула в фальшивый каблук на левой сандалии. Я побледнел.

— Господин… ах… Достопочтенный господин, не думаете вы, что будет не слишком мудро… ах…

Рука Мастера Ли вернулась с кучей отмычек, и мгновением позже на витрине стало одной жабой-пипеткой меньше. Я упоминаю об этом только для того, чтобы объяснить, почему у меня было неспокойно на душе, когда мы услышали крики. Пронзительные сдавленные вскрики неслись откуда-то из внутренностей особняка, и я привычно нагнулся, чтобы мудрец мог прыгнуть мне на спину.

— Вперед, нам нужно немедленно бежать! — крикнул я.

Как только я почувствовал знакомую тяжесть на спине, я пробежал через зал, выскочил в дверь и уже пробежал пол двора, когда сообразил, что Мастер Ли давно колотит меня по голове и спине и кричит, — Остановись, идиот! — Я резко затормозил, он перегнулся с моей спины и узловатым пальцем показал направление. — Туда!

Тут до меня дошло, что я должен был бежать на крики, а не от них, но, как оказалось, нам повезло, что я запаниковал и выбежал наружу. Палец Мастера Ли указывал на окно верхнего этажа, за тонкой шторой которого виднелся непонятный силуэт, сражавшийся с невидимым противником. Я заметил местоположение окна, вбежал обратно в дверь и понесся вверх по лестнице.

Как выяснилось, кричал мажордом, но я очень сомневаюсь, что он вообще что-то соображал. Его рот был широко раскрыт, глаза остекленели от ужаса и он застыл столбом у открытой двери на второй этаж. Я отпихнул его с дороги. Мастер Ли соскользнул с моей спины, и я услышал резкий треск в правом рукаве Мастера Ли, летательный нож выскочил из потайных ножен прямо ему в руку. Я низко пригнулся и прыгнул в комнату, ударился о пол, перекатился влево и вскочил на ноги, готовый встретить любую атаку, но на меня никто не нападал. Я стоял, примерзнув к полу, как и мажордом, глупо раскрыв глаза и рот, и, судя по тишине за моей спиной, Мастер Ли тоже стоял, смотрел и ничего не делал. Понять, что происходит, было не так-то просто.

На первом плане, то есть в центре элегантной комнаты, стоял человек, чье лицо было покрыто капюшоном большого старомодного плаща. Он методично ударял каменным молоточком по самому древнему инструменту на свете: набору каменных колокольчиков. И стоял он на одной ноге, потому что второй у него не было: одна единственная нога, которая росла прямо из центра его тела. Прямо перед ним другой человек, в изящной одежде мандарина, танцевал под музыку колокольчиков, танцевал танец смерти.

Его одежда развевалась в воздухе, а он прыгал и прыгал по полу, извивался и выделывал сложные танцевальные па с энергией маньяка. Его ноги то ударялись друг об друга высоко над головой, то с такой силой бились об пол, как если бы он хотел проломить его. Совершенно сумасшедшие глаза, наполненные болью, с мольбой глядели на нас, и он, конечно, кричал бы громче своего мажордома, если бы мог. Я выдохнул и инстинктивно отпрыгнул назад, когда увидел белые обломки костей, торчащие из его покрытых шелком бедер, с коленей капала кровь. Мандарин танцевал, и вот оба бедра треснули, он продолжал прыгать, и кровь брызнула из носа и рта, и тут я сообразил, что его внутренности превратились в желе. Тем не менее он подпрыгивал все выше и выше, ноги ударяли в пол все сильнее и сильнее, кости вылезали из бедер все дальше и дальше, а молоток монотонно бил по колокольчикам, и вот изо рта хлынул фонтан крови, а сумасшедший свет в глазах умер.

Одноногий продолжал монотонно бить в каменные колокольчики, и труп продолжал танцевать. Мандарин был мертв. Я знал это так же точно, как и то, что сам пока жив, но тело, уже мертвое и похожее на соломенную куклу, кружилось по комнате, голова моталась туда и сюда, подпрыгивала на плечах, руки и ноги мелькали в воздухе, обе сломанные ноги сгибались там, где никакие ноги не могут гнуться, между коленом и бедром, от крови, хлеставшей изо рта, в воздухе стоял розовый туман.

И все это, уверяю вас, только то, что сразу бросалось в глаза. Одновременно мой мозг пытался понять, что происходит на втором плане, но никак не мог из-за слишком большого числа гротескных картин, которые покрывали одна другую. Все было смазано, картины расплывались, я потряс головой — первое осознанное движение, на которое оказался способен — и решил, что на самом деле гляжу на другое странное создание. Это был мужчина с ужасным лицом обезьяны: серебряно-серый лоб, алый нос, блестящие голубые щеки и желтый подбородок. Я не могу объяснить почему, но я костями чувствовал, что это не грим. Человек-обезьяна открыл рот, обнажив крупные белые зубы, посмотрел на Мастера Ли и на меня, на его лице появилось что-то среднее между гримасой и усмешкой, потом одним могучим прыжком прыгнул на стену, вторым в окно, приземлился в саду и помчался прочь, исчезнув в ночи, но не раньше, чем я успел заметить, что он что-то нес в руках.

Странное создание несло птичью клетку, как две капли воды похожую на ту, которую нашел Мастер Ли.

За моей спиной Мастер Ли опять повернулся к центру комнаты, шагнул вперед и в этот момент каменные колокольчики перестали играть, а труп рухнул на пол, как если бы кто-то перерезал нитки, управляющие марионеткой. Одноногая фигура с капюшоном на голове стояла неподвижно.

— Осторожно, Бык.

Как если бы я нуждался в предупреждениях. Я подобрал с пола тяжелую бронзовую статуэтку и осторожно сделал пару шагов вперед, Мастер Ли поднял руку с ножом к правому уху. Игрок на колокольчиках не шевелился. Я сделал еще один шаг и в темноте за прорезью капюшона увидел блеск — блеск единственного глаза, который, как мне показалось, сверкал из центра лба.

Внезапно меня ослепила яркая вспышка. Я отшатнулся, прикрывая рукой глаза и какое-то время стоял, ничего не видя, потом оранжево-черные пятна исчезли, я опять увидел комнату и Мастера Ли, который растерянно мигал и тер глаза. И никакого одноногого игрока на колокольчиках. Его не было в комнате, его не было в доме и во дворе снаружи, ветер шевелил занавески на окне, мы оба уставились в ночное небо и увидели большого белого журавля, медленно пролетавшего сквозь лицо луны.