"Восемь Умелых Мужчин" - читать интересную книгу автора (Барри Хьюарт)
 |
Барри Хьюарт Восемь Умелых Мужчин
Первая Глава
Я не собираюсь рассказывать все отвратительные детали дела Трактирщика Шестого Ранга Ту. Я скажу только одно: к тому моменту, когда мы его схватили, я уже был наполовину мертв, а Мастер Ли настолько разозлился, что во время казни совершенно добровольно взял на себя обязанности императорского свидетеля. Раньше такого с ним не случалось, потому что старик не выносил шум и ненавидел надевать одежды Первого Ранга, хотя и имел на них право.
Казни в Пекине всегда происходят публично на Овощном Рынке, который находится на западной границе печально знаменитого Моста на Небеса, района преступников. Всегда сбегается куча народа, а этот День Казней привлек особенно большую толпу, потому что Рука Дьявола собирался поставить рекорд. "Рука Дьявола" — прозвище, которое передается от одного главного палача Пекина другому, и несколько столетий назад один из них сумел собрать ровно 1070 «чистых» казней подряд, когда он сумел обойтись одним ударом своего огромного меча. У нынешнего Руки Дьявола таких казней было уже 1044 и, учитывая тридцать ожидавших казни преступников, рекорд мог пасть еще до конца дня.
Был первый день четвертой луны 3338 года Лошади (640 г. н. э.), все игроки города собрались на площади, осаждая киоски букмекеров, и Мастер Ли сказал, что он не видел такого количества денег, переходящего из рук в руки, с того времени, когда Император Ян Гуан Династии Суй играл в Сушоу на боях сверчков. (Букмекеры могли разориться, потому что они предлагали астрономические суммы на тот случай, если рекорд не будет побит. Я и сам поставил немного денег против Руки Дьявола. Он испытывал огромное психологическое давление, которое нарастало с каждой упавшей головой, и запросто мог чуть-чуть промахнуться или поскользнуться на капле крови, и если вы думаете, что нет ничего проще, чем ударять тяжелым мечом по неподвижной цели в одно и то же место снова и снова, пойдите и потренируйтесь на дереве.) А это означало, что на площади собрались и все карманники и мошенники города. Огромная толпа была в необычайно веселом настроении, все кричали или смеялись, продавцы всего на свете громкими голосами расхваливали свой товар, и весь этот шум терзал мои барабанные перепонки.
Возбужденный Рука Дьявола проревел слова древнего ритуала "Я взял своего человека", толпа заревела в ответ "Хорошо! Хорошо! Хорошо!", знатоки поддержали ее и заревели "Хороший Меч!", а какой-то торговец всякой домашней всячиной заполз в мое левое ухо и, ударяя по большому медному гонгу, стал трясти деревянными шарами, висевшими у него на веревке. Оборвался вопль очередного преступника, и с моего места было по-настоящему интересно посмотреть, как Хорек Фу-по раздевает жертву, снимая с нее все, представлявшее хотя бы минимальную ценность.
Я сидел рядом с Мастером Ли на специальной трибуне для благородных зрителей и потел в неудобной одежде для молодых аристократов, которую он заставлял меня надевать в таких случаях, и из-за которой я попаду в кипящее масло, потому что у меня на нее права нет. Мастер Ли, не обращая внимание на мелкую сошку, получавшую то, что они заслужили, ждал Трактирщика Шестого Ранга Ту, и проводил время, разбирая письма. Внезапно он наклонился ко мне и закричал в самое ухо, стараясь перекричать ужасный шум.
— Кое-что для тебя, Бык!
Он помахал длинным письмом выглядевшим так, как если бы по бумаге пробежался цыпленок, наевшийся переброженного сусла.
— Грамотный варвар! — воскликнул Мастер Ли. — Парня зовут Квинт Флакк Четвертый, он пишет из места, которое называется Сабинские Холмы. Каким-то образом ему в руки попали твои мемуары! — Мастер Ли быстро пробежал глазами по следам цыпленка. — Обычные критические замечания: комковатые, неотчетливые конструкции, неоригинальные метафоры, тусклые персонажи и так далее.
— Чтобы он писал получше! — прокричал я в ответ.
Какой-то сапожник забрался в мое правое ухо и там махал молотком, круша колодки для сапог. Рука Дьявола отрубил очередную голову, которая, как я заметил, покатилась по булыжникам прямо к двум маленьким девочкам, которые сидели лицом друг к другу, играя в ладушки: удариться левыми руками, удариться правыми руками, ударить своими ладошками, напевая древние бессмысленные песенки. С округлившимися глазами они смотрели, как отрубленная голова катится к ним, одновременно подняли толстые короткие ножки, чтобы дать ей прокатиться, и продолжили игру. На мгновение шум стих, и пронзительные счастливые голоса пропели в образовавшейся тишине:
Интересно, а дети варваров на Сабинских Холмах тоже поют что-нибудь вроде этого, хлопая в ладоши?
Мастер Ли опять наклонился ко мне и прокричал в самое ухо. — "Inceptis gravibus plerumque et magna professis purpureus, late qui splendeat, unus et alter adsuitur pannus, ut proicit ampullus! Parturient mantes, nascetur ridiculus mus".[2] Немного многословно, но замечательно сформулировано, не так ли?
Я никогда не понимал, почему он задает такие вопросы. Я продолжал сидеть, лениво приоткрыв рот, как если бы ловил мух, а тем временем младший чиновник что-то пробормотал очередному пленнику и несчастного потащили на плаху. Мастер Ли возбужденно прижал губы к моему уху. — Грубый перевод примерно такой: "Очень часто тяжело работают, стремясь достичь великой цели и прикрепляют к плодам своего труда один или два пурпурных лоскута, но ты выбрось горшочек с краской! Иначе горы работы родят смешную маленькую мышь."
— Замечательно сформулировано, — ответил я.
— Но это еще не все, — продолжал Мастер Ли. — Дальше он пишет еще лучше, хотя и использует слишком много слов. Кроме того, как и все писатели-варвары, он душит собственную речь излишними знаками препинания. Я испытываю огромное искушение послать нашему другу Флакку учебник Китайской Поэтической Грамоты. Ты же знаешь "Короткую Песню" Ли Бо?[3]
— Подумай, мой мальчик, как улучшился бы стиль этого варвара, если бы он изучил технику Ли Бо и изменил бы свое послание примерно так:
— Да, намного лучше, — согласился я.
Я забыл упомянуть продавцов сладкой воды. Эти ребята всегда сами рекламируют собственные товары, крича изо всех сил, и каждый из них убежден, что в нем пропадает звезда Пекинской Оперы. Один из этих ублюдков заполз ко мне за спину и его слюнявый рот уткнулся сразу в оба моих уха. Результат не замедлил последовать:
Ну конечно, точильщик ножей. Они объявляют о себе, встряхивая металлические диски, вшитые в длинные рукава их одежды, и от этого звука ваши зубы начинают трескаться и крошиться. Последняя отрубленная голова покатилась к маленьким девочкам, которые подняли ноги даже не глядя на нее, сладкие детские голоса продолжили петь, а голова присоединилась к длинному ряду своих лишенных тела коллег, я наклонился вперед и начал считать: —… двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть. — Значит Рука Дьявола повторил рекорд, и следующая голова установит новый! И я потеряю мои деньги, если, конечно, не случится чуда, но мне уже было все равно. На самом деле только сейчас, в первый раз за день, я почувствовал, как хорошо жить, потому что слишком близко знал следующего пленника. Как замечательно, что рекорд установит голова Трактирщика Шестого Ранга Ту!
— Бык, смотри, очень интересный комментарий Четвертого Флакка! — крикнул Мастер Ли. — Он начинает с того, что оплакивает твою излишнюю чувственность и дальше пишет, "Ut turpiter atrum desinit in piscem mulier formosa superne —[4]".
Я слегка подтолкнул его локтем и указал на плаху. Мастер Ли встал и поправил свою одежду. Когда судебные приставы поволокли пленника, Мастер Ли вышел вперед к краю трибуны и я увидел, как мудрец выпрямился и, по всей видимости, начал выкрикивать достойные конфуцианские советы, которые должны были помочь трактирщику покаяться перед лицом неминуемой смерти. К сожалению Мастеру Ли не удалось сохранить серьезный и внушительный тон, потому что ему пришлось перекрикивать толпу, продавцов, игроков и еще двух маленьких девочек, хлопавших в ладошки. В результате получилось что-то вроде этого:
— Трактирщик Шестого Ранга Ту-
— Твои преступления лишили тебя уважения-
—
— И если бы в моей власти было сделать так—
— Я бы хотел, чтобы тебя разрезали на тысячу кусков—
— Начиная с твоего члена хорька и яиц павиана, ты, собачье дерьмо, — изо всех сил провопил Мастер Ли.
На этом конфуцианские советы кончились. Мастер Ли махнул приставам, те притащили Ученого Шестого Ранга Ту на плаху и связали его по рукам и ногам. Рука Дьявола начал разминаться, готовясь к рекордному удару топора, и тут произошло первое из тех сверхъестественных событий, которые впутали нас в дело Восьми Умелых Мужчин.
Я бы никогда не поверил, что кто-нибудь может крикнуть так громко, что толпа на Овощном Рынке замолчит и обратит на него внимание, а главный палач Пекина застынет с наполовину поднятым мечом. Тем не менее именно это и произошло. Все глаза обратились на шесть фигур, которые вбежали на площадь через Ворота Доблестной Добродетели. Впереди бежали пять мужчин с широко раскрытыми глазами и белыми от ужаса лицами, со ртами, разинутыми как ящики от угля, из которых неслись душераздирающие крики. Шестая фигура вызвала весь этот переполох, и, когда я увидел ее, моя кровь замерзла в жилах. Впервые я услышал рассказы о вурдалаках от Тетушки Хуа, когда мне было пять лет, но я никак не ожидал увидеть их, а этот
Его длинные зеленовато-белые волосы, покрытые могильной плесенью, торчали во все стороны. Огромные красные глаза сверкали красным огнем, с хищных когтей капала чья-то кровь, а чудовищные зубы тигра блестели в ярком свете солнца. Проклятая тварь передвигалась огромными прыжками и не было никаких сомнений, что она схватит бегущих людей, если побежит прямо на них. Вместо этого чжи-мэй взмахнул руками и покачнулся, с бессильной злобой хватая перед собой пустой воздух, но только тогда, когда он врезался в одну из тележек торговцев, я сообразил то, что мгновенно понял Мастер Ли: монстр ничего не видел и умирал. Недаром Тетушка Хуа всегда говорила мне: "Десятый Бык, если тебя схватит чжи-мэй, беги на солнце. Дневной свет — яд для живых мертвецов!"
И старуха была права. Вурдалак пошел кругами и когда добрался до плахи Руки Дьявола, тот чуть ли не сложился пополам. Рука Дьявола, совершенно инстинктивно, попытался ударить монстра мечом, потом, уже осмысленно, попытался остановить удар, поздно. В результате он не попал ни по чжи-мэю, ни по Трактирщику Шестого Ранга Ту, лезвие ударило по камням в трех чи от шеи Ту и высекло дождь искр.
— Десять тысяч благословений, — воскликул Мастер Золотых Зубов Менг, и голоса всех букмекеров Пекина соединились в ушераздирающем вопле "Деньги-деньги-деньги-деньги-деньги!", потому что Рука Дьявола только что упустил возможность побить рекорд и спас их от банкротства. Они бросились бежать, унося выигранные деньги состоятельных клиентов, и присоединились к ревущей толпе, которая штурмовала Ворота Мира и Гармонии, второй выход с Овощного Рынка. Я увидел, как молодая мать подхватила на руки двух играющих в ладушки девочек, отпихнула ногами отрубленные головы и побежала, спасая свою жизнь. Ларьки и тележки продавцов исчезли прямо на глазах, оставив за собой поломанные бамбуковые шесты и красиво разрисованные полотняные вывески, под которыми валялись всевозможные товары. В считанные минуты на Овощном Рынке остались только Рука Дьявола, Трактирщик Шестого Ранга Ту, Мастер Ли, монстр, я и судебные приставы, которые не смогли убежать только потому, что в суматохе уронили ключи от цепей, приковавающих их к трактирщику, и не могли их найти. Мастер Ли спрыгнул с трибуны для аристократов и зашагал вслед за монстром, который уже добрался до Стены Слез, находившейся сразу за эшафотами и там упал на спину. Я побежал за Мастером Ли. Как только мы добрались до вурдалака, он зашипел, еще раз схватил когтями пустой воздух, дернулся и перестал двигаться. Адский огонь умер в его широко распахнутых слепых глазах, и мне не нужно было никакого медика, чтобы понять, что он мертв.
— Солнечный свет сжег его гнилую плоть и проник к внутренним органам, — констатировал Мастер Ли. — Он сгорел изнутри.
Действительно гнилая плоть. И, разлагаясь, ужасно вонявшая: куски гниющего мяса, один за другим, отваливались от тела, и невозможно было поверить, что совсем недавно эта тварь махала когтями и щелкала зубами.
— Замечательный образец, — почтительно сказал Мастер Ли. — Такого совершенного чжи-мэя не видели в Пекине по меньшей мере тысячу лет, и я бы очень хотел знать, почему эта тварь оставила безопасную могилу и покончила с собой при свете солнца.
Ответ не заставил себя долго ждать. Семеро усталых и изнеможенных людей вошли через Ворота Доблестной Добродетели и я узнал того, кто шел впереди: Сержант Сянь-бо из городской стражи. Остальные шестеро оказались его людьми. Они выглядели стаей запыхавшихся собак, пот катил с них градом. Было ясно, что сержант очень обрадовался, обнаружив монстра мертвым, и Сянь-бо буквально засветился от счастья, найдя чиновника Первого Ранга, на которого можно свалить всю ответственность. Он радостно приветствовал Мастера Ли.
— Сержант Сянь-бо, стража Угольного Холма, — отрапортовал он. — Получил сообщение, что около усыпальницы семьи Линь появились подозрительные люди. Нашел пять грабителей могил, которые усердно трудились при свете дня, очень храбрые ребята.
Сержант не стал скрывать свое восхищение ворами, которые решили таким образом избежать знакомства со сторожевыми псами, которые патрулировали город по ночам, и, выдавая себя за рабочих по осушению канав и рвов, спокойно пришли на холм с кирками и лопатами на плечах. Они радостно насвистывали, спокойно рыли туннели и к тому времени, когда появились сержант и его люди, предупрежденные главным садовником (а тот заподозрил неладное, потому что не получил своей доли от контракта), уже успели вырыть два боковых хода из главного рва и добраться до двух гробов, из которых украли все золотые и нефритовые погребальные украшения. Грабители как раз приступили к третьему, когда солдаты появились у них за спинами.
— Так что эти парни подняли крышку и застыли на месте, превратившись в сосульки, из-за края гроба появились эти совершенно кошмарные когти, монстр уселся в гробу и как заорет—
Сержант любил поговорить и был замечательным рассказчиком. Грабители бросились бежать, чжи-мэй за ними, сержант собрал своих людей и отправился в погоню. Монстр что-то швырнул, но эта штука, не причинив никому вреда, отлетела от спины одного из грабителей. Если бы погоня происходила ночью, вурдалак легко догнал бы их и разорвал на части, но обжигающие лучи солнца сделали свое дело и бандитам удалось улизнуть.
— Великолепная работа, сержант! — с восхищением сказал Мастер Ли. — Мало кто осмелился бы преследовать чжи-мэя, и я буду самым удивленным человеком в Пекине, если вы не получите повышения.
Я видел, что мудрец борется с искушением, и на этот раз искушение проиграло. — На самом деле Угольный Холм не мой район, — с сожалением сказал он. — За него отвечает Хань-Шань, и вы не найдете лучшего слушателя: бабушку Хань-Шаня съел тигр-оборотень и, кстати, короткий путь к его ямыню[5] лежит мимо усыпальницы Линей.
Конечно у него на уме что-то было. Пока солдаты из обломков киосков делали носилки для мертвого монстра, Мастер Ли подтвердил неудачный факт, касающийся удачливого господина. Трактирщика Шестого Ранга Ту не казнят, увы.
Рука Дьявола нанес удар и промахнулся, а это означает — и официальный предсказатель подтвердит — что такова воля Небес и императору придется подписывать новый смертный приговор, а как раз сейчас император лично возглавлял очередной грабительский набег на Корею.[6] Так что Рука Дьявола и приставы потащили трактирщика-преступника обратно в тюрьму, которая находилась в Башне Палача, а Мастер Ли, я, солдаты и мертвый монстр отправились обратно на Угольный Холм.
Вместе с солдатами мы долго взбирались на самую верхушку Угольного Холма, где находилось поместье семейства Линь. В могиле монстра оказалось множество изгрызенных костей и несколько свежих кровавых пятен, которые заинтересовали Мастера Ли.
— Сержант, вы сказали, что эта тварь что-то бросила и попала в спину одного из грабителей? — спросил он.
— Во всяком случае мне так показалось, — ответил сержант Сянь-бо. — Это произошло примерно здесь.
Солдаты прочесывали густую траву до тех пор, пока один из них не испустил громкий вопль. Мастер Ли наклонился, вынул свой большой шейный платок, а когда он выпрямился, в его руках была наполовину съеденная голова.
— Ничего удивительного, что монстр так разозлился. Грабители могил прервали его обед, — с мрачной усмешкой сказал мудрец.
Эту голову, безусловно, оторвали от чьего-то тела, и отвратительное переплетение жил и позвонков, свисавших с нее, делала ее похожей на какую-то кошмарную морскую тварь. Невозможно было определить беднягу, который носил эту голову на плечах. Вурдалак успел сожрать лицо, и я нечасто видел более отвратительную еду. Мастер Ли приказал солдатам поискать вокруг, в надежде найти какие-нибудь остатки тела, потом положил голову на носилки и послал солдат в ямынь, добавив письмо, в котором хвалил работу сержанта.
На Угольном Холме живут самые богатые семьи Пекина, и когда Мастер Ли подошел к краю кладбища, перед ним открылось впечатляющее зрелище. Весь город лежал у наших ног, и почти прямо под нами находились розовые стены и изумрудно-зеленые листва Запретного Города, среди деревьев виднелись голубые, желтые и алые черепичные крыши. Старый мудрец покачался на пятках, скрестив руки за спиной и фальшиво насвистывая, и внезапно я сообразил, что он счастлив, счастлив как блоха, глядящая на императорскую псарню.
— Бык, — радостно сказал он, — боги решили вознаградить нас за малоприятную встречу с Трактирщиком Шестого Ранга Ту.
— Господин? — спросил я.
— Мне потребуется много кисточек, чернил и бумаги, — продолжал он. — Я думаю, что простая вежливость требует от нас сообщить Четвертому Флакку о том, что нам стало известно.
— Господин? — опять спросил я.
Он протянул руку внутрь своего элегантного кафтана, вынул кошмарно пахнущую флягу из сафьяна, вытащил зубами пробку и плеснул вонючего вина в мою сторону. Я закашлялся.
— Бык, эта наполовину съеденная голова так же неестественна, как и тварь, которая ее ела, — сказал Мастер Ли. — В последнем критическом замечании наш друг-варвар сравнил твою книгу с рыбой, и, если я не слишком ошибаюсь, к нам направляется больший белый кит-случай.
— Господин?
Он жадно вылакал пинту своего ужасного пойла, хотя я бы очень удивился, если бы даже вурдалак остался в живых после такого глотка.
— Мертвенно-бледный левиафан, — сказал он. — Мой мальчик, его фонтан устремляется к звездам, при его приближении камни на берегах островов просыпаются в ужасе, он плывет к нам через священные моря с ужасающей неизбежностью айсберга.
— О, — сказал я.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |