"айный язык птиц" - читать интересную книгу автора (Голованов Василий)VВечер в городе. Федька с Валей в ресторане. Ресторан не шикарный (какой шик в провинции?), но все же не без помпы. Зеркала, люстры, колонны, лепнина на потолке давят на психику так, что Федьке, привыкшему к затрапезной обстановке, неудобно. Он тут же подвигает к себе пепельницу и начинает курить. – Ты чего занервничал? – спрашивает его Валя. – Сам же хотел… Не нравится – пойдем отсюда. Но ты лучше успокойся. Я Ингу попрошу – она нам дешево накроет. Федька оглядывается вокруг. Публика спокойно сидит, с достоинством. Выпивают, едят со знанием дела. Внезапно он замечает свое отражение в зеркале: – И как только ты тут работаешь… Среди таких рож… Валя усмехается: – Да, бывают портреты… – Знаешь, я когда в таких местах оказываюсь, чувствую, что меня обувают, как последнее чмо. Вот за все эти финтифлюшки. Люстры, скатерти, зеркала… Ты сидишь, делаешь вид, что кайфуешь, а сам последний рубль жопой пережевываешь… Лучше б в кремле на скамейке посидели… – Брось, мы же сами решили… Я попрошу Ингу… Появляется Инга, все чин чином, делает вид, что принимает заказ. Только чуть-чуть подмигивает подруге. «Привет-привет». – Давай нам графинчик водки, салатик какой-нибудь и, если можешь… мы тут вино сами принесли. – Конечно, я открою, – тихо говорит Инга. Через минуту возвращается, сервирует стол, ставит графин, перехватывает у Вали вино, открывает, наливает Вале в бокал вина, Федьке в рюмку – водки. – Спасибо, сестричка, – оживает Федька. – К нам не присоединишься? – Не могу… – Инга уходит. – Тогда за что? – Знаешь, Феденька, давай за тебя… Я так счастлива, что ты рядом. Что мы вместе. И все будет хорошо, поверь. Все будет хорошо… Они сдвигают бокалы, чокаются, выпивают. Федька вдруг перехватывает ее руку, чуть улыбается, трется колючей щекой. – Ты самый красивый, самый… горячий, самый неугомонный… – влюбленно шепчет Валя. – Уж ты скажешь, – отнекивается Федька, но видно, что он растроган. – За тебя, – говорит Валя, прикрывая глаза, и Федька вдруг сдается – прогибает его влюбленность этой женщины, которая как чует, что у него на душе, и первым делом поднимает тост за него – и сам пьет, как будто впервые соглашаясь, Через некоторое время – явление шефа с Литой. Шеф здесь – не свой, но окружающее его не подавляет. Скорее наоборот – забавляет. Тоже, как Федька, оглядывается. Заметив зеркало, показывает себе (или окружающим) язык. – Ну-с… Чем нас порадует «Волга»? Браконьерской икрой? О! Танцпол! Мы будем танцевать? Щелкает пальцами: – Меню, пожалуйста! Инга приносит меню. – Меню. Приглашаю вас в новое измерение нашей обыденности: закуски холодные, горячие, супы, основные блюда, карта вин… – И, обращаясь к Инге: – Для начала, если можно, бутылку виски… единственного здесь – «Ред лейбл». И минералки. «Перье» и… Вина действительно французские? Тогда «Божоле». Виски «Ред лэйбл»… Сыр… Оливки… – Что? Вторые блюда? Да вы оставьте нам, мы поглядим. А пока что – это вот сервируйте нам побыстрее… Инга отходит. Шеф листает меню: – Мясо с грибами по-французски… А почему они решили, что с грибами – это по-французски? Шашлык из осетрины… Типично браконьерская вещь. Не советую. Вот: салат из спаржи. Это подойдет! Полезно для потенции. Только откуда здесь спаржа? – Оглядывает интерьер. – «Volga, Volga, Mutter Volga…» Не Лондон, конечно. Но и не наш аул. Здесь хотя бы деньги можно за что-то платить… Заманчиво! И потом, этот старательно наведенный шик. Дизайнерская интрига. Кулинария… Как много новых смыслов. А это! Это! Какие формы! Какая экспрессия! Звучит музыка, Инга приносит заказ, когда на танцпол выходят первые танцующие. Несколько девушек без кавалеров. Вспышки света. Ломаная графика движений. – Черт возьми, какие руки, ноги, подмышки! Я сейчас кончу, черт меня побери! Лита (уставшая от его постоянной провоцирующей болтовни): – Замолчи, или я уйду. И вылизывай эти подмышки хоть до утра… – Что ты, солнце? Ведь это просто впечатления, необходимый стресс после нашего обоюдного заточения… Ты думаешь – я тебя не люблю? Люблю. Но, чтобы оставаться самим собой, мне нужен взрыв! Лучше всего было бы разнести этот ресторан к чертовой матери! Инга приносит выпивку и оливки. Он видит, что вино открыто, и, спешно свинтив головку бутылке виски, наливает себе. – Слушай, если ты будешь стаканами… Ты напьешься. – Но мы же договорились – напиться, как пролетарии? – Нет, это ужасно… – Нельзя прожить настоящую жизнь, ничем не рискуя… – Он отпивает полстакана и невесело улыбается: – Давай выпьем вместе. За наш экипаж. За этот полет в космосе… За эти зимы… Холод. Тьму. Черный песок. Звездную пыль… Неожиданно истерический поток его красноречия иссякает. Он внимательно смотрит своей подруге в лицо какими-то неизвестными нам, глубокими, печальными глазами. – Лита, господи… Без тебя я давно бы сошел с ума… Хуже! Просто сгнил бы. Я думал, что смогу сыграть в их игру по своим правилам, а в результате – просто очень дешево себя продал… – Он вновь внимательно заглядывает ей в глаза: – И плохо не то, что дешево, а то, что – продал… И от меня почти ничего… совсем ничего… уже не осталось… – Виктор… – Если когда-нибудь нас снимут с орбиты, я попробую вернуться… Стать человеком… Ты представить себе не можешь, как я буду любить тебя… Они выпивают. Она нежно целует его. Он еще наливает себе виски и опять выпивает. – А теперь отпусти меня. Я опьянел от этих земных ощущений… Я хочу еще… Ты же позволишь мне наделать немного глупостей? Он снова наливает виски и со стаканом в руке оказывается в гуще танцующих. Его сильно прет от женщин. Он не говорит ни слова, но мысленно надо вместе с ним пройтись по этим сладостным изгибам. Потом его выбрасывает из танца к столу, где сидят Федька и Валя. Недолго думая, он говорит: – Молодой человек, разрешите мне пригласить потанцевать вашу девушку… – Это зачем? – зло спрашивает Федька и напрягается. – Интересный вопрос… Ради смены ощущений… Если хотите – пригласите мою – во-он, видите за столиком прекрасную Аэлиту? – Да пшел ты! – вдруг не по-хорошему начинает заводиться Федька. – Федь! – удерживает его Валя. – Ощущений ему захотелось… Да я тебе сейчас такие ощущения на роже оставлю… – Федь… Откуда-то появляется то ли дежурный по смене, то ли директор ресторана. Толчея: «Все нормально?» – «Вы пьяны, молодой человек?» (Федьке). Шеф: – Ну что вы! Здесь никто не пьян! Прошу всех разойтись! Здесь все прекрасно… – Федьке: – Ты груб… – Это ты грубости не видел… – Вы влюблены, вы счастливы… Те молчат. – Счастливы? – Послушайте, – уговаривает его Валя. – Зачем вы спрашиваете? Дайте мы уйдем… – И даже не выслушаете меня? – А хули тебя слушать? – опять бросается в его сторону Федька. – Я хочу напиться. Потому что я – самый несчастный человек в мире… – О! – говорит Валя. – Еще один! Таких мы много видели… Инга! – зовет она. – Помоги-ка… Но Инга занята. – На! – Федька наливает «несчастному» водки в пустой стакан. Тот выпивает. – И что же у нас за несчастье такое? – растягивая время, говорит Валя. – Я должен завтра совершить подлость. – Какую подлость? – Не хочу ничего говорить… Но это правда подлость, не шучу… Внезапно разворачивает Валю к себе и целует на глазах у Федьки. От неожиданности все трое встают. Аэлита из-за столика спокойно наблюдает за всем происходящим. Со всей силы, выбросившись вперед, Федька бьет по скуле шефа. – Н-на-тебе-гадина! Шеф отлетает, падает на соседний столик, все как в кино, какие-то люди ахают, звенит стекло, а шеф, вдруг стянув скатерть со стола, который он опрокинул, поднимает ее над головой и восторженно кричит: – Финал! Финал! Плачу за все! Федька с Валей какими-то улицами бегут прочь от ресторана. Опять шеф: плачу за все! В зале появляется милиция… Лита сажает его, пьяного, на сиденье рядом с собой, садится за руль, и через секунду красный «порше» исчезает в глубине улицы… Шеф потирает ноющую скулу и бормочет: «Какой финал! Какой контакт! Превосходный вечер!» Ночь. Офис нефтяной компании. Темно. Только луна над степью. И внутренний дворик освещен. Бассейн изнутри светится голубым. Вокруг него в тень, под кусты, уходит зеленая травка. В шезлонге полулежит шеф, махровое полотенце наброшено на бедра, пьет мартини. Бутылка на столике. В голубой воде – смуглое женское тело в тонких черных купальных трусиках – Аэлита. На бордюре бассейна – еще один бокал с трубочкой и долькой лимона. Она делает несколько сильных гребков, нежась в светящейся воде, переворачивается – так что становится видна ее грудь, – потом меняет курс, одним движением ног проталкивает себя к бортику, придерживается, пригубляет вино. Смотрит на шефа. Он здорово выпил, голова запрокинута вверх. Она отталкивается от бортика, хватается рукой за хромированный поручень, гибко, как кошка, поднимается по лесенке, подходит к шефу. Пытается взять у него полотенце – он не отпускает, смотрит на нее. Она улыбается, садится на корточки, начинает ласкать его. Очень откровенно. Потом перекидывает через него ногу, садится верхом и целует его в губы. Кусает. Опят целует. Проводит языком. Он оживает, ладонью за шею пригибает к себе. Трусики падают в траву. Из-за бархана, из тьмы, на них смотрят казахские мальчишки. Как на инопланетян. |
|
|