"Бойцовые псы" - читать интересную книгу автора (Волошин Сергей Александрович)

Глава 9

Чурилин щёлкал клавишами компьютера, просматривая файлы. Возможно, его ребята кое-что пропустили в отношении Хлестова. Так, не сидел, не привлекался, в белой армии не служил, родственников за границей не имеет. Вполне в совковом духе: чем грязнее человек, тем чище его анкета. Все, кого он ни спрашивал, морщились от одного упоминания этого имени. Девчонкам, в основном из провинции, этот слизняк (стоит только взглянуть на его фотографию) предлагает стать телезвёздами. И для них он сразу становится сказочным принцем. Главное, такого уродца еще ни разу никто не ушиб! Ни женихи, ни отцы этих дурочек…

Впрочем, кого-то он действительно протолкнул на всероссийский, прежде всесоюзный, экран. Если внимательно присмотреться к открытым им звездам, становится понятно: за каждой стоят большие деньги родителей или сутенеров. Голоса, как правило, нет ни у кого. Как и слуха. Но тем не менее все на слуху. Все в обойме. Как и их благодетель, заработавший таким образом и приличные, бабки, и репутацию делателя звезд, и бычка-производителя одновременно. Хотя последнее, похоже, уже в прошлом… Вот и вчера утром, когда Чурилин позвонил Хлестову домой, ответил голос девочки лет шестнадцати.

— Позови папу к телефону, — сказал Чурилин, несколько запнувшись.

— А он мне не папа… — хмыкнула девушка. — Он моему отцу в дяди годится. — И потом позвала: — Папуля, это тебя! Вот видишь, все говорят, что ты не годишься мне в бой-френды…

Голос «папули» был недовольным. Кто еще смеет беспокоить его в столь раннее время… всего-то час пополудни… Для него, человека богемы, самый сон. Но, узнав, что вызывают в прокуратуру, заблеял, словно невинная овечка.

Ах, это все интриги завистников! А у него их чем дальше, тем больше. Свою налоговую декларацию он заполнил давно, инспектор, милая девушка, проверяла дважды. Свою машину он теперь припарковывает только в положенных местах… А что касается пресловутого черного нала, то его просто заставили! У них, в провинции, бывает только так. Или банк закрыт, или господам артистам пора на самолёт…

Чурилин слушал и улыбался… Вот так же он, еще молодой следователь во времена Андропова, пригласил к себе директора только что открывшегося районного универсама в Тимирязевском районе столицы.

Глядя на него, перепуганного, только что услыхавшего об аресте директоров Елисеевского и «Океана», Чурилин подумал, что лучше обойтись без наводящих вопросов. По заданным вопросам директор поймет, что следствию известно, а что нет. А следствие вовсе ничего еще не знало. Просто началась кампания… Вот и пригласили человека поговорить по душам. И потому душа у него сразу ушла в пятки. Ибо ничего нет хуже неизвестности.

— Вот вам ручка и лист бумаги, — сказал Чурилин бесстрастным тоном. — Садитесь и пишите все, что знаете. Час времени. Хватит?

— Бумаги не хватит… — пролепетал бедный директор.

Задал он тогда работу прокуратуре! На полгода вперед. До самой смерти Андропова.

С Хлестовым это навряд ли пройдет. Публика ныне ушлая. Насмотрелись американских боевиков и сразу требуют адвоката. Правильно требуют, вообще говоря. Все должно быть по-честному. А все равно жаль. Что-то ушло в прошлое с появлением адвоката в самом начале следствия. Те, у кого рыльце в пуху, на первом же допросе обычно кололись только так… Особенно если речь заходила о сообщниках.

Чурилин посмотрел на часы. Запаздывает Игорь Андреевич, однако. А речь всего лишь о беседе на тему убийства в подъезде, где он проживает.

Сейчас бы в самый раз послушать его телефон. Наверно, раскалился. Обзванивает знакомых. Узнаёт заранее, кто таков этот следователь Чурилин. Что ведет и есть ли, в случае чего, на него управа. Однако повод, чтобы это проверить, есть. Клиент запаздывает. Заставляет себя ждать.

Чурилин набрал номер. Так и есть — занято. Он нажал кнопку дозвона и отключил компьютер. С хрустом потянулся в кресле. На улице — зимняя слякоть. И одновременно гололед. Только у нас такое бывает. И не хочется сегодня никуда ехать… Хлестов наверняка сошлется на пробки… Говорят, обзавелся парой дополнительных телохранителей. С этого и начнем, когда наконец объявится.

Чурилин поднял трубку:

— Марина, ты проверила в бюро пропусков, на Хлестова там есть пропуск? Ладно, я подожду… Он уже его получил? Странно, что до сих пор не объявился.

Он положил трубку и отключил дозвон. Хлестов уже здесь. А его телефон до сих пор занят. Живет один после трех или большего числа разводов. Значит, дома наверняка та девушка, с которой Чурилин вчера разговаривал… Старшей дочери Чурилина скоро исполнится семнадцать. Не дай Бог, если найдется и для нее такой вот «папик»… Голову оторвет. И ей, и «папику».

В это время послышался осторожный стук в дверь. Даже не стук, а поскребывание… Ну-ну. Чурилин решил не спешить с приглашением. Стало интересно, что Хлестов предпримет дальше. Важно узнать характер клиента. Способен или не способен открыть дверь, не дождавшись на то разрешения. Он проделывал этот эксперимент и раньше. Помогало, вообще говоря. Особенно в тех случаях, когда клиента еще в глаза не видел. Вот как сейчас…

Дверь скрипнула, Чурилин оторвал глаза от бумаг и встретился взглядом с Хлестовым. Ну да, он и есть. Очень похож на свою фотографию в компьютере. И на свою биографию со всеми своими женами и разводами…

— Я стучался, — виновато затарахтел Хлестов, — наверно, вы не слышали…

— Вы Хлестов Игорь Андреевич? — строго спросил Чурилин. — Да проходите, садитесь. Я давно вас жду…

И когда тот вошел наконец в кабинет, Чурилин смерил его взглядом. Ну да. Именно таким он себе его и представлял. Молодящийся, бодрящийся, вот только животик, возвышающийся над джинсами, немного подкачал… Тщательно выбрит, но это лишь обнажает складки под подбородком и на шее. Пора бы бороду отпускать. И ещё пух на ушах. Длинные лоснящиеся волосы, как у хиппи шестидесятых, дорисовывали общую картину. Весьма неприглядную, надо сказать…

Ну все, строго сказал себе Чурилин. Только объективный подход. Никаких субъективных оценок. Это только помешает. Да, у тебя семнадцатилетняя дочь, но на время об этом придется забыть.

И он даже спрятал фотографию дочки в стол.

— Знаете, зачем вас вызывали? — заставил себя улыбнуться Чурилин.

— Ещё нет, — сказал Хлестов. — Но вы, наверно, расскажете.

— Речь пойдёт об убийстве на лестничной площадке вашего подъезда.

— Ах, это… — В голосе Хлестова сквозило явное облегчение. Мол, я-то думал. Интересно, где он был, пока шёл сюда? — подумал Чурилин. В какие заходил кабинеты? Или просто забрел в туалет? Во всяком случае, он держится увереннее, чем можно было ожидать.

— Честно сказать, не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, — сказал Хлестов.

— У вас нет врагов? — спросил Чурилин.

— Нет, — пожал Хлестов плечами.

И его нижняя губа выпятилась от обиды: как можно такое о нем подумать?

— Нет или быть не может в принципе? — спросил Чурилин.

— Похоже на допрос, — насторожился Хлестов,

— Ничуть, — покачал головой Чурилин. — Я же сказал вам: если хотите, пригласите на наш разговор своего адвоката. А вы почему-то предпочитаете консультироваться с работниками прокуратуры.

Он брал Хлестова на пушку. В этом был определенный риск. Дело, как известно, благородное. Хотя и неблагодарное. Но ведь где-то Игорь Андреевич был здесь, в прокуратуре, прежде чем попал к нему в кабинет? Не просидел же он почти полчаса в туалете?

Так и есть. В лице Хлестова мелькнуло что-то вроде озадаченности. Потом — растерянность. Конечно же заходил к кому-то. И теперь старается понять: откуда он, Чурилин, об этом узнал? Или ему передал о незапланированном визите тот, у кого он был? Ничего особенного в этом нет, разумеется…

Но кто-то ведь сказал Хлестову: зайдешь к такому-то в такое-то время. Он тебе все скажет и подскажет. И прояснит ситуацию. Может такое быть? Вполне.

— После убийства вашего соседа по лестничной площадке Кирилла Парфенова, с которым вы совсем недавно поменялись квартирами, вы наняли ещё двоих охранников. Почему?

— Я, как и вы, подумал, что покушались на меня. Хотя врагов у меня нет.

— А друзья? Чьи интересы пересекались бы с вашими?

— Таких сколько угодно. — Посетитель самодовольно усмехнулся. — У вас, полагаю, тоже.

— Ну, где нам, дуракам, чай пить! — хмыкнул Чурилин. — Вы всегда в окружении красивых женщин, у вас, наверно, столько завистников… Не говоря уже о ревнивцах.

— Давайте я попробую сэкономить ваше драгоценное время, — предложил Хлестов. — Я не знаю, кто, вернее, кому я мог перебежать дорогу. А в вашем ведомстве я действительно заходил проконсультироваться к одному человеку, которого мне порекомендовали. На всякий случай. Это противозаконно?

— Нисколько, — пожал плечами Чурилин. — Кстати, можете закурить.

— Спасибо, бросил, — отмахнулся Хлестов. — Это всё, что вы хотели узнать?

— Ещё несколько вопросов в интересах следствия, которые могут оказаться и вашими интересами… Это могло произойти из-за женщины?

— Не думаю, — покачал головой Хлестов. — В основном провинциалки, знаете ли… Приехали покорять Москву. Есть еще подружки крутых людей, но с теми я предпочитаю не связываться. Себе дороже получится. Здесь же, насколько я понимаю, все было весьма серьезно. Киллер действовал профессионально.

— Если не считать того, что он принял за вас кого-то другого. Но вы правы: ревнивцы так себя не ведут. Они, как правило, должны сначала сказать речь, желательно застав вас вместе с неверной супругой.

— Это в кино, — сказал со вздохом Хлестов. — Боюсь, Виктор Петрович, у вас в этом мало опыта. Как правило, все куда менее романтично…

Пожалуй, все, кто его знают, к нему не вполне справедливы, подумал Чурилин, посмеиваясь.

— Всё-таки подумайте, — сказал Виктор Петрович. — Вспомните всех, кто принадлежит к вашему кругу. Есть ли среди них те, в чьих интересах была бы ваша гибель. Или кто вам мало симпатичен, а вы не считали нужным это скрывать.

— Я могу идти? — спросил Хлестов, обозначив попытку, довольно неуклюжую, подняться со стула.

— Ещё только один вопрос, — выставил руку Чурилин, как бы снова его усаживая. — В каких вы отношениях с вашими соседями Парфеновыми — с теми, с кем вы поменялись квартирами?

— Если вас интересует покойный, — осторожно начал Хлестов, — то, как принято говорить, о мёртвых либо ничего, либо хорошее.

— Отнюдь. Сейчас меня больше интересует ваше отношение к его дочери. Ее зовут Галя, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — вздохнул Хлестов. — Уж не знаю, что она вам обо мне рассказывала… Но в любом случае не собираюсь платить той же монетой. Был влюблён. Как мальчишка. Совершал безумства. Готов был убить её жениха. Бог знает, какие звезды с неба ей предлагал… Вернее, с экрана… Готов был на всё! Даже на самоубийство… Если не секрет, что она вам рассказывала обо мне?

— Вопрос некорректный, — покачал головой Виктор Петрович.

— Воображаю… Что у неё на глазах приводил к себе женщин, так?

— Не вынуждайте, Игорь Андреевич, — снова покачал головой Чурилин.

— Ну да, здесь вы задаете вопросы, — закивал Хлестов. — И все-таки. Вы, я вижу, глубоко порядочный, интеллигентный человек. Не то что некоторые. И мне не хотелось бы, чтобы такой, как вы, плохо обо мне думал… Да, приводил! Чтобы разжечь в ней ревность! Бывает такое? У вас ни разу не было?

— Нет… — Чурилин не таясь смеялся. — Даже не представляю себе…

— Я же говорю: вы чересчур для этого интеллигентны. Но знание психологии таких, как я, вам не помешает, не правда ли? В вашей работе, я хотел сказать… А клин клином никогда не пробовали вышибать?

— Смотря в каком плане… — пожал плечами Виктор Петрович.

— В том самом… — махнул рукой Хлестов. — Мы, то есть те, кого общественность несправедливо называет ловеласами, на самом деле несчастные, больные люди! И весьма одержимые, я бы сказал. Так вот мы всегда полагаем, согласно классику, что лучшее средство от женщины — другая женщина… А Галя это превратно поняла, принимая мою гипертрофированную влюбчивость за пошлейший разврат! Может, вы сумеете ей это объяснить? Я был бы вам чрезвычайно признателен…

Чурилин незаметно взглянул на часы. Пора закругляться. Он поднялся с места, давая понять, что беседа закончена.

Хлестов поспешно вскочил, протянул руку для прощального рукопожатия. Рука была потной и вялой.

— И всё-таки, что называется, навскидку! Кто, по вашему мнению, из тех, кого вы знаете, на это способен? — спросил Чурилин, провожая гостя до двери.

Тот, изображая изумление, развел руками:

— Не смею ни о ком плохо думать! Поймите меня правильно!

Чурилин подошёл к окну. На сей раз Хлестов вышел довольно быстро. «Оглянется или нет?» — загадал Чурилин. Оглянулся. Потом сел в иномарку, где его уже ждали охранники.

…Хлестов был в приподнятом настроении. Все складывалось не так уж плохо. Утром позвонила Ирина, та самая пассия Седова. Напомнила об их прежней договоренности. Ну да, он все помнил, как можно забыть про такую женщину. Говорить ей было нелегко, все знали, что Саша Седов привел к себе в коттедж на Рублевском шоссе молоденькую проститутку и Ирина будто бы сразу дала ему отставку. Из брезгливости, как сказала она кому-то. В таких делах важно, кто это сделает первым. Кто первым выстрелит, скажем так. Седов опередил Ирину. Наверно, знал, что она вот-вот его бросит. И потому искал ей замену. И вот — нашел. Буквально первую попавшуюся. «Бог знает, где он ее откопал», — говорили общие знакомые. «Не знаю, не видел, — пожимал плечами Хлестов. — Одно знаю наверняка: на кого попало он не бросится!»

Итак, Ирина, снедаемая ущемленным самолюбием, хочет отыграться? Или все-таки попробовать себя на эстраде? Девка видная, даже чересчур. Такая, чуть обозначится успех, сразу забудет, кому и чем обязана. Только её и видели… Мы это проходили, рассуждал про себя Хлестов. Поэтому — не все сразу. Сердечные огорчения побоку, дело есть дело. Сначала — постель по полной программе. Сначала проверим ваши возможности в этой сфере общечеловеческой деятельности, потом все остальное…

Душа просто пела в этот день. К тому же вчера успел договориться с банком «Куранты» насчет кредита. Надо отдавать старые долги. Он, можно сказать, в долгах по уши, а расходы только увеличились. Одни охранники сколько стоят…

Но в банке он подал это иначе: деньги нужны для искусства. И вообще для такого благого дела, как поддержка молодых талантов. Помогло: сам председатель правления банка Киевский Наум Семенович ему посочувствовал и обещал оформить кредит послезавтра. Для нашего времени чересчур что-то стремительно, но ведь никто их не подгонял. Его дело — опередить Седова, который, по слухам, тоже пасется где-то там, возле сейфов «Курантов»…

Вот чёрт, сразу не подумал… Ведь Седов его конкурент, правильно? Как раз об этом его и расспрашивал следователь: есть ли у него конкуренты? К тому же Седов мотал срок… Был момент, ему, Хлестову, тогда до смерти стало обидно — почему все в этой жизни, особенно бабы и бабки, достается таким, как Седов? И он подал сигнал как честный коммунист: мол, не могу молчать. Не в прокуратуру, нет, всего-то в родной партком. А Седов встал в позу, отказался явиться на заседание, куда его пригласили… Формально он прав: что делать там не члену партии? (Хотя вполне мог бы прийти, послушать товарищей, пообещать исправиться… И все бы прикрыли…)

А сегодня Седов тоже собирается поощрять искусства и литературу. Плюс кино. Хотя кто сказал, что литература и кино не относятся к искусствам? Этот вопрос вчера ему задал председатель правления банка Наум Семенович Киевский, придержав над соглашением свой «паркер». Он вспомнил по этому случаю известное: из всех искусств для нас важнейшим является кино. Помните, кто это сказал? «Еще бы! — сказал Хлестов. — До сих пор мороз по коже, как вспомню…» А сам лихорадочно припоминал, кто? Наполеон или Черчилль? Хотя Бонапарт сразу отпадает. Какое могло быть при нем кино? Уж это-то он знает…

Наум Семенович задумчиво посмотрел на него и сбавил сумму кредита на десяток «лимонов»…. Вот во что может обойтись незнание общеизвестного! Игорь Андреевич потом позвонил поздно вечером одному режиссёру, клянчившему деньги на фильм, и спросил, кто автор этого столь известного афоризма.

«А на картину дашь?» — спросил режиссёр. «Спрашиваешь… Как только, так сразу, — сказал Игорь Андреевич. — Так знаешь или не знаешь?»

И весьма удивился, услыхав имя автора, про которого хотя кино и снимали, но сам он его вряд ли посещал… Всё некогда и некогда. Мировую революцию надо двигать. Потом — нэп…

Когда Игорь Андреевич подъехал к дому и машина остановилась возле подъезда, охранник, сидевший впереди, вылез и распахнул перед ним дверь. Место, где остановилась машина, было неудачным — сплошной лед. Поэтому когда Игорь Андреевич начал выбираться из машины, то сразу же поскользнулся и упал охраннику на руки. Это его и спасло. Но не спасло охранника. Первая пуля прошила дубленку Игоря Андреевича в сантиметре от тела, вторая, прямо над его головой, с чмокающим звуком разворотила бронежилет охранника. Игорь Андреевич тонко закричал, завизжал, почувствовав на своем лице горячую кровь, и, решив, что попали в него, упал на спину так, что раненый телохранитель, застонав от боли, рухнул сверху, невольно прикрыв собой хозяина.

— Вон он! — закричала какая-то женщина с балкона, указывая в сторону проходного двора, куда побежал, пригнув голову, какой-то парень в черной вязаной шапочке и темно-коричневой кожаной куртке. И все другие женщины, бывшие во дворе, очнувшись от шока, стали кричать и показывать пальцем в ту же сторону. Один охранник взялся помогать Игорю Андреевичу подняться, другой побежал в сторону проходного двора. Вскоре он вернулся. Безнадёжно махнул рукой: ищи-свищи…

Игоря Андреевича ещё долго трясло, просто зуб на зуб не попадал. Казалось, холодная, только что прикоснувшаяся к его телу смерть всё ещё не отпускала, не торопилась разжимать свои объятия.