"22 июня. Анатомия катастрофы" - читать интересную книгу автора (Солонин Марк)
«БРОНЯ КРЕПКА И ТАНКИ НАШИ БЫСТРЫ...»
Отдать приказ — дело нехитрое. А позаботилось ли высшее командование РККА о том, чтобы обеспечить в полосе наступления механизированных корпусов Юго-Западного фронта необходимое по канонам военной науки трехкратное превосходство сил?
Нет. Трехкратного превосходства не было. Соотношение сил сторон выражалось совсем другими цифрами.
Считать можно по-разному. Можно сравнивать общую численность танковых войск, развернутых вермахтом и Красной Армией на всем южном ТВД. Это достаточно разумный подход. Расстояния на Западной Украине не «сибирские», а скорее «европейские». От районов развертывания даже наиболее удаленных от границы 16-го МК, 18-го МК, 9-го МК, 19-го МК (т.е. от городов Черновцы. Могилев-Подольский, Новоград-Волынский, Бердичев), до Львова всего 250—300 км. Даже при движении по грунтовым дорогам с черепашьей скоростью в 10 км/час такую передислокацию можно было осуществить, израсходовав всего 25—30 моточасов. Это два-три дня размеренного марша. На самом деле по сухим июньским дорогам, при световом дне в 18 часов все можно было сделать гораздо быстрее. Наконец, есть и железные дороги. Ко Львову, историческому центру Галиции, подходят пять железных дорог, по которым можно было перевезти мех-корпуса практически из любой точки Украины и Молдавии, сберегая тем самым драгоценный моторесурс танков.
В таком случае, против 728 танков в 1-й танковой группе вермахта и 60 танков в единственной танковой бригаде румынской армии советское командование могло выставить 5617 танков.
Это — СЕМИКРАТНОЕ численное превосходство. И эта цифра весьма занижена. Мы не учли легкие танки, находившиеся в составе стрелковых и кавалерийских дивизий Красной Армии (в пехотных дивизиях вермахта танков не было вовсе). Мы не учли 749 пушечных бронеавтомобилей БА-10, по вооружению и бронезащите не уступавших легким немецким танкам. Наконец, мы не учли без малого две тысячи танков в составе 16-й и 19-й армий, которые первоначально развертывались на Правобережной Украине, в тылу Юго-Западного фронта.
Можно считать по-другому — ближе к суровой исторической реальности. Фактически в боевых действиях первой недели войны на Западной Украине приняло участие только шесть мехкорпусов: 22-й МК, 15-й МК, 4-й МК, 8-й МК, 9-й МК, 19-й МК. Четыре мехкорпуса (16-й МК, 18-й МК, 24-й МК, 2-й МК) практически бездействовали или жгли бензин в бесцельных передислокациях. Едва ли такое безобразие можно отнести к разряду «объективных обстоятельств», но в жизни все было именно так. С другой стороны, и румынские танки (точнее говоря, танки французского производства времен Первой мировой войны) никого и ничем не беспокоили. При таком подходе (и не учитывая бронеавтомобили) мы приходим к соотношению сил 1 к 5,5.
Так какую же другую директиву, кроме приказа о переходе к решительному наступлению, могли отдать Тимошенко и Жуков при таком численном превосходстве?
Все познается в сравнении. Львовско-Сандомирскую наступательную операцию (июль — август 1944 г.) войска 1-го Украинского фронта успешно провели, имея в своем составе три танковые армии (1, 3, 4-я), на вооружении которых к началу операции было соответственно 419, 490 и 464 танка и САУ. Всего — 1373 единицы. Перед началом Берлинской операции в составе четырех танковых армий (1, 2, 3, 4-я Гвардейские танковые) числилось соответственно 709, 672, 572 и 395 танков и САУ [167]. В крупнейшей и очень успешной Висло-Одерской наступательной операции (самые высокие темпы и самая большая глубина наступления советских танковых войск) на вооружении четырех танковых армий было 3302 танка и САУ — цифра огромная, но все равно значительно уступающая количеству танков, развернутых на южном ТВД в июне 41-го.
Но, может быть, летом 1941 г. у нас были плохие танки? Устаревшие, «не идущие ни в какое сравнение» с танками противника?
Советские историки, академики и генералы в бесчисленном множестве статей, книг, мемуаров, уверенно отвечают и на этот вопрос: наши танки «старых типов» (т.е. Т-26, БТ, Т-28) были не плохие, а очень плохие. Настолько плохие, что на протяжении многих десятилетий академики даже не учитывали их в общем балансе сил сторон. Кто только не приложил свои перо и руку к этой кампании дезинформации собственного народа! Вот и сам «маршал победы» Жуков в своих хрестоматийно-известных «Воспоминаниях и размышлениях» сокрушается над убожеством советских танков:
Перед нами — маленький литературный шедевр. Обвинить Жукова в обмане невозможно. Все, что он сказал, до последней буквы — правда. Любой танк
Вот так вот — «бесспорно имела».
Вот только кто кого имел: Германия имела качественное превосходство в танках или партийная пропаганда столько лет имела наши мозги?
Начнем с простого. С определений. Что вообще означает фраза «немецкие танки были лучше наших»? Какие немецкие лучше каких советских? Пятитонная танкетка Pz-I с двумя пулеметами лучше тяжелого КВ с трехдюймовым орудием? Думаю, что такого не скажут даже самые рьяные агитпроповцы. Или речь идет о том, что лучший немецкий танк Pz-III превосходил наш снятый в 1934 г. с производства легкий танк Т-27? Это верно, но только зачем же их сравнивать?
По мнению автора, корректный анализ качественного состояния танкового парка СССР и Германии возможен при соблюдении как минимум двух условий:
— сравниваемые танки должны быть одного функционального назначения, одного «класса»;
— необходимо учитывать количество танков каждого класса в общем объеме танкового парка.
Руководствуясь этими вполне очевидными требованиями, приступим к сравнительному анализу техники противоборствующих танковых группировок.
Единственная на южном ТВД 1-я танковая группа вермахта в составе 13, 14 11, 16, 9-й танковых дивизий имела на своем вооружении 728 танков.
По тактико-техническим характеристикам и функциональному предназначению их можно условно разделить на ЧЕТЫРЕ класса:
— танкетки;
— хорошие легкие танки;
— танки огневой поддержки;
— хорошие средние танки.
К разряду «танкеток» мы отнесем 8 единиц Pz-I ,211 Pz-II и 54 так называемых «командирских танка», всего 273 танка (что составляет 38% от общей численности 1-й танковой группы).
Вот как описывает историю разработки этих «грозных боевых машин» главный идеолог и создатель танковых войск Германии Г. Гудериан:
Впрочем, были у Pz-I и вполне ощутимые достоинства. Вот как описывает Гудериан те преимущества, которыми обладали его первые танки по сравнению с фанерно-картонными макетами, которыми пользовались до этого на учениях рейхсвера:
Вот так вот. Не знали фашисты, что впереди их ждет не школьник с карандашом, а красноармеец Середа с топором.
Продолжим, однако, чтение мемуаров Гудериана:
С чем можно сравнить эти немецкие танкетки? За неимением на вооружении РККА ничего худшего, нежели устаревший и уже снятый к началу войны с производства танк Т-26, его и будем сравнивать с немецким Pz-II [здесь и далее использованы материалы, опубликованные в 1, 3, 93, 94, 95, 96, 97, 99, 100, 101, 102, 167].
 |
По большому счету, оба они, что называется, «стоят друг друга». Маломощные моторы, малый запас хода, противопульное бронирование — типичные легкие танки начала 30-х годов.
Хотя толщина лобовой брони Pz-II была в два раза больше, чем у Т-26, в танк с противоснарядным бронированием он от этого все равно не превратился. Это обстоятельство наглядно отражает цифра в последнем столбце таблицы.
Пушка 20К калибра 45 мм, установленная на Т-26, уверенно пробивала такую броню на дальности в 1200 м, в то время как снаряд немецкой 20-мм пушки К^К 30 сохранял необходимую скорость и бронепробиваемость только на дистанции в 300—500 м. Такое сочетание параметров вооружения и бронезашиты позволяло советскому танку, при тактически грамотном его использовании, практически безнаказанно расстреливать Рг II.
По крайней мере, именно так генерал Павлов описывал в своем докладе на декабрьском (1940 г.) Совещании высшего комсостава практический опыт борьбы с немецкими танками:
Стоит также отметить, что по баллистическим характеристикам «пушка» немецкого Pz-II немного уступает параметрам советского противотанкового 14,5-мм ружья Дягтерева. Так что самым точным названием для Pz-II было бы «самоходное противотанковое ружье с пулеметом». Эта боевая машина могла быть (и была фактически) успешно использована для разведки, для борьбы с легкими танками и бронемашинами противника. Для выполнения же основных задач танка — уничтожения огневых средств и живой силы противника — снарядик 20-мм пушки, установленной на Pz-II, совершенно не годился, так что отнесение Pz-II к разряду «танков» является большим преувеличением.
Теперь осталось только оценить количество. Против 219 «танкеток» 1-й танковой группы вермахта только в составе войск Киевского (без учета Одесского) военного округа на 1 июня 1941 г. числилось 1962 танка Т-26 (здесь и далее количество танков в Киевском ОБО указано по докладу начальника Автобронетанкового управления Ю-3. ф. генерал-майора Моргунова от 17 июля 1941 г.) [29, стр. 103]. Соотношение численности в этом классе танков 1 к 9.
Кроме того, в округе был еще 651 плавающий танк типов Т-37/ Т-38/ Т-40. Иногда в военно-исторической литературе их ставят на «одну доску» с немецким Pz-I. На наш взгляд, подобное сравнение совершенно неуместно. Отсутствие артиллерийского вооружения на разведывательной гусеничной амфибии понятно и оправданно. Грохотать пушкой в разведке незачем, а вот способность переправляться через реки и озера, «не зная брода», делали Т37/38 уникальной боевой машиной. Использовать же Т-37/Т-38 в качестве линейного танка никто не планировал, и состояли эти амфибии, как правило, на вооружении разведывательных подразделений стрелковых и танковых дивизий.
Теперь перейдем ко второй категории, к «хорошим легким танкам».
В танковых частях вермахта такого названия несомненно заслуживал танк Pz-III серий D, E, F вооруженный 37-мм пушкой. В составе 1-й танковой группы таких танков было ровно 100 единиц.
Разработанная в 1936 г. фирмой «Даймлер-Бенц», боевая машина и правда была хороша. Удобства, созданные конструкторами для работы экипажа, можно было считать образцом для подражания. Их не имел ни один советский, английский или американский танк того времени. В составе экипажа из пяти человек был «освобожденный» от обязанностей наводчика пушки командир, в распоряжении которого была специальная командирская башенка с оптическими приборами кругового обзора. И все же не удобства езды являются главным достоинством танка. Как совершенно точно было указано во всенародно любимой песне («Броня крепка, и танки наши быстры, и знает враг про силу их огня...»), танк — это броня, подвижность, вооружение. По двум из этих параметров наш хороший легкий танк БТ-7 превосходил «тройку».
 |
Несмотря на более толстую броню, немецкий танк по соотношению параметров вооружения и бронезащиты уступал своему противнику. Наш БТ мог поразить Pz-III на километровой дальности, оставаясь при этом в относительной безопасности. Так же, как и в случае с Pz-II, выбор 30-мм лобовой брони на Pz-III был несомненной ошибкой: для обеспечения противоснарядной защиты этого было слишком мало, для защиты от пуль стрелкового оружия вражеской пехоты — избыточно много.
Ну, а по всем показателям подвижности колесно-гусеничный БТ-7 был просто лучшим танком в мире. Даже на гусеницах он развивал невероятную для танков той эпохи скорость в 52 км/час и располагал запасом хода на одной заправке в полтора раза большим, чем Pz-III. Даже по бездорожью БТ шел с недостижимой для танков той эпохи скоростью в 35 км/час, т.е. почти 10 метров в секунду. Но и это — не предел. В 1940 г. был запущен в серийное производство БТ-7М. Этот танк был оснащен дизельным двигателем мощностью в 500 л.с. Наряду с общеизвестными преимуществами дизельного танка (солярка не взрывается, да и зажечь ее не так просто), установка более мощного и экономичного двигателя позволила довести максимальную скорость на гусеницах до 62 км/час, а запас хода — до 400 км! Сбросив гусеницы, на хорошей дороге БТ-7М мог разогнаться до 86 км/час, а запас хода на колесах выражался фантастической цифрой в 900 км.
Таких танков (БТ-7М) в составе войск Киевского округа на 1 июня 1941 г. была 201 единица из общего числа 1486 танков БТ-7. Еще 169 танков БТ-7М было в составе соседнего Одесского округа, и, учитывая подвижность этого танка, быстрая передислокация на 470 км от Кишинева до Львова не могла считаться чем-то невозможным.
Итак, в категории «хороший легкий танк» советские войска на южном ТВД обладали огромным количественным перевесом при некотором качественном превосходстве.
Теперь о том, что мы назвали «танками огневой поддержки».
Как мы уже отмечали выше, для танкового соединения бой с себе подобными является и не единственным, и даже не самым главным видом боевой работы, а скорее «неизбежным злом». Соответственно, в практике конструирования танков предпринимались попытки разделить две основные задачи танка (борьба с танками противника и огневая поддержка своей пехоты) и создать специализированные танк-истребитель и танк огневой поддержки — подобно тому как в авиации той эпохи существовало четкое разделение на самолет-бомбардировщик (задачей которого является уничтожение наземных сил противника) и самолет-истребитель (задачей которого является уничтожение самолетов противника).
Так, например, на базе танка Т-34 предполагалось (Постановление СНК СССР № 1216—506/сс от 5 мая 1941 г.) создать танк-истребитель, вооруженный длинноствольной 57-мм пушкой, способной пробивать броню в 80 мм на дистанции в 1 км. Серийное производство этого «истребителя» было быстро свернуто, ибо в ходе боевых действий выяснилось, что на вооружении вермахта просто нет танков с такой броней (впрочем, несколько десятков Т-34/57 приняли участие в битве за Москву).
А вот «танки огневой поддержки» длительное время выпускались серийно и у нас, и в Германии. Характерной отличительной особенностью этого класса танков являлись короткоствольные трехдюймовые пушки. Начальная скорость снаряда и, следовательно, бронепробиваемость этих орудий были весьма низкими (45-мм советская танковая пушка 20К превосходила по бронепробиваемости 75-мм немецкую пушку KwK-37 на всех дальностях!), зато на пехоту противника обрушивался «полновесный» трехдюймовый осколочно-фугасный снаряд.
В составе 1-й танковой группы вермахта было 100 танков огневой поддержки Pz-IV — по двадцать танков в каждой дивизии. А на вооружении войск Киевского ОВО числилось 195 трехбашенных танков Т-28 и 48 пятибашенных гигантов Т-35. Итого 243 танка.
Несмотря на одинаковое функциональное предназначение, внешне это были очень разные боевые машины.
 |
Советский трехбашенный танк Т-28 был значительно тяжелее и на целых 1,5 метра длиннее. Все это делало его весьма неповоротливым на поле боя по сравнению с немецким Pz-IV. В то же время для борьбы с пехотой противника наш Т-28 (благодаря наличию двух отдельных пулеметных башен) был вооружен гораздо лучше. Кроме того, некоторая часть Т-28 последних выпусков была вооружена длинноствольной 76-мм пушкой, «переводившей» его в разряд полноценных средних танков.
Не все просто и с бронезашитой. На первый взгляд немецкий Pz-IV имеет гораздо более толстую броню. При более тщательном анализе выясняется, что «четверки» серий A, B, C, D, E, выпускавшиеся с 1938 г. по начато 1941 г., имели типичное противопульное бронирование: лоб — 30 мм, борт — 20 мм. В дальнейшем лобовая броня корпуса была усилена 30-мм броневым листом (башня «четверки» по-прежнему имела лишь противопульное бронирование!). Но и наши Т-28 после кровавого опыта финской войны были экранированы дополнительной лобовой броней (до 60 или даже до 80 мм) и ничуть не уступали в этом отношении Pz-IV.
Широкие гусеницы советского танка обеспечивали ему и лучшую проходимость. Удельное давление на грунт у 28-тонного Т-28 было значительно меньше (0,72 против 1,03 кг/см кв), чем у более легкого немецкого Pz-IV.
В целом по всей совокупности тактико-технических характеристик эти танки примерно равноценны. Но советские историки упорно называли Pz-IV «тяжелым танком», а наличие на вооружении Красной Армии сотен танков Т-28 просто не замечали. А зря. В умелых руках это была очень даже «заметная» боевая машина. Генерал армии Д.Д. Лелюшенко в октябре 1941 г. принял командование 5-й армией, вступившей в бой с немецкими танковыми дивизиями на легендарном Бородинском поле под Москвой. В своих мемуарах он, как о большой удаче, вспоминает:
Решение оказалось верным. Лелюшенко пишет:
Вот такая у нас была история: 16 корпусов от Т-28 без моторов — это «просто находка», а состоявшие на вооружении РККА летом 1941 г. 292 исправных танка Т-28 (с моторами, разумеется) — это «мелочь», не заслуживающая даже упоминания...
Стоит ли после этого удивляться тому, что про 48 пя-тибашенных Т-35, состоявших на вооружении 67-го и 68-го танковых полков 34-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса Юго-Западного фронта, наши «историки» даже и не вспоминали. Велика ли важность — полсотни стальных гигантов, превосходящих по совокупному числу танковых пушек (48 трехдюймовок и 96 стволов 45-мм пушек 20К) любую из танковых дивизий 1-й танковой группы вермахта! Спору нет, по всем показателям подвижности этот «сухопутный броненосец» уступал любому мотоциклу (в дальнейшем мы увидим, как командование Юго-Западного фронта гоняло 8-й мехкорпус, в том числе и его тяжелые танки, зигзагами в сотни километров). Но разве же виноват тяжелый танк в том, что его ТАК пытались использовать? А ведь даже будучи просто зарытыми в землю, 48 пятибашенных танков могли бы за считаные часы сформировать узел обороны, практически непреодолимый для пехоты и легких танков противника.
И, наконец, самое лучшее, что было на вооружении танковых дивизий вермахта летом 1941 г.: хорошие средние танки Pz-III серии H и J.
«Самое лучшие» — это не мнение дилетанта-автора, а заключение авторитетной государственной комиссии
(в составе 48 человек — инженеров, разведчиков, конструкторов, которая под предводительством наркома Тево-сяна трижды в 1939—1940 гг. объехала, облазила и, извиняюсь, обнюхала немецкие танковые заводы и из всего увиденного отобрала для закупки только танк марки Pz-III. И это не потому, что товарищ Сталин пожалел денег. На хорошее дело — на покупку или воровство западной военной технологии — Сталин денег не жалел. В той же Германии, под прикрытием договора о дружбе, были закуплены: «Мессершмитт-109» — пять штук, «Мессершмитт-110» — шесть штук, два «Юнкерса-88», два «Дорнье-215», один новейший экспериментальный «Мессершмитт-209» (у немцев, наверное, второго экземпляра просто не было, а то бы и его забрали), батарея 105-мм зениток, тяжелые 210-мм гаубицы, чертежи новейшего, самого крупного в мире линкора «Бисмарк», специальные, не ржавеющие в морской воде 88-мм пушки для подводных лодок, шесть перископов, гидроакустическое оборудование, оптические дальномеры для морской артиллерии, 330-мм корабельные орудийные установки, танковые радиостанции, прицелы для бомбометания с пикирования, 4 комплекта приборов для баллистических испытаний артсистем, и т.д., и. т.п.
И только один-единственный танк одного типа. Все остальные модели немецких танков, якобы «бесспорно имевших качественное превосходство над нашими танками», советских инженеров-разведчиков просто не заинтересовали.
«Самым лучшим» Pz-III серии H и J стал благодаря двум обстоятельствам: новой 50-мм пушке KwK-38 И лобовой броне корпуса толщиной 50 мм. Первоначально и серия H пошла в производство с обычной для немецких танков 30-мм лобовой броней, но потом на нее наварили спереди дополнительный 30-мм лист, таким образом в месте этой «нашлепки» броневая защита танка дошла до 60 мм. А это значит, что бронированный таким образом Pz-III превратился в танк с противоснарядным бронированием: наша 45-мм противотанковая (танковая) пушка если и могла пробить такую броню, то только на предельно малой дистанции в 100 м, что в бою не всегда возможно и всегда смертельно опасно.
Впрочем, не будем забывать, что танк на поле боя — это не трамвай на рельсах. При движении по пересеченной местности «тройке» трудно было не подставить под огонь свой высоченный борт и башню, защищенные 30-мм броней, которую (повторим это еще раз) все наши легкие танки и даже пушечные бронеавтомобили пробивали снарядом 45-мм пушки на километровой дальности. Так что утверждение о противоснарядном бронировании Pz-III серии Н и J является достаточно натянутым.
Самых лучших не может быть много. По определению. Как было уже выше упомянуто, в 3-й Танковой Группе вермахта танков этого типа не было вовсе. На Западной Украине, в составе 1-й Танковой Группы танков Pz-III серии Н и J могло быть 255 штук. Такая неопределенная формулировка — «могло быть» — связана с тем, что в известных автору источниках указано только количество «троек», вооруженных новой 50-мм пушкой. Вот таких танков в 1-й танковой группе было 255 единиц. Но этой пушкой были перевооружены и танки Pz-III ранних серий (E,F,G) с 20—30-мм противопульной броней. Поэтому, предположив, что все 255 Pz-III с 50-мм пушкой имели противоснарядную лобовую броню, мы сильно завышаем качественный уровень немецких танковых дивизий, действовавших на южном ТВД.
В мехкорпусах Юго-Западного фронта к разряду хороших средних танков надо отнести 496 танков Т-34. Еще 50 «тридцатьчетверок» было во 2МК Южного фронта под Кишиневом. Как видно, и в Красной Армии самых лучших было немного. Только в два раза больше, чем у немцев. Но и это очень много, если принять во внимание абсолютное превосходство в тактико-технических характеристиках.
 |
Решительно по всем основным показателям — подвижности, бронезащите, вооружению — Т-34 превосходил самый лучший на июнь 1941 г. немецкий танк Pz-III серии J.
Длинноствольная 76-мм пушка Ф-34 пробивала лобовую броню лучших немецких танков (Pz-III серии J, Pz-IV серии F) на дистанции в 1000—1200 метров. В то время как НИ ОДИН танк вермахта не мог поразить «тридцатьчетверку» даже с 500 метров. Лишь при стрельбе на предельно малых дистанциях (100—300 метров) немецкая танковая 50-мм пушка KwK-38 теоретически могла пробивать бортовую броню Т-34.
Благодаря широким (550 мм) гусеницам Т-34, хотя и весил на 6—7 тонн больше самых тяжелых немецких танков, создавал удельное давление на грунт всего в 0,72 кг/см кв (против 0,9—1,0 кг/см кв у немецкого Pz-III). Отсюда — и более высокая проходимость по бездорожью, грязи и снегу.
И, наконец, главный «секрет» Т-34: компактный и очень мощный дизельный двигатель (Германия как начала, так и закончила войну на «легковоспламеняемых» танках с бензиновыми двигателями). Но дизельный мотор — это не только относительная пожаробезопасность. Это еще и низкий расход горючего, позволявший «тридцатьчетверке» проходить на одной заправке более 300 километров, что соответствовало расстоянию от Львова до Радома или Кракова. И в дополнение ко всему этому очень тяжелая (по немецким стандартам) машина развивала скорость большую, чем самый легкий и скоростной немецкий Pz-II.
Все эти рассуждения отнюдь не являются абстрактным теоретизированием. В мемуарах немецких «практиков» (генералов Гудериана, Блюментрита, Гота, Шнейдера) нетрудно найти множество свидетельств того шока, который испытал вермахт при встрече с новым советским танком:
Это — мемуары, так сказать, беллетристика. А вот и серьезный документ: «Инструкция для всех частей Восточного фронта по борьбе наших танков с русским Т-34». Выпушена 26 мая 1942 г. командованием мобильных войск (Schnellen Truppen) вермахта. Вот чем порадовало командование своих солдат:
Отличная инструкция. Совершенно точная и правдивая. Увы, в этой инструкции (вопреки хваленой немецкой пунктуальности) нет никаких указаний о том, как же привести ствол орудия немецкого танка в такое положение? Если под рукой нет тяжелого грузового вертолета, то остается только один способ: забраться на крутой холм (с углом ската не менее 40 градусов) и попросить экипаж советского танка подъехать поближе и повернуться задом...
Реальный шанс в борьбе с Т-34 имел только экипаж немецкого Pz-III, в боекомплекте которого были специальные подкалиберные бронебойные снаряды. Такой снаряд имел достаточно сложную конструкцию, состоявшую из бронебойного сердечника и оболочки (так называемого «поддона»). При попадании снаряда в цель поддон, изготовленный из мягкой стали, сминался, а твердый остроголовый сердечник, изготовленный из карбида вольфрама, пробивал броню. Подкалиберный снаряд имел значительно меньший вес (по сравнению с обычным бронебойным) и, как следствие, существенно большую начальную скорость и бронепробиваемость. Так, 50-мм танковая пушка KwK 38 пробивала подкалиберным снарядом PzGr-40 броню в 96 мм на дистанции 100 метров и 58-мм — на дистанции в 500 метров. Даже жалкая 20-мм пушечка легкого немецкого танка Pz-II с расстояния в 100 м пробивала подкалиберным снарядом 49 мм брони.
Однако «и на Солнце есть пятна». Как танк Т-34 не был «чудо-оружием», так и подкалиберный снаряд не решал всех проблем противотанковой обороны, и отнюдь не случайно к концу войны он был снят с вооружения.
Первым и самым главным недостатком подкалиберных снарядов было их отсутствие. Карбид вольфрама — это дорогостоящая экзотика, и разбрасываться (в самом прямом смысле этого слова) дефицитнейшим легирующим элементом (вольфрамом), необходимым для производства специальных сталей, во время затяжной войны Германия не могла. Объем выпуска «вольфрамовых» снарядов составлял десятки, потом — единицы процентов от общего производства противотанковых боеприпасов, а в начале 1944 г. был вовсе прекращен.
Во-вторых, скорость, а следовательно, и бронепробиваемость снарядов малого веса и калибра стремительно убывает с расстоянием. В аэродинамике это называется «закон куба-квадрата» (аэродинамическое сопротивление зависит от квадрата линейных размеров, а сила инерции _ от куба, поэтому легкий снаряд малого калибра быстрее теряет свою первоначальную скорость, нежели тяжелый снаряд большего калибра). Применительно к подкалиберному снаряду действие этого закона значительно усугублялось большим аэродинамическим сопротивлением «поддона». Фактически стрельба подкалиберным снарядом была эффективна только на малых и средних дистанциях (не более 500 метров); на расстоянии в 1000 метров бронепробиваемость падала практически до нуля.
В-третьих, танк — это не воздушный шарик, который достаточно проткнуть иголкой. В борьбе с танком важен не сам факт появления сквозного отверстия в броне, а то, что называется «заброневым воздействием». Стандартные, «обычные» бронебойные снаряды имели разрывной заряд (120—155 г взрывчатого вещества в снаряде БР-350 к советской танковой 76-мм пушке), который осколками и взрывной волной поражал экипаж танка и вызывал воспламенение паров бензина. Подкалиберный же снаряд в принципе не мог нести разрывной заряд, а масса карбид-вольфрамового сердечника была относительно мала для того, чтобы создать мощную струю раскаленных микроосколков пробитой брони. Нанести танку серьезное повреждение он мог только в случае прямого попадания в какой-то особо уязвимый агрегат.
К этим общим недостаткам (можно их назвать словом «особенности») подкалиберных снарядов в случае стрельбы по танку Т-34 добавлялся еще один: характерная для всех остроконечных снарядов малого диаметра и большого удлинения склонность к рикошету или «опрокидыванию» с последующим разрушением снаряда при встрече с броней под углами более 30—40 градусов. Большой угол наклона броневых листов корпуса Т-34 (40 градусов на бортах, 60 градусов на лобовом листе корпуса) делал Т-34 самой «неподходящей» мишенью для стрельбы подкалиберным снарядом. Наконец, паров бензина в танке с дизельным двигателем не могло быть по определению, так что зажечь «тридцатьчетверку» снарядом, не имеющим разрывного заряда, было особенно сложно.
Разработав танк с такими феноменальными (для начала 40-х годов) характеристиками, какими обладал новый советский средний танк Т-34, легко было бы впасть в «головокружение от успехов». Но не зря товарищ Сталин еще 5 мая 1941 г. предупреждал выпускников своих военных академий:
Поэтому, отнюдь не успокоившись на постановке в серийное производство Т-34, в тот же самый день, 19 декабря 1939 г., тем же Постановлением № 443/сс на вооружение Красной Армии был принят тяжелый танк КВ.
Если Т-34 еще и можно, пусть и с очень большими натяжками, сравнивать с лучшим на момент начала советско-германской войны немецким танком Pz-III серии 3, то чудовищный 48-тонный монстр КВ вообще был несравним ни с одним немецким танком. Лобовая броня в 95 мм и бортовая в 75 мм делали его неуязвимым для любой немецкой танковой пушки. Форсированный дизель В-2к развивал мощность в 600 л.с, что позволяло стальному гиганту двигаться по шоссе со скоростью, лишь немногим уступающей скорости легких немецких танков (35 км/час). Такая же, как и на Т-34, 76-мм пушка конструкции Грабина Ф-34 могла летом 1941 г. расстреливать любые немецкие танки, на любых дистанциях, под любыми ракурсами, как учебную мишень. Невероятно, но даже по проходимости тяжелый советский танк (при удельном давлении на грунт всего 0,77 кг/см кв) превосходил своих противников.
Треть всех танков КВ, выпущенных к началу июля 1941 г. (213 из 636), была вооружена 152-мм гаубицей (этот вариант назывался КВ-2). Примечательно, что, судя по военному дневнику Ф. Гальдера, немецкие генералы даже не поверили в возможность существования танка с таким вооружением. Зато у немецких солдат всякие сомнения пропали очень быстро.
Разумеется, были недостатки (причем очень серьезные) и у танка КВ. Главной бедой 48-тонного гиганта была слабая и ненадежная трансмиссия. Только после того, как в конце 1942 г. была запущена в серию модификация КВ-1С с новой коробкой передач и сниженным до 42,5 тонны весом, у этого танка открылось «второе дыхание».
«Так вот почему немцы до Москвы дошли! — воскликнет догадливый читатель. — Трансмиссия на КВ была плохая!» Не будем спешить с выводами. Для того в танковых частях кроме танков есть еще и командиры, чтобы каждая машина использовалась с учетом как сильных, так и слабых ее сторон. Разумеется, тяжелый танк не мог выдержать такие «кольцевые гонки», которые командование Юго-Западного фронта устроило своим мехкорпусам (в дальнейшем мы об этом поговорим подробнее). Там же, где КВ использовали с умом и по прямому назначению, он раскрывал свои огромные боевые возможности. О феноменальных достижениях КВ написано немало. Мы же здесь ограничимся лишь упоминанием о двух эпизодах из его славной боевой биографии.
Бывший командир 41-го танкового корпуса вермахта генерал Рейнгардт пишет:
19 августа 1941 г. экипаж танка КВ № 864 под командованием старшего лейтенанта Зиновия Колобанова из состава 1-го танкового батальона 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса (Ленинградский военный округ) затаился в засаде на дороге от Луги к Гатчине. Там и произошла встреча одного-единственного КВ с колонной из сорока немецких танков. Когда этот беспримерный бой закончился, 22 немецких танка дымились в поле, а наш КВ, получив 156 прямых попаданий вражеских снарядов, вернулся в расположение своей дивизии.
Разумеется, выдающиеся достижения лучших из лучших никогда не станут среднестатистической нормой. Именно поэтому автор вовсе не призывает умножить число тяжелых танков КВ, состоявших на вооружении войск Юго-Западного фронта (а их там было 265 единиц), на 22 и сравнить полученное число с общим количеством танков в 1-й танковой группе вермахта. На войне так не бывает. Да и такого количества (6116) исправных танков не было во всех частях вермахта от Бреста в Нормандии до Бреста в Белоруссии. Поэтому, подводя итоги этой главы, ограничимся только простым и достаточно обоснованным выводом: механизированные корпуса Юго-Западного фронта имели многократное численное превосходство в танках над 1-й танковой группой вермахта при абсолютном превосходстве в качестве бронетехники. При минимально-разумном управлении этой гигантской танковой ордой встречное танковое сражение на Западной Украине должно было закончиться лишь одним результатом — мехкорпуса Красной Армии должны были просто раздавить и размазать по стенке танковую группу Клейста.
Как таракана.
Практически так все и вышло. Только наоборот.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |