"Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести" - читать интересную книгу автора (Снегин Дмитрий Федорович)

6

К ночи Петрашко привел гаубичную батарею в назначенный приказом пункт. Командир батальона отрекомендовался:

— Баурджан Момыш-улы.

Выслушав Арсения, он сказал ему:

— Давай поскорей налаживай свою музыку. К утру будут немцы. Встретить надо веселее.

Комбат был в приподнятом, взвинченном настроении. Уже трое суток он осваивал отведенный батальону рубеж обороны и помог Петрашко выбрать безошибочное место для наблюдательного пункта перед деревней. Арсений отослал командира батареи лейтенанта Андреева устанавливать орудия, а сам с управленцами принялся за оборудование НП.

Все, к чему прикасался Арсений, приобретало особую прочность, домовитость и постоянство. К рассвету наблюдательный пункт возвышался едва приметным холмиком среди кустов и пней, которыми всегда изобилуют лесные опушки. В секторе обзора оказались две сосны, их пришлось срубить, и тогда открылась широкая панорама: перелески, поляна, две дороги, слившиеся в одну возле околицы, еще село и колокольня, река, за ней снова черная извилистая лента дороги.

К рассвету с огневой вернулся Андреев, удовлетворенно заметил:

— Теперь можно спокойно работать. Все на месте.

Петрашко молча кивнул ему головой. Он сидел у стереотрубы и медленно, с присущей артиллеристам внимательностью и последовательностью, обшаривал глазами каждую складочку земли, каждый кустик, каждый поворот дороги, каждый угол дома.

Утро занималось медленно, свет на землю приливал волнами оттого, что солнце закрывали серые тучи неодинаковой плотности. Едва видимая дымка висела над землей, и неощутимый ветер гнал дымку к реке. Над рекой плыл редкий пепельный туман.

Предупредительной ракеты сторожевой заставы Петрашко не заметил. Глазом стереотрубы он сразу поймал немцев. На трех грузовиках они ворвались в селение, и, прыгая через борты, рассыпались по улице.

Хлопнуло два-три винтовочных выстрела, чиркнула короткая автоматная очередь, и вдруг из-за угла сарая выпорхнуло большое стадо перепуганных гусей. Изогнувшись и выбросив далеко вперед руки, за гусями гнались три немца.

— Товарищ лейтенант, — взмолился Андреев, — давайте подбросим им парочку гранат. Да глядите, вон какая-то женщина с палкой навстречу фашистам выскочила.

Андреев говорил просительно, как ребенок, которому не позволяют поиграть с огнем. Но руки его, слившиеся с биноклем, заметно дрожали.

— Нет, дружище, пока нельзя. Приказ есть приказ, — ответил Петрашко и не в состоянии больше смотреть на село, где теперь хозяйничали фашисты, отстранился от стереотрубы.

Но вот снова раздались выстрелы. Петрашко, отстранив Андреева, прильнул к стереотрубе. В сером зыбком свете наступающего утра были различимы фигуры немецких солдат, перебегавших по склону.

Приблизившись к берегу реки, они затерялись в кустарнике. Там завязалась перестрелка.

Арсений оставил в покое группу немецких пехотинцев и направил стереотрубу на село. Уже невооруженным глазом он приметил там что-то неладное и сейчас хотел проверить... Перекресток... улица... Грузовики исчезли... Околица... А вот что-то интересное...

Медленно, как бы прощупывая под собой незнакомую местность, из села выползали и тотчас рассредоточивались танки. Когда они приблизились к берегу реки, ударила наша артиллерия. К этому времени солнце уже высоко поднялось над лесом, туман рассеялся и поле стало чистым.

Танки, облепленные густыми вспышками разрывов, не решились форсировать реку, а повернули вспять и скрылись за лилово-красноватым холмом. Петрашко слышал частые винтовочные хлопки, автоматные очереди, заливистый лай станковых пулеметов. Но все же как-то не воспринималось, не осознавалось до конца, что это уже не маневры, не учебные стрельбы, а воина. И только когда в окоп свалился связист, бегавший устранять первый в своей жизни боевой, а не условный порыв провода, и, ни к кому не обращаясь, горестно сказал: «Уже раненых понесли», Петрашко до конца осознал — где он и что ему надо делать.

Его вызвал к телефону Момыш-улы. У комбата пункт находился в относительном центре линии обороны и отстоял от Петрашко метров на восемьсот. Их разделял гребень оврага, который щедро теперь поливал пулеметными очередями немец. Баурджан сообщил: танки перешли реку, готовимся принять их в гранаты. Спешно прибывайте ко мне для корректировки артогня.

Арсений крикнул Андрееву, чтобы тот самостоятельно вел огонь, кубарем скатился на дно оврага и прыгнул в седло всегда теперь готового к дороге коня. Когда он, наконец, достиг противоположного ската гребня, где находился его боковой наблюдательный пункт, было уже поздно спешить на выручку комбату. Немецкие танки утюжили наспех вырытые окопы наших стрелков, и те, отстреливаясь, перебирались через овраг, образовавший как бы естественный неприступный рубеж для танков. Арсений повернул обратно, но внезапно по дну оврага полоснули автоматные очереди и не дальше как в двадцати шагах показались немецкие автоматчики. Дальнейшее произошло с мгновенной быстротой. Автоматчики увидели Арсения и его ординарца, закричали:

— Русь!.. русь!

— Сдавайся, русь!

Один из автоматчиков дал очередь, и Арсений, падая вместе с конем, крикнул ординарцу:

— Скачи на батарею, организуйте самооборону!

Высвобождая из-под коня ногу, он успел заметить, как ординарец легко вздыбил своего коня и, словно птица, скрылся за поворотом оврага. Арсений приподнялся, рванул с пояса гранату и почти в упор метнул ее в наседавших автоматчиков. Но вслед за взрывом где-то сбоку снова полоснул автомат, и в сознании наступила тьма.

Очнуться его заставил рев танка. Солнце, которое так еще недавно обогревало спину, теперь немилосердно слепило глаза, и Арсений едва смог различить, что оттуда, где теперь пылало багряным пламенем какое-то строение, прямо на него шел танк. Арсений понял, что этот танк спешил туда, где теперь яростно и четко ухали все четыре ствола гаубичной батареи. Он с благодарностью вспомнил ординарца. «Молодец... молодец... проскочил. Теперь им не раздавить батарею», — шептал Арсений, отстегивая противотанковую гранату.

Он почти безразлично подумал о том, что не чувствует своих ног, и метнул... Раздался короткий взрыв, и стальное чудовище, содрогнувшись, остановилось. Второй танк с ходу выбросил в сторону Петрашки два термитных снаряда и круто рванулся на него. Прохладные комья обсыпали лицо Арсения, но он уже не почувствовал влажного прикосновения земли.