"Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести" - читать интересную книгу автора (Снегин Дмитрий Федорович)

5

Стоял на диво ясный, солнечный день. Березы — в желтом уборе. Кое-где проступала поблекшая трава, по обочинам картофельных полей — кучки почерневшей, влажной от утренних рос ботвы.

С утра Петрашко знакомил Берегового с дивизионом. Вчера Береговой простился с батареей и отбыл согласно приказу к Курганову, который и объявил ему, что отныне Береговой — заместитель командира второго дивизиона по строевой части.

Они ехали на шестую батарею вдоль берега спокойной речушки. Дорога вилась меж густого березняка, и желтые листья, отслужив положенный им срок, срывались с веток и лениво падали на плечи, на дорогу, на тихую, молчаливую воду. В который раз Арсений вполголоса начинал: «Роняет лес багряный свой убор», но, не дочитав строфы, мечтательно умолкал, и только по широкому жесту руки можно было догадаться, как он восхищен красотой осени.

— Стоп, — неожиданно остановился он и, спрыгнув с коня, отдал поводья ординарцу. Береговой проделал то же самое.

— А ну посмотрим, как ты владеешь гранатой, — улыбнулся ему Петрашко.

Арсений вынул из чехла ручную гранату, осторожно и умело вставил запал и, широко размахнувшись, бросил ее на противоположный берег. Граната разорвалась.

Петрашко отступил назад.

— Бросай ты.

Граната Берегового, кувыркаясь, ударилась о кромку берега и скатилась в воду. Прошла минута-другая — взрыва не произошло. Он недоуменно обернулся. Арсений едва сдерживал улыбку.

— А с предохранителя ведь ты забыл снять.

Береговой быстро отстегнул противотанковую гранату, зарядил и бросил на середину реки. Взрыв — и столб воды поднялся над рекой, а на воде появились нежные белые рыбешки. Петрашко подошел к Береговому, брови его были сдвинуты. Ровно, не повышая голоса, он сказал:

— Выдержка, внимательность и спокойствие, на мой взгляд, первые качества артиллериста. А горячность... она даже при глушении рыбы мало пользы приносит.

Краска стыда проступила на лице Берегового, а Петрашко наклонился, взял ком земли и ловко бросил в стайку оглушенных рыбешек. Они мгновенно ожили и нырнули в глубину.

Молча сели командиры на коней, тронулись.

Неожиданно позади раздался топот коня. Они оглянулись. Всадник махал им. От быстрой езды он вспотел, пилотку держал в руке, видимо, не раз она слетала с его стриженой головы.

— Товарищ лейтенант, — обратился разведчик к Петрашко, — вас вместе с заместителем срочно вызывает командир полка.

— Сообщите по телефону: выехали, — ответил Петрашко разведчику, а Береговому коротко сказал: — Тронулись.

Всю дорогу они рысили, не обронив ни фразы. Петрашко не любил вслух высказывать своих предположений, тревог и догадок, когда дело касалось службы, — редкая черта характера, не каждый наделен ею. И только за километр до штаба полка, перейдя на шаг, он, как бы между прочим, обратился к Береговому:

— На батарее удобно. Она всегда в кулаке своего командира находится. Дивизионом управлять сложнее. Разбросанность какая, а все равно ты каждую батарею сам обязан нацеливать куда нужно, держать под контролем.

Курганов стоял у крыльца, рядом с ним нетерпеливо перебирали ногами подседланные кони, — командир полка куда-то собрался ехать.

— Опаздываете, опаздываете, — вместо приветствия проговорил он, вынимая какие-то бумаги из полевой сумки. Тут же, у крыльца, без лишних слов, точно и ясно он объявил Петрашко и его заместителю план погрузки полка в эшелоны, место и время, протянул Береговому приказ.

— Начальником последнего эшелона назначаетесь вы. При погрузке не исключены налеты фашистской авиации. Смотрите мне, чтобы все было в порядке. Ответите, если что. Командир дивизиона, — он кивнул на Петрашко, — со мной в головном эшелоне. Ясно?

— Ясно.

— Действуйте.