"Избранное в двух томах. Том первый" - читать интересную книгу автора (Ахтанов Тахави)

ДЕВУШКА БОПАЙ

Б а т и м а (оглядываясь):

Закинь поводья за луку седла

И не пускай пастись коней горячих.

П е р в а я  д е в у ш к а:

Ты раньше времени, Бопай, пришла

Иль где-то здесь он затаился прячась?

Поищем?

Б а т и м а:

Нет, искать нам не годится,

Как не подходит и ему таиться.

П е р в а я  д е в у ш к а:

Пришли мы раньше времени сюда.

Ай, Бопайжан, как нрав твой беспокоен.

Джигит твой нетерпенья хоть достоин?

В т о р а я  д е в у ш к а:

И как еще достоин, вот беда.

Кость белая, он истинный султан.

Не потому ль зовется Сауран.

П е р в а я  д е в у ш к а:

Какая невидаль — султан! Ну что ж.

Бопай достойна шаха и эмира.

Ну, а собой ваш Сауран хорош?

Отважен ли?

В т о р а я  д е в у ш к а:

Обыщешь оба мира,

Красивей и отважней не найдешь.

П е р в а я  д е в у ш к а:

Как счастлива ты, наша Батима,

Ты в должный час свободно и открыто

Себе по сердцу избрала сама

Достойного и знатного джигита.

Отец твой волю даст, проявит милость.

К желанию любимицы своей,

Что, словно роза, пышно распустилась

Средь тридцати джигитов-сыновей.

Скажи нам об избраннике своем.

Хорош он?

Б а т и м а:

Я уверена в одном:

Чем мой жених, ни доблестней, ни краше

Джигита не найдешь в народе нашем

Иль в племени каком-либо ином.

Недаром же, его завидя вдруг,

Бегу навстречу, радуясь и плача.

Все замирает предо мной вокруг.

П е р в а я  д е в у ш к а:

Пускай тебе сопутствует удача!

В т о р а я  д е в у ш к а:

Мне кажется, на том холме джигит!

Б а т и м а:

Да, это он — мой милый, без сомненья.

Вы видите, как быстро он летит,

Как у меня, нет у него терпенья.

Теперь хочу я, чтоб вы удалились.

О б е  д е в у ш к и:

Считай, что мы сквозь землю провалились.

(Уходят.)

Б а т и м а (взволнованно):

Мой Сауран нетерпеливо мчится

(Бежит навстречу, но вдруг останавливается.)

Аллах великий, что со мной творится?

Без милого ни ночи нет, ни дня.

Честь воздают мне шесть родов Алима,

А пред любимым я незащитима.

Чем взял он, чем околдовал меня?

Ползет в разлуке время еле-еле,

Порой годами кажутся недели.

Где прежняя гордячка Батима?

Была строптивой, стала я покорной.

Дорогой Евы, вечною и торной,

Иду, себя не узнаю сама.

Где прежняя веселость, где беспечность?

С у л т а н  С а у р а н:

Я опоздал, вина моя тяжка,

Давно ль ты ждешь?

Б а т и м а:

Мне кажется, что вечность!

С у л т а н  С а у р а н:

Но я скакал сюда издалека.

Лихое время, на коне горячем

Все рыщешь по степи, все ищешь путь.

Б а т и м а:

Гляди, покуда по степям ты скачешь,

Любимую свою не позабудь.

С у л т а н  С а у р а н:

Нет, мне тебя вовеки не забыть,

Какие б нас не разлучили горы.

Но время трудное, все может быть,

Вокруг вражда и в племени раздоры.

Б а т и м а:

Владыки, знаю, не живут ни дня

Без распри и грызни, большой иль малой.

А ждать, пока утихнет их грызня,

Так старой девой и помрешь, пожалуй.

Но где же сваты, добрый мой султан?

Родитель ждет.

С у л т а н  С а у р а н:

Послушай, Бопайжан,

Я говорил и повторю опять:

Чем ты, о лучшей спутнице на свете

Я не мечтал и не могу мечтать.

Но вновь судьба нам расставляет сети,

За ханство в Младшем жузе спор идет.

Есть пять потомков Жадиге, и каждый

Считает, что настал его черед.

И каждый власти жаждет.

Б а т и м а:

Кто ж верх возьмет, кто победит и как?

С у л т а н  С а у р а н:

Не знаю, но опасней всех Барак!

Как в змее, в нем и хитрость и коварство.

Б а т и м а:

Ах, мой султан, я знаю и сама,

Что хитрость иногда сильней ума

И что коварством обретают царство.

С у л т а н  С а у р а н:

Ты верно, понимаешь, Батима.

Мы, люди, часто верим в то, что ложно,

И по кривому следуем пути.

Коварством власть возможно обрести

Народ мой возвеличить невозможно.

Барак — не сокол, чей удел парить,

Он падалью, стервятник, праздник правит.

Казахов должен хан объединить.

Барак казахов всех друг с другом стравит.

Народ наш без достойного главы

Не будет в славе и не будет в силе,

Чтоб от Джунгарии и до Хивы

Враги пред нами головы склонили.

Б а т и м а:

А что б тебе всем распрям и обманам

Не положить конец, и, может быть,

Найдется белая кошма, чтоб ханом

Тебя на ней провозгласить.

С у л т а н  С а у р а н:

О нет, каким бы ни был гордецом,

Я и помыслить не могу о том.

К тому ж я от жены родился младшей.

Б а т и м а (ласкаясь):

Родиться можно и от старой клячи,

Да вырасти крылатым скакуном.

К чему стремиться, то и достижимо.

Власть не отдай ни другу, ни врагу.

А я отца и шесть родов Алима

На сторону твою склонить могу.

С у л т а н  С а у р а н:

Поверь, моя Бопай, моя орлица,

Не самый слабый, мог бы я решиться

И взять себе под руку край степей,

Но жажды власти нет в душе моей

И не о ней я думаю в гордыне.

К тому ж любая власть — весы, и ныне

Моей другая чаша тяжелей.

Мне мысль иная в голову пришла.

Есть человек один достойней прочих

Из рода Усеке...

Б а т и м а:

На ханство прочишь

Ты не Абулхаира?

С у л т а н  С а у р а н:

Иншалла!

Б а т и м а:

Но ты бы Жадиге спросил вначале.

Они уступят власть свою едва ли.

Что объяснишь ты всем им пятерым?

С у л т а н  С а у р а н:

Хоть и не просто все, но достижимо.

Есть сила за избранником моим:

Я и родитель твой, а вместе с ним

Могущественных шесть родов Алима.

Останется смириться остальным.

Б а т и м а:

В Абулхаире бы не обмануться!

Прозреешь да исправишь ли потом?

С у л т а н  С а у р а н:

Я в нем уверен, как ни в ком ином.

И роды все вокруг него сомкнутся.

Он мудр и трезв, он истинный джигит.

Все силы только он объединит.

Чтоб стал казахский род непобедимым,

Абулхаир назначен нам судьбой!

Б а т и м а:

Его я как-то видела с тобой.

Он показался злым и нелюдимым..

С у л т а н  С а у р а н:

Да нет, Бопай, он вовсе не такой.

А, впрочем, с этим делом решено.

Б а т и м а:

Но, милый мой...

С у л т а н  С а у р а н:

Другого не дано.

Я в твой аул поеду самолично.

Б а т и м а:

Но разве ехать самому прилично,

Опередивши сватов, мой султан?

С у л т а н  С а у р а н:

Что делать, ныне на свое несчастье

Я сватом и отправлюсь, Бопайжан,

Когда на это ты мне дашь согласье.

Б а т и м а:

Но я дала согласье и давно...

С у л т а н  С а у р а н:

Бопай, нам вместе быть не суждено.

Б а т и м а:

Но мне, поверь, никто другой не нужен.

С у л т а н  С а у р а н:

Абулхаир достойным будет мужем.

Б а т и м а:

Слаба моя девичья голова.

Не понимаю, как это возможно?

Ужели обещанья и слова,

Все, чем мы дорожили, было ложно?

С у л т а н  С а у р а н:

Нет, Бопайжан, правдиво наше слово,

Что было, это не обман, не сон.

И сам я неизбежностью сражен,

И все же благо племени родного

Дороже счастья нашего былого

И будущего; нет пути иного,

Чтоб сел Абулхаир на ханский трон.

Б а т и м а:

О, Сауран, мне слышать это странно.

Как ни глупа, я вижу путь иной.

Я брошусь в ноги, и родитель мой

Посадит на престол любого хана

Во имя счастья дочери родной.

С у л т а н  С а у р а н:

Бопай, я знаю: это все слова,

И отказаться мы должны от счастья.

Без брачных уз, без кровного родства,

Кто наделит Абулхаира властью?

Б а т и м а:

Ужель случилось все это со мной?

И тот, кто был звездою лучезарной,

Торгует мною, как купец базарный,

Для собственной корысти иль чужой!

С у л т а н  С а у р а н:

Отец твой волю дочери любимой

Дал не затем по доброте своей,

Чтоб безрассудно пользоваться ей,

А чтоб скрепить все шесть родов Алима.

Сама ты знаешь: тридцать сыновей

Для власти тридцать золотых гвоздей,

Забитых, чтоб была неколебима.

Дочь любящая, будь отцу под стать.

Будь золотой веревкой, чтоб связать

Все узы ханской власти в час желанный.

И вряд ли выше будущего хана

Для твоего отца найдется зять.

Б а т и м а:

Куда ж теперь мне: в петлю или в воду?

Твои объятья жгли меня, джигит,

Но ты — торгаш, чье слово леденит.

Все отдала я, но тебе в угоду

Я все же не отдам свою свободу.

С у л т а н  С а у р а н:

Бопай, кто о свободе говорит?

Едва родились мы, и в колыбели

На шею нам уже хомут надели.

За все мы платим дорогой ценой.

Когда-то племени земли родной

Случилось на три жуза разделиться,

А завтра мы разделимся на тридцать.

А стать нам надо силою одной.

Казахи, мы должны объединиться

И каждый должен чем-то поступиться

Во имя цели этой — не иной.

Б а т и м а:

И порешил ты поступиться мною!

Свободен ты, как хочешь поступай.

И если не твоей мне быть женою,

То все едино...

(Плачет.)

С у л т а н  С а у р а н:

Замолчи, Бопай!

Я думал, что из ценного металла

Та создана, кого я так люблю.

А ты не отличаешься нимало

От тех, кому лишь слезы лить пристало.

Не плачь, молчи! Терпи, как я терплю.

Б а т и м а - х а н у м:

Терпи, и я, послушная, терпела,

Хоть знали и за тридевять земель,

Могла я быть такой, какой хотела.

Ужели это я всю жизнь терпела,

Я, до кого дотронуться не смела

И в холод зимний лютая метель?

Сказали мне «терпи», и я терпела,

Укладываясь — хоть и не хотела —

Как в муравейник, в брачную постель.

Того я не спасла, кого жалела,

Кого любила, с тем я быть не смела...

А время шло, вия свою кудель...

С у л т а н  С а у р а н:

«Терпи»,— сказал я женщине любимой,

Сказал, вонзил ей в сердце нож незримый.

Я думал: все оправдывает цель.

Той целью ослепленный и влекомый,

Кого любил, я отдал сам другому.

И все-таки от цели был далек.

Всем, что любил, пожертвовал. И что же?

На раненого волка стал похожим,

Что лапу перебитую отсек.

Как волк, в безлюдье я блуждал, бывало,

И рану, что болеть не преставала,

Зализывал, и зализать не мог!..