"Хозяйка источника" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Глава 1

Никогда еще за всю историю Авалона на престол не восходил такой древний старик, как ваш покорный слуга. Мой предок, Артур I Пендрагон, стал королем Логриса, когда ему едва лишь стукнуло четырнадцать лет, а я, его правнук, именуемый теперь Артуром II Кевином, возложу на свое чело корону предка в возрасте шестидесяти одного года. Впрочем, для своих лет я выгляжу совсем неплохо. По меркам обыкновенного, неодаренного человека мне вряд ли можно дать больше двадцати пяти, и большинство моих подданных искренне убеждены, что их новый король молод, что он ровесник (или чуть старше) их прежнего короля, Колина IX, самого молодого из королей Логриса династии Лейнстеров — и самого последнего, кстати, ибо на смену потомкам вероломного Гилломана спустя тысячу лет вновь пришел Пендрагон, Артур II Кевин, то есть я.

Итак, династия узурпаторов свергнута, состоялась Реставрация, справедливость, наконец, восторжествовала. К моему огромному облегчению, торжество этой справедливости не потребовало крови — ни малой, ни большой. Смена власти произошла мирно, хоть и сопровождалась большим накалом страстей. Волнения в народе и среди знати при других обстоятельствах могли бы привести если не к гражданской войне, то к локальным столкновениям, дракам, потасовкам, поножовщинам. Однако Колин не допустил этого — за что я буду благодарен ему по гроб своей жизни, которая, хотелось бы надеяться, предстоит мне долгая и счастливая. Мне очень хотелось бы на это надеяться, но… Впрочем, будет лучше, если я расскажу обо всем по порядку.

На Землю Артура я возвратился спустя месяц после того, как покинул этот мир, чтобы побывать в Экваторе. Разделавшись с Харальдом и оставив Александра на Земле Аврелия скорбеть по утрате сына, я еще некоторое время провел в Сумерках, а затем нанес незапланированные визиты на Истинный Марс в Дом Ареса и в Дом Теллуса на Истинной Земле. В ходе моих изысканий я окончательно убедился в правильности оценки Януса настоящего положения дел в моем родном Доме Света: правда лежала где-то посередине между благодушным оптимизмом Брендона и мрачным пессимизмом Юноны. Я решил дать королеве Рахили последний шанс исправиться, о чем сообщил ей посредством Самоцвета и сразу же заблокировался, не позволив ей произнести в ответ ни единого слова. Что же касается Амадиса, то я решительно пресекал все его попытки связаться со мной или встретиться для личного разговора. Такое пренебрежительное отношение к его персоне, как я полагал, должно было уязвить его гордость и самолюбие, заставить его вспомнить, кто в действительности законный повелитель Света — он или его жена.

Посему все мои дела в Экваторе были улажены, и я вновь отправился на Землю Артура. Путь к Источнику был для меня не столь долог, сколь труден, ибо мне приходилось вести за собой непосвященных — брата, сестру и дочь. К тому же Пенелопа прихватила два десятка своих самых любимых картин; Бренда держала в обеих руках два большущих чемодана, битком набитые всевозможными модными нарядами, среди которых, как иголка в стоге сена, где-то затерялся и небольшой портативный компьютер ее собственной конструкции — с фантастической по объему памятью и столь же фантастической скоростью обработки данных. А Брендон перещеголял обеих девочек: он тащил с собой свыше сотни томов сочинений великих психологов. Накануне сестра предлагала ему поместить содержимое всех книг в один маленький кристалл и просто положить его в карман, но он, видимо, из сентиментальных соображений, отказался наотрез.

Мы с Брендоном облачились в обычные дорожные костюмы логрийских аристократов, а Бренда и Пенелопа, следуя моему совету, оделись как подобало знатным авалонским дамам. Поначалу сестра капризничала, но потом смирилась со своей участью и всю дорогу то и дело отпускала остроты по поводу кружевных панталончиков. Ее шутки, мягко говоря, не отличались целомудрием, но я понимал, что она попросту нервничает, и время от времени подыгрывал ей, заставляя мою дочь слегка краснеть от смущения, а Брендон при этом добродушно фыркал и вставлял свои комментарии.

Приближаясь к барьеру бесконечности, я велел своим спутникам отключиться от Формирующих, что они и сделали.

Пенелопа спросила:

— Артур, а почему ты не перенесешь нас мгновенно? — Ее голос слегка дрожал от волнения в преддверие встречи с неизвестностью. — Как тогда, в Хаос.

— Потому что не могу, — ответил я так же, как и на подобный вопрос, заданный накануне Брендой. — Пока что не могу. Ведь это почище Хаоса.

Картины миров вокруг нас замелькали с еще большей скоростью, чем тогда, когда Бренда выдернула нас из Хаоса. Однако теперь все бразды правления я держал в своих руках. Нас окутала фиолетовая мгла, наподобие той, как при входе или выходе из Тоннеля, но сейчас это было явление не статическое, а динамическое. За секунду мы преодолевали миллиарды миров, и с каждой секундой их становилось все больше и больше. Близился критический момент, когда за конечный промежуток нам предстояло миновать бесконечность. Если вы помните элементарную математику, то представьте кривую обратно пропорциональной зависимости, по которой вы движетесь с постоянной скоростью в проекции на ось «Х» к точке сингулярности. Это, конечно, грубая аналогия…

— Готовьтесь! — мысленно крикнул я родным, и мы шагнули в бесконечность.

Мы провалились в бездну и достигли ее дна. То, что нас встретило там… Даже внутренности сверхновой звезды показались бы теплой купелью по сравнению с тем беспределом, который творился вокруг нас. В математике есть такой символ: "#8734;" восьмерка, положенная на бок, абстракция, обозначающая бесконечную величину. Здесь эта абстракция становилась реальностью, здесь все измерялось в символах бесконечности. Здесь была точка соприкосновения Порядка и Хаоса, здесь Янь и Инь накладывались друг на друга, вступая в непосредственный контакт. Градиент энтропии здесь был бесконечен, мощность Формирующих также бесконечна. В один момент Порядок вырывал из пучины Хаоса эоны и создавал миры, и в тот же момент Хаос вновь поглощал их. Мы видели, как рождались и умирали галактики в микроподобиях Большого Взрыва. Это был перманентный Рагнарек, в котором не было места ни простым смертным, ни бессмертным Властелинам. Здесь была яростная борьба двух стихий на грани, где кончается их власть.

Мой Образ Источника оберегал нас от неминуемой гибели в этих катаклизмах. Он помог нам преодолеть барьер в целости и сохранности. Мгновение спустя мы уже мчались по Тоннелю вдоль миров, похожих на миры Теллуса.

Мои спутники молчали, потрясенные всем увиденным и пережитым. Я специально уменьшил скорость, чтобы дать им время опомниться.

— Брат, — наконец выдавил из себя Брендон; голос его звучал непривычно сипло. — Ты могуч! Без тебя мы бы все погибли в этом аду.

— Я ожидала подобного, — сказала Бренда; она выглядела гораздо спокойнее брата. — Ведь я была знакома с твоими выкладками, однако… Если Бог есть, то будь он проклят за то, что сотворил такое пекло.

— Бедная мама, — тихо произнесла Пенелопа.

Я вспомнил Диану, и мне стало невыносимо горько. Диана, моя любимая, моя тайная жена… Я был взвинчен, мои нервы были на пределе, и чтобы не расплакаться, я заставил себя думать о Дэйре. Скоро, очень скоро я увижу ее…

Мои мысли повлияли на мои действия, и, повинуясь безотчетному желанию прикоснуться к прошлому, я открыл выход из Тоннеля на той самой поляне у озера, где некогда повстречал Дэйру в костюме Евы и где родилась моя новая любовь.

Солнце уже клонилось к закату. День был по-осеннему прохладный, но безветренный. Я смотрел на жухлую траву под моими ногами и думал о том, что если растения имеют память, то трава эта должна помнить наши с Дэйрой объятия и ласки. В тот теплый весенний день мы пробыли здесь до самого вечера, любились всласть, купались, дурачились, затем снова занимались любовью, а когда приехали в мой замок, то, наскоро отужинав, завалились в постель и сразу же заснули в объятиях друг друга. И только утром следующего дня…

К действительности меня вернула Бренда. Она поставила свои чемоданы на землю, подошла ко мне и взяла меня за руку.

— И что дальше, Артур?

— Все зависит от вас, — ответил я. — Если вы устали, мы можем сделать здесь привал, перекусим, а затем я раздобуду лошадей, и мы отправимся в Каэр-Сейлген.

— А если мы не очень устали?

— Тогда я сейчас же раздобуду лошадей, и мы отправимся в Каэр-Сейлген.

— Это далеко? — спросил Брендон.

— Два часа езды.

— Ага! — произнесла Бренда, и в глазах ее заплясали лукавые искорки. — Так это то самое озеро…

Мой взгляд заставил ее прикусить язык. Третьего дня я не в меру разоткровенничался с сестрой и рассказал ей романтическую историю своего знакомства с Дэйрой — и вот она чуть не проболталась об этом в присутствии моей дочери. Пенелопа уже знала о Дэйре, но вряд ли ей было бы приятно услышать, что сейчас она находится там, где ее отец влюбился в другую женщину.

— Так это, — после короткой паузы поспешила исправиться Бренда, — твое любимое озеро, о котором ты мне говорил?

— Да, — с облегчением ответил я. — Прелестное местечко, не так ли? А весной здесь вообще восхитительно.

— В самом деле, — сказала Пенелопа, обводя взглядом окрестности. — Здесь очень красиво. Жаль, что я принципиально не пишу пейзажи.

— Так измени своим принципам, — посоветовал ей Брендон. — Твоя принципиальность в таких вопросах сродни закомплексованности… Между прочим, Артур, — обратился он ко мне. — Ты был прав. Формирующие здесь действительно "кусаются".

— А я уже установила контакт, — похвасталась Бренда. — Через Самоцвет. Оказывается, это раз плюнуть.

Пока Брендон и Пенелопа, сосредоточившись, проделывали "это раз плюнуть", я изложил им свои соображения:

— Мы не можем вот так сразу переместиться в мой замок. В этом мире пока что неизвестно явление тоннельного перехода, и если мы появимся в Каэр-Сейлгене из ниоткуда, нас, чего доброго, примут за исчадий ада.

— Это уж точно, — согласилась Бренда. — На Земле Хиросимы кое-кто подозревал, что я обитаю в канализационной системе, вследствие моей дурной привычки входить и выходить из Тоннеля в туалетных кабинах.

Я вежливо рассмеялся.

— А однажды, — продолжала сестра, — даже случился скандал. За мной попытался приударить один тип, такой прилипчивый, что не отдерешь. В один прекрасный день, вернее, вечер, мне пришлось улизнуть от него через дамскую комнату в баре. И представь себе: он простоял под дверью битый час, а затем, встревоженный, вызвал полицию. Когда меня нигде не нашли, его, разумеется, подняли на смех, а он решил, что я самая что ни на есть настоящая ведьма и стал относиться ко мне с опаской. О дальнейших ухаживаниях уже и речи быть не могло.

— Вот так Бренда отшивает своих поклонников, — с усмешкой заметил Брендон. Его самоуверенный вид свидетельствовал о том, что он успешно справился с Формирующими. — Но если говорить обо мне, то я для этой цели чаще использую кабины лифтов и телефонные будки.

— К сожалению, — сказал я, — здесь нет ни дамских комнат, ни лифтов, ни телефонов. Пока что нет. Поэтому нам придется сесть на старых добрых лошадок и въехать в мой замок подобающим образом. Правда, само мое появление вместе с вами в этих краях вызовет множество толков, но я здесь хозяин, и никто не вправе требовать от меня объяснений. Что же касается ваших вещей, то я могу телепортировать их хоть сейчас.

— А как насчет лошадей? — отозвалась Пенелопа. — Ты позаимствуешь их в своем замке, или наши первые шаги в этом мире ознаменуются конокрадством?

— О нет, обойдемся без воровства. Накануне я связывался с Морганом Фергюсоном и попросил его приготовить лошадей. Надеюсь, он не забыл об этом. — Я достал из кармана зеркальце. — Сейчас я переговорю с ним.

Я даже не подумал предупреждать родных, чтобы они не мешали мне; это было само собой разумеющимся. Лишь чисто машинально я сделал специальный жест, означающий, что разговор предстоит не конфиденциальный, а значит, присутствующие могут оставаться на своих местах.

Я сосредоточился на зеркальце, и почти сразу по его поверхности пробежала мелкая рябь; затем оно стало матовым и произнесло голосом Моргана:

— Кевин? Ну, наконец-то!

Туман рассеялся, и в зеркальце появилось изображение Фергюсона, восседавшего в широком кожаном кресле, которое показалось мне знакомым. Также я увидел нижний край портрета, висевшего на стене позади него.

— С тобой все в порядке? — спросил Морган.

— Как видишь, да, — ответил я.

— Ты уже вернулся?

— Да, сейчас я на Земле Ар… — Я осекся. — В общем, я вернулся.

— Где ты находишься?

— В Лохланне.

— Ага. — Взгляд Моргана устремился мимо меня на озеро за моей спиной. — Живописное местечко ты выбрал… Но почему так далеко?

— Я же говорил тебе, что прибуду вместе с родственниками… Ах да, это я говорил Дэйре.

— Я знаю, — кивнул Морган. — Твой брат и две сестры.

— Вот то-то же. Пока суть да дело, они поживут в моих владениях, а потом мы решим, под каким соусом преподнести их в Авалоне. Беда в том, что они очень похожи на меня, и нет никакой возможности представить их, скажем, как заморских гостей.

— Это не беда, — ответил Морган. — Даже напротив: если они так похожи на тебя, то никто не будет сомневаться, что они твоя родня.

— Вот как! — озадаченно произнес я и приблизил зеркальце к своему лицу, увеличивая угол обзора. Промелькнувшая в моем мозгу догадка оказалась верной: Морган сидел в кресле Колина, а над ним висел портрет Дэйры в платье цвета морской волны и с букетом васильков в руках. Моя любимая ослепительно улыбалась мне… — Дружище! Что ты делаешь в королевском кабинете?

Морган натянуто усмехнулся.

— В данный момент это кабинет регента королевства, — сказал он. — И я нахожусь здесь по праву главы Регентского совета.

Я опешил:

— Что?! Колин умер?

— Нет. Он по всей форме отрекся от престола, а затем исчез в неизвестном направлении.

Несколько секунд я, разинув рот, переваривал это известие. Потом в голову мне пришла мысль, что теперь между мной и престолом больше не стоит мой друг Колин, а нового короля, которым по закону должен был стать старший брат Даны, я смогу потеснить без особых угрызений совести. В конце концов, я будущий муж Дэйры, единственной дочери короля Бриана; кроме того, мой прадед был законным правителем Логриса…

— Как давно это произошло? — наконец спросил я.

— Позавчера.

— А почему ты вчера мне ничего не сказал?

— Во-первых, не было времени — ты вызвал меня в самый разгар дебатов на Государственном совете. А во-вторых, я не хотел обнадеживать тебя, пока ситуация не прояснится.

— Обнадеживать? — переспросил я, невольно краснея. Неужели Морган прочел мои мысли?

— Дело в том, — продолжал Морган, — что Колин отрекся от престола не в пользу Дункана Энгуса-младшего, как ты, возможно, подумал.

— А в чью же? Неужели в пользу Эмриса?

— Нет, в пользу некоего Артура Пендрагона, принца из Дома Света, правнука легендарного короля Артура.

От неожиданности я закашлялся и чуть было не уронил свое зеркальце.

— Морган, это серьезно?

— Еще как серьезно! Вчера поздно ночью — вернее, сегодня рано утром, — Государственный совет провозгласил тебя королем Логриса Артуром II, а меня назначил регентом ввиду твоего отсутствия в Авалоне.

— Черт побери! — в сердцах выругался я. — Что же теперь делать?

— Прежде всего, — предложил Морган, — нам следует поговорить в более удобной обстановке, чем эта. Без всяких зеркал, по старинке — лицом к лицу. Ты можешь перенестись ко мне?

— Конечно, могу.

— Так давай же.

— Нет, — сказал я, — погоди. Сперва я должен позаботиться о родных. Ты исполнил мою вчерашнюю просьбу?

— Насчет лошадей, да.

— Где они?

— В самом дальнем стойле конюшни. Два горячих жеребца и две смирные кобылы, соответственно с мужскими и дамскими седлами.

— Ух ты! Даже это учел.

Морган ухмыльнулся:

— Всегда рад служить вашему величеству и всей вашей царственной родне.

— Да пошел ты!.. — сказал я. — Ладно, жди меня. Часа через два свидимся.

Я прервал контакт и спрятал зеркальце в карман.

— Вы все слышали? — спросил я у брата, сестры и дочери.

Девочки дружно кивнули, а Брендон с некоторым злорадством произнес:

— Вот так-то, братец! Ты бежал от одной короны, а нарвался на другую. От судьбы не уйдешь.

— И тебя не минует чаша сия, — огрызнулся я. — Рано или поздно быть тебе королем Света, и ты это понимаешь. И я не ошибусь, если скажу, что ты хочешь этого. А что касается твоего временного бегства от короны, то, думаешь, я не знаю, зачем ты вызвался сопровождать меня?

Брендон покраснел до самых мочек ушей и в замешательстве опустил глаза.

— Как ты догадался? — пробормотал он.

— Это было проще пареной репы, — ответил я и тут же прикусил язык, вовремя сообразив, что мы говорим о разных вещах. Если бы Брендон понял меня правильно (а я имел в виду Силу Источника), его реакция была бы совсем другой. А так он засмущался, словно невеста на пороге брачных покоев…

— Ладно, — сказал я. — Замнем это дело. Сантименты в сторону. — Я заглянул в смеющиеся глаза Бренды и спросил: — Сестричка, а ты что думаешь о последних известиях?

— По-моему, — серьезно ответила она, — твой друг Колин поступил очень мудро.

— Я тоже так думаю, отец, — сказала Пенелопа. — Кто из потомков великого Артура не мечтает найти Истинный Авалон и воцариться в нем? Ты нашел его, и Колин, узнав о твоем происхождении, со всей очевидностью понял, что когда-нибудь ты захочешь занять его место. Поэтому он решил уйти красиво.

— Я присоединяюсь к мнению девочек, — подал голос Брендон. Он уже оправился от смущения и вновь выглядел самоуверенно и респектабельно. — Это и мудро, и красиво, и, добавлю от себя, в высшей степени порядочно. Ведь как-никак это земля наших предков, и венец Авалона по праву принадлежит нам, Пендрагонам… То есть тебе, Артур, как старшему в роду. Амадис и Александр не в счет.

Пенелопа рассмеялась:

— Вот это я имела в виду, говоря о мечтах всех принцев Света об Истинном Авалоне. Не сомневаюсь, что будь у Брендона выбор, он без колебаний променял бы Солнечный Град на Авалон, хотя еще ни разу не видел его.

— В этом что-то есть, — согласился Брендон. — Однако к чему эти разговоры? Теперь Авалон — вотчина Артура, а я, так уж и быть, удовольствуюсь Царством Света.

Бренда улыбнулась и поцеловала брата в щеку.

— Близость Источника влияет на него положительно, — сообщила она мне и Пенелопе. — В нем снова пробуждаются властные амбиции.

Мы, все четверо, дружно рассмеялись.

— Хорошо, — сказал я. — В этом вопросе мы пришли к согласию. Теперь нужно решить, что делать вам.

— Проблема, под каким соусом преподнести нас в Авалоне, отпала сама собой, — заметила Бренда. — Я и Пенни — твои сестры, Брендон — твой брат. А все остальное — детали, которые тебе следует обсудить с твоим другом Морганом. В отличие от нас, вы знаете этот мир, тут вам и карты в руки. А мы тем временем поживем в Каэр-Сейлгене, займемся исследованием близлежащих миров, в общем, скучать не будем. Правда, друзья?

Пенелопа и Брендон утвердительно кивнули.

— Вот и чудненько, — сказал я и призвал Образ Источника. — А сейчас мы займемся лошадьми, горячими жеребцами и смирными кобылами. Соответственно с мужскими и дамскими седлами.

Бренда фыркнула:

— Лично я предпочла бы горячего жеребца. Может, поменяемся, Брендон?

— А заодно поменяйтесь и одеждой, — усмехаясь, предложил я, сворачивая пространство в лист Мебиуса.