"Библейские холмы" - читать интересную книгу автора (Церен Эрих)

«НАУКА ЛОПАТЫ»

Кто-то полвека назад назвал ее «наукой лопаты». Но в этих сказанных с легкой иронией словах звучало и нечто другое. Ведь имелась в виду археология, которая... а ну, откроем-ка словарь!

В одной почтенной энциклопедии среди статей, отражающих бег времени, напечатано: «Археология (греч.) в широком смысле этого слова — наука о древнем мире, а в более

 узком смысле, согласно современному словоупотреблению,— наука, изучающая изобразительное искусство и художественное ремесло классической древности».

Итак, изобразительное искусство и художественное ремесло! Неудивительно, что археология и по сей день нередко считается наукой, несколько удаленной от жизни. Тем не менее, каждому поколению она дает о себе знать какими-либо сенсационными событиями: открытием гробницы фараона Тутанхамона в Долине царей, или сокровищ Приама в Трое, или царских гробниц в Уре.

Ну, а дальше?

Молодые люди спросили одного профессора-археолога: «Зачем, в сущности, производят раскопки и для чего это нужно?»

У этого ученого уже вертелся на языке ответ: «Ради любопытства!» Но он вовремя спохватился и прочитал маленький доклад об археологии. При этом почти ничего не было сказано об изобразительном искусстве и античном художественном ремесле.

И в самом деле, почти никакая другая наука не вызывает среди широкой публики стольких споров о ее задачах и целях, как археология.

«Археологи — это люди,— сказал шведский писатель Август Стриндберг,— которые сортируют пуговицы: пуговицы с одной дыркой, пуговицы с двумя дырками и пуговицы с тремя дырками. И, кроме того, пуговицы без одной дырки, пуговицы без двух дырок и пуговицы без трех дырок. Как это скучно!»

«Археологи — это люди,— уверяет один ученый лингвист,— которые раскапывают руины, чтобы восстановить их планы, хотя ни один человек ничего не поймет в этих планах, да, в сущности, и не захочет понимать — лично у меня, по крайней мере, такого желания нет!»

«Археологи — это чертовы парни,— сказал турецкий служащий Фуад Бей, в обязанность которого входило наблюдение за археологами, когда они захотели заняться своим «колдовством» на турецкой земле.— Они меня полностью сбили с толку. Однажды они сообщили мне, что собираются раскопать в Каркемише на Евфрате очень древнее кладбище. Это меня заинтересовало, потому что в Каркемише никто и никогда не находил еще погребений. Они повели меня к старым земляным валам города на берегу реки, откуда был виден пустырь. Там, указав на многочисленные глиняные черепки, покрывающие землю, они объяснили, что эти обломки доказывают существование   здесь   кладбища.   После   короткого   совещания они принялись складывать из камней небольшие кучки. Каждая такая кучка, по их мнению, означала место погребения.

Это было уж слишком, и я назвал их мошенниками.

Тогда они предложили мне побиться с ними об заклад, что под каждой кучкой камней они найдут могилу, а там, где камней нет,  не будет ничего.

Я согласился и проспорил.

Целый месяц я не мог прийти в себя от удивления. Потом они мне все объяснили. Черепки, сказали они, это своего рода знаки пожелания счастья мертвым в их новой жизни. Где находят много обломков, там нередко можно обнаружить и древнее кладбище. Остальное уж зависит от умения наблюдать. В данном случае берег реки был из твердой гальки. Нанесенная ветром земля покрыла гальку лишь тонким слоем. Поэтому растительность на пустыре была очень скудной. Почти все растения имели короткие корни и не нуждались в большом слое земли. Но в отдельных местах попадались и более сильные растения с длинными корнями; росли они группами, как бы указывая на то, что под ними много земли. Группы таких растений никогда не занимали площади более двух квадратных метров. Характерный для всего берега слой гальки здесь, очевидно, отсутствовал.

Почему же его не было?

Именно потому, что там находилось погребение!»

Итак, археологи — это современные Шерлоки Холмсы. Подсобные рабочие — арабы — считают, что они связаны с самим чертом.

«Это было в Уре халдеев, в городе Авраама. Белые господа проинструктировали нас, предлагая уделять особое внимание большим глиняным конусам. Это круглые головки глиняных гвоздей, напоминающие шляпки грибов; в глубокой древности их вбивали в глиняный скрепляющий раствор между слоями кирпичей.

На таких глиняных гвоздях можно было всегда отыскать какую-либо клинописную надпись, прочитать которую мы, естественно, не могли. За каждый найденный гвоздь мы получали бакшиш. Только за один вид гвоздей никакой дополнительной платы не полагалось. На всех этих гвоздях была надпись, которую нам как-то раз прочли:

«Для Нанна, могучего небесного быка, славнейшего из сынов Энлиля, своего владыки, Урнамму, могучий муж, царь Ура, воздвиг сей храм Этеменнигуру».

Этот царь Урнамму жил почти 4000 лет назад в Уре. Но так как мы не умели читать глиняные гвозди Урнамму, то вынуждены были при каждой новой находке гвоздя спрашивать, получим ли мы за него бакшиш. Но часто, слишком часто белые господа бросали лишь беглый взгляд на наши находки и говорили: «Урнамму». И мы уже знали, что бакшиша не будет. Этот Урнамму понастроил в Уре слишком много домов. Поэтому за кирпичи с его надписями мы редко получали бакшиш. Нам сказали, что Урнамму воздвиг стены Ура, «подобные желтой горе». Точно мы не знали, когда можно рассчитывать на бакшиш. Но работать с белыми археологами было очень интересно. Правда, дела у них шли не всегда хорошо. Достаточно вспомнить об одной только этой истории с золотым сокровищем в храме «Урнамму».

Здесь, очевидно, следует прекратить всякие разговоры и предоставить слово знаменитому исследователю Ура, сэру Леонарду Вулли.

Когда Вулли, проводя раскопки на площади храма бога Луны, установил, что мостовая внутреннего двора относится к персидскому, то есть более позднему, периоду, ему стало ясно (впрочем, были еще некоторые признаки), что под вымостками персидского времени должны находиться другие, значительно более древние. Чтобы подтвердить этот факт, он приказал вынуть из мостовой 12 кирпичей и копать под ними вглубь.

«Такая работа была необычна для наших людей,— говорит Вулли, — им всегда твердили, чтобы они ни в коем случае не трогали с места ни одного кирпича. Они не могли никак понять этого неожиданного отступления от незыблемых правил. Когда же они, наконец, усвоили, что мое распоряжение вполне серьезно, они решили, что мы пустились на поиски спрятанного здесь золота. Они не поверили, что мы ищем здесь лишь вторую, более древнюю вымостку».

Вулли ушел, а люди продолжали работать. «Через несколько минут прибежал ко мне один из рабочих. «Мы нашли золото!» — кричал он. Действительно, сразу же под плитами вымостки лежал целый клад — золотые бусы, серьги и подвески, золотая булавка, сверху украшенная миниатюрной фигуркой женщины в длинном одеянии. Очевидно, кто-то в момент опасности спрятал здесь часть храмовых сокровищ, может быть, украшения богини, а потом так и не смог воспользоваться этим тайником». «К счастью,— добавляет Вулли,— кроме золота, мы нашли и вторую вымостку!»

Бакшишей раздавали достаточно. Несмотря на это, арабы сочли бы Вулли большим обманщиком, если бы не нашли и эту древнейшую мостовую во дворе храма Ура.

Это случилось в первые дни раскопок Вулли в Уре. Арабские подсобные рабочие совсем еще не знали археолога. Они не проявляли еще никакого интереса к начатой работе. Однако эти несколько легкомысленные и безалаберные, не всегда старательные арабы постепенно превращались в ревностных сотрудников британского археолога. Конечно, и в дальнейшем они больше всего любили раскапывать те места, которые обещали находки, сулившие им бакшиш. Но их отношение к делу совершенно изменилось. Они уже чувствовали себя необходимыми для науки помощниками. Вулли рассказывает, что они работали с большой тщательностью, разбирая кирпичи, и с величайшей осторожностью очищали поверхность стены, опасаясь повредить глиняную штукатурку, хотя они знали, что не получат за это особый бакшиш. «Это делается в интересах науки»,— говорили они, приветливо улыбаясь.

Когда в Эль-Обейде, на берегу Персидского залива, должна была начаться тяжелая и длительная подготовка к отгрузке найденных материалов и надо было особенно тщательно упаковать статую медного быка, арабские помощники работали прямо-таки образцово. В последний момент драгоценное произведение искусства одного из самых старых храмов мира распалось на груду зеленых, ничего не стоящих обломков. Тщательная работа многих недель оказалась напрасной. Но когда один из подсобных рабочих пожаловался другому по поводу потерянного бакшиша, то тот со злостью ответил на это: «Иди ты к черту со своим бакшишем!» Он охотно отказался бы от платы за целую неделю, лишь бы успешно прошла погрузка, подготовка к которой потребовала столько времени и труда.

До самого последнего времени на Ближнем Востоке ходила молва, что все археологи занимаются колдовством.

Флиндерс Петри и Ф. И. Блисс много лет работали в Палестине, раскапывая холм, где они предполагали обнаружить остатки древнего библейского города Лахиша. Худая слава об этих раскопках передавалась бедуинами из уст в уста.

Много лет назад, говорили они, крестоносцы закопали золото в Телл-эль-Хезу, и вот это-то золото ищут сейчас неверные. При этом они применяют всякие колдовские штучки, чтобы никто ничего не заметил. Неверные умеют превращать золото в обыкновенные глиняные черепки. Поэтому-то они и собирают осколки от горшков.

Действительно! Это и была разгадка тайны! Какой нормальный человек будет собирать ничего не стоящие глиняные черепки и внимательно да еще с любовью их рассматривать?

Такими людьми могут быть только археологи! Но почему? Именно потому, что для них эти черепки и есть золото. Все ясно и просто.

Нужно быть готовым схватить их за руку, когда они уверяют, что их исследования всякому понятны. Надо взвешивать их слова, когда они клянутся, что их работы касаются не только архитектуры древности или стилей в искусстве, не только древней культуры, техники или истории войн самих по себе. Больше всего их интересует современный человек. Именно о нем и его прошлом должна идти речь.

Благодаря раскопкам археологов нам стала известна тысячелетняя история человечества. Для наших дедов история этих тысячелетий была еще книгой за семью печатями. Можно было сочинять любые глупости, предаваться любым фантазиям, и никто не мог ничего возразить против. Теперь археологи раскрыли эту волшебную книгу. Они исследуют вещи и пользуются такими словами, которые наши деды восприняли бы как явное богохульство. Они нам показали, как тесно связаны мы со своим прошлым. Они открыли нам глаза на то, что наши чувства, наши радости и печали, наши взгляды и убеждения не только связаны с нашим собственным мышлением, но уходят своими корнями в наше прошлое. В наше неизвестное прошлое!

Археологи заставили нас отбросить привычные представления, которые мы унаследовали от своих предков и намеревались передать своим детям. Никакие законы современной химии или физики, искусство или техника нашего времени не изменили так наших представлений о мире, как археология.

Когда Генрих Шлиман открыл Трою, мир замер от удивления, но не потому, что Шлиман обнаружил «золотые сокровища Приама», а потому, что он разрушил представления о Гомере только лишь как о гениальном поэте — создателе фантастических поэм. Когда археологи своими исследованиями древнейших культурных слоев Иерихона у Мертвого моря доказали, что доисторический человек и человек древнейших исторических эпох — задолго до Авраама и Моисея — умирал молодым и лишь редко доживал до старости (это стало известным и по многим другим погребениям), почти безмолвно рухнул один из крепчайших устоев библейской веры. Археологи в большей мере содействовали изменению наших воззрений, чем Эйнштейн и все физики-атомщики, вместе взятые!

Американский ассириолог Эдвард Чиера рассказывает: «Почти после каждого доклада о вавилонской литературе кто-либо из слушателей встает и спрашивает: «Подтверждают ли клинописные тексты Библию или доказывают противоположное?»

Какой вопрос! Сто лет назад никто не отважился бы задать его на публичном собрании. Сейчас исследователь клинописи слышит его на каждом своем докладе. И каждый раз этот вопрос ставит его в неловкое положение.

Кстати, на этот вопрос нельзя ответить ни да, ни нет. Библия представляет собой, прежде всего собрание различных религиозных сочинений, которые нередко противоречат друг другу. Она появилась не как законченное произведение, но сложилась в результате векового процесса развития со всеми его компромиссами и взаимовлияниями, возникшими под действием различных мировоззрений.

При сравнении вавилонской литературы и Библии ясно одно: вавилонская литература помогает нам понимать Библию значительно лучше, чем понимали ее наши предки. Дело в том, что язык этой литературы и язык Библии относятся к одной и той же древнесемитской группе языков. Часто значение одних и тех же выражений, которые мы не можем понять в еврейских текстах, совершенно четко вытекает из вавилонских. При этом надо иметь в виду, что, кроме Ветхого завета, мы не располагаем почти никакими текстами на древнееврейском языке. Несколько десятков лет назад мы не имели представления даже о том, как выглядела древнееврейская письменность первых царей Израиля.

Этим объясняется беспомощность наших лингвистов в их попытках перевести многие библейские выражения, встречающиеся не более одного или двух раз и поэтому понятные только из контекста, да и то лишь наполовину. В то же время ассиро-вавилонские тексты дошли до нас в изобилии. Они открывают возможность лучшего овладения языком.

Нередко авторы известных нам библейских рукописей совершенно намеренно употребляли загадочные слова и выражения, которые в наши дни приводят к неправильным толкованиям текста Библии.

Это стремление говорить загадками и прибегать к игре слов характерно не только для Библии, но прослеживается почти у всех народов глубокой древности. Для нашего времени игра слов — действительно лишь игра, но далеко не так обстояло дело в литературе далекого прошлого. Там она служила признаком образованности. «Это было требованием, так сказать, хорошего тона,— говорил  знаменитый  французский археолог Жорж Контеней,— придать написанному иной, более глубокий смысл, иногда нарочито затуманить и без того неясное изложение. Это не должно удивлять, если учесть, что соседний народ — египтяне — в известных случаях использовал тайнопись вместо иероглифов, хотя последние, как кажется, и сами по себе достаточно трудны для понимания».

Контеней объясняет, почему человек древней эпохи так поступал: «Ассиро-вавилонская литература встречала сопротивлением всякую попытку раскрыть ее тайны; но, если ее вынуждали к этому, пускала в ход всевозможные средства маскировки. Даже если запись предназначалась только для священнослужителей, то и тогда, зачастую из-за опасения, что кто-либо из них может проболтаться, она заканчивалась следующей торжественной формулой: «Религиозные обряды, которые ты соблюдаешь, могут происходить в присутствии твоего ученика, но чужой, не принадлежащий к числу посвященных оракула, не должен их видеть; иначе число его дней укоротится. Посвященный может открываться только посвященному. Кто не посвящен в таинства, тот и не должен о них знать. Иначе он подвергнется ужасной каре Ану, Энлиля и Эла — великих богов». С подобным же предписанием мы встречаемся и в Библии. Только посвященный имеет право читать ее. Непосвященный даже не должен брать ее в руки. Но уж если он взял Библию, то, по крайней мере, он не должен ничего в ней понять. Еще во времена Иисуса по этому поводу говорилось: «Они будут смотреть и все-таки ничего не увидят, они будут слышать и все-таки ничего не поймут!»

Уже у шумеров, вавилонян и ассирийцев религиозные и научные наставления давались предпочтительно в устной форме. Самые важные поучения передавались посвященным из уст в уста. «Действительно, мы не найдем,— говорит Контеней об ассиро-вавилонской литературе,— ни одного сочинения поучительного характера, в котором бы полностью излагалась соответствующая отрасль знания. Жрецы старались, чтобы доступными для народа были только такие сочинения, которые нуждались в комментариях для истолкования их скрытого смысла. В текстах постоянно повторяется выражение: «Посвященного ты должен   ознакомить с этим,   непосвященный не должен этого знать!»

Таким образом, для понимания библейских текстов мало серьезных занятий, мало прилежания. Для того чтобы добиться в этом деле успеха, в значительно большей мере нужно еще и другое: именно то, что добыли нам археологи своими исследованиями могил и погребальных курганов; к этому «другому» относится и то, что написано клинописью и иероглифами. Но и этого еще мало: именно ненаписанное — да, именно ненаписанное! — может обогатить нас такими сведениями, какие не содержатся ни в одной, самой объективной древней книге... Здесь нам может помочь археология и только она! Не случайно один крупный ученый нашего времени, занимающийся изучением религий, призывал более молодых ученых ничего не писать по истории религии, не ознакомившись предварительно с результатами работ археологов. Это, конечно, полностью относится и к Библии.

«Богословы средних веков,— говорит Чиера,— приходили к гипотезам и предположениям, которые хотя и казались весьма остроумными, но так искажали смысл многих библейских текстов, что мы теперь изумляемся, когда узнаем их действительное значение». «Я однажды слушал,— продолжает он,— проповедь очень хорошего церковного оратора, толковавшего слова, которыми воскресший Иисус приветствовал своих учеников: «Пришел Иисус, встал среди них и сказал им: мир вам!» Проповедник настойчиво обращал внимание своих слушателей на слова «мир вам!». Снова и снова пояснял он эти замечательные слова Иисуса, подчеркивая, что именно словами «мир вам» воскресший спаситель утешил своих осиротевших учеников, укрепил их веру, вдохновил их сердца. Без всякого сомнения, прихожане, с интересом внимавшие проповеди, с полным удовлетворением восприняли эти прекрасные слова «мир вам», которые их пастор вложил в уста христианского спасителя. Однако ни один человек, который хорошо знает Восток, не смог бы согласиться с таким толкованием этих слов. Дело в том, что «мир вам» означает абсолютно то же, что сегодня выражает мусульманин, когда произносит «салам алейкум». Обе эти формулы приветствия повторяют друг друга дословно. Они означают то же самое, что и принятые в Европе сухие и короткие приветствия «доброе утро» или «добрый вечер». Подумать только, что стало бы, если бы ориенталист посвятил этому проповедь!» «Таким образом,— продолжает Чиера,— глубокое изучение ассиро-вавилонской клинописной литературы раскрывает нелепости некоторых внешне доброжелательных и благочестивых, но на деле совершенно неоправданных толкований Библии».

Даже если бы ассиро-вавилонская (аккадская) литература не содержала ни загадок, ни игры слов и не хранила бы свои тайны, то и тогда разобраться в ней было бы совсем не  легко.

Современные исследователи вынуждены проводить сложнейшую игру сопоставлений. Если нужен пример, чтобы показать, о чем тут идет речь, то, пожалуй, лучше всего было бы взять латинскую литературу древних римлян. «Попробуйте себе представить,— говорит Чиера,— что из всех книг латинских авторов вырвали все страницы. Большую часть этих вырванных страниц потом кто-то снова разорвал на мелкие кусочки, остальные же страницы вообще уничтожил. Полученная таким путем куча бумажных обрывков была затем основательно перемешана. Наконец горсточку этих обрывков передали исследователям с любезной просьбой собрать эти обрывки бумаги вновь в одно целое и прочитать текст».

Безнадежное ли это дело?

Нет, не безнадежное! К счастью, вавилоняне и ассирийцы очень много писали. Но тут возможны и другие счастливые совпадения. В Пенсильванском университете (США) Чиера изучал как-то отрывок медицинского текста, начертанного на клинописной таблице. Текст оказался очень интересным, но таблица была повреждена и части ее не хватало. Некоторое время спустя в Турции во время случайного посещения Истанбульского музея Чиера обнаружил недостающую часть текста, причем не из другого экземпляра той же надписи, а именно часть находившейся в Америке клинописной таблицы.

Разве это не счастливое совпадение?

Да, в археологии все это связано: осмотрительность, проницательность, опыт, терпение и удача. Роберт Кольдевей, известный своими раскопками Вавилона, 18 лет своей жизни посвятил вавилонским холмам, но ему не везло. Он добился успеха, только преодолев огромные трудности. Напротив, из первых же раскопок Вулли на территории Ура во множестве покатились золотые бусины.

Но Вулли был достаточно осмотрителен. Несмотря на все просьбы рабочих-арабов, он велел тут же засыпать эти раскопы, ибо хорошо знал, что каждая неверно взятая лопата земли может разрушить что-либо важное и невозместимое для науки. Он хотел сначала организовать беспорядочную толпу только что набранных подсобных рабочих, воспитать из них старательных и надежных сотрудников. И только когда он достиг этого, были открыты царские погребения Ура.

Удача не сопутствовала Говарду Картеру, когда он искал в Египте гробницу Тутанхамона. И он, и многие другие археологи были абсолютно уверены, что гробница этого фараона должна находиться в Долине царей, так как там была погребена вся 18-я династия. Но Картеру потребовалось 8 лет, чтобы найти гробницу. 8 лет в скалах этой пустынной долины, которую всю можно спокойно обойти в течение четверти часа!

Разве это удача? Правильнее будет сказать: это результат уверенности и упорства. Редко можно встретить профессию более безрадостную, чем профессия полевого археолога, работающего в пустыне, среди диких скал, в полной удаленности от всякой цивилизации, в тяжелых климатических условиях, в условиях, способных лишить человека всякого мужества.

Часто этот успех так и не приходит совсем. Появляются змеи, гигантские пауки и скорпионы, но только не успех.

А нередко вместо него приходят лихорадка и смерть!

В наше время едва ли найдется отрасль науки, представители которой — ученые и их сотрудники — подвергаются таким опасностям, как археологи. Многие из них неизлечимо больными покидали страну, в которой они рассчитывали найти славу и почести, оказываемые первооткрывателям. Непривычные к тяжелому тропическому климату возвращались одни из них на Запад, измученные малярией и болотной лихорадкой. Другие встречали смерть вдали от родины и семьи, в чужой стране, в которую они вступили полные надежды. Болотная лихорадка или чума так и не отпустила их. Третьи утонули, были засыпаны или пострадали от несчастных случаев. А некоторых, самых лучших, убили разбойники.

И они не делают из всего этого сенсаций — эти одержимые археологи. Они продолжают работать, как будто условия их труда — нечто само собой разумеющееся. Ибо для них во всем мире не существует более интересной профессии, чем избранная ими. Они живут среди опасностей, с глазу на глаз с не раскрытой еще тайной. Не сегодня- завтра она может быть раскрыта, и тогда мировая пресса назовет их имена. Археологов ждут слава, почести, признание и удача — их счастливая удача.

Да, это нужно было бы сделать! Пусть археологи проведут нас по времени и пространству. По своему времени, своей истории, познакомят нас со своими приключениями.

Начнем с пространства.

Мы знаем сегодня, что в недрах этого пространства скрыты древнейшие культуры, созданные человечеством. Вернее сказать — были скрыты. Ни в Америке, ни в Китае, ни в Италии нельзя обнаружить эти древнейшие следы деятельности человеческого гения; мы находим их на той территории, которая расположена между Тигром и Евфратом и простирается до побережья Средиземного моря, а оттуда, через Ханаан, до Нила.

Там находится колыбель нашей культуры, колыбель человеческого гения, его представлений и понятий, его веры и убеждений. Только небольшая область Восточной Европы составляет в этом отношении исключение. Но таинственную связь этой области с нашей прародиной на Переднем Востоке также раскрывает археология.

Из своих мертвых холмов извлекает дна доказательства. Часто от них захватывает дух, и они кажутся почти невероятными.

Нет никакой нужды в том, чтобы археологи знакомили нас с основными особенностями открытых ими храмов и дворцов. Было бы также излишним изучать вместе с ними вавилонский и египетский языки, расшифровывать клинописные и иероглифические тексты. Дело совсем не в этом. Дело также и не в том, чтобы разбираться в последовательности культурных напластований, представленных грудами черепков, или заучивать новые даты, связанные с именами царей, о которых мы до сих пор ничего не слышали и история битв и низложений которых оставляет нас, по существу, совершенно равнодушными.

Нет, не об этом должна сейчас идти речь! За всеми этими датами, именами и названиями мест (без знания которых археологи, конечно, не могут успешно работать) стоит нечто иное, более важное. Вот это-то и нужно нам уловить. Условно назовем это иное «самым существенным»! Но пусть за каждым читателем этой книги, когда он ее прочтет до конца, останется право придумать свое название. Таких названий может оказаться немало, и некоторые из них, безусловно, могут быть очень удачными.

Того, кто в поисках этого «самого существенного» попытается проследить историю археологов на всех путях их деятельности от Евфрата и Тигра до Нила, ждет много удивительного.

Пути эти пойдут от первых раскопок на территории Вавилона и Ассирии в Двуречье (стране, расположенной между Евфратом и Тигром, восточнее Малой Азии и Сирии) и дальше на юг, «вниз», до Персидского залива, где в наши дни стоят нефтяные вышки, извлекающие из недр земли «черное золото». Там и лежит древняя страна таинственных шумеров, скрытая под тянущимися на многие километры холмами.

Отсюда наш путь идет на северо-запад: в Малую Азию, где находилась не только Троя, но и основная территория государства хеттов   вместе с резиденцией их царей.   Владения хеттов временами распространялись вплоть до Палестины, где Авраам склонился перед ними, как перед властителями страны.

Как это ни удивительно, но сама археология своей поражающей нас историей обозначила тот легендарный путь, которым когда-то, во времена всемирного потопа, с Кавказа и через Вавилон должен был пройти Ной [2]. В Уре, недалеко от Персидского залива, жили предки Авраама [3]. Отсюда Авраам со своей семьей переселился в Харран, где тогда жили хетты. Оттуда он направился через Сирию в «обетованную» землю[4] — Ханаан.

Путешествуя таким образом, мы подойдем к библейским и протобиблейским погребениям Палестины, к ее пустынным холмам и оттуда, пройдя вдоль Мертвого моря, попадем в государство царицы Савской.

Это долгий путь! На протяжении его мы встретимся с многочисленными приметами древности. Их нужно воспринять и правильно понять — каждую на свой лад.

Только тогда, стоя у ворот Египта, мы сможем вступить в эту страну, в которую пришли Авраам, Иосиф[5] со своими братьями и Иаков[6], их отец. Здесь появился на свет Моисей[7], и отсюда повел он детей Израиля на Синай[8].

Оттуда же пришел, как говорит библейская легенда, и Иисус из Назарета. Путь от Евфрата к Нилу — это, конечно, долгий путь.

На его протяжении в различных формах и образах воплощается то, что мы назвали «самым существенным». На этом же пути лежат и библейские холмы, где ведут свои раскопки археологи».

Почему продолжают они свои раскопки?

Для того ли, чтобы узнать, как древний человек несколько тысяч лет назад вправлял сломанные кости, лечил воспаление надкостницы или ревматизм? Или чтобы выяснить, как он ткал свою одежду и как расписывал свои горшки? Или чтобы измерить его череп?

Все это, конечно, важно, но не настолько, чтобы из-за ответа на каждый отдельный вопрос вкладывать такие огромные средства, которые были истрачены археологами на протяжении   одного века.  Ведь на раскопки ушло много миллионов!

Видимо, не в этом дело.

Может быть, все их труды направлены только на то, чтобы удовлетворить наше любопытство или подправить известные нам исторические даты в ту или другую сторону на несколько сот лет?

Нет, и не в этом суть!

Но в чем же тогда дело?

Несколько лет назад, пишет Чиера, один из крупнейших университетов Северной Америки решил отметить юбилей своего заслуженного ректора, знаменитого ученого. Во дворе университета был установлен памятник. Когда с него упало покрывало, присутствующие увидели фигуру великого ученого, левая нога которого попирала рептилию — ящерицу необыкновенной величины. Очевидно, памятник должен был символически показать, как ученый своей левой ногой попирает главных врагов человечества: невежество, суеверие, глупость. Причем именно левой ногой, что особенно интересно для египтологов, если вспомнить древние памятники Египта, где боги и цари всегда выступают левой ногой вперед. Конечно, современный скульптор не знал этого. Откуда ему было знать?

Значит, речь здесь идет не просто о левой ноге, с которой по причинам, неясным им самим, многие люди и сегодня каждое утро встают с постели. На самом деле в гораздо большей мере речь идет об идейном содержании современного памятника, поставленного в честь современного ученого. Было ли известно ученому, ум которого без затруднения справлялся с самыми трудными физическими формулами, какова идея этого памятника? Была ли она известна уважаемым сотрудникам университета, людям, задумавшим этот памятник? Ну, если и была известна, то все же представляется маловероятным, что они мыслили его именно таким. Ибо в позе ученого было нечто такое, что очень охотно присвоили бы своим богам древние народы, отделенные от нас тысячелетиями. Эти боги вели в те далекие времена борьбу с большими и маленькими драконами, рептилиями всех видов и победили их в этой борьбе.

Здесь, на пьедестале современного памятника, воздвигнутого в знаменитом университете, стоит, очевидно, наследник древних богов. Стоит ученый нашего века как наследник престола вавилонских богов Энлиля и Мардука, ассирийского бога Ассура и святого Георгия.

Знали это создатели памятника?

Как дилетанты, вероятно, не знали. Не знали, будучи физиками и химиками, медиками и юристами. Но археологи наверняка знали бы! Ведь археология не только пытается разыскать в мертвых холмах следы древних времен — значительно больше ее интересует сам человек: его ум, его душа и даже то, что остается не осознанным им самим.

Иными словами: археология делает довольно успешные попытки познать нас самих — в хорошем и плохом, в наивном и гениальном. Потому что археологи знакомят нас с нашими праотцами. От них к нам перешли не только строение костей и группы крови, но и их душа, их знания и часто их понятия и представления. По большей части все это предстает перед нами облаченным в современные одеяния, и мы считаем идеи их новыми, нашими собственными творениями, чем-то таким, что мы сами выдумали и разработали. Какое заблуждение!

Путь археологов — интереснейший путь к нам самим. Бессмысленно проходить этот путь только для того, чтобы превратиться в справочник по истории древнего мира, только для того, чтобы вызубрить даты правления сотни великих царей. Это совсем не важно! То, что надо запоминать — и что, в конце концов, и на самом деле запоминается,— это всего лишь некоторые символы и несколько положений. Их может понять любой, вне зависимости от языка, на котором он говорит.

Это все. Но для многих людей археология — это не просто информация о приключениях археологов. Может быть, для них археология — своего рода познание, которое приводит к моральному удовлетворению, к примирению с действительностью и даже избавляет от тревог и сомнений.

Это надо испытать!

Надо без всяких колебаний отказаться от механического запоминания названий многочисленных мертвых холмов, имен царей и богов, даже и имен археологов. Все это служит лишь каркасом, образует скелет настоящего знания. Он не так уж и важен, его можно было бы даже заменить. Важно другое: то, что пульсирует и живет внутри этого скелета, что течет по сосудам к сердцу, к легким. Важно то, что дает нам возможность видеть и дышать.

Именно археологи показали нам, какие глубокие корни имеет жизнь, наша современная, реальная жизнь. За это стоило бы им воздать должное!