"Медстар II: Джедай-целитель" - читать интересную книгу автора (Ривз Майкл, Перри Стив)Глава 26Не найдя лучшего момента, внезапное откровение явилось к Баррисс, когда она принимала душ перед тем, как отправиться в кантину на партию в саббак. Она потянулась за полотенцем чтобы стереть влагу с лица и рук — она предпочитала водяную мойку ультразвуковой, даже когда последняя и работала в ее домике. И когда она скользнула взглядом по своему мокрому отражению в зеркале над маленькой раковиной — это внезапно пришло к ней: Ответ лежит в Силе. Это не должно было стать откровением. Это было тем, что она произносила тысячу раз, как минимум; литания, под звуки которой рос каждый джедай-ученик: Когда сомневаешься — верь Силе. Ты можешь не всегда верно толковать ее, но Сила никогда не лжет. Она это знала. Выучила еще ребенком и росла, все лучше и лучше понимая значение этого и никогда в этом не сомневалась, на самом глубинном уровне. Сила не даст тебе ошибиться — она вечна, беспредельна и вездесуща. Если ты понимаешь о чем спрашивать, куда смотреть, и как это понимать — в ней всегда есть ответ, в котором ты нуждаешься. Сколько раз, в конце концов, учитель Ундули говорила ей эти слова — мягко, но со спокойствием, происходящим от абсолютной уверенности. «Используй Силу, Баррисс.» Не думай, не беспокойся, не отвлекайся на мелкие детали, на назойливые заботы. Просто используй Силу, верь ей, положись на нее. Потому что именно в этом жизнь Джедая. Не в прошлом не в будущем, но в этом вечном мгновении радостного понимания, этом вечно длящемся настоящем. Не позволяй страху ошибки заставить тебя упустить шанс. Баррисс вытерла лицо, повесила полотенце и вгляделась в зеркало. Там отразилось ее лицо, куда более спокойное и умиротворенное, чем оно казалось ей прежде. Да, конечно. Это так просто на самом деле; прекрасный пример тех причудливых загадок, которые любит задавать учитель Йода в качестве способа помочь твоему разуму освободиться от прямолинейных мыслей и концепций. Вопрос таков: как она должна определить: использовать или не использовать снова боту, чтобы усилить ее связь с Силой? Спросив Силу. А что за всю ее жизнь было сильнейшей, самой мощной и лучшей связью между ней и Силой? Бота. Она почти что могла увидеть учителя Йоду, улыбающегося и согласно кивающего перед своим мысленным взором. Бота была ключом, ключом что открывал дверь к новым видам восприятия. За этой дверью лежал путь, которым она могла следовать к местам, где она может найти нужный ответ. И смысла в ожидании не было. Баррис открыла ящик под ее кроватью и достала один из оставшихся инъекторов с экстрактом боты. Она глубоко вдохнула, прижала его к руке и нажала спуск. Словно ее первый опыт как-то подстроил ее, открыл ее рецепторы как надо, на этот раз на нее накатило почти мгновенно. Удивительное чувство близости, сочетающееся с благоговением удивлением и новизной этого, изумительное, захватывающее дух чувство, его ширина и глубина простирается в бесконечность… Она считала что готова к нему, но ошибалась. Оно было просто слишком… огромным. Она не знала — как кто-либо мог принять его, осознать его полностью, осмыслить это. Оно не вмещалось в ее ограниченное понимание; это было все равно что отобразить сверкающее, многогранное великолепие огнекамня в плоском двумерном изображении. Ее чувства, стянутые всего тремя измерениями, даже и отдаленно не могли его описать. Но ей и не надо описывать это, поняла она. Ей надо лишь принять это, быть с ним единым. Это было величественно, возвышенно и пугающе в одно и то же время. Страх, что все это было всего лишь иллюзией, исчез. Могли найтись те, кто сказал бы что это не было подлинной связью с Силой, поскольку оно было вызвано чем-то вне ее, а не пришло благодаря ее внутреннему равновесию и медитации. Она сама могла бы сказать подобное — но только не сейчас. Это вселенское единение не могло быть не истинным — она могла почувствовать это самой сутью своего существа. Неважно — как она пришла сюда. Быть здесь — вот что имело значение. Это было… словно она голодала и испытав голод полной мерой, оказалась перед бескрайним столом, уставленный всеми явствами, которые только можно вообразить. Отличить одно блюдо от другого было трудно, но все же на ином уровне она знала что может это. Внезапно «стол» дрогнул и исказился, расплываясь пестротой цветов, похожих на перепутавшиеся нити споровых колоний в ночном небе Дронгара. Он стал гигантским, галактической ширины полотном, гобеленом вытканным так сложно и запутанно, что от него слезились глаза. Великолепный образчик исскуства, невыразимой красоты, невообразимо… Но постойте. Да, тут было совершенство, но также тут было и кое-что еще. Она почувствовала изъяны в узоре; крошечные, почти неразличимые дефекты, разбросанные по его неизмеримому простору. Баррисс инстинктивно знала, что эти крошечные ошибки были для чего-то необходимы, что это были швы в ткани мироздания — может быть и невзрачные, но тем не менее — необходимые. Без них полотно не было бы цельным. Она потянулась разумом к одному из тех крошечных грубых стежков, увидела как он растет и меняется, его становится можно прочитать, словно… То, что открывалось ей было не словами или образами; ни запахами, вкусами звуками или прикосновениями. Вместо них был удивительный сплав всего этого, и также чувства, которых не имеют создания из плоти… В этот момент Баррисс, сама бывшая частью великого узора, поняла изъяны в этом полотне… Лагерь был в опасности. Среди них был шпион, тот самый что нес ответственность за взрыв челнока и взрыв на «Медстаре». Не мертвый, как думали они, но все еще живой. Шпион дал толчок событиям, которые — если они останутся незамеченными — повлекут гибель всех, кто был здесь. На крошечный отрезок времени, на какое-то мгновение ока, она знала больше — знала: как, кто, где и когда сделал это — но это чувство исчезло, сметенное прочь вихрем энергии, которой она не могла управлять. Она не могла вспомнить детали. Она попыталась снова потянуться за ними, понимая насколько это важно. Но что-то преградило ей дорогу… Баррисс внезапно поняла что она барахтается, словно подхваченная яростной бурной рекой. Она беспомощно металась в ней, словно унесенный потоком прутик — по его воле, а не по своей. «Дело было в изъяне.» — подумала она. Она увидела его, потянулась к нему, но у нее не было ни силы, ни умения, ничего, что нужно было, чтобы правильно управлять этим. И теперь, своей попыткой, она как-то нарушила течение Силы. Она потеряла свою опору, свое чувство твердой земли под ногами, которое давало ей ее спокойствие. Сейчас ее захлестнуло смятение и ее несет по течению… Нет. У нее есть сила. Огромная сила. Она воспользуется ей! Она попыталась остановиться, но схватиться было не за что, не было ничего прочного, до чего она могла бы дотянуться. Она была подхвачена потоком, бурей, лавиной которые кружили и дезориентировали ее. Глубоко внутри она знала, что отчаянно подыскивает метафоры для того, что невозможно было описать, ищет какие-то мысленные аналогии, которые позволят ей отделить себя от хаоса. Она сражалась за спокойствие, дралась за то, чтобы сосредоточиться, но ничего не добилась. Словно поток это, казалось, вливается ее глотку, угрожая утопить ее; словно буря, это несло ее во всех направлениях, выдавливая само дыхание из ее легких; словно лавина это угрожало сломать ее. Это было словно все им подобное — и ничем подобным им. Это была Сила. Потом ей показалось что кто-то заговорил, тихим, знакомым голосом, источник которого она не могла определить. «Уходи.» — сказал он. «Не сражайся с ним. Сделай вдох и нырни в него.» «Нет! Я могу это контролировать, могу его использовать, направлять…» «Или — ты можешь умереть.» Баррисс чувствовала заботу и участие в этом голосе, и на каком-то уровне, в глубине своего разума она знала что тот прав. Когда она сделала вдох и расслабилась в могучем течении — она узнала говорившего. Учитель Ундули… Баррисс обнаружила себя сидящей на кровати, моргающей словно она только что проснулась от глубокого сна. Ей не требовалось глядеть на комнатный хроно, чтобы узнать сколько прошло времени. Она сделала инъекцию боты в полдень. Сейчас она сидела в темноте. Она встала подошла к окну, протерла его и посмотрела наружу. Слабого свечения силового купола было недостаточно чтобы скрыть звезды в чистом ночном небе над головой. Созведия прошли свое ночное путешествие наполовину; было около полуночи. Она… уходила… на двенадцать часов как минимум. Уходила в место, где она никогда не была. Где, подозревала она, мало кто побывал. Если побывал вообще. Она отвернулась от окна. Она чувствовала себя освеженной, словно крепко выспалась. Она не была голодна, не испытывала жажды; ни желания зайти в освежитель. Она улыбнулась. Память о ощущениях все еще была яркой, отпечатавшейся в ее разуме в великолепии света, звуков, запахов, вкусов и прикосновений… Именно такой может быть ее связь с Силой. Именно такой она должна быть, всегда… Она нахмурилась, чувствуя крохотную занозу в памяти. Изъян. Надвигающаяся на лагерь катастрофа. По сравнению с космическим величием того, что она только что испытала, это было ничем, совершенно незаметно перед громадой целого; но все же он существовал — как и прочие бессчетные изъяны. И она знала, что хоть в целом они и необходимы, и полностью их не устранить — в некоторых случаях отдельные прорехи можно и должно исправить. Лагерь был в смертельной опасности. Ей это было показано по веской причине — это она знала. Также, как знала что должна что-то с этим сделать. |
||
|