"Подвиг" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр Николаевич)

VIII

Задолго до того, какъ р#1123;зкою, надо#1123;дливою, заливистою трелью по всему сквозному домику зазвучалъ будильникъ Мишеля Строгова, когда еще было темно на двор#1123;, и б#1123;дный разсв#1123;тъ не могъ пробиться сквозь туманы дождевой с#1123;тки — жолтымъ огнемъ засв#1123;тились узкiя окна маленькаго подвальчика и на крыльц#1123; появился старый Нифонтъ Ивановичъ.

Онъ въ черномъ пальтишк#1123;, над#1123;томъ поверхъ грубаго холщевого б#1123;лья — еще съ Дона — въ деревянныхъ, французскихъ башмакахъ «сабо» на босу ногу и съ непокрытой головой. Щуря узкiе глаза, онъ подставляетъ лицо, лобъ и волосы холоднымъ каплямъ и жмурится, вглядываясь вдаль. Лучшее умыванiе — Божья роса.

Въ мутныхъ проблескахъ св#1123;та его взоръ упирается въ высокую ст#1123;ну изъ тонкихъ плитокъ бетона сос#1123;дняго дома, видитъ блеклыя черныя георгины и голыя сирени въ палисадник#1123;, простую жел#1123;зную р#1123;шетку, калитку и чуть б#1123;л#1123;ющее пятно жестяного ящика для писемъ.

Онъ тяжело вздыхаетъ.

«А дома то что?» — съ тоскою думаетъ онъ. Съ отвращенiемъ вдыхаетъ утреннiй воздухъ и, несмотря на св#1123;жесть, широкими ноздрями большого носа ощущаетъ запахъ керосиновой и бензинной гари. Онъ слышитъ греготанiе большого города, мiровой столицы, Вавилона ужаснаго.

Сколько разъ, вотъ такъ же по утрамъ онъ стоялъ на маленькомъ крылечк#1123; б#1123;лой, мазаной хаты на хутор#1123; Поповскомъ. И такъ же осенью была непогода и съ ночи с#1123;ялъ маленькiй дождь. Но тамъ утромъ!.. Боже!.. Какая красота была тамъ ранними зорями, даже и въ хмурные осеннiе дни! Хата стояла на краю хутора. За низкимъ тыномъ, обвитымъ косматымъ терновникомъ черн#1123;ла степь. И надъ нею — и какъ это всегда было красиво и полно Божьяго величiя — подъ черными осенними тучами золотой разсв#1123;тъ пылалъ. Въ т#1123; часы подъ такимъ же… да никогда не подъ такимъ, а подъ св#1123;жимъ душистымъ, съ неба спадающимъ дождикомъ сами собою Давидовы псалмы л#1123;зли на память и удивительныя молитвы слагались въ голов#1123;.

«Господи, отрада моя, приб#1123;жище мое, красота мiра Твоего передо мною и къ Теб#1123; простираю руки мои».

А какой густой терпкiй духъ полыни и этого особаго степного, земляного воздуха шелъ отъ широкой дали! Вдругъ перебьетъ его соломенною гарью — у сос#1123;да, знать, печь растапливать стали, — отнесетъ дымокъ въ сторону, и опять запахъ земли, безпред#1123;льной степи и стараго жнивья. Отъ большой скирды хл#1123;бомъ пахнетъ. Навозомъ отъ сарайчика. Овцами изъ недалекой, камнями обложенной кошары… И народятся звуки. Запоютъ третьи п#1123;тухи, залаетъ собака у Байдалаковыхъ, и ей отв#1123;тятъ другiя по всему хутору. И потомъ вдругъ на минуту все смолкнетъ. Станетъ тогда слышно, какъ вздыхаютъ лошади, со звономъ льется молоко въ ведерко. Значитъ, тетка Марья съ Аниськой пришли доить коровъ.

— Да… Хорошо!.. Ахъ хорошо!..

Нифонтъ Ивановичъ зам#1123;чаетъ, что пальтишко его намокло и съ с#1123;дыхъ прядей холодныя капли б#1123;гутъ по бритымъ щекамъ и падаютъ на с#1123;дые усы.

Пора за работу.

На маленькой газовой плитк#1123;, въ жестяномъ чайник#1123; ключомъ кипитъ вода. Черн#1123;етъ рядомъ въ кострюльк#1123;, плавясь, вонючiй сапожный варъ.

— Фирсъ, — кричитъ старикъ за перегородку. Оттуда слышенъ шопотъ, см#1123;шокъ, будто поц#1123;луи, шлепокъ по спин#1123;, и появляется Фирсъ, немытый, лохматый, по мод#1123; остриженный — копна волосъ на темени, а надъ ушами такъ гладко острижено, что сквозитъ желтая кожа. Лицо кругомъ бритое — на казака совс#1123;мъ не похожiй. На б#1123;лую съ голубыми полосками рубашку, безъ воротника и безъ галстуха, накинутъ потрепанный пиджачишко, штаны въ полоску спускаются едва до щиколотокъ, а на большихъ ногахъ обуты толстоносые американскiе рыжiе ботинки.

— Здравствуйте, д#1123;душка, Нифонтъ Ивановичъ, — развязно говоритъ Фирсъ.

— Ты, братъ, раньше морду да лапы помой, да Богу помолись, а тады уже здоровкайся.

Фирсъ идетъ къ умывальнику съ проведенной водой въ углу комнаты и плещется тамъ. Потомъ у зеркала расчесываетъ жесткiе, перьями торчащiе волосы и подходитъ къ д#1123;ду, протягивая руку съ широкою ладонью.

— Бонжуръ гран-пэръ, — говоритъ онъ, громко фыркая. Ему нравится его шутка.

— Обормотъ… Право обормотъ, — ворчитъ д#1123;дъ,

— А ты что же Богу то молился?

— Какъ я могу молиться, Нифонтъ Ивановичъ, коли ежели я сомн#1123;ваюсь? Кругомъ, можно сказать, такая культура… Автомобили, метрополитэнъ, Тур-д-Эйфель, Трокадеро… — Тутъ молитва мн#1123; кажется жестокой сарказмой.

— Обормотъ… И въ кого ты такой дурной уродился?..

— Ну, что вы, Нифонтъ Ивановичъ, одно слово затвердили… Тутъ такое образованiе… Права челов#1123;ка… Рентабельность…

— Ты… Образованный… — сердито кричитъ д#1123;дъ.

— Ты какъ дратву то держишь. Ты мн#1123; эдакъ только товаръ портишь… Образованный… Теб#1123; сколько годовъ?

— Двадцать третiй пошелъ.

— Это теб#1123; уже въ первой очереди служить… Я въ твои годы какъ джигитовалъ… Ты на лошадь с#1123;сть не сможешь!.. Образованный… Съ какой стороны къ ей подойти такъ и то не знаешь.

— Съ правой… Н#1123;тъ… съ л#1123;вой… Конечно, съ л#1123;вой.

— Съ л#1123;вой… Дурной… Ты къ ей подходи такъ, чтобы она тебя издаля восчувствовала. Уваженiе теб#1123; оказала. Ты къ ей съ любовью… Огладь!.. Осмотри!.. Чтобы большой палецъ подъ подпругу прол#1123;залъ… За луку потрогай… Поводъ разбери… А тады уже садись по прiему, какъ учили… Вотъ это теб#1123; красота будетъ.

— Что жъ, Нифонтъ Иванычъ, старыя то п#1123;сни п#1123;ть. Нынче, какая такая лошадь?… Ее теперь можетъ въ зологическомъ саду только и сыщешь. Теперь — машина. Еропланы по небу, таньки по земл#1123;. Я видалъ войну то въ синема. Совс#1123;мъ даже не такъ, какъ вы разсказываете… Люди въ земл#1123; закопались… Лошади нигд#1123; и не видать… Людей на камiонахъ везутъ… Соскочутъ и заразъ въ землю ушли… Тамъ бетонъ… Газы… Вотъ она война то такъ обернулась… Да и теперь, какая такая война, когда Лига Нацiй и образовательный милитаризмъ.

— Обормотъ…

Старикъ наклоняется подл#1123; низко опущенной электрической лампочки и стучитъ молоткомъ по кож#1123;, натянутой на деревянную колодку.

Такъ работаетъ онъ, молча, хмуро, сердито сверкая с#1123;рыми глазами, пока не услышитъ голосъ полковника:

— Нифонтъ Иванычъ, откройте собак#1123; дверь.