"За Веру, Царя и Отечество" - читать интересную книгу автора (Шамбаров Валерий Евгеньевич)

27. КАРПАТЫ

В то самое время, когда грохотали пушки у Лодзи и Лецена, разыгралось еще одно сражение — на Юго-Западном фронте. Здесь 3-я армия успешно продвигалась к Кракову, а 8-я выходила в предгорья Карпат. Карпатский хребет сам по себе представляет мощную естественную крепость. Он имеет форму подковы длиной 400 км и глубиной 100 км, выгнутой в сторону России и прикрывающей Венгерскую равнину. Точнее, это не один хребет, а несколько, высотой 1000–3000 м, тянущихся один за другим и прорезанных лишь «воротами» перевалов — Дуклинского, Лупковского, Ростокского, Русского, Ужокского, Верецкого, Вышковского, Яблоницкого, Татарского. Горы тут очень крутые, поросшие лесом и кустарником, дорог мало, да и они в дождливую погоду из-за суглинистых почв становятся труднопроходимыми. В долинах много речушек и ручьев, которые расчленяют горы в самых различных направлениях. В летнее время они немноговодны, но в период осенних дождей бурные и тоже представляют серьезные препятствия. В долинах часто садятся густые, тяжелые туманы. А на вершинах рано выпадает снег, начинаются метели.

По отношению к 8-й армии Карпаты оказались превосходной "фланговой позицией", и австрийцы, отступившие к перевалам, в любой момент могли нанести оттуда удар по левому крылу фронта, как они уже попытались сделать. И Брусилов, и вышестоящее командование видели выход в том, чтобы самим захватить перевалы и таким образом прикрыться Карпатами. Но сделать это было непросто. 8-я армия в боях понесла большие потери — а все подкрепления направлялись на Северо-Западный фронт, где готовилось главное наступление. В это время армию посетил начальник санитарной части Вооруженных Сил принц Ольденбургский — воочию увидев состояние дел, он телеграфировал напрямую великому князю Николаю Николаевичу, и только тогда Ставка прислала на Юго-Западный фронт 2 дивизии. 12-я Сибирская была включена в состав 8-й армии, а другую дивизию Иванов передал Радко-Дмитриеву. Плохо было и со снабжением — по разнарядке зимним обмундированием сперва следовало обеспечить Северо-Западный фронт, где зима начиналась раньше. Но на Юго-Западном тепло было только в долинах, а в горах уже выпал снег. И Брусилов распорядился приобретать теплые вещи, минуя интендантство.

Для операции в Карпатах он выделил 24-й и 8-й корпуса, приказав им овладеть главным хребтом от Ростокского до Лупковского перевалов. Правда, задача 4 раза менялась и была поставлена крайне неясно. Настолько неясно, что в последующих мемуарах военачальников даже возник спор, было ли приказано войскам переходить Карпаты и вторгаться на Венгерскую равнину или нет? Дело в том, что в это же время шли и другие споры. Директива Главнокомандующего Юго-Западным фронтом предполагала другой план наступления — 8-й армии предписывалось "частью сил" занять горные проходы, а с "главными силами" двигаться к Кракову, поддержать 3-ю армию. Брусилов же доказывал, что это невыполнимо — поскольку в Карпатах, на левом фланге, остается не менее 4 корпусов противника. Если оставить их "в покое" и двигаться к Кракову — они ударят в тыл. И если даже выделить против них заслон из 2 корпусов, то еще один, 7-й, должен прикрывать осаду Перемышля. А на Краков придется идти не с "главными силами", а с одним корпусом. Иванов же упрекал Брусилова, что тот увлекается перспективами собственных побед, мечтает о вторжении в Венгрию и не желает считаться с общей обстановкой на фронтах и приказами командования. Командующий 8-й армией надеялся, что в случае успеха задачу ему все же изменят. Поэтому и строил запутанные формулировки вроде задачи "возможно глубже охватить фланг противника". С одной стороны, вроде бы не противоречащие указаниям фронтового командования, а с другой — предоставляющие подчиненным простор для инициативы и возможность самим догадаться, как действовать. Чем черт не шутит — если получится за Карпатами охватить фланг австрийского фронта, то вдруг противник побежит? И это даст куда более ощутимые результаты, чем лобовое наступление на хорошо укрепленный Краков? Вдруг получится такая же петрушка, как со Львовом, и второстепенное направление само собой станет главным?

Как бы то ни было, 20.11 части пошли на штурм перевалов. 48-я дивизия Корнилова наступала на Ростокский, правее — 49-я и 2-я сводная казачья дивизии выходили на дорогу к местечку Цисну, еще правее двигалась 4-я Железная стрелковая бригада — перед ней перевалов не было, а части 8-го корпуса Орлова наступали на Лупковский перевал. Противник оказывал ожесточенное сопротивление. Особенно упорно дрались венгерские части, защищая подступы к своей родине. Но Корнилов в жарком бою взял перевал, спустился с гор и, преследуя неприятеля, 23.11 взял город и важный железнодорожный узел Гуменне (ныне в Словакии). Столь же успешно действовала и 49-я дивизия. Сбив атакой оборону врага, овладела частью Карпатских Бескид, вышла на равнину и захватила станцию Кошнац, перерезав шоссе и железную дорогу Гуменне — Медзилаборце (Мезоляборч) — главные коммуникации и питательные артерии австрийского фронта. Вместе с пехотой на Венгерскую низменность прорвалась казачья дивизия Павлова и ринулась в рейд, наводя панику.

8-му корпусу и 4-й стрелковой бригаде пришлось труднее. Для прикрытия перевала австрийцы у станции Лупково организовали сильную оборону, и наступление Орлова захлебнулось. Деникин решил помочь соседу и двинул туда своих железных стрелков. 3 дня его бригада вела бой за Лупково, и противник был разбит, некоторые его части практически уничтожены. Бригада взяла город и станцию, захватив 2 тыс. пленных. Но фактор внезапности, способствовавший успеху 48-й и 49-й дивизий, был утерян, противник тут успел как следует укрепить перевал, и штурм, при сомнительных шансах на победу, грозил огромными потерями. Тогда Деникин решился на отчаянный шаг — без дорог, козьими тропами обойти перевал и ударить в тыл его защитникам. Оставил у Лупкова один батальон с артиллерией и обозами, приказал навьючить имеющихся лошадей патронами и сухарями и повел бригаду в горы.

Погода была отвратительная — ударил мороз до минус двадцати, на высоте было еще холоднее, бушевала вьюга. Солдаты и офицеры, поддерживая съезжающих коней и цепляясь за мелкий кустарник, карабкались по обледенелым склонам, пробивались через снежные заносы. И прошли — а противник, считая в таких условиях движение по бездорожью абсолютно невозможным, появления русских никак не ждал. Австрийцы отсиживались в теплых блиндажах, когда деникинцы обрушились на них в клубах метели, сжимая в замерзших руках винтовки и греясь в рукопашной. Разгромили и погнали вниз, не давая опомниться и столь же неожиданно захватывая тыловые рубежи. Опрокинули отряд, прикрывавший станцию и город Медзилаборце и взяли его. В этой дерзкой операции бригада, в которой насчитывалось всего-то 4 тыс. штыков, взяла более 3700 пленных, 9 орудий, несколько эшелонов с грузами, горы оружия и снаряжения. Сама же потеряла 164 чел. убитыми и около 1100 ранеными и обмороженными. Верховный Главнокомандующий, узнав об этом подвиге, прислал железным стрелкам телеграмму с "горячей благодарностью". А Брусилов писал Деникину: "Молодецкой бригаде за лихие дела, за блестящее выполнение поставленной задачи шлю свой низкий поклон и от всего сердца благодарю Вас, командиров и героев-стрелков. Перенесенные бригадой труды и лишения и славные дела свидетельствуют, что традиции старой Железной бригады живут в геройских полках и впредь поведут их к победе и славе".

Таким образом, русские прорвались за Карпаты, были захвачены важнейшие австрийские коммуникации. Но развития этот успех не получил. Для этого требовались сильные подкрепления, а как раз в это время сложилась критическая ситуация у Лодзи. И чтобы оттянуть на себя силы противника, перед Юго-Западным фронтом еще более настоятельно встал вопрос об ударе на Краков. Поэтому даже имеющимися войсками поддержать 24-й корпус Брусилов уже не мог, их настойчиво перенацеливали на север. И колебался, получая доклады Цурикова, что прорвавшиеся части могут оказаться в опасном положении, командующий армией колебался. То ли отводить войска назад, то ли нет — все же жалко было отказаться от достигнутого успеха. Австрийцы же вскоре опомнились, и начали стягивать к прорыву значительные контингенты. Корнилов, преследуя врага, продвигался на юг — но при этом оказывался все больше уязвимым с востока. Чтобы хоть как-то прикрыть свой фланг и защитить шоссе, ведущее в тыл, к Ростокскому перевалу, он оставил один полк с батареей у села Такошаны. Но противнику в общем-то даже не потребовалось много времени — он сам готовился к очередному контрудару со стороны Карпат, так что силы были под рукой. Свежую венгерскую гонведскую дивизию, выдвигавшуюся к фронту в районе Ужгорода, срочно повернули на запад, и она навалилась на заслон у Такошан. Первые атаки полк отразил, но 24.11 четырехкратно превосходящим врагом был смят и отошел к перевалу. Враг перехватил шоссе, и 48-я дивизия оказалась отрезанной от тылов и от своего отступившего полка.

25.11 австрийцы, подтянув войска, начали атаки на Гуменне еще и с запада. На помощь подошли части 49-й дивизии, и Корнилов, передав им оборону города, развернул свои 3 полка на восток, к Такошанам, чтобы отбить важную дорогу. Но неприятель здесь тоже наращивал усилия, и его встретили 6 полков. Тяжелые бои продолжались двое суток, и командир корпуса просил у Брусилова разрешения на отход. Однако тот понимал, что отступление с наседающим противником на хвосте может обернуться полным разгромом и отходить разрешал лишь после того, как австрийцам нанесут поражение. Что в сложившихся условиях было уже нереальным. К 27.11 48-я дивизия дралась почти в полном окружении. У нее оставалась свободной только одна дорога горная, вьющаяся крутым серпантином над ущельями и занесенная снегом. И Цуриков приказал Корнилову отступать. Осаживая врага контратаками, дивизия двинулась в горы по этой единственной дороге, даже точнее — тропе. Но оказалось, что у селения Сины враг перерезал и ее. Обойти было нельзя чтобы вывезти артиллерию, требовалось прорываться через поселок, и начались уличные бои. Корнилов собрал все «резервы» — роту саперов, штабных писарей, случайные подразделения и команды и лично повел их в атаку. И пробились. На следующий день вышли к своим, не потеряв ни одного орудия и выведя 2 тыс. пленных. Причем своей героической борьбой 48-я сдержала контрудар противника, отвлекла на себя его силы, и тем самым прикрыла отход 49-й дивизии и 4-й бригады, которые тоже вынуждены были оставить равнину.

Прорыв за Карпаты, по сути, стал лишь широкомасштабным рейдом, напугавшим австрийцев, нанесшим им серьезный материальный и моральный урон, после чего части 8-й армии закрепились на перевалах. Но никакой передышки в боях не было. В то время, как войска Брусилова вели сражение за Карпаты, его правый сосед, 3-я армия Радко-Дмитриева продолжала наступление. Опрокинув оборону 4-й австрийской армии, форсировала р. Дунаец, взяла города Бохния, Лепанов, Добчица, преодолела еще одну линию обороны по притоку Вислы р. Раба и к концу ноября вышла к внешним обводам Краковской крепости. К северу от Вислы наступали 9-я и 4-я армии, углубившись на запад примерно на столько же и смыкаясь с 3-й. 28.11 в Вене возникла паника русские на 15 км подошли к Кракову. Но на этих рубежах продвижение соединений Радко-Дмитриева застопорилось. Все атаки, направленные на вражеские укрепления, разбивались. К тому же, в ходе наступления его армия сильно растянула свой левый фланг — линия фронта здесь образовала длинный выступ, ограниченный с юга отрогами Карпатских гор, а с запада упирающийся в оборону у Кракова.

А противник на данном участке усиливал свою группировку. Как уже отмечалось, в начале декабря он планировал общее наступление, и если на севере Польши оно имело целью разгром 2-й и 5-й русских армий, то на юге предусматривался удар как раз в основание создавшегося выступа. Прорвать стык между 3-й и 8-й армиями, отрезать войска Радко-Дмитриева, прижать к Висле и уничтожить. А одновременно атаковать с Карпат, проломить растянувшиеся боевые порядки армии Брусилова и деблокировать Перемышль. Таким образом, все южное крыло русского фронта оказалось бы разрушенным, а при удачном раскладе 3-я и 8-я армии очутились бы в окружении. Сюда стягивались новые корпуса, в том числе переброшенные из Сербии. Прибыл и германский корпус — что особенно сильно встревожило Радко-Дмитриева. Он требовал срочной поддержки. И командование фронтом настояло, чтобы 8-я армия шла ему на помощь. Правда, Брусилов доказывал, что это ничего не даст. Что польские Западные Карпаты (Бескиды), в отличие от Восточных, не представляют серьезной преграды, и вражеская пехота с горной артиллерией может через них пройти где угодно. Поэтому занятием перевалов тут не ограничишься — фланг и тыл группировки под Краковом все равно будут незащищенными. А для прикрытия всей линии вдоль хребта у 8-й армии недоставало сил, в дивизиях вместо 15–16 тыс. оставалось по 5 — 6 тыс. бойцов, а в некоторых и до 3 тыс. Ощущалась и нехватка боеприпасов. По сути, более правильным было бы отступить от Кракова, что срезало бы опасный выступ и сократило фронт. Но тогда требовалось бы отводить назад и соседей — 9-ю и 4-ю армии. Продолжал играть роль и фактор отвлечения на себя австро-германских сил. Да пожалуй, командованию фронта было и жаль отказаться от столь заманчивой цели, как Краков, — который, казалось, вот-вот падет. Точно так же, как командованию 8-й армии было сперва жаль отказываться от прорыва в Закарпатье. И Брусилов получил категорическое подтверждение приказа двигаться на поддержку 3-й армии.

К Кракову он направил 8-й и 24-й корпуса, на перевалах их сменил один лишь 12-й корпус. Главной коммуникационной линией армии становилось шоссе Новый Сандец — Кросно — Санок — Самбор, проходящее вдоль северных склонов Бескид. Штаб Брусилова переносился в Кросно, а его войска растягивались параллельно шоссе, с востока на запад, на расстояние около 200 км. Чтобы облегчить положение Радко-Дмитриева, 8-му корпусу Орлова было приказано срочно выдвинуться к г. Новый Сандец и с ходу наступать на г. Лиманова, во фланг краковской группировки противника — как тут были замечены не только австрийские, но и германские части. 24-й корпус перемещался еще западнее по тыловым дорогам. Но одновременно данные разведки свидетельствовали о том, что противник накапливается за Карпатами, явно готовя контрудар. И Брусилов заблаговременно перенес свою коммуникационную линию на 50 — 70 км глубже, на дорогу Перемышль — Ярослав — Ржешув. Правда, больше он не успел предпринять ничего. Из Краковской крепости австрийцы скрытно вывели часть своей 4-й армии и обходными путями перебрасывали к Лиманову, собирая здесь группировку из 6-го и 14-го австрийских корпусов, 10-й и 11-й кавдивизий и 39-й германской пехотной дивизии ген. Рота. И как раз эту группировку атаковал корпус Орлова. Разумеется, успехов не добился, но оттянул на себя часть сил. А 2.12, одновременно с наступлением Гинденбурга против Северо-Западного фронта, враг начал операцию и здесь. Но только удар получился размазанным по нескольким направлениям. Вместо того чтобы сконцентрировать усилия и прорваться с юга на север к Висле, отрезая 3-ю армию, австро-германское командование вынуждено было несколько соединений нацелить на запад, против атакующего 8-го корпуса, а несколько — на северо-запад, против выдвигающегося 24-го. Что, несомненно, ослабило эффект. Но все равно — под Лимановым дивизии Орлова были остановлены и отброшены. А 14-й австрийский корпус, сохранивший северное направление, взял г. Лепанов, разбив левофланговые части Радко-Дмитриева и создав для него угрозу окружения.

Однако в это же время создалась и другая угроза. Параллельно с наступлением под Краковом атаковала и 3-я австрийская армия ген. Бороевича — через Карпаты. В западной части они действительно были вполне проходимыми, да и в восточной перевалы удерживал лишь корпус ген. Леша, вынужденного раскидать свои 3 пехотных и кавалерийскую дивизии на широком фронте. Австрийцы навалились силами 4 корпусов и прорвали его оборону. Корпус понес потери и был отброшен на северо-восток. Штаб 8-й армии в г. Кросно оказался в тяжелом положении. Австрийцы надвигались с юга. Восточнее Кросно вышли к г. Саноку, где располагался резерв Брусилова, недавно присланная 12-я Сибирская дивизия. Она была еще необстрелянной, потерпела поражение и стала отступать на Романув. А австрийцы, заняв Санок, перерезали важную дорогу, соединявшую штаб армии с тылами, и по этой же дороге, стоило им повернуть налево, могли беспрепятственно выйти к самому штабу — до него было всего 35 км хорошего шоссе.

Брусилов отправил все службы на север, в Ржешув. Но сам покинуть Кросно не мог, чтобы в критический момент не было окончательно утрачено управление армией — нарочные с донесениями искали бы штаб в Кросно, требовалось и время, чтобы перекинуть линии связи. И командарм, оставшись без войск почти уже во вражеском тылу, тщетно пытался предпринять какие-либо меры. С отступившими 12-й Сибирской дивизией и 12-м корпусом связи не было. 24-й все еще находился на марше, передвигаясь на запад по прежнему приказу. 8-й откатывался от Нового Сандеца в полном беспорядке Орлов растерялся, выпустил из рук управление и не знал, где его части. Каждую минуту Брусилов мог ожидать появления вражеских отрядов и на случай обороны командного пункта выдвинул на шоссе все, что у него было, конвойную сотню казаков и полуроту охраны. Но к счастью, обошлось. Австрийская разведка сработала плохо, противник имел весьма расплывчатое представление о расположении русских войск и штаба армии и повернуть на Кросно не догадался. Так что Брусилов на следующий день благополучно выбрался в Ржешув.

Командование фронта, 3-й и 8-й армий начали выискивать возможности, чтобы выправить положение. Останавливали и собирали по дорогам откатывающиеся части. Некоторые в неразберихе отступления перемешались, растеряли свои подразделения. Так, в 19-й дивизии осталось 4 сводных батальона по 700 — 800 штыков. Но впоследствии стали подтягиваться отбившиеся роты и батальоны, и дивизия возвратила боеспособность. Аналогичное положение было в 12-й пехотной и 12-й Сибирской дивизиях. В 3-й армии 10-й корпус был спешно переброшен с северного фланга, из-за Вислы, на южный. Контратаками у г. Болехиня задержал врага, что позволило главным силам Радко-Дмитриева выйти из намечавшегося мешка. А чтобы ликвидировать прорыв на участке 8-й армии, был повернут на юг 24-й корпус. Отступившему 12-му приказали занять выгодную фланговую позицию, одновременно прикрывающую Перемышль и создающую угрозу с востока вражескому продвижению. По согласованию с Алексеевым под Ржешув форсированными маршами перебрасывалась 10-я кавдивизия, чтобы связать между собой войска 24-го и 12-го корпусов и восстановить целостность фронта. 8-й корпус выводился в резерв для переформирования. Орлов был снят, а на его место назначен ген. Драгомиров. Подключили и войска осадной 11-й армии, приказав ей выдвинуть одну дивизию на юг и выбить противника из Санока.

В результате всех этих мер к 10.12 австрийцы были остановлены. А 14.12 3-я армия завершила отход за р. Дунаец, и попытки противника форсировать реку на ее плечах также были отражены. Людендорф писал: "Генерал фон Конрад хотел охватить у Карпат южное крыло" русского фронта, однако успеха не добился. Нанес русским поражение "в сражении у Лиманова и Лепанова", но "охват ген. Бороевича из Карпат между г. Санок и р. Дунайцем скоро наткнулся на превосходящие силы противника, который не замедлил перейти в атаку". Вот только никаких "превосходящих сил противника" на этом участке не было. Четыре австро-венгерских корпуса наткнулись на три потрепанных русских — те же самые, что перед этим терпели поражение, но перегруппировались и были приведены в порядок. И перешли в контрнаступление. После жестоких встречных боев сломили зарвавшиеся австро-германские части и погнали прочь. К концу 1914 г. войска Юго-Западного фронта снова вышли к Карпатам и заняли перевалы. Брусилов за эту операцию был награжден орденом Белого Орла с мечами, Корнилов за свой карпатский рейд произведен в генерал-лейтенанты.