"Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

В 1919 году Петроградский совет лишил хлебной карточки мою прапрабабушку, Капитолину Егоровну Спесивцеву, в девичестве Филатову. Она умерла от голода.

Книга посвящается светлой памяти этой хорошей, умной женщины и всех других россиян, которые НЕ готовили страшной братоубийственной бойни, НЕ участвовали в ней — но сделались ее жертвами.

За помощь в работе над этой книгой я благодарю своих друзей:

— Александра Рониса — за ряд ценных консультаций о вооружениях и снаряжении Гражданской войны;

— Дмитрия Верхотурова — за обсуждение многих важных моментов политики;

— Андрея Федорова, Сергея Якуцени и Андрея Балабуху — за обсуждение рукописи и ценные фактологические сведения.

Буровский A.M.

Глава 4 ОТ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ — К МИРОВОЙ!

Все события в России идут на фоне событий Великой войны. Их лозунг — «Мир народам!» — важен для судеб всех воюющих стран. Если Россия выйдет из войны — Германия не будет воевать на два фронта. Это даст ей шанс! Но этот «шанс» будет означать, что союзники по Антанте будут воевать дольше и более жестоко.

А большевики еще и ведут агитацию.

26 октября 1917 года ВЦИК принял «Обращение к народам и правительствам воюющих стран».

«Обращение» требовало немедленного перемирия и немедленных переговоров «всех народностей, втянутых в войну или вынужденных участвовать в ней» и «созыва полномочных собраний народных представителей всех стран для окончательного утверждения условий мира».

Как видно, большевики разъясняли правительствам, какие они несправедливые и захватнические и какова природа империалистических захватов. Но для решения практических вопросов напрочь игнорировали как раз реально существующие правительства.

Все страны проигнорировали это смехотворное «Обращение», сделанное самозванцами. В британских газетах сообщалось о «провокации германской марионетки, открывавшей австро-германским войскам Восточный фронт». Но это — мнение газет, а не правительства. Правительство вообще не произнесло ни полслова.

9 ноября 1917 года Троцкий объявил о предстоящей публикации всех тайных договоров царского и Временного правительств. Тем самым большевики разоблачат гнусную природу империализма. Это никогда не было осуществлено.

Большевикам не оставалось ничего иного, кроме как начать сепаратные переговоры с Германией и Австро-Венгрией.

7 ноября — приказ Совнаркома за подписью Ленина Главнокомандующему вооруженных сил Н.Н. Духонину: немедленно вступить в переговоры с германскими и австро-венгерскими войсками о перемирии. Категорический отказ Н.Н. Духонина. 9 ноября Совнарком смещает Н.Н. Духонина и назначает Н.В. Крыленко Верховным Главнокомандующим. Н.Н. Духонин игнорирует приказ.

9 ноября 1917 года Ленин по радио передал русской армии такую вот директиву: прекратить военные действия и начать переговоры о перемирии. Если офицеры будут противиться — смещать их и выбирать себе новых командиров.

К середине ноября все из 125 участвующих в войне дивизий хотя бы устно договорились о перемирии, а 20 дивизий заключили с неприятелем письменные соглашения.

15 ноября новый Главкомверх Н.В. Крыленко издал приказ о демобилизации царской армии. Солдаты могли по своему желанию оставаться в новой армии, в Красной… Если хотят. А не хотят, пусть идут по домам.

Духонин игнорировал приказ. 20 ноября Крыленко с отрядами Красной гвардии захватывает Ставку. Духонин приказывает выпустить из Быховской тюрьмы политических заключенных: Корнилова и его офицеров. Сам он идет на железнодорожную станцию… На платформе красногвардейцы поймали Духонина и зверски убили его, нанеся больше 100 штыковых ранений. Труп обмочили и обгадили, швырнули в придорожную грязь.

Утром 13 ноября линию фронта в районе литовского города Поневежиса пересекла солидная советская делегация: вольноопределяющийся, военный врач и поручик гусарского полка. Они несли текст советского предложения о перемирии и о начале переговоров. Командование немецкой армии совершенно обалдело и просто не знало, что ему делать с этими горе — «парламентерами».

Но разведка очень хорошо знала, что это — созревший плод ее трудов праведных. И уже на следующий день германское правительство назначило срок переговоров — 19 ноября в Брест-Литовске.

24 ноября договорились о перемирии до 1 января 1918 года. 2 декабря в Брест-Литовск прибыла делегация большевиков во главе с А.А. Иоффе, и 12 декабря начались сами переговоры…

С германской стороны переговоры вели принц Макс Баденский и принц Эрнст Гогенлоэ. С советской стороны в состав делегации входили один матрос, один крестьянин и один рабочий — в качестве символов опор новой власти.

Принц М. Баденский оставил потрясающе интересные воспоминания об этих переговорах. Его на обеде посадили рядом с левой эсеркой Анастасией Александровной Биценко. В 1905 году эсерка убила бывшего военного министра В.В. Сахарова и считалась очень уважаемым товарищем. По мнению М. Баденского, она заслужила эту честь (сидеть с ним) именно совершением убийства.

Впрочем, состав делегации неоднократно менялся. Начальник немецкого штаба Восточного фронта Макс Гофман вспоминал не без яда, что члены советской делегации производили на него сложное впечатление… С одной стороны, А.А. Иоффе, Л.Б. Каменев, Г.Я. Сокольников казались очень умными людьми… С другой — они с энтузиазмом рассуждали о необходимости привести мировой пролетариат к вершинам неслыханного счастья — к Мировой революции.

«Что было откровенно и очень интересно, но вряд ли уместно и дипломатично», — отмечает М. Гофман. Именно в ходе переговоров родилась формула, что большевики — это «правительство безумия». Большевики ясно показали немцам, что доверять им нельзя.

Переговоры откровенно заходили в тупик: ни одна сторона даже и при желании не могла бы выполнить требования второй. Мир без аннексий и контрибуций? Но уже давно для Германии и Австро-Венгрии захваченные на востоке территории работали на их снабжение, как часть их развалившегося за время войны хозяйства. И так в Вене в октябре прошла голодная демонстрация, в Берлине усиливались волнения под экономическими лозунгами. Отказаться от продовольствия с востока, в первую очередь Украины, для германцев стало физически невозможно.

Да немцы и не хотели безрезультатного мира. Большевики выполнили даже больше, чем можно было ожидать: фактически развалили и уничтожили всю русскую армию, остановили войну на громадном Восточном фронте. Это давало шанс! Ведь Соединенные Штаты, хоть долго не вступали в войну, в конце концов решились: вскоре должны были подойти американские войска.

Центральные державы хотели одного: перебросить на Западный фронт как можно больше войск и нанести поражение Англии и Франции до того, как подойдут свежие американцы. Значит, надо тянуть переговоры! На Рождество они согласились с формулой большевиков: «Мир без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов»».

Ага! Ну и какую же часть оккупированной России они готовы очистить?! В какие сроки?!

«Ни одного миллиметра!» — ответил Гофман. И пояснил обалдевшим коммунистам: ведь народы оккупированных немцами стран вовсе не хотят жить в составе России.

Кстати говоря, он был совершенно прав, немецкий военный Макс Гофман: жить под большевиками не хотел решительно никто. Но в условиях войны такая заявочка означает одно: прекращение переговоров.

Воевать?!

Вот тут-то коммунисты оказались в крайне сложном положении. Воевать они не могли ни технически, ни политически.

Технически потому, что армия фактически разбежалась. Они сами только что провоцировали солдат брататься с врагом и подписывать мир. Армии не было, окопы фактически опустели.

Политически воевать было невозможно, потому что сами же коммунисты учили солдат: война ведется для обогащения буржуев. Придем к власти — и сразу покончим с войной. После этого сказать «воюем дальше» было совершенно невозможно.

Заключить договор на условиях кайзера? Тоже немыслимо! Против такого договора поднялась бы вся Россия… И левые, и правые противники большевиков увидели бы в подчинении России кто предательство национальных интересов, кто «интересов революции» и «интересов рабочего класса».

Даже в рядах большевиков не было единства: многие «левые коммунисты» считали «политически вредным» вести переговоры с кайзером. Зачем? Скоро в Германии тоже начнется революция. А если не начнется, все равно в России революция обречена. Ведь у Карла Маркса ясно написано: Мировая революция может произойти только в самых развитых странах… Если Россия и есть «слабое звено в цепи империализма», все равно должны подняться остальные, центральные звенья этой «цепи» — страны Европы.

Так думали Дзержинский, Бухарин, Покровский, Арманд, Коллонтай… Немало! Две крупнейшие парторганизации — Петрограда и Москвы — требовали прекратить всякие переговоры с «империалистическими хищниками».

И тогда большевики начали… затягивать переговоры. Они очень уж рассчитывали, что в Германии грянет революция и все получится само собой.

Троцкий и Ленин заявили в ЦК, что не верят в боеспособность германских частей и вообще — немцы перебрасывают войска на Западный фронт. Надо тянуть, сколько можно, а предъявят ультиматум — заявить о прекращении войны и демобилизации армии, а вот мира подписывать не надо (то есть опять продолжать тянуть резину).

Карл Радек раздал немецким солдатам листовки, в которых кайзер и его министры прямо обзывались свиньями, жиреющими на крови рабочих.

Генерал Гофман потребовал прекратить подстрекательство немецких солдат. Троцкий ответил: мол, ведите пропаганду среди русских, кто вам мешает…

Троцкий отказывался решать любые практические вопросы, а вел многочасовые дискуссии на исторические и философские темы. Спорил с ним министр иностранных дел барон фон Кюльман. Военные мрачно молчали, и «лишь постепенно участвующим стало ясно, что основной целью Троцкого было распространение большевистской доктрины». Поняв это, генерал Гофман использовал своеобразный способ убеждения: начал ставить солдатский сапог прямо на стол переговоров. Хулиганство? Но как писал Троцкий, он «является единственной серьезной реальностью на этих переговорах».[47]

В начале февраля 1918 года в Берлине перехватили радиосообщение из Петрограда немецким солдатам берлинского гарнизона. В своем послании коммунисты призывали немецких солдат создавать Советы и брататься с российскими Советами, убить кайзера Вильгельма и его генералов.

Кайзер буквально озверел от такой новости и велел немедленно прервать переговоры. И плюс к прежним условиям потребовал присоединить еще не оккупированные части Эстонии и Латвии.

С начала февраля 1918 года в Советской России был введен западный (григорианский) календарь: 1 февраля стало 14-м. На белом Юге сохранялся старый календарь, но вся остальная Россия приняла это новшество. Белых государств в Сибири на Севере еще нет, но и казаки приняли новый календарь.

Все даты после 1 февраля далее даны по «новому» стилю.

11 февраля 1918 года Кюльман в очередной раз спросил, принимают ли большевики условия мира. На это Троцкий разразился демагогической речью: «Мы больше не желаем принимать участие в этой чисто империалистической войне, где притязания имущих классов явно оплачиваются человеческой кровью. В ожидании того, мы надеемся, близкого часа, когда угнетенные трудящиеся классы всех стран возьмут в свои руки власть, подобно трудящемуся классу России, мы выводим нашу армию и наш народ из войны. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий».

Кюльман заявляет, что это означает возобновление войны. А Троцкий несет свое: «Ни один честный человек во всем мире не скажет, что продолжение военных действий со стороны Германии и Австро-Венгрии при данных условиях является защитой Отечества. Я глубоко уверен, что германский народ и народы Австро-Венгрии этого не допустят».

На том переговоры и закончились. Большевистские газеты ликовали, поздравляя Троцкого с тем, как он лихо «отбрил» злых империалистов. 14 февраля ВЦИК единогласно одобрил поведение советской делегации.

Между прочим, у немцев положение тоже архисложное. Нанести мощный удар? Захватить Петроград и Москву, повесить собственных агентов за вероломство? У генерала Гофмана откровенно чешутся руки. У кайзера, похоже, тоже… Но свергать большевиков крайне опасно: может подняться народ, к власти может прийти новое правительство — национальное. Оно начнет настоящую войну, народ его поддержит… а вести войну на два фронта Германия никак не в состоянии.

На совещании у кайзера 13 февраля Кюльман предлагает не реагировать на болтовню Троцкого и просто перебросить войска на запад. Рейхсканцлер Гертлинг опасается, что, если не заключить мир, вспыхнут демонстрации и забастовки. А начальник штаба фон Людендорф настаивает «закончить войну по-военному». Ведь если «терпеть выходки кучки безоружных анархистов», то и страны Антанты могут подумать — у Германии больше нет сил…

Но и фон Людендорф в своих мемуарах писал: мол, о «широкой операции не могло идти и речи». Германия могла позволить себе только «короткий и резкий удар». На другое просто сил не было.

По условиям перемирия военные действия могли начаться только через семь дней после его разрыва. Немцы честнейшим образом выполнили условия, но и лишнего часа не ждали. 16 февраля генерал Гофман сообщил советскому представителю, что Германия возобновляет состояние войны с 18 февраля с 12 часов.

Немцы наносят удар, но не для полного сокрушения врага. Они скорее запугивают его, и только. Сделать это крайне легко: немцам некому сопротивляться. Деморализованные и дезорганизованные толпы, перебившие своих офицеров, разложившиеся и пьяные, откатываются без боя.

Красная гвардия? Это анархические толпы дезертиров и люмпенов, они опасны только для гимназисток и юнкеров. Они драпают, только заслышав о приближении неприятеля.

Балтийские матросы? Они тоже драпали до Гатчины, натурально драпали, теряя по дороге винтовки и пулеметы. В Гатчине они захватили железнодорожные составы и остановились только… под Самарой. Эту замечательную историю первым поведал российскому читателю В. Суворов. Но и он не уточнил, почему Дыбенко драпал так далеко… А причина проста — большевички-то думали, немцы собираются брать Петроград. Немцы сильно не любили предателей, алкоголиков и бандюганов. Время военное — их быстро расстреливали. Вот Дыбенко и перетрусил выше крыши.

Немцы же двигались, даже не разворачивая боевых порядков. Ехали на поездах с пением бравурных песен под гармошку и занимали станцию за станцией. Основные контингенты войск уже были на Западном фронте. Этим немногочисленным, порядка 20 тысяч человек, немецким солдатам повезло — остальные харкали кровью по окопам, а эти ехали себе в теплых вагонах, выходили в весеннюю тишь на благодатный морозец…

Сопротивления не было. Если немцы стреляли — то в воздух, салют делали. Так и были взяты Нарва и Псков. Немецкая армия остановилась на заранее оговоренных рубежах, генералам было строжайше запрещено двигаться дальше. Ведь немцы вовсе не собирались захватывать Россию и тратить время и силы на управление захваченной страной. Они хотели оставить у власти в России своих платных агентов.

А в Петрограде их агенты мечутся: они ведь не уверены в намерениях своих хозяев… За такие штучки, как призыв убить кайзера и поднять революцию, в военное время вешают.

ЦК большевиков раскололся: одни хотят принять немецкие условия, но только после их наступления. Пусть Россия лишится части территории, «зато» рабочие всех стран поймут, что немцы — империалисты, а коммунисты — хорошие.

Другие за то, чтобы немедленно соглашаться на подписание мирного договора.

Ленин мечется между этими позициями… Вечером 18 февраля (а немцы все едут и едут) ЦК наконец решает: подписывать договор! Теперь необходимо согласие партнеров по правительству, левых эсеров. Их ЦК заседает совместно с большевицким уже ночью и под утро решает — нет, договора не подписывать!

Но Ленин, оказалось, опередил всех — еще до конца заседания он, как глава правительства, сообщил немцам по радио: большевики принимают их условия мира.

Генерал Гофман действовал грамотно: объяснил Ленину, что болтовня по радио — дело очень уж безответственное. Ленин должен представить письменный документ, с его личной подписью и печатью, и доставить это письмо коменданту города Двинска (а немцы все едут и едут).

Некоторые историки считают, что тут вообще был лихой сговор большевиков и немцев… И тех и других больше всего устраивал именно такой вариант: чтобы немцы как бы наступали и у большевиков «не было другого выхода, как подписать договор». Ну, и разыграли комедию.

Это предположение имеет под собой основания… Очень уж часто Троцкий на переговорах говорил раз за разом: мол, мы мир подписывать не хотим, но если вы принудите нас силой… Может, и правда намек? Может, этот намек и правда поняли? Может, большевики и по другим каналам сносились с немцами, просили их демонстративно «попугать»?

Прямых доказательств этому нет, но как-то очень уж все «хорошо сходится». И для немцев, и для большевиков.

Но даже если сговора с немцами на этот раз не было, то был сговор Ленина и Троцкого. Потом-то коммунисты врали, валили все на одного Троцкого — мол, он «нарушил указания ЦК и подписал мир, который В.И. Ленин называл «похабным».[48]

Якобы сорвать переговоры хотели «империалистические круги стран Антанты, а также белогвардейские генералы, кадеты, эсеры и меньшевики … эту же провокаторскую линию вели замаскированные враги Советской власти, изменники и предатели — троцкисты и бухаринцы».[49]

Почему должен быть виноват Троцкий, в 1929 году изгнанный из страны, тоже понятно — очень хотелось свалить на кого-то собственные преступления. Троцкий оказался очень кстати: он вел переговоры и подписывал бумаги… Но Ленин вовсе не был против договора в Брест-Литовске! Ленин принимал в его подписании самое активное участие.

Сограждане… Разумеется, вы можете и дальше праздновать мифический День Красной Армии, ныне стыдливо переименованный в День защитника Отечества… Воля ваша. Но автор сих строк не в силах этого сделать. Потому что поддельный шоколад и паленую водку я еще как-то перевариваю, но поддельных побед русского оружия вынести уже не в состоянии.

Братья и сестры. К вам обращаюсь я, друзья мои…[50]

Дело в том, что 23 февраля 1918 года никаких боевых действий никто и не думал вести.

Красная Армия никого не останавливала. Она была слишком занята — драпала. Коммунисты придумали какие-то «Псковско-Нарвские бои 1918 года»: якобы «на Псков и Нарву герм. командованием была брошена значительная группа войск (до 15 дивизий) с целью захвата Петрограда и свержения Советской власти. Войска развалившейся (сама собой развалилась. — А.Б.) бывшей царской армии не оказывали сопротивления оккупантам».[51]

В этой же статье полстраницы описывается, как гениальные Ленин и Сталин строили Красную Армию (о Троцком, разумеется, ни полслова), как революционный народ толпами сбегался под их руководство… И готово: «Авангарды герм. войск встретили сильное сопротивление псковских красногвардейцев и революционных солдат, отбросивших 23 февраля врага к Ю. и Ю.-З.».[52]

Соотечественники… Сограждане… Вранье это все. От начала и до конца — вранье. Все описания разных частей, их движения, их численности — все вранье от начала до конца, выдумка на выдумке сидит и брехней погоняет.

В СССР ходили и другие объяснения этому удивительному празднику — 23 февраля. Братья Стругацкие дали таким слухам хорошее определение: «официальная легенда».

Была такая легенда, что 23 февраля 1918 года Лев Троцкий приехал на фронт…

Неправда, никуда он не приезжал.

Еще легенда: в этот день подписан указ о создании Красной Армии…

Вранье, не было такого указа в этот день.

Все это — диссидентские легенды, и только.

23 февраля произошло только одно: пришло ответное письмо от немцев с условиями мира. Россия должна была отдать Польшу, Прибалтику и часть Белоруссии, союзнику Германии Турции отдать города Каре, Батум и Ардиган в Закавказье, вывести войска из Украины и Финляндии, заключить мир с Центральной Радой, немедленно начать демобилизацию армии, уплатить Германии 6 млрд марок контрибуции. В Германию возвращаются 2 миллиона немецких военнопленных. У Германии остается все оборудование, вооружение, амуниция, захваченные ею в ходе наступления.

И — «быстро, быстро!». Шнель! Принять — в срок 48 часов. Явиться в Брест-Литовск в трехдневный срок.

Если читатель согласен праздновать этот день в качестве Дня защитника Отечества — его дело.

Опять в ЦК бушуют страсти: подписывать или не подписывать? Долго кипят. «Теперь политика революционной фразы окончена», — заявил Ленин, пригрозив отставкой. 24 февраля ВЦИК большинством в 51 % голосов принял эти условия. 3 марта советская делегация подписывает Брест-Литовский договор, не читая.

Он отторгал от России 780 ООО кв. км территории с населением 56 млн (около 1/3 населения Российской империи) и около 4/5 добычи железа и угля.

Донбасс добавили потом… По-тихому. Сделали вид, что Донбасс — это тоже Украина.

6-8 марта проходит экстренный VII съезд партии. На нем происходят два важных события. Первое: РСДРП (б) официально переименовывают в Российскую Коммунистическую партию (большевиков) — РКП (б). Еще раз шлю воздушные лобызания тем, кто разводит большевиков и коммунистов.

Второе: VII экстренный съезд РКП (б) заслушал выступление Ленина. Задача пролетарского государства, говорил Ленин, вызвать Мировую революцию и уничтожить капитализм. А для этого необходимо сохранить пролетарское государство. Договор? А это просто бумажка! Буржуи придают ему значение, но мы-то, пролетарии, хорошо знаем: «Никогда в войне формальными соображениями связывать себя нельзя. Смешно не знать, что договор есть средство собирания сил».

Подчеркиваю: это говорит не Троцкий, а Ленин. Это он — за «похабный» мир.

Съезд абсолютным большинством голосов признает логику своего вождя и учителя. А к резолюции о мире сделано одно важное дополнение… Кажется, большевики очень решительно, с невероятной принципиальностью выступали за упразднение тайной дипломатии? Бывает же…

Потому что дополнение к резолюции съезда — сугубо тайное. Оно не подлежит огласке ни в печати, ни в частных разговорах, и делегаты съезда дают подписку о неразглашении тайны. Дополнение же вот такое:

«Центральному Комитету дается полномочие во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистическими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну».

Комментариев на этот раз не будет.

Об «интервенции империалистических хищников» в СССР говорили много и со вкусом. Поговорим и мы, начав с самых лютых интервентов: с большевиков.

Уже операции самой Красной Армии вполне можно считать интервенцией: в 1918 году до 50 % ее состава приходилось на «интернациональные» части. Приход Красной Армии был фактически приходом оккупационной армии, а Советская власть — крайне жестоким оккупационным режимом.

Понятны причины, по которым советские историки не считают интервентами самих советских. Ну ладно, немцы-то интервентами могут быть?

Как прикажете называть немецкие войска, вошедшие в Донбасс в марте 1918-го и в Крым в августе того же года?

Донбасс на Украине считали украинской территорией… И гетман Скоропадский «впустил» туда немецкие войска.

В Крым немцы вошли потому, что правительство Украинской державы Скоропадского договаривалось с возникшими на развалинах Российской империи правительствами, как с суверенными государствами. Гетман Скоропадский подписал с Курултаем крымских татар договор о дружбе и сотрудничестве. Согласно этому договору в августе 1918 года немцы вошли и в Крым, как в союзное Украине государство.

По Брестскому договору ни Донбасс, ни Крым немцам не отдавали. Но большевики никогда ни словом не возразили. Более того… Даже после окончания Гражданской войны они стали считать Донбасс частью Украины. Отродясь он этой частью не был и быть не мог никогда… Но большевики «так решили» — и до сих пор Донбасс, исторически и культурно составляя часть России, считается частью Украины.

В этот период большевики несколько раз прямо взывали к немцам, как к сильнейшим союзникам. Когда весной и летом 1918 года англичане высадились на Севере, Ленин прямо писал Воровскому: «Помощи» никто не просил у немцев, а договаривались о том, когда и как они, немцы, осуществят план их похода на Мурманск и на войска генерала Алексеева, на Дону. Это совпадение интересов. Не используя этого, мы были бы идиотами».

Сие письмо никогда не помещалось в гениальных Собраниях сочинений великого вождя мирового пролетариата, но сохранилось в архивах.[53]

Немцы поступили прагматично — они знали, что в Архангельске высадились очень незначительные войска. Разбить их не стало бы серьезной победой, и они туда не пошли.

Воевать с белыми армиями Алексеева и Деникина они тоже совершенно не хотели, потому что эти армии им не угрожали. На западе шли сражения Второй Марны, решался исход всей войны. Снимать оттуда войска немцам совершенно не хотелось. Немцы поддержали антисоветское государство: Всевеликое Войско Донское. Их вполне устраивал такой союзник, который отделял их и от большевиков, и от деникинской Добровольческой армии, и от буйных красных армий Кубано-Черноморской советской республики.

И тогда большевики предложили немцам… занять Петроград. 5 августа нарком иностранных дел Советской России Чичерин обратился к немецкому послу Гельфериху: мол, сами большевики должны уйти для защиты Вологды от англичан. Но сил у них мало, пусть немцы войдут в Петроград…[54]

По-видимому, большевики и сами себя считали чем-то вроде туземных солдат при колонизаторах.

Немцы и тут не согласились — им совершенно не улыбалось кормить голодающий Петроград.

Вот когда на Баку наступали турки, Германия откликнулась на призыв Ленина! Ленин предлагал помочь в заключении перемирия, а за это — свободный доступ к нефти. Германия послала несколько нот турецкому правительству. Генерал Людендорф снял с Балканского фронта бригаду кавалерии, 6 батальонов пехоты и перебрасывал их в Поти — готовился к походу на Баку. Поход не состоялся, но это уж второй вопрос.

Немцы хотя и считали Советскую власть «правительством безумия», возобновили прекращенные в феврале 1918 года выплаты большевикам: по 3 млн золотых марок ежемесячно в июне-августе, чтобы удержать это правительство у власти.

Большевики так успешно работали с немецкими войсками в России, на Украине и в самой Германии, что к октябрю 1918 года в воздухе явственно запахло революцией. В смысле — немецкой революцией.

Плохое качество — злорадство, но трудно не злорадствовать по поводу немецких разведчиков. Вот только что они гордо расхаживали с высоко поднятой головой, грудь колесом: герои! Их усилиями Россия выведена из войны, подчинена Германии. Их ставленники взяли власть, развалили армию и всю страну! Грандиозный успех, невероятная победа разведки!

…А теперь этим беднягам остается только вытирать со лба холодный пот, слушая крики на улице, глядя из-за штор на марширующих под красным знаменем. При этом кто-кто, а немецкие разведчики отлично знают, что именно они вызвали к жизни весь этот кошмар. И они-то лучше всех знают, что именно несет Германии большевизм… Представляю, как вскрикивали по ночам, просыпались в холодном поту, пили сердечные средства асы германской разведки. Как перед их мысленным взором проплывало: расстрелы кавалеров Рыцарских крестов, подвалы «чрезвычаек» под особняками на Курфюрстендамм, зловоние трупов в оврагах под Кёльном, мертвые дети плывут вниз по Рейну, крестьяне Баварии мечутся под пулеметным огнем…

Скажем честно: все эти кошмары немецкая разведка заработала! Так ее сотрудникам и надо, но ведь большевизма ни одному народу и ни одной стране не пожелаешь. Даже в назидание и для исправления.

Последнее имперское правительство Макса Баденского — того самого, что начинал переговоры, — решило круто изменить германскую политику.

5 ноября 1918 года правительство Германии по инициативе правых социал-демократов разорвало дипломатические отношения с Советской Россией. Оно выслало из Германии Иоффе, а германского посла отозвало из Москвы.

Разрабатывался план: нанести удары из Прибалтики и с Украины на Москву, сбросить Ленина и большевиков. Этим достигалось бы сразу три важные цели:

— со стороны западных держав можно рассчитывать на более мягкие условия мира;

— спасители от красного кошмара могли рассчитывать на благодарность послевоенной России;

— в союзе с Россией можно было быстро поднять экономику после войны.

План войны был совершенно реальным: Красная Армия даже в конце 1918 года не могла бы противостоять кадровым германским дивизиям. Двинуть сто-двести тысяч солдат — почти гарантированный успех.

Реализовать планы помешала революция в Германии.

О Ноябрьской революции в СССР писали много. Практически не писали о том, что Германия находилась в состоянии гражданской войны с 1918-го и, по крайней мере, до 1923-го, а пожалуй, и до прихода к власти национал-социалистов, в 1933 году.

Об этих событиях я расскажу в другой книге, «Гражданская война Европы».

Для истории Гражданской войны в России важно, что большевики активно раздували смуту в Германии: очень им мерещилось начало Мировой революции. Коммунисты готовы были бросить в Германию и армию. «Армия в три миллиона должна у нас быть к весне для помощи международному рабочему движению», — говорил Ленин.

Но все кончилось быстро. К весне 1919 года острая фаза гражданской войны в Германии затихла. Так и закончилась ничем первая практическая попытка перейти от рассуждений про Мировую революцию к практическим попыткам ее организовать. Но это была только первая попытка.

Мне пришлось забежать чуть-чуть вперед, рассказывая о том, как большевики организовывали Мировую революцию. Без этого фрагмента еще не все стало бы ясно… А так — вот все цвета мозаики. Гражданская война началась в Петрограде и в Москве в октябре-ноябре 1917 года. Всю зиму и вёсну 1918 года Гражданская война затопляет всю территорию России, выплескивается на Украину, рекой течет на восток до Тихого океана. Гражданская война врывается и в деревню, пока только в Европейской России.

Эта Гражданская война велась вовсе не между сторонниками «старого» и «нового». Она велась между большевиками, которые хотели построить искусственное, выдуманное теоретиками общество, и всеми остальными — теми, кто строить такое общество категорически не хотел. Между утопией и жизнью.

Большевики рассказывали, что выражают интересы рабочих и крестьян. Но рабочие и крестьяне тоже не хотели воплощать в жизнь их выдумки. Поэтому во время Гражданской войны большевики подавляли рабочие восстания по всей России, во всех крупных промышленных центрах. Крестьян они убивали из огнеметов, морили голодом в концлагерях. Против большевиков воевали даже те крестьяне, которые категорически не хотели идти к белым.

Большевики не выражали интересов ни одного класса или сословия, ни одной общественной группы. Они хотели только одного — создать выдуманное Карлом Марксом коммунистическое общество. Они хотели сделать Мировую революцию и построить Земшарную республику Советов. Именно поэтому они воевали со «всеми остальными» — включая представителей других революционных партий.

К весне 1918 года в основных чертах сложилось новое государство: Советская Россия. Государство, от которого все побежали еще резвее, чем от большевиков без государства. Попробуем понять: почему?