"Тамбовский волк" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр)

БУНКЕР

Принца вели по каким-то гулким коридорам. Одетый на его голову мешок из плотной черной материи скрадывал звуки шагов. Но даже по этим невнятным отзвукам можно было предположить, что тоннель, по которому его вели, был железобетонным.

Принц старался запомнить пройденный путь: количество поворотов… сколько шагов между ними…

Звонкое в начале пути эхо от топота двоих сопровождающих Принца «боевиков» становилось все более приглушенным, невнятным. "Вероятно, спускаемся под землю, — размышлял Принц. — Ступеней нет… Значит, обратно можно выбраться на машине…"

Принц услышал, как заскрипели петли тяжелой двери. Его втолкнули в какое-то помещение. Сопровождавшие вышли. Снова заскрипела дверь.

К Принцу подошел человек. Снял закрепленные на запястьях наручники и ушел…

— Снимите мешок.

Принц сбросил с головы мешок и увидел, что находится в железобетонном бункере.

— Добро пожаловать в дансинг-клуб.

Только человеку с черным юмором могло прийти в голову назвать это мрачное помещение танцевальным залом.

— Этот бункер был назван «дансингом» из-за этих вот телефонов, ежедневно, каждый на свой лад, вызванивающих замысловатый перепляс, который метафорически можно было бы назвать танцем смерти. Из дальнейшего разговора вы поймете смысл этой метафоры. А пока я их отключил, чтобы спокойно поговорить с вами, Владлен Михайлович Старицкий.

Принц вскинул на говорившего глаза. Тот с нескрываемым интересом жадно разглядывал Принца…

— Присаживайтесь.

Принц сел в предложенное кресло. Начало разговора было обескураживающим. Принца так давно никто не называл его настоящим именем, что ему показалось, будто речь идет вовсе не о нем, а о каком-то другом человеке. У него даже появилось желание обернуться. Но он сдержался.

В висках точно застучали маленькие молоточки. "Неужели взяли Краба, заволновался Принц, — и он томится сейчас здесь, в одном из этих казематов? Только он один знал о том, кто на самом деле скрывается под фамилией Калужный! Но даже если бы Крестного повязали, он бы все равно не «сдал» Старицкого! Тогда откуда же этому борову известно, кто я?!"

Хозяин «дансинга» дал возможность Владу осмотреться. Бетонный бункер напоминал ставку Гитлера времен второй мировой войны, или, из-за разноцветных телефонов, — штаб какого-то главнокомандующего… Хозяин, которого принц мысленно окрестил Адмиралом, угадал, о чем думал заложник.

— Это и есть штаб. Вы находитесь на военно-морской базе. У нас с вами всего час времени. На вас поступил заказ. Но я подумал, что нецелесообразно было бы убивать вас втемную. У нас с вами родственные…

Адмирал пристально посмотрел на Старицкого, как бы размышляя, говорить ли ему то, что очень хотелось сказать… Но решив, что не стоит, закончил фразу сухо и холодно:

— Родственные профессии. Разница лишь в оплате. Вы получаете оклад. Мы — за каждый заказ. И еще… Во всех ваших "акциях возмездия" присутствует идеологическое обоснование — за что. У нас — кого, где и сколько. Работает только голова. А у вас и… сердце. Это плохо. Одно из доказательств этого «плохо» то, что вы сейчас находитесь здесь, «выключите» сердце, думайте. Через двадцать семь минут ответите, согласны вы на этих условиях сотрудничать с нами или нет…

Адмирал протянул Принцу «Памятку». В ней кратко излагались инструкции для киллера-профессионала.

— О жене и приемыше не спрашивайте. Не отвечу.

Хозяин достал из стола какую-то папку и углубился в изучение документов.

"Выключить" сердце оказалось не так-то просто. Влада бесило все: крепко сбитое тело Адмирала, его спокойное добродушное лицо. По молодцеватой выправке угадывалось, что хозяин — кадровый военный офицер. Холодные серые стены бункера раздражали и мешали сосредоточиться. Старицкий невольно смотрел на настенные, похожие на компас, часы.

Проанализировав сложившуюся ситуацию, Принц принял решение: взять в заложники самого Адмирала. Хозяин, наверняка предвидя такой вариант, предпринял меры для личной безопасности. Значит, надо попытаться его переиграть.

Кроме телефонов на столе Адмирала стояла бронзовая подставка для карандашей, ручек и бумаги для заметок. Вид у нее был довольно внушительный. От полученного этой штуковиной удара по голове можно было не только потерять сознание, но и окочуриться.

Вторым средством для внезапного нападения на хозяина был выбран сам стол. Он был двухтумбовый, с широкой, как бильярд, столовицей. Можно рискнуть и внезапно опрокинуть его на Адмирала.

Принц решил все-таки использовать подставку. Резко рванувшись вперед, он схватился за бронзовый выступ, но подставка оказалась привинченной к столу. Схватившись за столовицу, Старицкий изо всей силы толкнул ее от себя. Стол был намертво прикреплен к полу. Взбешенный Принц ухватился за кресло. Но и оно не сдвинулось с места даже на миллиметр.

Адмирал невозмутимо наблюдал за метаниями заложника. Старицкий, сжав челюсти, приготовился нанести сокрушительный удар ногой в голову хозяина. И тут молнией мелькнула мысль: "Хозяин наверняка готов и к такому варианту нападения…"

Сцепив пальцы, Принц опустился в кресло. Внутри у него все клокотало от ярости и негодования! Но внешне он старался выглядеть спокойным.

— Вы не безнадежны.

Адмирал проговорил это без всякой иронии. Предположение Влада о том, что хозяин был готов отразить его нападение, тут же подтвердилось: Адмирал опустил папку с документами, в его руке был зажат странного вида пистолет.

— Новинка. Самозаряжающийся электроствол. Электрический разряд парализует жертву на срок от пяти минут до сорока. Сила разряда регулируется вот этой планкой. Красная насечка — для самых несговорчивых. После «красного» разряда — только летальный исход. Удобная штуковина для поездки в общественном транспорте в часы пик, не правда ли?..

Старицкий никак не среагировал на эту шутку. "Планка стоит не на красной насечке, — подумал Принц, — значит, Адмирал не собирался меня убивать… Может быть, еще можно попробовать поторговаться?.."

Хозяин вновь словно прочитал его мысли и передвинул планку на красную отметку.

— Полчаса прошли. Ваш ответ?

— Согласен.

Адмирал протянул Принцу для рукопожатия руку и представился:

— Бизон.

Пожимая руку, Старицкий ощутил, какая у Адмирала бугристая рука. "Как у молотобойца, — удивился Влад. — Такой ладонью можно расколоть череп человека, как грецкий орех!"

— А теперь еще раз, уже более внимательно, ознакомьтесь с «Памяткой».

— Я уже ознакомился.

— Есть вопросы?

— Вы на них не ответите.

— На некоторые отвечу. Задавайте.

— Кто меня «заказал»?

— Антрополог. Он же фотограф. Близкий друг Дюка.

— И вора в законе Стайера?

— Нет.

— Но это он фотографировал, когда Дюк и Стайер стояли в обнимку?

— Он.

— Как же негатив этой фотографии оказался у Стайера?

— Стайер отобрал его у антрополога, а затем шантажировал этим негативом Дюка. Кстати, вот он… этот негатив.

— Каким образом он оказался у вас?!

— Достался в наследство от фотографа…

Бизон вертел негатив в руках, как бы не зная, что с ним делать дальше… Принц спросил:

— Хотите вернуть его мне?

— А вы не побоитесь?

— Чего?

— Держать его у себя?

— Думаете, что и меня тоже кто-то станет шантажировать?

— Нет. Просто этот негатив имеет свойство плодить покойников. Сначала вы убираете владельца негатива Стайера, и фотограф — на вашей стороне. Затем вы убираете Дюка, и фотограф начинает охоту на вас. Но вы вдруг исчезаете из Москвы. Третьей жертвой, хранящей у себя негатив, становится главарь подмосковной банды Гематоген, занимающийся торговлей наркотиками… Это…

— Пэр.

— Верно. Убрав и его, вы передаете негатив сестре Лациса, погибшего при бандитской разборке за сферы влияния в Москве. Сестра Лациса не желает расставаться с негативом. Тогда фотограф убирает ее и забирает негатив. Затем антрополог обращается за помощью в СС…

— СС?!..

— Синдикат Смерти. Так в кулуарах «любовно» называют наше БОУ.

— Бюро особых услуг?!

— Да. Вы и здесь приложили свою руку, Принц. Очень неумело, надо сказать, приложили. Вы по натуре — киллер. И не надо вам лезть в высшие эшелоны власти. Ну, упразднили вы «Плюс». Де-юре он перестал существовать. Но де-факто этот мощный концерн продолжает действовать. Государству он выгоден, и государственные структуры все равно его будут поддерживать. А государство вечно. Концерн, кстати, собирается снова всплыть, но уже под новым названием «Айсберг». Поработав с нами, вы поразитесь размаху этой коррумпированной монополии, которая и в самом деле напоминает мощный айсберг, о чью подводную часть разобьется еще не один «Титаник»… Бункер, в котором мы с вами сейчас находимся, вгрызается в землю недалеко от одной морской бухты на севере нашей родины и является лишь одним из выступов этой криминальной громады.

— Если бы все было действительно так, как вы говорите, то меня бы уже давно не было в живых.

Бизон после этих слов Принца почему-то сразу перешел на «ты». В его голосе даже появились какие-то теплые нотки…

— А вот почему ты до сих пор жив, ты узнаешь не сегодня, а гораздо позже, когда сложатся более благоприятные для этого обстоятельства… Но мы отклонились от курса. Все, что я рассказал про негатив, я узнал от фотографа. Во время его рассказа у меня возникла одна парадоксальная мысль. Я, чтобы проверить свои предположения, попросил фотографа, а, как ты помнишь, основная его профессия была антрополог, сделать антропологическую экспертизу внешности двух совершенно разных людей: Старицкого и Калужного… Антрополог занимался этим здесь, за этим столом. Результаты, как ты догадываешься, были поразительными. Исследование кино- и фотодокументов дало научно обоснованное заключение, что Калужный и Старицкий — одно и то же лицо.

— Можете дальше не продолжать.

— Почему?

— Теперь… меня… будут пытаться шантажировать все кому не лень. Вы первый.

— И последний. Негатив сделал свое дело. Из тех, кто знает твою тайну, в живых остался только я. Возьмешь негатив?

Бизон скептически улыбался, протягивая Принцу кусочек пленки с запечатленными на нем покойниками. Старицкий, глядя на самоуверенного Адмирала, вспомнил про Краба, знающего гораздо больше, чем этот сидящий напротив… Хозяин. Ответив такой же скептической улыбкой, Влад возразил:

— Не делайте из меня мистика. Негатива я не боюсь. Мне непонятно другое… Зачем надо было тащить меня, да еще и мою семью за сотни километров от Москвы. Проще было бы вам приехать в столицу. Насколько я понимаю, результат был бы точно такой же!

— Другой. Москва — моя открытая сердечная рана. А при моей профессии это смерть. Сколько талантливых профи покинули этот мир, поддавшись только раз зову сердца. Именно в Москве меня, офицера, которому прочили блестящее будущее, сделали убийцей. Меня так подставили, что я, сам того не зная, лишил жизни своего тестя. Жена так и не поверила, что это было непреднамеренное убийство, и прокляла меня. Она запретила мне даже издали видеть сына. И тогда для меня столица стала адом. Я мог запросто взяв автомат, пойти на штурм министерства обороны и хотя бы перестрелять те окна, за которыми засели те, кто меня подставил. Но мне встретился человек, научивший меня обходиться "без сердца" в убойных делах. И я хладнокровно сумел расправиться с каждым из тех, к кому у меня был счет. А если бы я тогда не уехал в Ленинград, а остался в Москве, то вряд ли бы состоялась эта встреча… с тобой.

— Зачем вы все это мне рассказываете?

— Потому что твоя жизнь в последнее время постоянно висит на волоске. Тебя спасают стихийно, случайно возникшие обстоятельства. А я хочу, чтобы своей судьбой распоряжался ты сам, а не шальной случай.

— Вам-то какое до меня дело — буду я жив или нет?

— Глупо стрелять под окном, когда виновны в твоей судьбе конкретные люди.

— Я не стрелял.

Бизон посмотрел на Старицкого и медленно, тщательно выговаривая слова, произнес:

— Я знаю о тебе намного больше, чем ты предполагаешь…

— Например?

— В пятом классе ты со своим другом детства Славкой выбил все стекла в слесарной мастерской. Помнишь, за что?

— Да.

Наступила пауза. Влад терялся в догадках, откуда об этом мог узнать Бизон. Этого не знала даже мама. Злодеев-то тогда так и не нашли.

— Это Славка Труба поделился с вами своими воспоминаниями?

— Нет.

— Тогда откуда?

— Это неважно. Важно, чтобы ты не встретился с антропологом.

— Где?!

— На том свете. Ведь это он написал красной краской "До встречи!" на могильной плите, под которой лежат убитые бандитами твоя первая жена Таня и сын Никита. Наши судьбы во многом похожи. Тебя и меня лишили самых близких людей на земле. Оба мы жестоко отомстили палачам. Разница только в том, что ты, совершая месть, действовал по-дилетантски и тебя, совершившего справедливую казнь, средства массовой информации превратили в изгоя, в кровожадное чудовище, в вампира, совершившего десятки садистских изуверских убийств. Я же, действуя профессионально, снискал себе лавры героя, которым восхищаются и которому хорошо платят.

— Вы занимаетесь грязной работой и гордитесь этим?

— Почему же она грязная?

— После того как отомстили, вы стали киллером и теперь убиваете невинных людей, которые лично вам не сделали ничего плохого. Они даже не знают о вашем существовании!

— Недавно, после двадцатишестилетнего отсутствия, волею случая я вновь оказался в Москве и вынужден был почти тотчас же ее покинуть.

— Почему?

— Мне снова захотелось стрелять, но уже по другим объектам. И не из автомата, а из оружия совершенно другого калибра… А невинных людей нам никогда не заказывают. По крайней мере, я ни одного невинного из тех, кого заказывали, не встретил.

— Откуда в вас такая самоуверенность?

— Любой объект, который подлежит ликвидации, тщательно изучается: его привычки, вкусы, пристрастия, круг знакомств, сфера деятельности и так далее. И в результате преуспевающий бизнесмен, политик или журналист, которого заказали и которому поют дифирамбы на разных этажах власти, оказывается таким зловонным куском дерьма, что даже пули на него бывает жалко!

— Не верю!

— А Дюк?

Принц опустил голову. Насчет Дюка Бизон был абсолютно прав. Дюк оказался оборотнем.

Когда курсантам учебного отряда, находящегося под Барнаулом, объявили о дне последнего экзамена на звание "Агент "Центра"", все предыдущие месяцы занятий показались им сущим пустяком по сравнению с тем, что их ожидало.

Первая же встреча курсантов с председателем экзаменационной комиссии Дюком, прибывшим из Москвы, ошеломила их. Дюк продемонстрировал на учебном полигоне такое мастерство по всем дисциплинам, по которым курсантам в этот день предстояло держать экзамен, что у них дух захватило.

Тогда Принцу прибывший из столицы эмиссар показался Робин Гудом! И если бы понадобилось, защищая Дюка, пожертвовать своей жизнью, Принц сделал бы это, не задумываясь.

И чем же в результате оказался этот развенчанный кумир? Обыкновенным куском дерьма! Неожиданно для себя, вспомнив про Дюка, Старицкий разозлился на Бизона:

— А вы не боитесь, что когда-нибудь я доберусь и до вас, чтобы узнать, чье дерьмо зловоннее: Дюка или Бизона?

— Тебе это трудно будет сделать.

— Почему?

— Думаю, что у тебя на это просто не хватит времени…

Бизон достал из стола фотографию и показал ее Принцу.

— Твой объект. Воронков Дмитрий Алексеевич. Помощник лидера одной из ведущих фракций в Государственной думе.

— Какой фракции?

— А это уже не входит в круг моих обязанностей. Собрать информацию тебе предстоит самому. На этот раз тебе никто не сможет помочь: ни Торс, ни Крафт… Потому что о нашем свидании не должна знать ни одна живая душа… Пока ты не докажешь свою профпригодность, за тобой и твоей семьей будут наблюдать несколько пар внимательных глаз.

— А как же тогда с этими "живыми душами"? Они-то будут знать о нашей встрече!

— Нет. Они будут следить не за Старицким, а за Калужным, который своими действиями нанес организации «Плюс» ощутимый урон и теперь пытается, работая в «Центре», реабилитировать себя, выполняя задания БОУ, являющегося одним из филиалов «бывшей» компании «Плюс».

— И сколько же вы платите таким двойным агентам?

— Ни копейки. Ставка — жизнь. Твоя, твоей семьи, ну и других родственников с той и другой стороны…

— Обложили, как волка…

— Тамбовского волка, за которым тянется шлейф громких, скандальных кровавых убийств.

— Любой бы на моем месте сделал в Тамбове то же самое!

— Не любой. Для того, чтобы стереть с лица земли тамбовскую банду «Кенгуру», нужна была волчья хватка. Не у каждого она есть.

— Кто заказал Воронкова?

Бизон иронически посмотрел на Принца, давая понять, как нелепо звучит заданный вопрос.

— Я спросил потому, что знаю, что исполнителей таких заказов убирают сразу же после сделанного ими дела. Притом убивают не только их, но и тех, кто убивает самих исполнителей. Поэтому они не получают ни копейки! В этой цепочке спланированных убийств копейки получает тот, кто разрабатывает эту акцию, то есть вы. "Виртуоз маэстро", расписывающий, как по нотам, партитуру для каждого «солиста», сидя в «дансинг-клубе», дирижирует музыкой смерти, которая заканчивается всегда одинаково: как "Прощальная симфония" Гайдна, где музыканты, сыграв свою партию, задувают свечу на пюпитре и уходят со сцены! Так продолжается до тех пор, пока не остается гореть только одна свеча… Так и у вас: при свете оставшейся свечи «дирижер» пересчитывает доллары, которые ему отстегнули за какого-то там Воронкова!

— Тебя не убьют.

— Так «дирижер» говорит каждому «солисту», побывавшему в этом бункере смерти!

— "Солисты" здесь не бывают. Все решается одним телефонным звонком.

— Каким же образом я удостоился столь высокой чести?!

— Иногда… Очень редко… из «солистов» получаются «дирижеры»… и даже мирового уровня.

— У музыкантов уровня Спивакова это случается. Но у киллеров вряд ли. Всегда найдется «дирижер» покруче, который успеет задуть свечу гораздо раньше своего конкурента!

— Не надо путать хорошо отлаженный механизм нашего синдиката со стихийно возникающими бандитскими группировками, вроде «отморозков».

Бизон посмотрел на настенные часы, достал из стола наручные, принадлежащие Старицкому, и, протягивая их владельцу, сказал:

— Убедительная просьба эти часы с руки не снимать, чтобы я всегда был в курсе всех дел.

— А если я нечаянно разобью их, что тогда?

— Одним несостоявшимся «дирижером» на земле будет меньше. И начнут задуваться свечи. Как у Гайдна.

— Свеча, вы хотели сказать?

— Heт. Свечи. Если ты думаешь, что своим самоубийством ты легко разрубишь завязавшийся узел, то ошибаешься. Твоя вторая жена и мальчик, которого ты усыновил, последуют за тобой.

— Палач! Ты сравниваешь мою судьбу со своей?! Я никогда не убивал детей!

— Я тоже. Но если ты прикроешься приемышем, как щитом, мне впервые придется это сделать.

Бизон щелкнул зажигалкой, и негатив, вспыхнув, превратился в кучку пепла. Фотография Воронкова горела дольше…

— Мосты сожжены. Вторые полчаса, отведенные для установления личного контакта, заканчиваются. Итак, Принц будет продолжать свою деятельность в «Центре», а Волк займется Воронковым. Успехов. Руки…

Бизон подошел к Старицкому с наручниками, и Влад попробовал воспользоваться последним шансом в сложившейся безвыходной ситуации. Метнувшись к столу, Принц схватил лежавший на нем пистолет и, застонав, отдернул руку. Пальцы на руке свело судорогой, и скрючившиеся от полученного электроразряда, они стали похожими на когтистую птичью лапу.

— Руки.

Принц заложил за спину руки, и его запястья снова оказались заключенными в металл. Онемевшие от боли пальцы понемногу стали оживать. Бизон накинул на голову Старицкого черный мешок…