"Соблазн на всю ночь" - читать интересную книгу автора (Карлайл Лиз)

Глава 13

Дрожа всем телом, Федра открыла глаза. По всей видимости, наступило утро, неяркий свет заливал комнату, в которой она лежала. Федра все еще не могла понять, где она находится. Приподняв с подушки голову, она попыталась осмотреть комнату, но вокруг нее плавал лишь серый туман, внутри которого темными пятнами вырисовывались отдельные предметы.

Вот из тумана выплыла Агнес. Она складывала стопкой какие-то вещи, подходила к кровати, снова отходила. Потом Агнес раздвинула шторы, принесла корзинку с обувью. В общем, она делала самые обычные вещи. За окном послышался стук колес подъехавшей к дому кареты, следом за ней во двор въехала тележка. На подоконник сели голуби и принялись громко и самозабвенно ворковать.

Федра снова откинулась на подушку. Она находилась в своей комнате. И лежала в собственной постели. Но туман перед глазами все никак не исчезал. Ее ноги казались какими-то тяжелыми и бесчувственными, а руки были холодными как лед.

Федра приподнялась, прикрывая рукой глаза от света.

— Агнес?

Служанка отложила что-то в сторону и подошла к кровати. Ее брови съехались у переносицы.

— Вы проснулись, мисс, — сказала она, глядя Федре в глаза. — Господи, как же вы меня напугали!

Федре показалось, что ее голова обернута ватой.

— Что случилось? — спросила она, приподнимаясь на локте. — Я что-то ничего не помню.

Агнес присела на край кровати.

— Вы упали, мисс. Это вы помните? — Она убрала волосы с лица Федры. — Видели бы вы себя со стороны!

Федра прижала пальцы к виску.

— Неужели все так… плохо? — Да, она, кажется, начинала кое-что припоминать. — А Тристан? — Она взяла Агнес за запястье.

Агнес улыбнулась:

— С ним все в порядке. Немного опалил волосы, но все такой же красивый, как и всегда.

— Слава Богу, — прошептала Федра.

Она почему-то и сама знала, что с ним все в порядке, но слова Агнес окончательно успокоили ее. Да, да, она кое-что вспомнила. Тристан поднял ее на руки и понес в карету, прижавшись щекой к ее щеке. И его щека была влажной. Это плакал он, или это были ее слезы? Господи милостивый, через что им пришлось пройти! Она поднесла руку к губам и прикусила зубами кончик пальца.

Агнес неловко кашлянула.

— Сегодня рано утром к нам приходил мистер Кембл. Он спрашивал о вас, мисс, — сообщила служанка, поправляя одеяло. — Еще он сказал, что мистер Толбот показал себя как настоящий герой прошлой ночью.

— Он вытолкнул меня из окна, — сказала Федра. — Это я хорошо помню.

— Он спас вам жизнь, — напомнила Федре Агнес.

— Да, — задумчиво проговорила Федра.

Она вспомнила, как кто-то наклонился над ней, поднял с земли. Холодные струи дождя падали ей на лицо, откуда-то издалека доносились чьи-то голоса. От дыма все еще першило в горле. В это мгновение Федру охватила паника — ей показалось, что с Тристаном случилось что-то ужасное.

Но потом она увидела его. У Тристана лицо было перепачкано в саже. Но это точно был он. Федра почувствовала странное облегчение, и ее глаза закрылись. Он был жив. И она была жива. Им очень повезло той ночью.

В памяти Федры всплыл еще один эпизод. По лестнице пронесли обгоревшее тело мадам. Красивая женщина превратилась в нечто кошмарное. Федра закрыла глаза, чтобы отогнать от себя ужасное видение. Но обезображенное до неузнаваемости лицо Востриковой еще долго маячило перед ее глазами. Волосы у мадам почти все сгорели, а оставшаяся часть склеилась и запеклась. Ее шелковое черное платье превратилось в серые струпья. Де Венденхайм заметил, как Федра смотрела на тело мадам, и отвернул лицо мадам в сторону.

Этот кошмар теперь еще долго будет ее преследовать. Вспомнив это теперь, Федра почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. Чтобы избавиться от навязчивого видения, она посмотрела на Агнес.

— Лорд де Венденхайм был там, — тихо проговорила Федра, ее сердце болезненно заныло. — Он все знает и, по всей видимости, уже поставил Стефана в известность о случившемся.

Агнес положила свою мягкую ладонь Федре на лоб.

— Думаю, нет, — сказала служанка. — Вас привезли домой в карете, а потом мистер Толбот и лорд де Венденхайм долго о чем-то говорили и ругались, но когда их спор наконец прекратился, они оба выглядели довольными. Скорее всего они пришли к решению, которое устраивало обоих.

Федра закрыла глаза. Нетрудно представить себе, в какую ярость пришел де Венденхайм, увидев ее в Сохо. Разумеется, он обрушился на Тристана с обвинениями. Федра почувствовала, что ее подташнивает.

— А наши слуги? — шепотом спросила она. — Меня кто-нибудь видел?

— Нет, мисс, не беспокойтесь об этом, — заверила Федру Агнес. — Никто из слуг вас не видел, когда карета подъехала к крыльцу и вас вносили в дом, — сказала служанка. — Да, с вами была еще какая-то испуганная девочка. Кажется, она сказала, что ее зовут Флорой. Де Венденхайм забрал ее с собой. Разве вы не помните, мисс, как вы поднимались со мной по лестнице к вам в спальню?

— Да, теперь припоминаю. — Прохладная рука Агнес приятно холодила лоб Федры.

— Кстати, позже я сказала слугам, что вы поскользнулись на нашем крыльце и упали прошлой ночью, — радостно сообщила служанка. — Оно мраморное, и углы у него острые и ужасно твердые. Я уложила вас в постель, и с тех пор вы все лежите и не открываете глаза. Я уже начала беспокоиться.

Федра подняла обе руки к голове, провела ладонями по волосам. Волосы показались ей грязными и спутавшимися.

— А Вострикова?..

Лицо Агнес немного смягчилось.

— Этот человек, которого зовут Кембл, сказал, что она еще жива. Но ей недолго осталось мучиться. Ах, мистер Кембл такой вежливый, такой предупредительный! Он просил передать вам, что мужчину, в которого воткнули нож, забрали в полицию. — Она передернула плечами и встала с постели. — Мисс, мне даже думать страшно, что за ужас происходил в том доме прошлой ночью.

Агнес дернула за сонетку, и через несколько минут в комнате Федры появились служанка с чаем и лакеи, которые принесли воду для ванны. Когда прислуга покинула комнату, Федра откинула одеяло и села в постели с чашкой чая. Ее руки заметно дрожали. Она должна увидеть Тристана. Должна получить подтверждение… чего-то очень важного для нее…

Но чего именно? Тристан вел себя самым благородным образом, он сделал все, что было в его силах. Между ними теперь ничего не стояло. Не существовало больше связывающей их нити. Он помог ей найти…

— Милли! — Федра поставила чашку на столик. — О, Агнес! Я забыла сказать ему про Милли!

— Милли? — Агнес, стоявшая в эту минуту на коленях перед ванной, повернулась к Федре, ее глаза расширились. — Вы нашли ее, мисс?

— Милли должна вернуться сегодня! — Федра избавилась от одеяла. — Быстрее, Агнес. Подай мне скорее мое голубое платье для прогулок. Мы должны быть там, когда она приедет.

Агнес с сомнением посмотрела на свою госпожу.

— Я не могу позволить вам куда-либо идти, мисс, до тех пор пока не придет мистер Толбот, — сказала служанка. — Он приказал мне никуда вас не выпускать. И пообещал прийти сегодня утром проведать вас.

Федра сбросила с себя ночную рубашку.

— Да? Он так сказал? — спросила она. — Значит, я должна торопиться. Помоги мне, пожалуйста, помыть голову.

Через час Федра уже находилась в маленькой гостиной и время от времени подходила к окнам. Голова у нее кружилась и болела.

Снова и снова ей вспоминались события прошлой ночи. Она впервые в жизни так близко увидела жизнь других женщин, не принадлежащих к ее кругу, и обнаружила, насколько эта жизнь ужасна. Эти женщины были совершенно беззащитны, их отвергло общество, заклеймили позором люди, а они всего лишь пытались выжить.

Через несколько мгновений в центральную дверь постучали молоточком, и безошибочный женский инстинкт подсказал Федре, что это пришел он.

Она уже предупредила лакея, что хочет принять гостя здесь, в маленькой гостиной. Эта комната казалась наиболее подходящей для встречи с Тристаном. Именно сюда она привела его в первый день их знакомства. Здесь он впервые поцеловал ее. И здесь же сегодня она попрощается с ним навсегда. Что они еще могли друг другу сказать? Он больше не должен ей ничего. Она хотела разыскать мать Присциллы, и Тристан стал помогать ей в этом. Сегодня, так или иначе, это дело будет закончено. Федра решила про себя, что если сегодня она не найдет Милли, то прекратит поиски.

Послышался какой-то шум, звук шагов по ковру, Федра быстро обернулась и увидела стоящего у двери Тристана. Одна его щека и висок были красными и слегка припухшими, волосы с той же стороны обгорели, но его глаза, как и всегда, сияли, а на губах играла улыбка.

Он прошел в комнату, и сразу возникло ощущение, что эта комната принадлежит ему. Тристан каким-то непостижимым образом мгновенно заполнял собой все пространство, где бы он ни появлялся. Несколько мгновений он стоял перед Федрой и просто смотрел на нее смеющимися глазами.

— Спасибо, Стаблер, — наконец сказала Федра, обернувшись к слуге. — Нам пока больше ничего не нужно.

Лакей поклонился и вышел из комнаты. Федра закрыла за ним дверь и снова вернулась к своему гостю.

Он обнял Федру, его крепкие и теплые руки заскользили по ее спине.

— Фе… Ты всегда прикрываешься правилами приличия…

Она издала звук, похожий на тихий всхлип.

— Я очень устала вести себя правильно. И я очень рада видеть тебя.

Он взял ее за плечи и слегка отодвинул от себя, стал вглядываться ей в лицо своими внимательными, пронзительными глазами.

— Мы пережили такую страшную и странную ночь, моя дорогая, — мрачно проговорил он. — И я очень рад, что ты не слишком пострадала.

— О, Тристан! — Она заморгала, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы. — У тебя на лице ожоги, и ты спалил себе волосы.

— По-моему, я стал даже интереснее, — сказал он с ухмылкой. Но тут же улыбка исчезла с его лица, и он прикоснулся пальцами к темно-красному кровоподтеку на щеке Федры. — Бедняжка, — пробормотал он. — Это, должно быть, очень больно.

— Чертовски больно, — сказала она. — Но я заслужила это. Тристан, прости меня за то, что я так поторопилась.

В его черных цыганских глазах заплясали насмешливые огоньки.

— Ты, Фе? Поторопилась?

Федра вздохнула.

— С этим пистолетом… — сказала она. — Я вбежала в комнату, собираясь спасти тебя. Но, как оказалось, ты знал, что делал и я только помешала, превратила все в хаос.

Тристан запрокинул голову и засмеялся.

— Со мной бы ничего не случилось, я подготовил пути к отступлению, — проговорил он, продолжая смеяться.

Он поправил ей прядку на виске.

— Единственное, о чем я сожалею, так лишь о том, что не смогу рассказывать эту историю в гостях за столом.

Он провел пальцами по ее щеке, потом опустил руки.

— Вострикова умерла сегодня рано утром, — тихо сказал он.

Немного помолчав, Федра спросила:

— А что будет с домом? Что с детьми и женщинами?

Тристан пожал плечами.

— Дом совсем немного пострадал от огня, — сообщил он. — Люди де Венденхайма забрали тех, кто хотел уйти.

— А как твои дела, Тристан? — Она склонила голову набок. — Не зря ты так рисковал? Тебе удалось найти то, что ты искал?

На его губах снова заиграла улыбка, но взгляд Тристана сделался несколько рассеянным, как будто он заглянул внутрь самого себя.

— Мои дела все в порядке, я только стал немного похож на ежика с одной стороны, — сказал он. — И я нашел то, что искал. Все эти бумаги оказались более чем полезны. Востриковой повезло, что она погибла. Она избежала виселицы.

— Тристан… — Она взяла обе его руки в свои ладони. — О, Тристан, мне так жаль, что я втянула тебя во все это!

— Ты никуда меня не втягивала, — поправил он ее. — Этим я обязан своему отцу.

— Да, конечно, я понимаю, — согласилась Федра. — Тем не менее я хочу поблагодарить тебя за помощь. И еще я хочу сказать тебе, что теперь все закончилось. Я ставлю точку в этом деле с Милли. Возможно, сегодня я найду ее.

— Сегодня? — Он озадаченно смотрел на Федру.

— Мы с Агнес собираемся сегодня еще раз сходить в тот дом, — тихо проговорила Федра. — Флора сказала, что Милли может вернуться сегодня. Ты знал об этом?

Брови Тристана удивленно приподнялись.

— Нет.

Федра прикусила нижнюю губу.

— Я хочу предпринять последнюю попытку найти ее, — сказала она после долгой паузы. — Если мне не удастся это сделать, я оставлю ей записку. В конце концов, нам всем нужно немного отдохнуть от этого сумасшествия. И еще мне бы хотелось поскорее увидеть Присс.

Его губы сжались, придав лицу немного сердитое выражение.

Он продолжал держать ее руки в своих ладонях и смотреть ей в глаза. В его взгляде ощущалась усталость, и впервые Федра заметила, что бегущие от глаз Тристана морщинки сделались резче, сильнее обозначились линии вокруг рта.

— В таком случае я пойду с тобой, — наконец сказал он. — Господь знает, этого не стоило бы делать, но я не могу отпустить тебя одну.

Федра почувствовала, как от подступивших слез защипало глаза.

— Ты очень добр ко мне. — Она вздохнула с облегчением: ей совсем не хотелось идти в это ужасное место одной, без Тристана. — Спасибо тебе.

— Подожди, меня рано еще благодарить, — предупредил он ее. — Вот когда дело будет сделано, тогда я с удовольствием приму твою благодарность, Фе.

— Да, конечно, — сказала она.

Он вдруг засмеялся.

— Нам предстоит еще долгий разговор, моя дорогая, — с мрачной улыбкой проговорил он. — Это касается только нас двоих, тебя и меня. И ты должна будешь выслушать меня до конца. Согласна?

Ее взгляд уперся в его белоснежный шейный платок.

— Да, Тристан, — тихо ответила она.

Он сложил руки на груди, продолжая испепелять ее своим тяжелым взглядом.

— Да, — сказал он. — Все образуется.

Когда они приехали в Сохо, дом Востриковой походил на самый настоящий муравейник. Кругом сновали полицейские в синей униформе с медными пуговицами, они разговаривали со свидетелями, выносили из дома коробки и складывали их в повозки.

Федра приказала Агнес остаться в карете. Она прекрасно понимала чувства своей служанки. Очень трудно принять тот факт, что твоя сестра проститутка, и еще труднее встречать осуждение в глазах людей. Итак, Федра направилась к дому вместе с Тристаном, он поддерживал ее под руку. Как хорошо, что она надела шляпку с вуалью!

В нескольких шагах от дома их остановил полицейский, тот самый крупный, цветущего вида сержант, которого Федра уже видела однажды в магазине мистера Кембла.

— Милорд, уже половина народа, жившего в доме, разбежалась, — стал жаловаться он Тристану. — Что же делать? Где их теперь искать?

— Послушайте, сержант Сиск, — проговорил Тристан, — де Венденхайм распорядился не задерживать тех, кто хочет уйти. У нас нет ничего против этих людей. Мы лишь можем помочь тем, кто нуждается в нашей помощи. А детей следует отвести в церковный приют.

— Вот несчастные. — Мужчина тряхнул своей крупной головой. — Думаю, судьям это тоже не понравится.

Тристан достал из кармана карточку и передал ее сержанту Сиску.

— Если магистрат станет задавать вам вопросы, скажите, что вы выполняли приказы лорда Хокстона.

Лорд Хокстон. Теперь Тристан был лордом Хокстоном.

Федра пока не могла осмыслить этот факт, она лишь знала то, что Тристану предстояло в самое ближайшее время заняться организацией похорон отца. На его плечи теперь ложилась ответственность за все обширные поместья, доставшиеся ему в наследство, он должен был исполнять свой священный долг, возложенный на него его титулом и высоким положением. С этого момента жизнь Тристана должна была полностью измениться.

Но сейчас Федру не слишком занимали эти мысли. Они сразу же отступили, стоило ей взглянуть на лестницу и на спускающихся по ней людей. Впереди всех шли несколько женщин, некоторые из них были в открытых платьях, некоторые в чем-то, сильно напоминающем нижнее белье. На верхних ступеньках стояли два босых мальчика, по всей видимости, близнецы. Там были еще несколько девочек не старше двенадцати лет. Их уводили одетые в серые балахоны монахини или служительницы сиротских приютов. У шедших впереди женщин был странно отсутствующий вид, безжизненные глаза, которые, казалось, ничего не видели перед собой.

Тристан тоже смотрел на лестницу какое-то время. Потом он тихо выругался себе под нос.

— Не стоило приводить тебя сюда.

Федра с Тристаном подошли ближе, и в это время мимо них пробежала изможденного вида женщина с потертой кожаной сумкой. Она высоко приподняла подбородок, словно бросала всем вызов или боялась, что ее кто-нибудь сейчас остановит или схватит.

— Постойте, мисс! — крикнула ей Федра. — Вам нужна помощь? Еда или крыша над головой?

Беспокойство на лице незнакомки сменилось какой-то бесконечной усталостью.

— Я иду по своим делам, — сказала она. — И почему вы останавливаете меня?

— Мы не собираемся останавливать вас, — стала торопливо объяснять Федра. — Мы просто ищем тут кое-кого. Вы не знаете, случайно, Милли Дейлз?

Глаза женщины потемнели, она кивнула в сторону дома:

— Поднимитесь на третий этаж и идите по коридору в пристройку. Найдете ее в первой комнате. Но ей не нужна никакая помощь.

Поднимаясь по ступенькам вместе с Тристаном, Федра продолжала размышлять над словами незнакомки и пыталась понять, почему она разговаривала с ними так дерзко и насмешливо. Найти комнату Милли оказалось совсем не сложно. Приоткрыв дверь и заглянув внутрь, Федра увидела стоящий посередине комнаты чемодан, набитый потрепанными нарядами.

Милли стояла у окна в светло-розовом муслиновом платье с пышными рукавами и широкими оборками. Такой наряд вполне бы подошел для какой-нибудь школьницы, но никак не для профессиональной проститутки. Внушительного вида джентльмен держал ее руки в своих руках и поедал Милли жадным взглядом.

Лишившаяся на некоторое время дара речи Федра пришла в себя и вновь обрела способность разговаривать.

— Милли? — прошептала она, не поднимая вуали.

Милли быстро обернулась.

— Миледи? — вскрикнула она, ее глаза расширились. — Неужели это вы? О Господи!

Федра подбежала к девушке и взяла ее за руку.

— О, Милли, — сказала она, — иди сюда, позволь мне скорее посмотреть на тебя! О, слава Богу, с тобой все в порядке. Мы с Агнес просто сходили с ума от беспокойства.

— Со мной все в порядке, мисс. В самом деле. Но большое спасибо за вашу заботу.

Крупный джентльмен подошел к Федре, его брови, две толстые черные гусеницы, соединились у носа.

— Котеночек, — резко проговорил он, — что все это значит?

Милли вспыхнула.

— Милорд, эта леди из той деревни, где находится мой дом. Она просто пришла проведать меня и убедиться, что со мной ничего не случилось после вчерашнего погрома. А другой джентльмен… — Девушка быстро окинула оценивающим взглядом Тристана и присела в вежливом реверансе. — Боюсь, я не знаю его.

— Можете не обращать на меня внимания, — сухо заметил Тристан.

Федра снова взяла Милли за руку и окинула взглядом раскрытый чемодан. Он был из хорошей кожи с тонкой медной окантовкой по углам.

— Тебе больше не нужны эти уродливые наряды, — резко сказала Федра, ткнув пальцем в сторону раскрытой пасти чемодана. — Мы забираем тебя домой.

— Забираете ее домой? — закудахтал полный джентльмен. — Но для чего? Зачем?

Милли нахмурилась и сердито поджала губки.

— О, спасибо, миледи, но теперь, когда мадам больше нет, мы с лордом Коттингом пришли к полному пониманию, — сказала она. — Я уезжаю с ним.

— Уезжаешь с ним? — эхом повторила Федра. — Но ты не можешь. Милли, все кончено. Мадам больше нет, и ты свободна.

Милли сморщила свой носик.

— Да, мне известно это, — торопливо проговорила она. — И я не скучаю, признаться, по этой старой кошке.

— Нас внизу ждет карета, — продолжала настаивать Федра. — И в ней Агнес. Мы отвезем тебя назад в Брайервуд.

Но Милли, казалось, даже не слушала Федру.

— Что? Снова скоблить пол в таверне? — спросила она, отшатнувшись от Федры. — Нет, мисс, спасибо. Я и в самом деле очень вам благодарна, вы всегда были добры ко мне. Но лорд Коттинг снял для меня комнаты, и мы поедем выбирать мебель.

Федра не могла поверить своим ушам.

— Но, Милли, послушай… Эта жизнь не для тебя, она не принесет тебе ничего хорошего. И потом, подумай о Присс.

— Присс? — Джентльмен бросил на Федру подозрительный взгляд. — Котеночек, кто такая Присс? О чем идет речь?

Милли улыбнулась лорду Коттингу.

— Никто, милорд, — небрежно бросил она, а потом, крепко сжав руку Федры, увела ее в коридор.

Тристан последовал за женщинами. У него было такое выражение лица, как будто он точно знал, чем закончится эта история.

— Послушайте меня, миледи, — тихо заговорила Милли. — Его сиятельство ничего не знает о Присс, и вы не должны ему о ней говорить. Вы понимаете это? Мадам сказала ему, что я девственница. И он заплатил очень хорошие деньги за рас… э-э… рас…

— За растление, — предложил Тристан свой вариант нахмурившись.

Ее глаза расширились, и в них мелькнул намек на благодарность.

— Да, вы, милорд, сразу меня поняли, — сказала она. — Но мужчины в возрасте просто с ума сходят от этого. И лорд Коттинг свято верит в то, что именно он лишил меня этой самой девственности. Так что уж не разочаровывайте его. — Милли гордо вздернула подбородок. — Мадам хорошо натренировала меня, — с искренней радостью в голосе проговорила она. — Я теряла девственность много раз. — Внезапно лицо ее погрустнело. — Но лорд Коттинг совсем другой. Он очень добрый и по-настоящему ко мне привязался. А в прошлом месяце его жена, которая до этого болела несколько лет, внезапно скончалась. Представляете, как мне сказочно повезло. Теперь он вдовец.

— А как быть с Присс? — спросила Федра.

Милли положила руку Федре на плечо.

— Послушайте меня. — Она наклонилась к Федре, одна ее бровь приподнялась и изогнулась, придав лицу злое выражение. — С Присс все будет в порядке. Тетя Кесси воспитает ее так, как нужно, я уверена.

— Ты рассчитываешь на такую старую женщину? — воскликнула Федра. — Да ведь ей уже семьдесят.

— Я буду посылать ей деньги, когда смогу. — Милли начала горячиться. — В самом деле, мисс, мне жаль, что все так сложилось, но что я могу еще сделать при подобных обстоятельствах? Вернуться в Гемпшир и ждать мистера Хейден-Уэрта? Благодарю покорно. Когда у меня родился ребенок, я думала, что он поможет мне устроить мою жизнь, но он отвернулся от меня. А вот лорд Коттинг протянул мне руку помощи.

Федра попыталась остановить Милли:

— Чего именно ты хочешь, Милли? Я сделаю это для тебя. Я постараюсь…

Милли презрительно усмехнулась.

— Мне совсем не хочется подыхать от скуки в этой забытой Богом деревеньке, — сказала она. — Я красива, мисс, молода, полна жизни. Мне хочется развлекаться, наряжаться и дарить счастье достойному мужчине. Вы очень добры ко мне, но мне придется идти своей дорогой.

Неожиданно рядом появилась грузная фигура лорда Коттинга.

— Котеночек, ты знаешь, сколько времени? — Он извлек из кармана чудовищных размеров золотые часы. — Моя карета ждет внизу. А теперь надевай скорее свою новую шляпку и прощайся, пушистик, со своими друзьями. Нам пора ехать.

Федра опустила руки. Это был конец. У этой проблемы не существовало решения. Федра чувствовала себя в высшей степени беспомощной и опустошенной. У нее появилось ощущение, что она смотрит на человека, который прыгает с моста в черные воды быстро мчащейся реки. И неизвестно, сможет ли выплыть этот несчастный. Вынесут ли его воды в правильном направлении? Федре хотелось плакать.

Тристан взял ее за локоть и повел к лестнице. Они молча вышли на улицу и направились к карете. У Федры в желудке встал холодный ком, ее плечи опустились, а ноги сделались ватными. Она думала о том, что теперь вернется в Брайервуд без Милли, с пустыми руками, и ей нечем будет порадовать Присс.

— Фе, мне так жаль, — сказал Тристан, когда они сели в карету. — Агнес, боюсь, мы принесли не самые хорошие новости.

Слушая подробный отчет Тристана о разговоре с Милли, Агнес поменялась в лице. Ее щеки покрылись смертельной бледностью, а взгляд сделался отчужденным и даже каким-то испуганным. Агнес знала с самого начала, что Федра вряд ли уговорит Милли вернуться в деревню. Милли была слишком эгоистична, предприимчива и полна сил, и она вполне могла встать на ноги без помощи семьи. Возможно, ей даже удастся разбогатеть.

В конце концов Агнес согласилась, как ей предложил Тристан, пойти и попрощаться с сестрой. Они дождались когда Милли в сопровождении лорда Коттинга появилась на лестнице. Одной рукой Милли держала под руку своего спутника, а в другой крутила розовый кружевной зонтик. Девушка выглядела чистенькой, аккуратной, здоровой и веселой. Словно желая усилить производимое ею впечатление, она запрокинула голову и счастливо рассмеялась. Лорд Коттинг с обожанием смотрел на нее и тоже выглядел очень довольным.

— Она всегда думала только о себе, — пробормотала Агнес, спускаясь из кареты. — До остальных ей никогда не было дела. А Присс для нее и вовсе не существует. — Агнес обернулась и посмотрела на Федру. — Мне бы хотелось подойти к ней и отхлестать ее по щекам, мисс, — тихо проговорила служанка. — Но я не стану этого делать. Пусть живет той жизнью, какую она для себя выбрала.

Тристан забрался в карету и сел рядом с Федрой.

— Да, Фе, ты сделала все возможное, и даже более того. — Он обнял Федру за плечи. — Ты просто очень добрая и принимаешь все близко к сердцу. Иногда мы не в силах исправить то зло, с которым сталкиваемся в жизни. Думаю, из Милли никогда бы не вышла хорошая мать для Присс. Мне неприятно говорить это, но, к сожалению, это так.

— Нет-нет, я понимаю, что ты прав. — Она заморгала, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы. — Присцилла — самое замечательное существо во всем мире. — Не выдержав, Федра зарыдала.

По ее щекам побежали слезы. Она плакала еще и потому, что знала — она никогда не сможет родить собственного ребенка. А Тристан никогда не станет отцом ее ребенка. Федра оплакивала и свою несчастливую юность, принесшую ей столько горя. Она плакала до тех пор, пока на плече Тристана не начало расползаться темное пятно. Тристан не стал говорить ей всякие банальности вроде того, что все образуется и все будет хорошо. Он просто обнимал ее, покачивая, как ребенка, прижав губы к ее лбу. Федра должна была выплакаться, и он дал ей такую возможность.

Возвращаясь на Мейфэр, они все молчали. Агнес, сложив руки на коленях, смотрела в окно.

— Спасибо, милорд, — поблагодарила служанка Тристана, когда он помог ей выйти из кареты на Брук-стрит. — Вы очень любезны. Вы такой же добрый, как и миледи.

Покраснев до самых корней волос, Федра повернулась к Тристану.

— Вы зайдете, милорд? — спросила она. — Чтобы немного отдохнуть?

— Что ж, я не против, — ответил Тристан, глядя ей в глаза. — Вы ведь, миледи, кое-что мне пообещали. Мы заключили сделку.

После того как лакей принес и поставил на стол поднос с двумя чашками кофе и пирожными, а потом быстро вышел, Федра закрыла дверь. Теперь их никто не мог потревожить.

— Ты хотел о чем-то поговорить со мной, — сказала она, взяв свою чашку и выплеснув чуть-чуть кофе в блюдце. — Что ж, говори, я внимательно слушаю тебя.

Но Тристан поднес чашку кофе к губам, а потом быстро поставил ее на стол. Встал и отошел к окну, стал смотреть в сад. Дувший с улицы легкий ветерок слегка взъерошил его черные шелковистые волосы.

Федре захотелось немедленно встать, подойти к Тристану, обнять его, чтобы почувствовать его крепкие, упругие мышцы под своими пальцами, чтобы ощутить, как они дрожат от ее прикосновения. Она умирала от желания провести ладонью по его крепкой спине, попросить его… Так о чем же она хотела попросить его?

Ее сердце дрогнуло в груди. Тишина в комнате вдруг сделалась очень ощутимой и даже давящей. Не в силах вынести этого, Федра тоже поднялась и подошла к Тристану.

— Тристан? — проговорила она и осторожно притронулась к его рукаву. — Тристан, так о чем же ты хотел поговорить со мной?

Он повернулся к ней, опустил руки.

— Дело вот в чем, Фе, — проговорил он, глядя на нее грустными глазами. — Я думаю, мы должны пожениться.

Она отшатнулась от него, ее колени сделались ватными.

— Мы… мы должны… что?

— Пожениться, — сказал он с серьезным видом. — Когда я говорил об этом ночью там, в переулке, при свидетелях, это не было шуткой. Я скомпрометировал тебя и разрушил твое будущее. Кембл и де Венденхайм именно так восприняли нашу с тобой связь.

— О чем ты говоришь? — Она сделала шаг назад. — Я доставила тебе много неприятностей, и я не собираюсь втягивать тебя в куда более неприятную ситуацию. Уверяю тебя, нет никакой необходимости жениться на мне.

Взгляд Тристана сделался еще более мрачным и тяжелым.

— Нет, — мягко сказал он. — Возможно, я нашел не те слова. Прости. Но, черт возьми, Федра, неужели ты не видишь? — В его глазах появился лихорадочный блеск. — Неужели ты не понимаешь, Фе, что я… люблю тебя?

— Ты любишь меня?

Сейчас его глаза уже не смеялись, Тристан был серьезен и сосредоточен, как никогда.

— Да. Я знаю себя, Федра. И я не сомневаюсь в своих чувствах. Мне хочется защищать тебя, оберегать от всех бед, заботиться о тебе. И просто любить. Я хочу сделать твою жизнь счастливой. Ты позволишь мне это?

Ее губы шевельнулись, она захотела что-то сказать, но навернувшиеся на глаза слезы заставили ее промолчать. Федра быстро отвернулась в сторону. Ей было очень грустно слушать это, потому что она хотела быть с Тристаном. Но в то же время Федра видела и другую сторону медали. Она знала, что рано или поздно в Тристане проснутся те эмоции и чувства, которые сейчас глубоко спрятаны и о существовании которых он пока может и не подозревать. И вот тогда он испытает глубочайшее разочарование.

— Тристан, — сказала она спокойно, — я давно решила никогда не выходить замуж. Сделав выбор, я успокоилась и со смирением приняла свою судьбу. И даже стала счастлива от этого.

— Фе, черт возьми, разве ты не слышала, что я только что тебе сказал?

— Я все слышала. Но теперь ты послушай меня, — проговорила Федра нетерпеливо, чувствуя, как от боли сжимается ее сердце. — Ты граф, и теперь ты один из самых влиятельных мужей Англии. Ты Хокстон. У тебя есть долг и обязанности, которые с этого момента должны тобой исполняться. Ты даже еще не виделся с адвокатами, чтобы узнать, как обстоят дела. Ты не похоронил своего отца и не оплакал его. Как ты можешь сейчас говорить о женитьбе? Боюсь, ты не знаешь своих собственных чувств.

Он шагнул к ней и положил руки ей на плечи.

— Фе, я никогда в жизни не испытывал каких-то неопределенных желаний, — сказал он. — Всегда и во всем я отдавал себе отчет. Я мог твердо сказать, что я хочу и чего не хочу. Раньше моя жизнь была простой и потребности мои были просты и незатейливы. Но потом я встретил тебя. Все, что касается нас, оказалось сложным.

Она внимательно смотрела ему в лицо, пытаясь найти нужные слова. Но не для того, чтобы объяснить свои чувства. Федре казалось, что она никогда не сможет выразить правильно то, что она чувствовала. Ей хотелось просто успокоить Тристана и подбодрить его. Она должна была сделать так, чтобы он сам захотел оставить ее и пойти другой дорогой — дорогой богатой и счастливой жизни, в которой нет места для несчастной, бесплодной жены, неспособной подарить ему наследника.

Но Тристан не стал дожидаться ее ответа, он просто наклонился к ней и стал ее целовать. С жадностью, с каким-то исступлением. Он целовал ее так, как ни одну женщину прежде. И Федра знала это. «Да» было готово сорваться с ее губ. Он обнимал ее так, что Федре хотелось немедленно расплакаться. Она отчаянно хотела его.

Он взял ее за волосы, слегка потянул назад, его рот продолжал ласкать ее губы до тех пор, пока Федра не стала со страстью отвечать ему. Он целовал ее, уже не соблюдая никаких приличий, без всякой оглядки на манеры, без претензий на нежность. Его уже начавшая пробиваться щетина больно колола ей кожу.

Она хотела его. И это ее желание было не просто физическим, не только вожделением. Ей хотелось стать частью его, сделаться с ним единым существом, раствориться в нем. И Тристан хорошо понимал это. Федра позволила этой буре увлечь ее, она позволила ему пробудить в ней яростное, страстное желание, от которого кружилась голова, путались мысли. Он прижимался к ней, и она ощущала дрожь в его теле. Внизу ее живота появилась приятная ноющая боль.

Наконец Тристан оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо своими магнетическими глазами. Федра содрогнулась от этого взгляда.

— Разве ты не видишь, Федра, — тихо проговорил он, — что я очень хорошо понимаю, чего я хочу?

Она отвернулась в сторону, не зная, что ответить ему. Она не доверяла и своим собственным чувствам. Тристан слегка тряхнул ее за плечо.

— Неужели ты думаешь, Фе, что меня заботит мой титул? В этом я вижу лишь одно преимущество — твоему брату будет значительно сложнее отказать мне.

Она покачала головой. Федра боялась показать ему, как отчаянно ей хотелось броситься к нему, обнять его и прижаться к его груди.

— Нет, Тристан, из этого ничего не выйдет, — прошептала она, чувствуя, что по ее щекам заструились слезы. — Не выйдет…

— Федра… — Он взял пальцами ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. — Федра, ты любишь меня?

— О! — мягко проговорила она. — О, пожалуйста, Тристан, не заставляй меня отвечать на этот вопрос.

— Фе, это потому, что у тебя не может быть детей? — прошептал он. — Но ты ведь не можешь знать этого наверняка. А чудеса иногда случаются. Я буду любить тебя независимо от того, сможешь ли ты родить мне ребенка или нет.

— Поверь мне, ты захочешь иметь детей, — тихо сказала она. — И если ты действительно меня любишь, Тристан, не дави на меня, не подталкивай меня к тому, о чем мы оба пожалеем.

— Ты просто не хочешь меня! — задыхаясь, воскликнул он, его лицо побледнело. — Да, Фе? В этом дело? А может, дело в том, что моя кровь не слишком благородна для Нортемптонов? Испанцам и цыганам нет места на развесистом генеалогическом древе семьи Нортемптон! Да? Все, что ты чувствовала ко мне, — это лишь похоть, и ничего более? О, я привык к этому! Ну же, скажи мне это, чтобы я по крайней мере…

Она прижала пальцы к его губам.

— Не говори так, — сказала она, чувствуя, как усиливается дрожь в ее руке. — Ты подойдешь для кого угодно. Не нужно говорить об этом, в этом нет смысла.

— А, так ты боишься, что я передумаю и через пару дней переменю свою решение? — В его голосе появился лед.

— Да, я боюсь этого. Правда. — Неожиданно Федра ощутила страшную усталость, ей немедленно захотелось присесть. — И я не хочу быть той причиной, из-за которой ты не сможешь иметь детей. Я не перенесу этого.

Он снова покачал головой:

— Федра, пожалуйста.

Федре хотелось, чтобы Тристан немедленно ушел. Если он будет продолжать настаивать на своем, она может сделать что-нибудь нелепое.

— Иди домой, Тристан, — тихо сказала она. — Поезжай в Уилтшир, я хочу сказать. Уезжай из лондонской грязи в свое поместье и попробуй найти себе какую-нибудь хорошенькую, здоровую девушку с покладистым характером. Ту, которая не будет завлекать тебя в сомнительные авантюры и не заставит тебя рвать волосы у себя на голове.

— О, благодарю тебя, Федра, — холодно сказал он, — за твой мудрый совет.

Она прошла к окну и стала смотреть в сад. Поднявшийся ветер качал ветки деревьев, шевелил листву.

— Тристан, — тихо сказала она, — пока ты не женился, мы могли бы продолжить, если ты хочешь…

— Нет, — поспешно прервал он ее. — Не смей предлагать мне это, Федра. Если ты хочешь быть со мной, выходи за меня замуж. Другого для нас уже не существует.

— Не думаю, что это разумный выход, — прошептала она. — Когда ты поймешь, что тебе предлагает жизнь, ты поблагодаришь меня за мой отказ.

— А если я не захочу принять от жизни что-то другое, что она мне предложит?

Федра покачала головой. Собралась что-то сказать, но потом передумала и решила промолчать.

— Если ты не захочешь… — наконец задумчиво проговорила она, — тогда подожди год. А потом… потом… я не знаю, что будет потом!

— Год? — насмешливо фыркнул он и сунул руку в карман своего сюртука. Шагнул к Федре и положил что-то на подоконник. — Что ж, твой неопределенный ответ будет служить мне некоторым утешением. Фе, я не принадлежу к разряду терпеливых мужчин. А теперь прошу извинить меня, мне нужно идти, чтобы организовать похороны отца.

Она смотрела ему вслед. Теперь у Тристана была походка не ленивого и сытого льва, которая ей так нравилась. Теперь он злился на весь мир, от него исходили флюиды гнева и ярости. Он шагал быстро и уверенно, как человек, принявший решение. И вдруг Федру пронзила мысль, заставившая ее похолодеть. Что, если им руководила не просто похоть и желание достигнуть своего любой ценой? Что, если он сказал ей правду? Может быть, он и в самом деле не станет сожалеть о том, что у них никогда не будет детей? Возможно ли такое? Господи милостивый! Что, если она совершила самую большую ошибку в своей жизни?

Внизу хлопнула входная дверь. Глубоко вздохнув, она опустила голову. И тут Федра увидела это. Вещь, которую она безуспешно пыталась найти.

Она взяла в руки маленькую желтую подвязку с шелковой розочкой, позолоченной лучом солнца. Подвязка когда-то лежала в коробке с ключами, медикаментами и всякой другой мелочью. Федра сейчас припомнила, что она заметила отсутствие этой вещицы в тот день, когда Тристан впервые поцеловал ее.

Именно в тот день она влюбилась в него. С первого взгляда.

Из ее глаз брызнули слезы. С трудом подавив готовые вырваться наружу рыдания, она прошла в спальню и легла на кровать.