"Скажи будущему - прощай" - читать интересную книгу автора (Маккой Хорас)

ГЛАВА 4

Табличка на радиаторе гласила: «Дилейдж», это был длинный, приземистый автомобиль с красными дисками колес и обивкой салона из красной кожи. Он стоял перед коттеджем доктора Дариуса Грина среди мусорных куч у обочины и других машин, небольших и дешевых. Это можно было заметить даже при тусклом свете уличных фонарей. Я сразу догадался, чья это машина, намного раньше, чем заглянул в регистрационную карточку, прикрепленную возле рулевой колонки: Маргарет Добсон, 4100 Уиллоу Крик-Драйв. О, Господи, а у этой дамочки с деньгами проблем не бывает, она неплохо упакована.

Ее авто красноречиво свидетельствовало об этом: правосторонняя рулевая колонка, отдельное водительское кресло, всевозможные циферблаты приборов и тумблеры на передней панели. Все надписи были на французском, а из замка зажигания торчал ключ. Я сел за руль и извлек его. Сейчас многие водители оставляли ключи в машине. Большинство из них просто забывали забрать их с собой, остальные делали это из-за самоуверенности и высокомерия, вот и она наверняка из тех же побуждений. Даже если машину украдут, та все равно застрахована, да и в любом случае никаких неудобств от этого не предвиделось: слуга в тут же пригонит из гаража ещё одну. Брелок на ключе был золотой, с инициалами "М. Д." в виде вензеля, на кольце болтались ещё несколько позолоченных ключей, фигурка святого Кристофера с теми же инициалами и некое приспособление, назначение которого было мне неизвестно. При ближайшем рассмотрении я обнаружил, что это складное увеличительное стекло размером чуть побольше серебряного доллара. Через него я рассмотрел свою находку повнимательнее и обнаружил ещё одну надпись: "Четырнадцать каратов чистого золота, Картье". Да, сэр, это вам не дешевые побрякушки…

Я снова вставил ключ в замок зажигания и повернул. Раздался слабый щелчок, тогда я вернул его в прежнее положение и посмотрел в сторону коттеджа. Посетители все ещё постигали основы космического сознания, хотя часы на панели уже показывали условленное время нашей встречи — половину десятого. А за окнами коттеджа не было видно никаких признаков оживления. Может быть, у меня ещё оставалось время для небольшой прогулки.

— А почему бы и нет? — спросил я себя, поворачивая ключ зажигания. Потом проверил положение рычага коробки передач и выжал педаль стартера. Двигатель завелся почти мгновенно. От неожиданности я выключил зажигание, вышел из машины и прошелся по улице. Ярдов сто прислушивался к отзвукам собственных шагов, и тут же оказался под кроной хлебного дерева. Все вокруг было тихо и пустынно; внезапно мне пришла в голову мысль, что Мэндон прав: человеческие рефлексы всегда чем-то обусловлены. Моя реакция была вызвана случаем, произошедшим много лет назад, только автомобиль был, конечно, другой марки. Эта глупая ситуация, почти животный рефлекс и мое знание его истинной причины, заставили меня дать себе слово, что ничего подобного больше не повторится.

Я вернулся в машину с желанием прокатиться вокруг квартала. Даже если бы гул мотора стал похож на рев самолета, меня это уже не остановило бы, но как только я поравнялся с машиной, двери коттеджа распахнулись и на улицу повалили слушатели доктора Грина. Ну и ладно, мне не нужно лишний раз себе доказывать, что я преодолел свои страхи.

Тем временем люди разъезжались на своих колымагах, расходились пешком и степенно желали друг другу доброй ночи. Наконец на дорожке появилась и Маргарет Добсон, направляясь ко мне прямо через газон, и я снова увидел белизну её кожи, обрамленную смоляной чернотой волос. У меня опять перехватило дыхание.

— Ну, — сказала она. — В чем дело? Снова запах духов?

— Это жестоко.

Она рассмеялась.

— Или ты боишься, что моя машина кусается? Почему так быстро заглушил двигатель?

— Ты услышала…

— Услышала? Да его слышали жители целого квартала, он довольно изрядно шумит. По правде говоря, я никогда не пользуюсь этой машиной вечером, если только не хочу кому-нибудь досадить, гоняя по его улице…

— И чем мы сегодня будем заниматься, портить настроение твоим друзьям?

— Это я уже сделала.

— А машина чертовски хороша. И скорость, наверное, соответствующая.

— Так и есть…

— Боюсь, что она у тебя долго не задержится, если будешь оставлять ключи в замке зажигания, — я захлопнул за ней дверь, обошел машину и уселся рядом. — Нет, такие люди как ты просто не хотят лишать воров работы…

— Я никогда ничего не запираю…

— А что же ты делаешь, каждый день меняешь машины?

— Что-то вроде того… — она завела мотор, тот буквально взорвался и мы тронулись. Машина производила столько шума, что, похоже, глушителя у неё просто не было. Про неё нельзя было сказать, что двигатель взревел и перешел на ровный гул, никаким гулом и не пахло.

— Ну и как прошел день? — поинтересовался я.

— Все как обычно, а у тебя?

— Не зря. Ничего определенного, но появились неплохие перспективы.

— Я очень рада.

— Спасибо, — я наклонился к ней, стараясь уловить запах Huele de Noche, но безуспешно. Мне виден был её бледный профиль, её черные локоны, но все бесполезно, я не чувствовал знакомого аромата. Интересно, почему…

Она почувствовала мой взгляд и улыбнулась в ответ.

— Просто интересно… — заговорил я. — Почему ты не пользуешься косметикой?

— Потому что мне это не нравится. Кстати, у тебя есть какие-то планы на сегодняшний вечер?

— Только один — провести его с тобой, — прямо ответил я.

— Мне хочется где-нибудь просто поболтать. Нам есть о чем поговорить. Куда направимся?

— Только не за город.

— А мне казалось, тебе понравилось.

— До тех пор, пока я не начал приводить в порядок свой пиджак довольно хлопотное занятие…

Мы остановились на красный сигнал светофора и она озорно заглянула мне в глаза.

— В следующий раз я захвачу с собой одеяло…

Все произошло так быстро, что у меня даже не было времени ни о чем спросить. Еще минуту назад мы ехали по улице, застроенной многоэтажными домами с квартирами для людей с туго набитым кошельком, и я блаженствовал на роскошном, красной кожи сидении автомобиля, размышляя о превратностях своей судьбы и о том, куда она меня ещё занесет, прежде чем я найду свой конец, — и вдруг после резкого поворота мы оказались в гараже, расположенном в подвале жилого дома. У меня засосало под ложечкой, ведь мне померещилось, что это подвал Сити Холла, набитый полицейскими машинами, и я стал ждать какого-то подвоха с её стороны, но осмотревшись, заметил два ряда роскошных лимузинов и понял, что полицейскими здесь и не пахнет. Двое служителей в униформе как из-под земли выросли у нашего авто.

— Добрый вечер, сэр, — приветствовал меня тот, что стоял слева.

— Добрый вечер, мисс Добсон, — сказал второй.

— Добрый вечер, — откликнулась сама мисс Добсон, в чьем голосе сквозили отчужденность и равнодушие.

Служитель распахнул дверцу с её стороны и она вышла из машины, а он уже вызывал лифт в нескольких шагах отсюда. Второй, очевидно, должен был запарковать машину и терпеливо придерживал дверцу, дожидаясь, пока я соизволю покинуть свое место. А когда мне удалось это сделать, на его лице отразилось нескрываемое удивление. В первый момент я подумал, что он меня с кем-то перепутал, и только тут заметил, что он смотрит не на меня, а на мой костюм, дешевый и изрядно помятый. Я весь вспыхнул от стыда и негодования и понял, что на его лице застыло вовсе не удивление — это был шок от того, что он увидел какого-то бродягу рядом с такой роскошной девушкой и в таком месте. Мне оставалось только быстро направиться к лифту, избегая встретиться глазами со вторым служителем, но его презрительный взгляд я чувствовал спиной. Двери лифта наконец распахнулись и я смог укрыться от непрошенных зрителей.

— Спокойной ночи, мисс Добсон, — раздался у нас за спиной голос служителя.

— Добрый вечер, мисс Добсон, — сказал лифтер, удивленно поглядывая в мою сторону.

Я постарался пристроиться у него за спиной, этот цирк начинал меня порядком раздражать. Это был уже пожилой человек в серебристой униформе, и мне казалось, что и коврик на полу, и стены кабины тоже отливали серебром. Без всякой команды с её стороны он остановил лифт на пятом этаже, распахнул двери и пожелал ей спокойной ночи. Мы быстро вышли из лифта, и тот снова стал спускаться в гараж, где эти три остолопа смогут вдоволь посплетничать на мой счет, не упуская случая перемыть кости и хозяйке квартиры.

Теперь уже вопросы были излишними, я и так понял, что мы направляемся в её квартиру.

— А я-то думал, что ты живешь в доме на Уиллоу Крик-Драйв.

— Почему?

— Так было написано в регистрационнной карте лимузина, — в твое отсутствие я изучал салон.

— А… Иногда я, конечно, бываю и там, но чаще живу именно здесь.

— Великолепно. Роскошный дом. Я всегда могу определить, куда попал, по мине лакеев при моем появлении. Чем богаче дом, тем сильнее шок у этой публики.

Она весело рассмеялась и остановилась перед дверью квартиры, потом повернула ручку, мы вошли внутрь и оказались в небольшом холле с зелеными стенами.

— Оставь шляпу здесь… — посоветовала она.

Я повесил ту на крючок и занялся изучением своего отражения в зеркале. Передо мной стоял неухоженный мужчина в помятом, неопрятном костюме, который дополняла несвежая рубашка с грязным воротничком и десятицентовый галстук с распродажи, который становится жеванным после первой же попытки его завязать. А в этом роскошном доме я выглядел ещё в сотню раз хуже, неужели девушка этого не понимала? Так какого черта заваривать всю эту кашу?

Пол в гостиной устилал пушистый белый ковер, а зеленые стены оттеняли белые шторы на окнах. Слава Богу, сквозь них меня здесь не увидят соседи. Мягкая мебель была обтянута красно-зеленым атласом, каминный набор снабжен ручками из слоновой кости, а настольные светильники, стилизованные под фарфоровые вазы, отбрасывали мягкий, приглушенный свет. Здесь все дышало роскошью и хорошо сочеталось с её «кадиллаком» и «делейджем», золотым брелоком от Картье и позолоченными ключами. Единственной инородной деталью здесь был я…

— Больше всего в этой квартире мне нравится её удобное расположение. Она всегда под рукой, а все остальные — за городом.

— Это очень удобно, — согласился я.

— Мисс Добсон… — раздался женский голос у меня за спиной.

Я чуть было не подпрыгнул от неожиданности. На пороге комнаты стояла женщина лет сорока с приятным лицом, в черном платье с маленьким белым передником.

— Звонил ваш отец.

— Спасибо, Джулия. В баре ещё остался лед?

— Да, мисс Добсон. Он просил вас перезвонить ему сегодня.

— Хорошо, Джулия. Я вас больше не задерживаю…

— Да, мисс Добсон. Спокойной ночи, — и тут она посмотрела на меня. Я готов был провалиться сквозь землю, а на её лице мне оставалось прочитать именно то, что я и ожидал.

— Не хочешь выпить?

— А ты?

— Пожалуй, да. Пошли в бар…

Это оказалось недалеко, бар примыкал прямо к гостиной — крошечная комнатка со все теми же зелеными стенами, зато вся мебель была обтянута красной кожей. За стойкой — четыре ряда зеркальных полок, уставленных разнокалиберными бутылками.

— Раньше здесь располагался туалет, а я превратила его в салун, — она откинула крышку и прошла за стойку. — И теперь мне осталось только получить лицензию на торговлю спиртным, — рассмеялась Маргарет. — Скотч?

— Коньяк…

— Какой?

— Ну…

— Здесь с полдюжины сортов. Выбор небогат, но…

— Я предпочитаю «Деламэйн».

— Такого у меня нет, — протянула она, окинув взглядом полки.

— Тогда сойдет "Реми Мартен".

— И этого тоже нет.

— Тогда мне все равно, — безразлично отозвался я.

— "Отард"?

— Ладно.

Она поставила передо мной бутылку коньяка и бокал, и пока что-то смешивала для себя, я плеснул себе немного коньяка.

— Я предпочитаю "Кэтти Сарк", — она бросила в бокал несколько кубиков льда и подняла его. — За что будем пить?

— За лакеев.

— За лакеев, — провозгласила Маргарет.

Мы выпили, она вышла из-за стойки и присела в кресло у стены, а я повернулся к ней лицом. Маргарет потягивала свой коктейль и внимательно изучала меня сквозь стекло бокала.

— Думаю, ты будешь скучать по этому гнездышку…

— Скучать?

— Когда уедешь…

— И не собираюсь…

— Ты ещё об этом не знаешь, но уехать ненадолго придется. Она скажет об этом завтра.

— Что она скажет? И кто это — она?

— Твоя служанка, Джулия. Разве ты не видела, как она на меня посмотрела? Ей захочется провести здесь полную дезинфекцию и, возможно, сжечь твою одежду.

— У тебя есть чувство юмора, — улыбнулась Маргарет, прикладываясь к бокалу.

— А что? — я допил свой коньяк и взглянул на нее. — Что все это значит — социальный эксперимент? Нечто из области космического сознания?

— О чем ты?

— О нас, — спокойно ответил я. — Привести бродягу в эти роскошные апартаменты — зачем?

— Я здесь живу и хочу, чтобы ты был со мной.

— Разве тебя не волнует, что подумают ваши лакеи?

— Конечно, нет! Мои гости…

— Похоже, что рекорд все-таки принадлежит мне. Готов поспорить, никого подобного здесь ещё не было.

— Тебя так волнует твой внешний вид? С ним что-то не в порядке?

— Тебе лучше знать, ты же на меня смотришь…

— В самом деле?

— Ничего страшного, продолжай. Ученым часто приходится наблюдать прелюбопытные экземпляры. Для того они и существуют. Это все в порядке вещей.

Она встала и подошла ко мне.

— У меня и в мыслях ничего подобного не было. Извини, если я невзначай тебя обидела. Я разглядывала тебя просто с удовольствием. После того, что произошло между нами, тебе разве не кажется, что я имею право получше тебя рассмотреть?

— Ну, слава Богу, теперь все ясно. И тебе, и вашим лакеям. Осталось только изучить меня под микроскопом.

— Ты слишком самолюбив.

— А я вчера предупреждал. Комплекс неполноценности. Теперь ты его видишь в действии. — Я поставил свой бокал на стойку. Жуткая вещь…

— Зато ты знаешь, над чем надо работать, — не согласилась она. — Все можно изменить.

— Согласен, но для этого надо выбраться из этих лохмотьев. Дрянная одежонка для отбросов общества. Типичное американское барахло. Трехдолларовые туфли и костюмчик с конвейера. Я сменю его, когда смогу себе позволить носить вещи от Тила, Милбэнка и Хауза.

— И коньяк «Деламейн»… — тихо заметила она.

— И его тоже, — согласился я, закипая. — Тебе надо бы собрать сюда десяток ценителей, хотя это не совсем то слово, я хотел сказать-дегустаторов, поставить перед ними с десяток марок коньяка и посмотреть, кто из нас ошибется…

— Я не это имела в виду…

— Дамам вроде тебя вряд ли хватит мужества сказать начистоту то, о чем они думают.

— А нельзя нам просто поговорить по-дружески? Мне так много хочется тебе рассказать, мне так много надо тебе рассказать… И если ты перестанешь грубить, может быть, мы лучше поймем друг друга.

— Великолепно, — сказал я, отворачиваясь.

— Ты чувствуешь себя не в своей тарелке?

— Да.

— И хочешь уйти?

— Именно так я и сделаю, — я встал.

— Мне очень жаль…

— Забудем об этом…

— Жаль, что вчерашний вечер уже не повторится…

— Мне тоже.

— Нет, правда, — спокойно продолжала она. — Те чувства, которые я испытала вчера, мог дать только Браманда, и это могло быть ниспослано только судьбой. Ей было угодно, чтобы это случилось вчера. А сегодня я, ничтожная песчинка, хотела повторения, — Маргарет невесело улыбнулась, — но дилетантам это не под силу, — она подняла свой бокал. — За ученицу Великого Чародея…

Сначала мне показалось, что она несет такую же чушь, как и многие девушки её возраста, так сказать небольшое представление для театра одного актера с единственным зрителем, рассуждения о воле рока за бокалом дешевого джина. Но неожиданно я понял, что все это не нарочитая игра, а настоящие искренние чувства. То, что произошло вчера на заросшем склоне под кроной векового дуба было не просто совокуплением, а каббалистическим действом, затронувшим потаенные струны её души. Да, она была дилетанткой в эзотерической философии Дока Грина и Бог знает кого еще… Убирайся отсюда, подонок, и чем скорее, тем лучше. Тут я почувствовал дрожь во всем теле, и мне стало ясно, что вчерашний вечер и для меня стал не очередным приключением, а чем-то большим, захватившим меня целиком…

Я выключил освещение и вернулся к ней. Неясный свет, пробивавшийся из соседней комнаты, выделял лишь контуры её тела. Я её обнял. Маргарет закрыла глаза, вся напряглась и сжала кулаки. Она замерла и почти не дышала, совсем как прошлой ночью. Перед моими глазами было её бледное лицо, оттененное черными как смоль волосами, и тут я почувствовал запах Huele de Noche…

Меня охватил первобытный страх, пробудивший чувство самосохранения далеких предков, и я проснулся. Слышен был какой-то шум, движения, запах чужака заполнил мои ноздри, я открыл глаза и лихорадочно пытался вспомнить, куда бросил свой пиджак с пистолетом в кармане.

Кто-то зажег свет, и я увидел крупного лысого мужчину лет под шестьдесят лет, в синем костюме. Он пытался разбудить Маргарет и не обращал на меня никакого внимания. Тут я заметил свой пиджак на спинке стула и осторожно попытался спустить ноги с кровати, чтобы добраться до него.

— Полегче, сынок, — раздался голос из глубины комнаты. Говорил один из двух мужчин, стоявших у самой двери. Они стояли, не снимая шляп, и очень смахивали на полицейских, хотя и были в штатском.

— Миджи, дорогая, Миджи… — повторял лысый, холеный мужчина, и тут я сообразил, что это — её отец.

Маргарет что-то пробормотала в полусне и открыла глаза. Потом быстро села в кровати, прикрывая простыней обнаженное тело.

— Тебе не следовало этого делать, отец…

— Все из-за того, что ты не ответила на мой звонок, — в его голосе чувствовалось напряжение. Он протянул ей халат. — Оденься.

— Уберите его отсюда, — это уже копам.

Они молча двинулись ко мне…

— Останови их, — спокойно приказала Маргарет.

— Уберите его, — раздраженно повторил он.

— Подождите! — запротестовала она. — Это же смешно! Отец… я хочу представить тебе моего мужа, Поля Мэрфи. Это мой отец, Поль…

О, Господи, спаси меня и помилуй!

У Эзры Добсона отвисла челюсть.

— Муж? Ты вышла замуж? Когда?

— Вчера… вечером. Мы хотели сообщить тебе эту новость за завтраком, но…

— О, Господи, — пробормотал он шепотом, и я понял, что она его остановила. Мне стало легче. Чем это закончится, я ещё и не подозревал, но по крайней мере можно было обдумать сложившееся положение.

— Будь добр, отправь своих людей, — попросила Маргарет.

Кивком головы он указал им на дверь. Также молча те удалились.

— В самом деле, отец, иногда ты принимаешь слишком поспешные решения. И делаешь это довольно неуклюже. Что может Поль подумать о нашей семье…

Она ободряюще улыбнулась мне, сознавая, что отец расценит это как извинение за его бестактность. Маргарет держалась превосходно, её стрелы ложились точно в цель, и она знала, куда направить свой следующий выпад. Ушедшая парочка ппроизводила впечатление крутых ребят, и я рад был, что все так кончилось. Хотя мне нетрудно было предположить, что они со мной могли сделать, но я точно знал, чем это грозило им, а в тот момент, когда Сити Холл был у меня в кармане, подобные стычки в мои планы не входили.

— Признаю, что мы были неправы, — продолжила Маргарет. — Не следовало так спешить. Возможно, это был минутный порыв, но никаким скандалом уже ничего не изменишь.

Эзра Добсон нехотя бросил халат на постель.

— Я не понимаю тебя, просто не понимаю, — он покачал головой.

— Не вини его, Поль. Это целиком моя ошибка.

— Как и моя, — согласился я.

— Кто ещё об этом знает? — было видно, что Эзра Добсон пришел к какому-то решению.

— Клерк, судья… — неуверенно начала Маргарет.

— И жена судьи, она была свидетельницей, — нашелся я.

— Больше никто?

— Нет.

— Когда это произошло?

— Несколько часов назад.

— Где?

— За пределами штата.. — Они знали, с кем имеют дело?

— Думаю, нет.

— Так вот почему ты подписалась" М. Добсон", — изобразил я удивление. Не хотела, чтобы тебя узнали…

— Да, ты прав, — подыграла она.

— А я-то думал… — сказал я, входя в роль.

Старик задумчиво изучал что-то на потолке спальни.

— Какого черта вам понадобилось для этого выезжать из штата?

— Нам не хотелось ждать трех дней, положенных здесь на принятие решения.

— Что значат три дня для такого шага? Три дня! Как давно вы знакомы?

— Не надо, отец. Неужели мы не сможем обсудить это несколько позже? Я тебе все объясню.

Он мрачно кивнул.

— Да, мы ещё многое обсудим. А сейчас собирайся, я заберу тебя с собой.

— Не надо, отец. Поверь мне, так будет лучше.

— Ты отправишься со мной, даже если для этого мне придется снова позвать Зумбро и Скотта. А теперь одевайся!

— Не надо, отец. Поверь…

Я удивленно посмотрел на нее. По-моему это был самый лучший выход из создавшегося положения. Неужели она этого не понимала? Если сейчас начнется ссора, то трудно было предугадать, к чему она может привести.

— Думаю, твой отец прав. Поезжай с ним домой, а завтра мы все обсудим.

— Маргарет, — старик становился явно нетерпеливым, — ты собираешься одеваться или нет?

— Нет! — почти крикнула она. — Послушай меня, подобные конфликты у нас бывали и раньше, и ещё один нам совершенно не нужен. Все, что мне нужно было, я тебе уже объяснила. Или ты заберешь своих людей и уйдешь отсюда, или им придется вынести меня силой, но тогда об этом тебе придется жалеть всю оставшуюся жизнь. Ты терпеть не можешь скандалов, а я разбужу добрую половину дома…

Ее глаза сверкали от ярости.

— Я жду тебя сегодня к завтраку, — сказал он, направляясь к выходу. Мне хотелось бы попросить тебя об одной любезности: никому не говорить о своем замужестве до нашего разговора.

— Хорошо, отец…

Эзра Добсон вышел из спальни. Маргарет вскочила с кровати и, на ходу натягивая халат, бросилась вслед за ним. Мне были непонятны её намерения, да я и не пытался разгадать их… Мне оставалось только встать, собрать одежду и отправиться в ванную комнату одеваться, повторяя себе, что если удастся выкарабкаться из этой истории, то я навсегда поставлю крест на реанимации теней моей прошлой жизни. Мои размышления прервал легкий стук в дверь.

— Ты здесь? — раздался её голос.

— А где мне ещё быть?

— Все кончилось. Они ушли…

Я поправил свою одежду, перебросил пиджак через левую руку так, чтобы облегчить доступ к пистолету в кармане и открыл дверь. Она встретила меня коротким смешком — я был в носках и одном ботинке.

— Куда это ты так спешишь?

— Убраться отсюда подальше.

— Я составлю тебе компанию.

— Спасибо большое, я и так почувствовал себя не в своей тарелке, когда здесь запахло жареным.

— Особенно, когда ты предложил мне отправиться с ним домой и стал на его сторону.

— Стал на его сторону? Господи, как ты только могла подумать такое? Я только хотел избежать открытого столкновения. Откуда мне знать, на что он способен ради тебя.

— Мне это известно получше тебя, — примирительно сообщила она. — Ты думаешь, я не знаю, как управляться с собственным отцом…

— Ну, теперь-то мне это известно, — вынужден был признать я.

— Подожди, я быстро оденусь, и нам пора отправляться.

— Мы ещё куда-то собираемся? — я уже по горло был сыт ею. — И куда же, позволь спросить?

— Оформить наш брак. Разве ты забыл?

— Ну как можно забыть такое.

— Теперь нам осталось только уладить некоторые формальности.

— Какие формальности?

— Получить свидетельство о регистрации брака.

— Зачем?

— Надо же оформить наши отношения.

Я удивленно уставился на нее, но не обнаружил ни тени иронии, напротив, она выглядела абсолютно серьезной, и явно собиралась сделать то, о чем говорила.

— Мы и так уже все оформили, — запротестовал я. — Все, что мне хочется — это подальше убраться отсюда. С этой минуты я просто пылаю любовью к природе и никогда больше не буду жаловаться на испачканный пиджак.

— А что будет со мной, когда я предстану перед своим отцом без мужа?

— Это твои проблемы. У тебя ещё будет масса времени поразмыслить об этом. Как я заметил, ты иногда быстро соображаешь, даже слишком быстро…

— Нам просто необходимо пожениться, — настаивала она.

— Нет уж, извините, — рассмеялся я, направляясь в спальню в поисках своего ботинка.

— Неужели тебе непонятно, что нам нужно пожениться? — не отставала она.

— Ты ведешь себя как ненормальная. Ничего не знаешь обо мне — кто я, откуда, что собираюсь делать — и даже не интересуешься этим.

— Это не имеет никакого значения, тем более сейчас, — возразила Маргарет.

— Но имеет значение для твоего отца. Богатые люди очень щепетильны в подобных вещах…

Что я мог ответить на его распросы? Ну, уж не правду во всяком случае. А сколько могла продержаться моя ложь? Его ищейки вывернут всю мою подноготную наизнанку, и я снова окажусь в бегах…

— Это просто необходимо сделать, — не уступала она. — Иначе отец будет считать меня дрянью, которая может улечься в постель с первым встречным. А это уже вопрос морали, который он мне никогда не простит.

— Что он там простит или нет, меня абсолютно не волнует, — огрызнулся я.

— А если я скажу ему, что ты соблазнил меня, обещая жениться, а потом передумал? Ведь тогда последствия будут для тебя куда серьезнее, чем на первый взгляд. Особенно если ты собираешься остаться в этом городе…

Я чуть не рассмеялся ей в лицо. Было ли это для меня сюрпризом? На что ещё я мог надеяться? «Кадиллаки», золотые побрякушки от Картье ничего не меняют. А если хвост увяз…

— Да, — согласился я. — Твой отец в этом городе может доставить массу неприятностей человеку, который ему несимпатичен.

— В этом многие могли убедиться, — подтвердила она.

Я был у неё в руках, дело даже не в женитьбе, просто я был целиком в её власти. Или на меня натравят их ищеек. У меня засосало под ложечкой при одной мысли, что снова придется пуститься в бега. Но это послужит мне хорошим уроком. Все эти чертовы воспоминания до добра не доведут, хватит копаться в своем прошлом и оживлять призраков… Ну что же, придется выбросить Сити Холл из кармана, поставить его на место и бросить прощальный взгляд на его сияющую башню. Будут ещё другие города, и у каждого есть свои хозяева, и, если хорошо пошевелить мозгами, то ещё не один Сити Холл поместится в твоем кармане. Ведь если я нашел зацепку в одном городе, то ничто не помешает мне раскопать её и в другом. Старость мне пока не угрожала, вся жизнь была впереди. Прежде чем сядет солнце я уже буду на пути в Аризону. Где-то ещё прохлаждались Дилинджер и Кларк, может быть мне удастся прибиться к ним, пока не заведу собственное дело. Может быть, я отправлюсь в Калифорнию, где-то там были Нельсон и Ван Мэтр — этот мусор, но через них можно было выйти на полицию. Можно было использовать в качестве приманки Холидей. У неё было чертовски аппетитное тело…

— Зачем рисковать и портить отношения с отцом? — прервала мои размышления Маргарет. — Брак сыграет на руку каждому из нас — и тебе, и мне. Даже моему отцу. Ведь он думает, что это было минутным увлечением. Так что ничего страшного. Отец может все понять и простить. Он просто аннулирует брак, и на этом все кончится.

— Аннулирует? — удивился я.

— Конечно. Для него это просто, — теперь пришел черед удивиться ей.

— Меня это не устраивает.

— Не думай, что тебе придется жить со мной. Отец сделает все за несколько минут. Он очень богатый человек. Деньги могут все… И с немалой выгодой для тебя. Деньги ещё никому не мешали, не так ли?

Расторжение брака было для меня тайной за семью печатями и возможность получить на этом какой-то навар просто не приходила мне в голову.

— Деньги мне никогда не мешали.

— Кроме того, у меня тоже есть небольшая сумма…

— Что значит «небольшая»?

— Десять тысяч, да двадцать пять от отца…

— Тридцать пять, — подытожил я. — И сколько же раз в неделю ты можешь себе такое позволить?

Она хлестко ударила меня по лицу. Моя рука автоматически уже готова была пойти в ход, как я снова заметил необычную белизну её лица…

— Ну и где же мы поженились? Далеко отсюда?

Она покусала нижнюю губу.

— Миль семьдесят пять.

— Тогда одевайся… — сказал я.