Евгений Неелов ВО ГЛУБИНЕ РОССИИ

Совсем недавно в культурной жизни Карелии произошло весьма знаменательное событие. Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН выпустил в свет третий, заключительный том "Истории литературы Карелии" (Петрозаводск, 2000 г.), посвященный в основном русской литературе региона. Первый том — "Карельский и ингерманландский фольклор" написан Э.Г. Карху и опубликован в издательстве «Наука» (СПб, 1994 г.), второй том — "Финноязычная литература Карелии", написанный Э.Л. Алто, вышел в том же издательстве «Наука» в 1997 г.

В «Предисловии» редактор тома Ю.И. Дюжев вспомнил, что примерно в середине позапрошлого века в журнале «Современник» Н.А. Добролюбов заметил: "Вся литературная деятельность сосредотачивается у нас почти исключительно в двух столицах, и мы смотрим на это как на вещь совершенно нормальную, полагая, что этому так и быть должно, что это все в порядке вещей…" Не правда ли, эти слова старого критика и сегодня вполне актуальны: ведь если верить иным, особенно столичным, средствам массовой информации, литература и сегодня, в начале XXI века, «делается» прежде всего в Москве и Санкт-Петербурге, именно туда стремятся попасть все талантливые или хотя бы подающие надежды литераторы, испытывающие вечный, освященный классиком зов — в Москву, в Москву, в Москву!

Это глубоко ошибочное, тем не менее достаточно широко укорененное в массовом сознании убеждение не случайно, ибо оно является отражением и следствием более глубокой закономерности, великолепно сформулированной в свое время Некрасовым:

В столицах шум, гремят витии,

Кипит словесная война,

А там, во глубине России —

Там вековая тишина.

Для поверхностного массового слуха столичный «шум» заглушает тишину провинции, но для тех, кто умеет слушать, тишина России еще слышнее на фоне «шума». Ведь эта тишина, по Некрасову, особая:

Лишь ветер не дает покою

Вершинам придорожных ив,

И выгибаются дугою,

Целуясь с матерью-землею,

Колосья бесконечных нив…

И пусть сегодня колосья нив, которые, увы, уже не назовешь бесконечными, поредели, мать-земля еще способна (хочется в это верить) их питать и ветер по-прежнему не дает покою. Тишина России — это не мертвая тишина, она противоположна равнодушному покою, исполнена движения, рождающегося в общении с теми истоками, которыми и держится мать-земля: традициями, памятью рода, народа и семьи, прочитанными (без суеты) книгами, образами природы, знакомыми с детства. Именно в такой тишине-движении, в творческой тишине-непокое и рождаются духовные ценности.

Знаменитое стихотворение Некрасова вполне подошло бы в качестве эпиграфа к третьему тому "Истории литературы Карелии", ибо оно, как мне кажется, точно выражает дух общей концепции исследования русской литературы республики, предпринятого в этом томе. Это заметно даже в тоне повествования — спокойном, неторопливом, обстоятельном, лишенном характерных для многих современных публикаций примет пустой сенсационности, вымученного «высоколобого» наукообразия, заменяющего живую мысль тяжеловесным (и порой бессмысленным) словом.

Концепция исследования определяется системно-историческим подходом. Этот подход достаточно сложен: он требует сочетать порой трудно сочетаемые вещи — фактическую информативность и теоретическую завершенность. Авторы монографии (так можно назвать третий том "Истории литературы Карелии"), а это по большей части Ю.И. Дюжев и Е.И. Маркова, успешно преодолели трудности избранного метода. Книга привлекает внимание прежде всего своей историко-литературной направленностью, обилием конкретных, подчас малоизвестных фактов, вписанных в исторический контекст той или иной эпохи. В этом плане она вполне может служить современным справочником по русской литературе Карелии. В то же время авторы предлагают рассматривать русскую литературу Карелии "как единое целое по функциональному, а не территориальному признаку, как подсистему, обладающую целостностью, сложной внутренней структурой, высокой степенью взаимосвязанности элементов между собой и литературой России в целом, находящуюся в постоянном движении (вспомним снова образы некрасовского стихотворения. — Е.Н.) и развитии" (с. 12). Реализация этого принципа, который дает возможность, как отмечает Ю.И. Дюжев, выделить также те особые свойства, которые позволяют считать литературу региона "не конгломератом разрозненных частей, а системой" (с. 11), требует включения собственно литературы в предшествующую словесную традицию. Это и предлагается читателям в первой главе монографии, где говорится и о древнерусской новгородской письменности, и о писателях-старообрядцах, и о фольклорных и мифологических истоках северно-русского словесного искусства, и о Карелии в отечественной литературе XVIII–XIX веков. В последующих главах характеристику общих и особенных закономерностей развития русской литературы Карелии ХХ века сопровождает анализ творчества наиболее интересных и значительных писателей. Отметим как особо удавшиеся монографические очерки, посвященные Н.Клюеву (Е.И. Маркова), Д.Балашову (Ю.И. Дюжев), В.Пулькину (И.К. Рогощенков).

Завершают монографию раздел о билингвизме в творчестве карельских писателей и обзор вепсской литературы, что наглядно демонстрирует еще один исследовательский «сюжет», волнующий авторов издания на протяжении всего повествования — вопрос о многоразличных связях русской, карельской, вепсской и финской литератур Карелии.

Естественно, в третьем томе "Истории литературы Карелии", как в любом научном труде, есть и спорные места, и некоторые неточности, но о них мне не хочется говорить прежде всего по двум причинам. Во-первых, это достаточно частные, интересные лишь специалистам, «узкие» вопросы, которые обычно называют мелочами, а во-вторых, то, что дает читателю монография, намного перекрывает эти мелочи.

Специалисты-филологи, и все, кому интересна литература, получили книгу, которая может служить, как я уже говорил, подробным справочником по истории русской литературы Карелии, которая в то же время предлагает хорошо и основательно разработанную современную концепцию развития этой литературы, позволяющую именно по-современному оценить творчество карельских русских писателей (в том числе и советского периода), и которая поэтому вполне может играть роль учебника по русской литературе Карелии. Получается, что под одной обложкой читатель найдет по меньшей мере три отличных и необходимых книги. Разве этого мало?