""Мне сопутствовала счастливая звезда..." (Владимир Клавдиевич Арсеньев 1872-1930гг)" - читать интересную книгу автора (Хисамутдинов Амир Александрович)

В ОБЩЕСТВЕ ИЗУЧЕНИЯ АМУРСКОГО КРАЯ

После Октябрьского переворота перед многими организациями встал вопрос, как выжить при Советах. С такой проблемой столкнулись и члены Общества изучения Амурского края. Этой старейшей научной организации Дальнего Востока не так-то просто оказалось даже зарегистрироваться в советских органах, так как требовалось подчиненность какой-нибудь крупной российской организации. Наиболее подходящей было Русское географическое общество, естественно, уже без императорской символики.

Арсеньев написал об этом академику Ю.М.Шокальскому, президенту уже бывшего Имераторского Русского географического общества, и вскоре получил ответ, датированный 23 февраля 1923 г… «Главное — сохранились и не утеряли энергии и бодрости, значит вся суть на лицо, — писал Шокальский. — Мы тут тоже также себя держим. Общество цело и пока все как было, если не считать неотопленных помещений».

Владимир Клавдиевич продолжил работать в музее Общества изучения Амурского края, став заведующим этнографическим отделом музея. В конце января 1923 г. Арсеньев приступил к составлению краткого каталога по археологии и этнографии.

Особенно трудные времена настали для Общества весной 1923 г., когда все его члены разделились на истинных друзей и врагов.

«…Принимая во внимание, что только тесное сотрудничество Общества с университетом в научно-исследовательской работе может дать в ближайшем будущем положительные результаты в ученой и практической деятельности обоих учреждений, я предлагаю Обществу изучения Амурского края присоединиться к Дальневосточному университету в качестве состоящего при нем Научного Общества с сохранением его прежнего названия. Условия соединения Общества с Университетом и их будущей совместной деятельности имеют быть выработаны Обществом и Правлением университета в порядке взаимного соглашения. Подлинное подписал ректор Университета профессор В.Огородников.»

С этого письма, посланного 3 мая 1923 г. профессором В.И.Огородниковым, тогда ректором ГДУ, в Общество изучения Амурского края, все и началось. На следующий день состоялось общее собрание ОИАК, на котором было рассмотрено письмо ректора. Вначале никто не заподозрил в предложении профессора каких-либо тайных намерений и далеко идущих планов. Напротив, многие усмотрели в нем искреннее желание руководителя крупнейшего на Дальнем Востоке учебного заведения помочь Обществу расширить научную деятельность после вынужденного застоя в сложное для Приморья время гражданской войны и интервенции.

Собрание постановило: «Общество изучения Амурского края, сохраняя свою автономность и оставаясь филиальным отделением Русского Географического общества в Петрограде, присоединяется к Дальневосточному университету».

Владимир Иванович Огородников был талантливым исследователем. Но, как иногда бывает с учеными, высокий чин вскружил ему голову, и Огородникову захотелось еще большей власти и почета. Присоединение Общества к университету, на его взгляд, давало ему и то, и другое. Теперь профессор Огородников получил возможность при каждом удобном случае говорить, что при университете имеется научное общество с музеем.

Но дальше — больше. В конце года состоялось еще одно собрание, на котором Огородников предложил немного-немало, как изменить устав Общества, взяв за основу Положение об ученых обществах, состоящих при университетах, другими словами, полностью подчинить себе ОИАК. На этот раз собрание членов Общества было бурным. Некоторым не понравилось статья 17 Устава, в которой говорилось: «Избрание председателя, его заместителя и членов правления Общества подлежит утверждению Правлением университета». Ветеранов же Общества особенно возмутила статья 24: «Все имущество, принадлежащее закрытому Обществу, поступает в распоряжение Государственного ДВ университета». Они как никто другой знали, как непросто было ОИАК создать, а позднее сберечь свое богатство. Мнения разделились, и Распорядительный комитет предложил создать комиссию по выработке устава. Уязвимым местом было то, что из Петрограда не был получен Устав Русского географического общества. В ожидании его Общество тянуло время и не спешило соглашаться с мнением Огородникова, а тот торопился, пытаясь ускорить принятие Устава, удобного ему. В январе и феврале он забросал Соловьева письмами: «… если в недельный срок со дня получения Вами настоящего отношения Распорядительный комитет не решит упомянутого вопроса, Унивеситет сделает для себя соотвествующие выводы, о чем и поставит в известность советскую общественность Владивостока». Уже тогда существовал прием «поставить в известность советскую общественность», с помощью которого создавалось необходимое для власти общественное мнение! Этим-то Огородников и выдал себя. После его писем, написанных порой в оскорбительном тоне, мало у кого из членов Общества еще остались сомнения в истинной цели предложения ректора ГДУ.

10 февраля 1924 г. на своем заседании Распорядительный комитет ОИАК постановил, что предложения профессора Огородникова принято быть не может. Все заседания Распорядительного комитета проходили при непосредственном и активном участии В. К. Арсеньева. Именно он вел и подписывал все протоколы заседаний и был одним из тех, кто с самого начала был против предложения Огородникова.

Но ректор ГДУ решил добиться своего не мытьем, так катаньем. 17 февраля 1924 г. на Чрезвычайном общем собрании ОИАК он бросил Обществу упрек в длительной бездеятельности. «В течение нескольких лет Общество не работает — говорил он. — Музей закрыт, поступления в него прекратились. Давно уже нет экспедиций, научная работа как таковая не ведется».

«Упрек в бездеятельности Общества не справедлив, — возразил Арсеньев. — Невозможно требовать научной работы и экспедиций в атмосфере гражданской войны и смены правительств, из которых некоторые захватывали само помещение музея и занимали его два с половиной года. Задачи Комитета, естественно, ограничивались заботами о сохранении музея, библиотеки и имущества от расхищения».

Поняв, что прямым нажимом он ничего не добьется, Огородников решил использовать обходной маневр. Заручившись поддержкой сторонников, он организовал письменное заявление десяти членов ОИАК о переизбрании состава Комитета и ревизионной комиссии Общества, а на общем собрании 23 марта 1924 г. сделал краткий доклад «Об оживлении научной деятельности Общества», связав ее со своей собственной деятельностью. Особо он отметил, что «каждый член должен своей деятельностью способствовать разработке какого-либо научного вопроса и обязательно ежегодно представлять какой-либо научный доклад».

В.К.Арсеньев категорически возражал против этого требования. «Не все в одинаковой мере способны к исследованиям, — говорил он на собрании. — Одни только интересуются наукой, другие призваны ее двигать. Не следует ставить последним рогаток к входу в Общество». Поддержал Владимира Клавдиевича и известный геолог-ученый А.Н.Криштафович: «Общество не должно суживать рамки обязательностью докладов. В научных обществах нередки случаи, когда их члены не выступают с докладами. Нужна и другая деятельность — посещение заседаний, музея, библиотеки. Балласт сам отпадет».

Позднее геолог П. И. Полевой писал президенту Русского географического общества: «…Когда мелкие придирки во что бы то ни стало дискредитировать старый Президиум с почтенным Николаем Матвеевичем Соловьевым во главе не помогли, то прибегли к клевете. Не называя фамилии, но всякому было ясно, что речь шла об известном путешественнике по Уссурийскому краю Арсеньеве, его обвинили в том, что он в 1917 году отдал интервентам имущество Общества в виде ценных этнографических коллекций. Была поднята старая клевета Липского… Владимир Клавдиевич Арсеньев был в Москве, его сильно не хватало, так как он был душою группы старых членов. Он вел переговоры с Компартией и был обнадежен, что Общество не дадут поглотить Университету и что для этого в список вносятся три члена от партии…»

Ревизинная комиссия ОИАК, тщательно просмотрев все финансовые документы и потребовав объяснения от арендаторов, сняла все обвинения о злоупотреблениях с председателя Распорядительного комитета Соловьева. Арсеньеву же долго еще аукалась клевета, направленная против него в период борьбы Общества изучения Амурского края за самостоятельность.

Что же собой представляла эта клевета Липского, о которой написано в письме Полевого и которая принесла Арсеньеву немало боли в его последний, самый плодотворный период жизни? Современный читатель может подумать: что значит какой то никому неизвестный Липский рядом с такой значительной фигурой как Арсеньев? Но история немало знает примеров, когда именно мелкие людишки становились причиной больших бед для великих людей, вот и недоучившийся студент-этнограф Липский причинил столько неприятностей путешественнику, что о нем стоит рассказать подробнее.