"Опасный порт" - читать интересную книгу автора (Клайн Отис Эделберт)

Глава 10 ОПАСНЫЙ ПОРТ

Помещенная в ту же каюту, из которой ее незадолго до этого выкрал Сан Той, Верния продолжала хранить хрупкую надежду на то, что вот появится Грендон и спасет ее. Но чем дальше день за днем пираты уходили на юг, а ни весточки не приходило от мужа, тем надежда ее становилась все более хрупкой.

День и ночь у единственной двери каюты стояли два вооруженных охранника. Поначалу она пыталась их расспрашивать, но они не отвечали. Тогда она взялась за раба, приносящего пищу, и тот охотно вел с ней беседы на темы кулинарии. Но как только речь заходила о Грендоне или о пункте их назначения, тот лишь отнекивался.

Двойная тревога неотступно следовала за ней – за мужа, может быть убитого или находящегося под пытками, и за то, что с каждым днем она приближается к тому похотливому монстру, который заплатил хьютсенцам за ее похищение. Хотя в ее присутствии ни один из пиратов не упоминал его имени, она не сомневалась, что зачинщиком всей операции является не кто иной, как тиран-развратник Заналот, торрого Мернерума. Заналот, при упоминании одного имени которого содрогались девицы; Заналот, недобрая слава о розовых покоях которого разнеслась по всей Заровии; Заналот, подданные которого постоянно жили в страхе потерять возлюбленную, сестру или дочь, обладавших просто приятной внешностью, не говоря уж о красавицах, призываемых постоянно в сераль тирана.

Дни она проводила, глядя в маленький иллюминатор каюты, а ночью никак не могла уснуть. Но настал день, когда иллюминатор наглухо задраили. Дверь каюты запирали на ключ. Она поняла, что происходит что-то или вскоре должно произойти, что ей видеть, по мнению хьютсенцев, не положено. Вскоре по звукам она определила, что паруса сворачивают и берутся за весла.

Какое-то время слышались лишь отрывистые команды да плеск весел. Наконец весла убрали, и борт корабля заскребся о что-то твердое. Затем с палубы донесся топот множества ног.

Вскоре дверь отомкнули и распахнули. Появился Тид Йет.

– Выходим, – сказал он. – Прибыли в Хьютсен.

В Хьютсен! Ясно теперь, почему задраивали иллюминатор и запирали дверь. Желтые пираты не хотели, чтобы она увидела вход в их тайное логово, поскольку не предполагалось ее вечное пребывание там – ведь ее собирались продать в рабство за пределы владений хьютсенцев.

Она вышла из каюты. Что ей оставалось делать? Тид Йет повел ее к сходням. Позади следовали шесть пиратов. Она огляделась в попытке хоть мельком увидеть Грендона или Катара. Скрыв разочарование, оттого что не увидела их, она двинулась по сходням.

Одноколесный экипаж не был новостью для Вернии. На такие она немало насмотрелась и в собственной стране. Но вот видеть впряженных в коляску белых страшных трехрогах зверей ей еще не доводилось. Она даже и не слышала о таких.

– Это зандары, – сказал Тид Йет в ответ на ее удивленный взгляд. – Хорошие тягловые звери и прекрасно выглядят под седлами наших воинов. Мы получаем их от Белых Иббитов, обитающих в горах Вечных Снегов, далеко на юге. Позвольте помочь вам.

Ромоджак устроился рядом с ней, и тяжелая повозка загрохотала прочь. Шестеро охранников, по трое с каждой стороны, трусили рядом.

Проехав узким переулком между двумя каменными складами, они оказались на широкой магистрали, выложенной досками из древесины серали, из которой были построены и причалы. Копыта зандаров звучно застучали по дорожному покрытию, как по мосту, а вся большая коляска производила столько же шума, сколько непрекращающийся гром. Вдоль этой магистрали, пересекающей через разные интервалы такие же, стояли дома, похожие на ульи, с овальными окнами и дверными проемами. Как и склады, они были из камня.

Желтая детвора, разбегаясь перед экипажем, застывала позади, провожая повозку взглядами причудливых своих кошачьих глаз. Детишки, все лысые, обходились без всякой одежды. Плешивые домохозяйки, облаченные лишь в кожаные передники, размеры которых зависели от ширины пояса, отрывались от работы, чтобы выглянуть в овальные окна и двери конических домов. Рядом с каждым крыльцом Верния заметила какие-то отверстия, в которые домохозяйки опускали и держали веревки. Она никак не могла понять, зачем это нужно, пока одна из женщин рывком не вытащила из дыры серебристую рыбину. Верния поняла, что эта часть города располагалась прямо над морем.

В это время дня мужчин наблюдалось мало. Они, привалившись к стенам домов или сидя на корточках на крыльце, апатично щурились на проезжающий экипаж. И все это безволосое, беззубое население, от крошечных детишек, нагишом играющих на улицах, до скрюченных старух, рыбачащих на крылечках, жевало семена керры, извлекая огромное количество красного сока.

Коляска быстро катила к зданию, размерами раз в сто превосходившему остальные. Однако форма его и камни кладки были теми же самыми.

Прогрохотав через огромные овальные ворота, экипаж остановился. Тид Йет выбрался наружу и помог выйти Вернии. Они оказались в замкнутом внутреннем дворе, куда выходило несколько дверей. Каждую охраняли двое часовых.

– Это дворец Ин Ина, рого Хьютсена, – сказал Тид Йет. – Он приказал доставить вас к нему прежде, чем отправить на свидание с Зан… – Он поперхнулся, и на лице его отразилась досада, оттого что он чуть не брякнул лишнего.

– Произнесете ли вы это имя или нет, значения не имеет, – сказала Верния. – Я и так знаю, что человек, заплативший вашему рого баснословную сумму за мое похищение и не убоявшийся гнева моего мужа и могущества непобедимой рибонийской армии, – не кто иной, как Заналот из Мернерума.

– И в самом деле, какая разница, Заналот или другой? Вы в любом случае вскоре все узнаете. Но пойдемте. Его величество ждет вас, и нетерпение его растет.

Тид Йет повел ее к ближайшей двери, шестеро пиратов двигались следом. Двое часовых отсалютовали ромоджаку. За дверью спиралью вверх под небольшим уклоном уходил пандус, выложенный черным камнем с золотыми клепками, не дававшими сандалиям идущих проскальзывать назад. По краям, с интервалом футов в пятьдесят, стояли золотые сосуды с песком. И хотя Тид Йет не подходил к ним во время путешествия наверх, Верния поняла по пятнам сока керры в песке, что это плевательницы.

После затянувшегося подъема они оказались у коридора, ведущего к большому овальному дверному проему, занавешенному розовыми портьерами и охраняемому двумя часовыми. Охранники при виде ромоджака и его пленницы быстро отсалютовали и раздвинули портьеры.

Вернии предложили пройти в круглое помещение диаметром футов в двести и такое высокое, что оно скорее напоминало шахту, нежели зал. Хрустальные блоки стен переливались различными красками под лучами света, падающего через четыре огромных овальных окна купола. Через каждые пятнадцать футов стены опоясывали балконы, золотые решетки которых сверкали драгоценными камнями. С балконов овальные дверные проемы вели к помещениям других этажей. На балконах в креслах разместились несколько сот женщин и детей – очевидно, членов королевской фамилии. Пол представлял из себя огромное сплошное зеркало, так ясно и четко все отражавшее, что когда Верния посмотрела вниз, ей показалось, что она стоит над шахтой столь же глубокой, как и та, что возвышалась над нею.

Вернию провели на середину этого величественного зала, где розовая королевская подушка возлежала на высоте футов четырех от пола на диване, сделанном из единого куска хрусталя. На этой подушке, скрестив ноги, восседал чрезвычайно упитанный желтый человек, сплошь обвешанный ювелирными украшениями, за исключением розовой полоски ткани вокруг чресел. Золотом сверкали кольца, сплошными рядами унизавшие пальцы его рук и ног, браслеты, амулеты и ожерелья издавали тихий звон. Два огромных бриллианта оттягивали мочки его ушей чуть не до плеч, а в каждой широкой ноздре искрилось по большому рубину. Лишь столь же ярко сияющая лысина оставалась свободной от украшений.

Позади трона стояли два огромных стражника, опираясь на громадные двуручные скарбо, достигающие их подбородков. Позади них, возле кувшинов с песком, полукругом выстроились дворяне и придворные в лиловом облачении. По бокам трона стояли шесть девушек-рабынь. Две держали по золотой с драгоценными украшениями плевательнице, поднося их то слева, то справа, в зависимости от того, куда монарх желал сплюнуть. Остальные девушки поддерживали подносы с готовыми к употреблению расколотыми стручками керры и золотые чаши с ковой, температура которой поддерживалась лампами с ароматическими маслами, горевшими под кувшинами. Одна девушка, совсем еще подросток, с кипой розовых салфеток, время от времени утирала королевские подбородки, которых насчитывалось четыре, и передавала использованные тряпки слуге.

Тид Йет, оказавшись рядом с троном в сопровождении прекрасной пленницы, низко поклонился, вытянув правую руку ладонью вниз. Затем скромно застыл, ожидая, пока владыка заговорит.

Верния, однако, стояла совершенно прямо и презрительно посматривала на существо, восседающее на троне.

Ин Ин, рого Хьютсена, сплюнул в плевательницу, поднесенную девушкой справа, позволил вытереть себе подбородок и устремил взгляд своих кошачьих глаз на ромоджака.

– А ты уверен, что эта изящная красотка, едва достигшая возраста женщины, действительно является торрогиней Рибона? – спросил он.

– Уверен, ваше величество, – ответил ромоджак. – Она соответствует описанию и носит одеяние и знаки члена императорского дома.

Ин Ин повернулся к дворянину в лиловом, стоящему поблизости.

– Принести портрет, – приказал он.

Дворянин мгновенно скрылся в одной из дверей и мгновение спустя возвратился с двумя рабами, несущими портрет Вернии в полный рост. Она мгновенно узнала этот портрет, поскольку копия его имелась на каждом судне, где офицеры и моряки по утрам кланялись перед ним, тем самым демонстрируя лояльность своей правительнице.

Ин Ин приказал поставить потрет немного в стороне, затем стал переводить взгляд с картины на живой оригинал, стоящий перед ним.

Наконец он сказал:

– Это действительно Верния из Рибона, хоть и более прекрасная, нежели на картине. Хорошо поработал, Тид Йет. За это ты получишь награду в тысячу кантолов земли и тысячу кедов золота. Мы справедливы.

– Ин Ин, рого Хьютсена, воплощение справедливости, – в унисон проговорили придворные.

– Может быть, ваше величество обрадует и тот факт, что я захватил в плен ее мужа, могучего бойца, известного под именем Грендон с Терры, – с гордостью сказал Тид Йет.

– Это я уже слышал, – ответил монарх. – За это ты получишь в награду сотню сильных рабов, чтоб трудились на твоих землях. Мы справедливы.

– Ин Ин, рого Хьютсена, живой источник справедливости, – проскандировали придворные.

– Но я также слышал, – продолжил Ин Ин, – что Грендон с Терры сбежал.

Тид Йет ошеломленно застыл, услышав эту новость, зато сердце Вернии радостно подпрыгнуло.

– Он сбежал, – продолжил рого, – когда его вели на причал. В этом виновен ты один. И за такую небрежность мы передадим тебя в руки палача. – Один из охранников за троном поднял двуручный скарбо и сделал шаг вперед, но рого поднял руку. – Подожди, Эз Бин, – распорядился он. – Не горячись. – Он вновь обратился к Тид Йету. – Если не приведешь Грендона с Терры по прошествии десяти дней, то подставишь шею Эз Бину. Мы справедливы и милосердны.

– Ин Ин, рого Хьютсена, и справедлив, и милосерден, – воскликнули придворные.

Монарх шевельнул пальцем. Эз Бин вернулся на свое место. Повелитель шевельнул другим пальцем. Двое из шести охранников, сопровождавших Тид Йета и Вернию, встали по бокам ромоджака. Все трое поклонились, вытянув вперед правую руку ладонью вниз, и, повернувшись, вышли из зала.

Ин Ин между тем освежился чашей дымящейся ковы и набил рот новой порцией семян керры. Какое-то время пожевал в молчании, оглядывая Вернию, затем сплюнул и сказал:

– Мы не удивлены, что некий торрого, не будем называть имени, предложил нам за тебя стоимость целой империи. Ты стоишь даже дороже.

– Меня не интересуют твои комплименты. Ты, желтая мразь, – горячо ответила Верчия.

– А нас – твои оскорбления, красотка, – ответил Ин Ин. – Ты ведешь себя безрассудно, как самка мармелота, но нам это нравится. Мы много таких укротили.

– К твоему похотливому бесчестью и их невыразимому стыду.

Ин Ин усмехнулся.

– В этом смысле ты найдешь многих, кто не согласится с тобой. Но мы не будем спорить. Мы никогда не спорим, поскольку нет смысла. С нашей стороны было бы даже нечестно спорить. – Он повернулся к дворянину, доставившему картину. – Дай-ка мне глянуть на контракт с… с этим безымянным торрого, – приказал он.

– Можешь не называть его имя, а можешь назвать его Заналотом из Мернерума, мне все равно, – сказала Верния.

– Кто тебе сообщил? – сердито спросил Ин Ин.

– Никогда не догадаешься, а я не скажу, – дерзко ответила Верния.

– Что ж, хорошо. Это и не важно. Все равно ты скоро все узнаешь.

Он взял свиток из рук дворянина и принялся читать.

– Хм. Так я и думал. В контракте говорится, что мы встречаемся с ним у бухты острова Валькаров, один наш корабль, один его, утром четырнадцатого дня девятого эндира в четыре тысячи десятый год от рождества Торта. В день предыдущий он высаживает на остров рабов и сокровища под охраной. Когда наш командир убедится, что оговоренные рабы и сокровища находятся на острове, он доставляет к торрого Мернерума ее императорское величество Вернию из Рибона. И здесь не сказано, что доставляет «нетронутой», и, стало быть, ни один пункт данного контракта не запрещает нам использовать Вернию из Рибона в качестве нашей наложницы до дня ее встречи с Заналотом.

Он шевельнул пальцем, и двое из оставшихся позади Вернии охранников встали по бокам ее.

– Отведите ее в сераль, – приказал он, – и скажите Уфе, чтобы та подготовила ее к вечернему визиту короля. Мы почтим ее светом своего присутствия. Мы щедры.

– Его величество Ин Ин, рого Хьютсена, самый великодушный, – вскричали придворные, а Вернию, с упавшим сердцем, вывели из зала.