"Эдем в подарок" - читать интересную книгу автора (Зинченко Инна)

Глава 11 Концерт по заявкам зрителей

Пока нас вели по посёлку, со мной что-то произошло, как будто в голове щёлкнул какой-то выключатель. Теперь мне было безразлично, что случится дальше. Галлюцинации, предстоящее жертвоприношение, полёвки — всё это внезапно перестало меня волновать. Я поймал кураж! Эх, помирать, так с музыкой! И я затянул во всю глотку:

Вирка изо всех сил толкнул меня в бок локтем и прошипел возмущённо:

— Ты с ума сошёл? Прекрати немедленно! Нас не поймут.

— А мне без разницы, поймут нас или не поймут, как будто это что-то меняет. Эх, сейчас бы пивка для рывка и гори оно всё синем пламенем!

Мы шли мимо корявеньких домиков, оплетённых по самую крышу той странной травой, которая пружинила, словно поролон и я заметил, что в окнах стали появляться удивлённые лица местных жителей. Тогда, набрав в грудь побольше воздуха, чтобы не опозориться перед своими зрителями, я запел дальше, громко и с чувством:

Я бы с удовольствием погасил эти косые, колючие глазки вождя. Больно было смотреть, на то, как он ухитряется смотреть одновременно сразу в двух направлениях. Может, мне удалось бы хоть немного их сфокусировать, но связанные за спиной руки лишали меня этого маленького удовольствия.

Муто, этот косоглазый вождь, что-то невразумительное рявкнул, видимо хотел прервать мой импровизированный концерт, но не тут-то было — я вошёл в раж и продолжал орать на всю округу, нисколько не заботясь о своей дальнейшей судьбе:

Я и сам бы не отказался в тот момент напиться до помутнения в мозгу, но, к сожалению, не было у меня такой возможности, поэтому мне оставалось лишь горланить со страшной силой, демонстрируя этому грязному уроду всю мощь и силу своих лёгких. После всех тех глюков, которые я успел пережить в темнице, меня не так-то просто испугать! Пусть он хорошо постарается, а иначе ещё неизвестно кому будет хуже, мне или этим загадочным, кровожадным полёвкам! Они, значит, любят тишину? Так не будет здесь тишины, пока я жив! Им придётся заткнуть мне рот или просто убить, потому что молчать я не собирался! Хватит меня запугивать и унижать! Они, что, не учили в школе, что «человек — это звучит гордо!»? Песня лилась из меня, как вода из крана:

Впервые я увидел на лице моего вируса растерянность и, как ни странно, уважение. Видимо, своим вокалом я сумел произвести впечатление не только на местных жителей, но и на моего непрошибаемого друга Вирку, который больше даже не пытался меня утихомирить. Он шёл рядом со мной, опустив голову. Эх, какой талант во мне, оказывается, пропал! Мне бы надо было в своё время поступить в консерваторию на отделение вокала. Шаляпин бы в гробу перевернулся!

— Что загрустила, микрофлора? — Поинтересовался я весело, как будто впереди меня ждало не жертвоприношение, а какое-то небывалое и увлекательное мероприятие. — Не боись — прорвёмся!

— Сомневаюсь, — уныло признался Вирка, — теперь уже я в это почти не верю. Как ты ухитряешься всё испортить? У тебя просто талант к этому.

— А зря, — продолжал я его поучать, — в жизни всегда есть место подвигу!

— Если бы тебя видела сейчас Надежда, — как-то непривычно робко сказал вирус, — она бы была не в восторге.

Он, наивный, надеялся, что напоминание о Надюхе приведёт меня в чувство, но просчитался — предохранители полетели напрочь и теперь только девять граммов свинца смогли бы меня утихомирить. Но я очень сомневаюсь, что эти дикари имеют хоть смутное представление об огнестрельном оружии. Так что, скорее всего, они меня просто зарежут или повесят…

— Эх, дружище, — расчувствовался я, — неужели ты думаешь, что она когда-нибудь была от меня в восторге? Слушай меня сюда: никогда! Я вообще не понимаю, почему она со мной жила. Возможно, ей просто жизненно необходимо отравлять кому-нибудь жизнь. Ты слышал об энергетических вампирах? Я не верю во всю эту сверхъестественную чушь, но в них верю, потому что лично знаком и духовно общался, — я хихикнул. — И к тому же за полтора года, она видела меня всяким! Хотя, — я задумался, — эту песню я ей ещё не пел.

— И уже никогда не споёшь, — грустно заключил он.

Эти слова привели меня в чувство и допевать песню я не стал. Сквозь прохудившуюся тучу на нас пролился холодный дождь, словно оплакивая мою тяжкую участь. Ошиблись бактерии! Ничего я не сделал, не успел… А, может всё это делалось только для того, чтобы я нашёл свою смерть здесь, на этой дикой, никому неизвестной планете? Но зачем? В чём смысл? Стоило ли ради этого огород городить, если можно было убить меня ещё на Земле? Нет, чует моё сердце, будут ещё приключения на моём веку! Не знаю как именно, но я смогу вырваться из этой западни!

Удивительно, но в тот момент даже галлюцинации прекратились, как будто захлебнулись от возмущения от такой чудовищной наглости. Им нечем было поразить моё больное воображение.

Нас привели в дом вождя, где уже собралась вся местная элита, такая же грязная и нечесаная, как и сам вождь. У одного тощего мужичка с пронзительно-синими глазами и оторванным ухом лицо и руки были сплошь покрыты подозрительными язвами. Да уж, если меня срочно не убьют, то я здесь завшивею или подхвачу какую-нибудь заразу!

— Слушай, Вирка, а ты ведь говорил, что можешь уничтожить всё, — вспомнил я. — Значит, каким бы большим ни был этот камень, которым они завалят вход в пещеру, ты сможешь его просто съесть — ты ведь всеядный.

Вирус задумался и признался:

— Наверное, я смогу, если не помешают.

— Кто тебе может помешать?! — возмутился я громко, наверное, слишком громко, потому что за моим выкриком последовал удар кнута. Суровые у них законы, ничего не скажешь.

Галлюцинации вернулись неожиданно. Из толпы местной знати вышел человек, как две капли воды, похожий на меня!

— Я помню чудное мгновенье — передо мной явился я! — шепнул я на ухо Вирка. — У меня опять глюки.

— Терпи, не до них сейчас.

Парень, охраняющий вход в дом, молча подошёл к нам и так же молча, но профессионально принялся стенать меня кнутом, словно я не человек, а конь. Вот гадёныш, знает, что ответить ему я не могу и пользуется моментом!

А потом вся эта немытая свора принялась обсуждать нашу судьбу. Мужики галдели, как стая ворон. На Земле каждое утро меня будили эти треклятые птицы. Они большой чёрной тучей отправлялись по своим вороньим делам. Устраивали небольшую передышку на тополях и начинали галдеть, а потом, словно по команде, срывались с места и отправлялись дальше по своим делам. Вечером так же организованно они возвращались обратно. Спорили местные вельможи шумно, энергично, с мелкими драками, криками и бурной жестикуляцией, совсем, как наша Государственная Дума образца девяностых годов.

— Может, ты мне переведёшь, о чём они тут ругаются? — Спросил я Вирку. — Это, конечно, ничего не меняет, но хотелось бы знать, если уж речь зашла о моей жизни.

Удар кнута заставил меня замолчать. Строго у них тут всё, приговорённому к смерти даже не дают сказать своё последнее слово.

Внезапно дверь распахнулась и в дом ворвалась разгневанная Нида. Окинув собравшихся презрительным взглядом, женщина принялась что-то им выговаривать. От её слов суровые мужчины краснели, как маков цвет, теряли дар речи и начинали испуганно озираться по сторонам. Нет, шаманка, как ни крути, имеет здесь вес! Потом её всё внимание переключилось на Муто и шаманка, достав откуда-то из-под шубы связку сухих трав, принялась махать ей перед носом вождя, что-то бормоча себе под нос. Муто испуганно отшатнулся.

— Ха, — тихо произнёс Вирка, — а девица-то умеет страха нагнать! Она сейчас пригрозила вождю, что нашлёт на него мужскую слабость, если он не прекратит весь этот балаган. Дело в том, что эта шушера хочет нас просто казнить без затей, а она требует строго исполнения законов, иначе духи могут послать на племя ещё более серьёзные неприятности. У них тут конфликт государства и церкви наметился.

Мне сложно разобраться во всех этих хитросплетениях местных законов, но у меня хватило ума, чтобы понять, что вариант, который предлагает Нида, для нас более благоприятный. Что там нас ждёт в этой пещере, я не знал, но в любом случае, это лучше, чем немедленная смерть от рук этих кровожадных дикарей. Я с благодарностью посмотрел на шаманку и обнаружил у красотки узловатые когтистые лапы и острые клыки хищника. Но теперь я был внутренне готов к сюрпризам, которые в любой момент могло подбросить мне мой подсознание. Без страха, но с интересом я разглядывал чудовище, возникшее на месте красавицы-шаманки. Чего-то этому образу явно не хватало. И тут же глаза девушки окрасились кровью, а зрачок сузился и вытянулся, как у кошки — жуть!

— Не велите казнить, велите слово молвить, — хрипло сказал я, обращаясь к Муто. — Я не против того, чтобы меня принесли в жертву, раз иначе никак нельзя прекратить падёж скота, но пусть всё будет по правилам, так, как должно быть, иначе моя смерть окажется бессмысленной.

Вирка старательно перевёл мои слова. На минуту галдеж и ругань прекратились и все уставились на меня. В их взглядах легко читалось уважение и даже восторг. Как же, человек добровольно согласился обречь себя на такое! Какое именно я на тот момент ещё не знал, но был уверен, что выход обязательно найдётся, если мне удастся выиграть время. Я и сам не знал, откуда взялись эти слова, наверное, сработала интуиция. И хотя моя невидимая защитная оболочка, которую вирус упорно называл скафандром, надёжно защищала меня от холода, меня стал бить озноб.

— Что ж, будь по-твоему, — Муто подошёл ко мне и пристально посмотрел в глаза, словно сканируя, — но учти, если ты надеешься сбежать, то оставь эти мысли, потому что охрана будет надлежащей.

Эти слова я понял сам без Виркиного перевода! Бактерии принялись за работу! Так быстро? Я обескуражено посмотрел на вирус, но он, кажется, даже не заметил того, что произошло. Лицо гладиатора оставалось бесстрастным, словно было выточено из камня. Научиться бы мне такому самообладанию. Но вирусу легче, он ведь понятия не имеет, что такое чувства. Людям в этом отношении гораздо труднее.

— Вирка, — не выдержал я, — я говорю на их языке и понимаю то, что говорит они!

— Давно пора, — коротко бросил Вирка, — теперь мне не надо будет переводить тебе всю ту чушь, которую они тут несут.

— Вождь, — вежливо ответил я, — мне некуда бежать, я здесь ничего не знаю.

— Надеюсь на твоё благоразумие, незнакомец, — оскаблился Муто, — а иначе вместо тебя придётся принести в жертву Ниду, ведь это она настояла на жертвоприношении.

Шаманка проигнорировала это замечание, она одарила вождя таким презрительным взглядом, что тот быстро ретировался и затерялся в толпе. Я понял, что у шаманки с вождём нет взаимопонимания, если не хуже. Не надо быть хорошим психологом, чтобы понять, что они — непримиримые враги и каждый только и ждёт момента, чтобы утопить другого.

— Не нравится мне этот Муто, — шепнул мне на ухо Вирка, — мутный тип. За ним нужен глаз да глаз. Вот увидишь, он обязательно подсунет нам какую-нибудь подлость!

Вождь и у меня не вызывал доверия, а уж после его слов, что в случае, если всё пойдёт не так, как планируется, то ответит за всё Нида, я уже не сомневался, что он не упустит такой возможности избавится от неё, а заодно и от нас. Я поискал Муто глазами и увидел, что он разговаривает с двумя здоровенными, бородатыми парнями. Моё внутреннее чутьё подсказывало, что речь идёт о нас. Вот вождь кивнул своим собеседникам и направился к нам.

— Хорошо, Нида, забирай этих двоих и назначай время. Только у меня тоже есть требование — я хочу, чтобы их охраняли мои люди!

Девушке пришлось согласиться, но сделала она это неохотно, преодолевая внутреннее сопротивление. Видимо, Муто и она не верила, но спорить с ним в сложившейся ситуации она не могла. Улыбнувшись ему самой ядовитой улыбкой, на какую только способен человек, она с напускной покорностью произнесла:

— Это твоё право, Муто, ты здесь вождь. А срок назначат духи, пока они молчат. Завтра я тебе его оглашу.

Глаза её горели ненавистью и отвращением. Не знаю, что там между ними творится, но подозреваю, что дело тут не только в дележе власти. Здесь присутствует что-то личное, уж такие вещи я спинным мозгом чувствую. Чем же они так друг другу успели насолить? Но, так или иначе, а ещё одни сутки я себе выторговал! Это, конечно, не много, но, как говорится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Пошли обратно, — скомандовала Нида и толкнула меня в спину.

— Опять в тюрьму? — Возмутился я. — Могли бы предоставить более комфортное жилище, как-никак мне скоро умирать. Дайте хоть напоследок насладиться жизнью!

Я ожидал от неё возмущённых возгласов и даже ударов кнутом, но девушка повела себя странно и непредсказуемо. Она бросила взгляд на бородатых охранников, которые следовали за нами подобно молчаливым теням и вдруг заявила, коварно улыбаясь:

— Что ж, вы вели себя сегодня на совете вполне достойно и я приглашаю вас переночевать в моём доме.

Трудно было понять ход её мыслей, но внезапно меня озарило! Она не доверяет этим парням и не желает оставлять нас наедине с ними. Девица умна, слов нет, хочет держать ситуацию под своим контролем! Я принялся рассматривать её, нагло и бесстыже, мысленно раздевая до состояния «в чём мать родила» и вскоре моё присмиревшее подсознание услужливо нарисовало новую галлюцинацию — обнажённую шаманку! Кажется, жизнь налаживается и мечты о гареме с прекрасными наложницами, всё-таки, сбудутся! Теперь я буду с нетерпением ждать новых глюков и надеюсь, что на этот раз они меня не разочаруют.

В доме у шаманки было, как ни странно, чисто и уютно. Я обратил внимание на то, что вьющаяся трава оплетает стены не только снаружи, но и внутри и сделал вывод, что это у них такое естественный утеплитель. Охранников Нида оставила за дверью, заявив:

— У меня не так много места, что бы пускать в дом всех подряд.

Когда она сбросила шубу, и осталась в лёгком полотняном платье, то я смог по достоинству оценить её стройную фигурку. «Эх, — подумал я, — а ведь смертникам можно было бы позволить напоследок ещё и последнюю брачную ночь!», но вслух произнести этого не посмел, чтобы не вызвать у хозяйки приступа ярости. Если она на Надюху похожа не только внешне, то в гневе она должна быть страшна, а эти скандалы и истерики мне и дома до чёртиков надоели!

Девушка усадила нас с Виркой за стол и предложила отужинать. На этот раз меню оказалось более разнообразным, в него включили жареное мясо и незнакомые терпкие ягоды, а так же кувшин пьянящей янтарной жидкости, видимо, местный аналог земного вина. Эх, если бы меня не готовили, как жертвенного агнца к закланию, я мог бы очень даже неплохо провести на этой планете свой ненормированный отпуск!

После ужина Нида постелила нам на полу и заявила, что собирается пообщаться с духами, строго-настрого запретив нам произносить во время ритуала хоть одно слово — духи этого не любят и могут наказать. Объяснять ей, что ни в каких духов я не верю было бесполезно и я покорно кивнул головой, а Вирка завалился на мягкую постель, укрылся с головой одеялом и буркнув напоследок:

— Да мне и не очень-то хочется общаться, — сделал вид, что спит. Хотя, вполне возможно, что он действительно уснул. Кто их знает этих вирусов, как у них со всеми этими функциями человеческого организма обстоят дела.

— Помни, — обратилась Нида ко мне, — ни слова!

— Понял, не дурак.

Шаманка расставила по кругу плошки с сушёной травой и подожгла. Воздух наполнился душистым пряным дымом, от которого сразу же закружилась голова. Нида выпила какой-то травяной отвар, села на колени в центр круга, закрыла глаза и замерла. Губы её были плотно сжаты, лицо отстранённое, как будто она находится не здесь, а где-то в другом месте. А потом она загудела, словно где-то рядом проходила высоковольтная линия, её тела медленно раскачивалось из стороны в сторону, будто подчиняясь неслышной мелодии. Всё ясно, девушка нахлебалась какого-то галлюциногенного настоя и теперь будет «общаться» с духами. И ведь даже шарлатанкой её назвать нельзя, потому что она и сама искренне в это верит. Не могу сказать точно, сколько всё это продолжалось — время словно замерло на месте, но внезапно она распахнула глаза и выкрикнула только одно слово:

— Когда?

«Блин, — подумал я, — с моими-то глюками я тоже мог бы запросто стать шаманом». И, как будто в подтверждение этих мыслей я увидел в воздухе, возникшее из пустоты, жуткое лицо не то человека, не то зверя. Вытянутая челюсть, усыпанная острыми треугольными зубами, жёлтые кошачьи глаза, заострённые уши и вся эта «красота» удобно разместилась на человеческом туловище. Но теперь я уже не стал придавать значения этим выкидышам моего подсознания, а продолжил наблюдать за Нидой. Видимо она получила ответ на свой вопрос, потому что принялась благодарить невидимого собеседника. Мне безумно хотелось задать ей тот же вопрос, который она задала этим своим духам, но, помня о данном шаманке обете молчания, я терпеливо ждал, окончания ритуала.

Наконец, она поднялась, затушила тлеющую траву, собрала все свои магические причиндалы и сказала:

— Завтра на закате.

Ну вот, хоть какая-то ясность в этом деле! До завтра я нахожусь в безопасности. А за сутки ещё много чего может случиться. Мне стыдно было признаться самому себе, что покидать эту проклятую планету я не хочу, не смотря на то, что здесь с нами обошлись не очень-то гостеприимно. А всё она, Нида! Эта дикая шаманка, с лицом и телом Надюхи, притягивала меня, как магнит и мне с трудом удавалось подавлять свои желания. А как же хотелось встать, подойти к ней, обнять и…

— Мы спать сегодня будем? — Ворчливо поинтересовался Вирка. — Завтра у нас тяжёлый день, надо набраться сил.

— Вот и спи, раз уж у тебя возникла такая потребность в отдыхе, а мне не мешай, — огрызнулся я.

— Это я к тому, чтобы ты оставил эти глупые мысли, — терпеливо объяснил мне он. — Даже не прикасайся к ней, если не хочешь нажить ещё неприятностей, у нас их и без того предостаточно.

— А вот не лез бы ты в мою личную жизнь! — Раздражённо огрызнулся я и улёгся спать.

— Я хочу вас предупредить, — вдруг в тишине раздался голос шаманки, — спите по очереди. Эти двое за дверью не внушают мне доверия. Я хорошо знаю Муто, он способен на любую подлость.

— Не сомневаюсь, — ответил я и как бы ненароком коснулся её руки.

Ночью я всё-таки уснул, видимо сказались переживания последних дней. Проснулся от того, что мне катастрофически не хватало воздуха. Не сразу удалось разобраться в том, что происходит. Но соображать пришлось быстро. Кто-то сидел на моей груди и, накрыв мне голову шубой Ниды, усердно душил меня. Чувствуя, что времени у меня почти не осталось, я мысленно воззвал к Вирке: «Дружище, мне нужен нож! Острый надежный нож!». Я представил его, такой здоровенный тесак с костяной ручкой и сразу же почувствовал его в своей руке. Не видя ничего, я наугад пырнул охранника, а то, что это был именно он, я не сомневался, и удивился, тому, как легко нож вошёл в его тело. Сбросив с себя тяжёлое тело, я рывком вскочил с пола и осмотрелся по сторонам. В комнате было темно, но я смог разглядеть две тёмные фигуры на том месте, где должен был спать вирус. Убить Вирку невозможно — это я знаю, но сам он способен на многое. Когда глаза привыкли к темноте, я от души повеселился. Мой гладиатор, а его я легко узнал по совершенной фигуре и отсутствию косматой бороды, сосредоточенно месил второго охранника и всё это чудовищное действие происходило в полнейшей тишине, слышались лишь глухие монотонные удары.

Внезапно комната осветилась слабым дрожащим светом. С масляным светильником в руке, посреди всего этого безобразия стояла Нида и с ужасом смотрела на лужу крови и бездыханное тело моего душителя. Потом она перевела взгляд на Вирку и его «клиента». Там дела обстояли ещё хуже. Несчастный охранник Муто напоминал тряпичную куклу, казалось, что в его организме не осталось ни одной целой кости.

— Погоди, — остановила шаманка избиение, — он нам будет нужен. Я хочу у него узнать, что именно затевал этот косоглазый ублюдок!

Тело Виркиной жертвы с грохотом упало на пол. Вид у парня был не просто плачевным, у него вообще не было никакого вида! Лицо — одно сплошное месиво, зубы отсутствовали полностью, губы раздуло на пол лица…

— Извини, Нида, я сомневаюсь, что он сможет хоть что-то сказать, — заметил я с улыбкой, — не в том он состоянии.

Девушка подошла ко мне, как-то странно посмотрела мне в глаза и тихо сказала:

— Мне так жаль, что я ничего не могу изменить, — и опустила взгляд, как будто ей было стыдно передо мной.

Я обнял её за плечи, не соображая, что делаю, поцеловал в макушку и попытался успокоить:

— Не вини себя, ведь это твоя работа. И, ещё неизвестно, чем всё это закончится.

Она прижалась ко мне всем телом и горько прошептала:

— Мне известно, к сожалению.