"Вор понарошку" - читать интересную книгу автора (Кораблев Артем)

Глава XII. ЛОВУШКА ИЗ ПРОШЛОГО

Собственно говоря, Косте вовсе не надо было идти в этот день на репетицию. Сашка вот, например, не пошел. Показывать было еще нечего. И все ж Костя пришел, и даже задолго до начала репетиции. Только он не стал садиться в зале, а направился прямо в кабинет театрального мастерства, где обычно собирались все лицейские актеры перед репетицией.

Его сразу же приняли как своего. Напоили чаем. Машка сидела напротив и, хотела она или нет, ей пришлось частенько встречаться с Костей взглядом. Он даже налил ей чаю.

Пришла Елена Михална, заглотнула свой чай второпях и немного ругаясь, потом все пошли в Белый зал.

Костя сел в первый ряд. И отсидел там всю репетицию. Только что цветов не захватил для примы. Машка выглядела прекрасно, и он был почти счастлив. А когда репетиция окончилась, Костя Костров наконец собрался перейти к решительным действиям.

Он опять пошел в кабинет театрального мастерства, наивно полагая, что там продолжается чаепитие. И первое, что он увидел, были белые Машкины ноги — она переодевалась; первое, что он услышал, был дружный визг нескольких девчачьих голосов — актрис, занятых в спектакле; а первое, что он сказал было: «Блин!» Потому что он не успел увернуться и получил по голове метко брошенным театральным барабаном.

В коридоре корчились от смеха Мишка Павлычев и десятиклассник Димка Алтаев по прозвищу Вжик.

— Не, ты куда полез, — радостно хихикал Мишка.

— Барабаном по барабану, — ржал Вжик.

— Расскажи хоть, что там увидел, — не отставал Павлычев.

— Искры из глаз, — нашелся Костя. Впрочем, это отчасти было правдой.

Он оделся и вышел на улицу. Ничего, он Машку во дворе перехватит.

Однако Машка что-то долго не выходила, только дважды из-за занавески на улицу выглядывали девчачьи физиономии. Сначала Ленкина, с очень большими глазами, потом Танькина, улыбающаяся, и через некоторое время опять Ленкина. Все они смотрели в Костину сторону. Только что пальцем не показывали.

Чтобы не мозолить никому глаза, Костя вышел за ворота и стал ждать. Все равно ведь Машка будет выходить здесь. Чтобы не пропустить ее, Костя подглядывал в щелочку между створками.

Наконец дверь лицея распахнулась, и по бетонной лесенке во двор, помахивая своей сумочкой, живо сбежала Машка. Но что это? Прямо за ней по лесенке скатился Леха Вербов. Откуда он только взялся? Его же не было на репетиции. Он засмеялся и, догнав Машку, взял ее под руку. Вот это номер! Такого Костя не ожидал.

— Ой, Костя, — увидела его Машка, едва выйдя за ворота. — Ты чего тут стоишь? Ждешь кого-то?

Костя покраснел.

— Ну жди, жди, — сказала она и, сама подхватив Леху под руку, потащила его за угол дома.

Костя оттолкнулся плечом от холодной металлической створки ворот и поплелся домой.

В конце концов он сам виноват, думал он, ковыляя по Новоясеневскому проспекту, столько тянул. Но могла бы хотя бы не издеваться. Впрочем, не могла. Это же Машка…

Константин не плакал только потому, что ему было стыдно. И ему опять не хотелось домой. Но, подумав, он решил: что ж, если везде плохо, пойду домой. Ничего не поделаешь.

На этот раз дыма в коридоре не было и вкусно пахло тушеным мясом. Дед отрабатывал грехи. Однако в прихожую не выглянул. Уже догадываясь, в чем дело, Костя быстро сковырнул ботинки, повесил в шкаф куртку и прошел в свою комнату.

Так и есть. Дед сидел там же. Костя сделал еще шаг по скрипучей паркетной доске, и дед обернулся.

— Ну и зараза же этот твой компьютер, — произнес он, краснея. — Я ведь не хотел и подходить к нему. Зарок себе давал. А тебя все нет. Дай, думаю, пройду все-таки первый уровень. И вот до сих пор…

— Это «Дум», — кивнул головой Костя, — на него все ловятся. Но есть кое-что и получше. Хотите, я вам «Антиюни» покажу? — неожиданно решившись, предложил он.

— Да? — с некоторым сомнением спросил дед. — А уроки?

— Ну вы же будете меня контролировать, когда захотите, прервете, и я все тогда сделаю. Еще рано. — Костя глянул на страшный дедов будильник, стрелки которого показывали семь часов вечера.

— Ну давай, — решительно сказал дед и развернулся к компьютеру.

Костя сел рядом.

Если бы сторонний наблюдатель, заняв наблюдательный пункт в Центре Антибора на смотровой площадке Останкинской башни, просидел бы там денька два-три, ему открылась бы удивительная жизнь. Он, проще говоря, увидел бы увлекательный фильм о жизни большого города. Он стал бы очевидцем роста антиборских окраинных кварталов. Он узнал бы, как живут, дышат, меняются сами улицы Антибора. На его глазах словно грибы выросли бы новые дома, а другие внезапно бы растворились, исчезли, подобно кускам сахара в чае. И зрелище Антибора навеяло бы на него мысли о суете сует и бренности всего сущего. Антибор казался иллюстрацией к этой расхожей философской истине. И поэтому особенно странно выглядела огромная египетская пирамида — символ вечности, — возвышавшаяся на пятнадцатой улице восьмого квадрата.

Всякое повидали улицы Антибора, но такого на них еще никогда не было. Ведь пирамида — это не дом, не замок, вообще не жилье. Это — гробница фараона, а кладбищ в Антиборе не существовало вообще.

Пирамида угнездилась среди обычных для Антибора замков и домов, растолкав их в стороны и заняв сразу четыре стандартных участка, отведенных под постройку. Многие антибориды, проходя мимо, недоумевали, кому это пришло в голову приспособить под жилье древний склеп. Впрочем, хозяина было нетрудно установить. Прямо над входом в гробницу, между двумя небольшими сфинксами, висела внушительного размера табличка: «Пирамида Александра».

Никто из трапперов Антибора никогда раньше не слышал его имени. Впервые о нем заговорили совсем недавно, когда в «Хронике путешествий» появилось краткое сообщение, что из 1400 года до нашей эры вернулась экспедиция Александра с товарищами и привезла с собой золотой клад фараона Аменхотепа II. Стоимость клада оценивалась в сумме большей, чем добытая когда-то знаменитым Файрменом доля испанского короля из сокровищ повелителя ацтеков Монтесумы. Это, конечно, было сенсацией, и почти одновременно с этим событием в восьмом квадрате Антибора выросла пирамида Александра.

Таинственность всего происшедшего еще более возрастала оттого, что владелец пирамиды, хотя имел адрес в «ARC», никогда не появлялся не только на улицах города, но и на экранах общения.

Но вот однажды у входа в таинственную пирамиду остановился сверкающий черный «Сааб». Это было в тот час, когда пятнадцатая улица города Антибора особенно пустынна. Так что на этот незначительный факт вовсе некому было обратить внимание. Из «Сааба», легонько хлопнув дверью, появился щеголеватый антиборид. Оглядевшись, он направился к вратам пирамиды. На несколько минут антиборид задержался у входа, стоя вплотную к каменным вратам и занимаясь чем-то совершенно непонятным. Находись он не в Антиборе, а, скажем, в Амстердаме или Бомбее, можно было подумать, что он просто справляет малую нужду.

Но тут случилось нечто необычное. То, чего ни разу не видел еще никто из антиборидов. Неожиданно дрогнула и отъехала в сторону тяжелая каменная плита с начертанным на ней заклинанием — врата гробницы. Неизвестный антиборид спокойно вошел внутрь, врата гробницы закрылись.

Не зная пути, незнакомец тем не менее шел уверенным и спокойным шагом. Как по коридору собственного дома. Дорогу освещал яркий фонарь, укрепленный на шлеме его замечательного костюма.

Ход все более уходил вниз, он чувствовал это по увеличивающемуся наклону пола. Но он не волновался. Он знал почти наверняка, что в конце концов, раньше или немного позже, он отыщет то, что ему нужно.

Спустя некоторое время он очутился перед еще одной плитой с четким знаком магической печати владельца. Эта была уже четвертая плита, три предыдущих он распечатал играючи. И здесь прошло не больше минуты, прежде чем плита дрогнула и бесшумно отъехала в сторону. Луч фонаря рванулся вперед и рассеялся во тьме, выхватив лишь бледный круг на далекой каменной стене. Он понял, что достиг хранилища гробницы.

Он сделал еще шаг и, очутившись внутри, огляделся. Луч скользил по каменным стенам, выхватывая из тьмы диковинные маски звероголовых египетских богов, вспыхивающие ярким золотым сиянием. Он находился в самом сердце пирамиды. Слева от него сидел на троне хозяин, сам фараон Аменхотеп И. Конечно, это была лишь скульптура, где-то должны еще быть сложенные матрешкой саркофаги, из которых уже второй наверняка сделан из чистого золота. Он уверенно встал в самом центре зала и еще раз огляделся. Плита, отворенная им, вернулась на место, но это не вызвало у него тревоги. Он знал: как вошел, так и выйдет. Он сделал шаг к сидящей на троне фигуре фараона и достал бластер. И вдруг фараон поднялся и тоже сделал шаг ему навстречу.

— Что за черт! — вскрикнул он и отшатнулся.

В ту же секунду вспыхнул ослепительный свет, сразу уничтоживший подземную тьму.

— Я приветствую тебя в моей обители, Взломщик, — произнесла золотая фигура. — Надеюсь, ты ее больше никогда не покинешь.

— Ах вот как, — засмеялся он странным кудахтающим смехом. — Значит, это ловушка.

— Именно, — подтвердил кто-то еще за его спиной. Он обернулся и понял, что это сказала статуя бога Анубиса, украшенная головой шакала.

— Сколько ж вас здесь? — озираясь, уже не так уверенно произнес Взломщик.

— С тебя хватит, — сказал Дуамутеф, бог с головой собаки.

И он понял, что сколько есть статуй в этом помещении, столько у него и врагов. Считая Аменхотепа, их было пятеро.

— Кто вы? — спросил Взломщик.

— Меня ты легко узнаешь, — ответил Аменхотеп, мгновенно меняя обличье.

— Файрмен! — вскрикнул Взломщик. — Решил отомстить?!

— Во-первых, не решил, а решили, — спокойно ответил Файрмен, направив в грудь Взломщика свой бластер. — А во-вторых, отомстить — это мелко. Нам нужно другое.

— Что же вы хотите?

— Твой адрес в «Антиюни», твой адрес в Интернете и такие же адреса Полтергейста.

Взломщик захохотал, и Файрмен подумал, что Полтергейст и Взломщик смеются как родные братья-близнецы. И еще он подумал, что точно уже слышал такой же смех раньше. Только вот где?

Тем временем Взломщик успокоился и замолчал.

— Ну?! — спросил его самый страшный бог с туловищем бегемота, львиной гривой и пастью крокодила.

— Не нукай, не запряг, — дерзко отозвался Взломщик, — вы все, видно, забыли, что на мне костюм супертраппера. Твой костюм, Файрмен!

— Мне ли не знать его слабых мест, — усмехнулся в ответ Файрмен. — Будь спокоен, мы подготовились.

И тут же бог с крокодильей мордой, щелкнув чудовищным хвостом словно бичом, выбил бластер из руки Взломщика.

— Ну?! — повторил он. — Ты будешь говорить адреса?!

— Идиоты, — ответил Взломщик всем сразу, — хотите стереть — стирайте.

Он снова захохотал.

— А что это вы все навалились на этого беднягу? — спросил Анатолий Семенович, помешивая ложечкой чай в стакане. Стакан у него был самый обыкновенный, граненый, зато подстаканник классный, серебряный, в виде лебедя. Основанием его служили лебединые крылья, а ручкой была изогнутая шея птицы и голова. Этот подстаканник дед привез из своей деревни. Чай он пил, только держась за лебединую шею.

— Да уж, бедняга, — съязвил Костя. — Он побогаче всех нас будет. А «Сааб» черный видели? Ну та машина, на которой мы потом в Замок Огня возвращались.

— Ну видел.

— Это моя машина. Я ее сам сделал, а он угнал. Он всех обокрал, этот Взломщик. И меня, то есть Файрмена, и Рута, и Аякса, и Нумизмата. Ну всех, кто был в пирамиде. Только Сашку еще не обокрал. У нее просто ничего не было. Вот мы и решили с Рутом использовать ее как приманку для Взломщика.

— Какая же она приманка, когда у нее ничего не было? — удивился Анатолий Семенович.

— Именно, что не было, а мы достали. Пирамида-то у нее откуда?

— Откуда?

— Я достал, — похвастался Костя, — ну не один я, еще Рут помогал, без него ничего не вышло бы.

— Это кто из них Рут, тот, у кого голова крокодилья?

— Он самый, мой лучший друг. То есть Файрмена. Кстати, эта самая голова очень нам пригодилась. Я ведь что придумал, я люблю в «Антиюни» в прошлое летать.

— Понимаю, — заметил дед.

— Ну вот, я сбегал в антиборскую библиотеку. Ну не сбегал, конечно, а просто вошел в ее файлы прямо из Лимонного зала Замка Огня. Там у меня что-то вроде компьютера в компьютере, у всех антиборидов такой имеется. Так вот, слазил я в библиотеку и кое-что там вычитал. Я все думал, кого мне Рут напоминает, а тут он рассказывал как-то, как Древний Рим посещал и сказал, что его там за Амимет приняли. Я еще удивился, кто это? Но понял, что это какой-то бог. Стал искать чей. Оказалось, египетский, и не бог, а богиня — «Великая пожирательница». Тело у нее как у бегемота; грива как у льва; а морда, пасть то есть, — крокодилья. Ну думаю, Рут подойдет. Надел я на него парик, и махнули мы в тысячу четырехсотый год до нашей эры — в Древний Египет. Сашку с собой взяли, мы ее знаем по прошлому путешествию. Сашка нужна была, чтобы Взломщика ловить, а то на нас с Рутом он мог уже и не клюнуть. И вот…

— А почему именно в тысячу четырехсотый? — перебил внука Анатолий Семенович.

— Потому что я вычитал в той же библиотеке, что где-то около тысяча четыреста двадцатого года до нашей эры помер фараон Аменхотеп II, и вроде очень скоро, лет через сто или триста, его гробницу, то есть пирамиду, разграбили. Все золото оттуда вытащили. Сам я грабить никого не люблю, даже мертвого фараона, но опередить грабителей — это другое дело. Все равно ведь разграбят. Ход истории не остановишь. А изменить можно, хотя бы в «Антиюни». Вот я и махнул в тысячу четырехсотый вместе с Сашкой и Рутом в виде Амимет.

Расчет оказался верным. Я уже однажды сам являлся древним ацтекам в виде их бога Кецалькоатля, и все прошло почти удачно. А тут перед древними египтянами в роли их страшной богини предстал Рут. Шухеру там он наделал много. Тысячи египтян перед ним на коленях ползали. Сам фараон на колеснице к нему выехал и тоже в ноги упал. А Рут сказал им, что забирает Аменхотепа II в свое царство и велит нагрузить свой корабль всем, что лежит в пирамиде этого фараона. Живого бога, то есть богиню, египтяне, конечно, послушали и погрузили останки своего умершего повелителя со всей золотой утварью на наш спейстаймшип.

Чтобы купить этот спейстаймшип, нам пришлось Рутову Бронебашню с участком вместе заложить в Антиборе. Хотел я свой Замок Огня, но Рут опять предложил жребий кинуть, и опять ему выпало. Короче, на этом спейстаймшипе мы всю внутренность пирамиды Аменхотепа в Антибор-то и вывезли. Потом еще Рут связался по «ARC» — это связь такая есть в Антиборе — с Нумизматом, его другом, который на Фобосе живет. И еще он слетал за Аяксом. А мы с Сашкой тем временем пирамиду в Антиборе строили, неподалеку от Замка Полтергейст, в паре с которым этот Взломщик работает.

Ну а дальше вы все сами видели, попался Взломщик на нашу удочку.

— Да-а, целая жизнь, — задумчиво протянул дед. Он так заслушался, что чай у него уже остыл, и он сморщился, отхлебнув. Любил только горячий. — В принципе я тебя понимаю, — заметил Анатолий Семенович, выплескивая содержимое своего стакана в раковину и снимая с горячего чайника поролоновый колпак в виде русской деревенской девки. — Был бы я помоложе, да будь у меня такая игра на компьютере, наверное, вовсе бы спать не ложился.

— Вот видите, — укоризненно произнес Костя.

— Вижу, вижу. Только ведь все-таки это только игра. А жизнь — это что-то другое. В ней и стреляют по-настоящему, и дружат так же, и воруют тоже…

— Так ведь и в «Антиюни» воруют по-настоящему, — не сдавался Костя, — тот же Взломщик, он ведь что, гад, делал. Почему еще мы все на него ополчились. Он ведь играл не по правилам. Он обкрадывал подчистую, так, что уж и деваться некуда. Ни в игры антиборские ты играть после его посещения уже не можешь, ни в путешествие отправиться. А Взломщик тебе же на компьютер рекламу Замка Полтергейст вешал. И в этой рекламе написано, что этот самый Полтергейст исполнит любые твои желания. Ну некоторые, послабее, и ловились на эту удочку. И прямиком в этот замок шли. А выход оттуда только один — перевести на счет Полтергейсту пятьдесят долларов. Да не антиборскими акциями, а настоящими долларами США. И все равно, даже если заплатишь, он тебя из справочников сотрет, уничтожит в «Антиюни».

— Это ты серьезно? — удивился дед, уже наливший себе свежего чая.

— Угу, — кивнул Костя.

— Надо же, и тут воры!

— Ну.

— Тогда вы правильно сделали, что его уничтожили.

— И я так думаю, — согласился Костя.

— Ладно, допивай чай. Ты еще уроки сделать обещал.