"Фрейд и его госпожа" - читать интересную книгу автора (Соболева Лариса)
Глава 6
– Ты, сучка, жить хочешь?
Тамара уже во второй раз слышала «трубопроводный» голос. Признаться, он ее взбесил и напугал одновременно.
– Какого черта тебе нужно? – тихо прошипела она в трубку. – Ты кто?
– Кирилл у тебя, я знаю. Прогони его. Немедленно.
Практичный ум Тамары искал в обертонах этого голоса половые признаки мужчины или женщины, но голос был неопределяемым, он мог принадлежать кому угодно.
– С какой стати ты лезешь в нашу жизнь? – окрысилась она.
– Забудь о нем навсегда, идиотка. Не вздумай выйти…
Тамара нажала на кнопку и со злостью выдернула шнур из розетки. Так-то лучше. Достав из холодильника лимонад и налив его в стакан, она поставила стакан на маленький поднос, понесла в комнату. Но снова раздался звонок. Ясно, кто звонит! Тамара выдернула из розетки шнур второго телефона и, со сладкой улыбкой опустившись на бедро и опершись одной рукой о постель, поднесла милому прохладительный напиток. Кирилл, загасил сигарету, взял стакан, поинтересовавшись:
– С кем ты разговаривала?
– Ай, – отмахнулась она, – хулиганы иногда достают. Нравится лимонад? Я сама его готовила, потратила уйму времени. Знакомая дала рецепт, она жила в Африке, там научилась.
– Великолепно. Не кислый, не приторно-сладкий, ароматный и жажду утоляет.
Отставив стакан, Кирилл с поцелуем завалил ее на кровать, одновременно развязывая поясок на ее халатике. Тамара якобы сомлела, а сама в это время думала о звонке. Что за придурок звонил, чего он привязался к ней? Ум-то у нее был практичный, но с небольшим изъяном: ни логикой, ни способностью к анализу, ни прочими плюсами настоящего разума он не обладал. Тамара уловила опасность, но не в том, что ей угрожали смертью, а в том, что на Кирилла некто посягал, значит, звонил не «он», звонила «она», то есть женщина. А кто пытался расстроить женитьбу? Полина! Кирилл приехал, домой не заглянул, сразу к Тамаре заявился, третий день они неразлучны, словно у них медовый месяц уже наступил. Впрочем, Тамара решила подумать о Полине попозже, сейчас на первом месте был Кирилл, дрожавший от страсти, а уж в интимных-то вопросах ее ум давно преуспел, находил верные решения.
Что главное в сексе с мужчиной твоей мечты? Доставить удовольствие, а не получить его, если ты жаждешь прицепиться к мужику. Это – на первичном этапе. Случается оргазм – отлично, не случается – вполне терпимо, потом наверстает не с Кириллом, так с другим. Доставляя мужчине удовольствие, нужно его максимально разнообразить, дело не в позах, а в подаче собственных чувств: чтобы стоны-ахи не были одинаковыми, чтобы твой избранник ни в коем случае не заподозрил притворство. И последнее – пауза после любовного угара. Пусть он лежит истощенным бревном, пусть находится на стадии засыпания и начинает похрапывать, но благодарные ласки, поцелуи и счастливый лепет, будь добра, обеспечь ему в течение хотя бы пяти минут. Можно обойтись без банального лепета, если не хочется лгать: мол, мне так хорошо, так хорошо… и не знать, что под это «хорошо» подложить. Тогда следует потереться щекой о его плечо, оставить несколько поцелуев на теле – не страстных и жгучих, нет-нет, а нежнейших, шелковых, как поверхность лепестка розы, и погладить его по груди. Действует сильно и безотказно, Тамарой это давно было проверено. Он все это запомнит, обязательно сравнит ее с другими женщинами и сделает правильный выбор.
Кирилл похрюкивал во сне, а у Тамары выдалось свободное время, чтобы подумать о звонках. Значит, ее запугивают. Но не убьют же в самом-то деле! Из-за чего ее убивать? Из-за Кирилла? Во-первых, у него других женщин нет, во-вторых, не тот он орел, чтобы из-за него устраивать бойню. Тогда… звонит Полина. Все упирается в сестричку, которой есть что терять. И она потеряет, Тамара позаботится об этом.
В это самое время Шурик возлежал с наушниками в шезлонге на своей территории, но очень близко к ограде соседей. Позавчера он упустил бесполое существо, которое своими ночными визитами укрепило в добровольном сыщике уверенность, что появляется оно неспроста. И появится еще, ведь что-то оно вынюхивает, что-то ему нужно.
Вчерашний вечер не принес ожидаемых результатов, но у Шурика всегда было колоссальное терпение. Кстати, без него, без терпения, жить нельзя – ни-ни, эту черту необходимо взращивать в себе сознательно, чем и занимался Шурик поздним вечером, заодно слушая музыку. Он надежно спрятался: со стороны улицы высилась сплошная железная стена с воротами, со стороны соседей – прутья и кусты, а видимость при этом была неплохой.
Тень легла на соседскую ограду. Шурик приподнялся, ухмыльнулся: так и есть, ОНО прилепилось к прутьям. Он вынул наушники (а то и собственных шагов не расслышит), уложив плеер на шезлонг, тихонечко подобрался к кустам, отодвинул ветки… Не рассмотрел. Мало того что лицо «объекта» скрывалось под козырьком кепки, так еще и свет падал на него сзади. Но фигура вблизи показалась ему мальчишеской: рост небольшой, плечи узкие, руки тонкие. Мальчик стоял неподвижно минут двадцать, у Шурика занемели ноги от сидения на корточках. Марианна права: спортом пора подзаняться! Но вот мальчик оторвался от прутьев и пошел в ту же сторону, куда обычно убегал. Ага, понятно, почему он уходит: в окнах соседей свет, туда не заберешься. Шурик двинулся к воротам, едва не упал, споткнувшись о московскую сторожевую по кличке Мальва, которая даже не тявкнула на чужака.
– Разлеглась, корова ленивая, – прошептал Шурик и выскользнул на улицу.
Мальчик был далеко, шел он быстрым шагом. Шурик, уже не таясь – кстати, кроссовки у него были мягкие и шума не производили, – двинулся за ним.
Пересекли половину города. Пришли на вокзал к пригородным поездам. Значит, мальчик живет за городом и поедет на электричке, но на какой? Пришлось Шурику идти на перрон, там он увидел, в какую электричку сел паренек, взглянул на табло – осталось две минуты до отправления, билет он не успеет купить. В первый раз в жизни он рискнул проехаться зайцем. В конце концов, если нагрянет контролер, он штраф заплатит – деньги Шурик предусмотрительно положил в нагрудный карман рубашки. Сыщик-любитель забрался в вагон, электричка тронулась.
Время было позднее. Народу мало, в вагоне практически пусто. Пройдя несколько вагонов, Шурик заметил знакомую кепку и рубашку в клеточку. Мальчик сидел к нему спиной. Устроившись на жестком сиденье, Шурик вытащил из-за пояса свою кепку, натянул ее на голову, козырек надвинул на нос. Время от времени (особенно на остановках) он поднимал голову, следя за пареньком. Так они проехали некоторое время. Наконец мальчик пошел к выходу. Шурик рванул к дверям с другой стороны вагона.
Станция Никищиха (соответственно так назывался и населенный пункт), освещенная двумя тусклыми фонарями, выглядела неприветливо и запущенно. А за нею стояла потрясающая темень, как в планетарии, – яркое звездное небо над головой при полнейшей черноте вокруг. И – поле. Шурик двигался на слух, по шагам впереди. Так и шел до самой Никищихи, где, к счастью, имелись фонари. Они миновали населенный пункт, мальчик открыл калитку и вошел во двор, затем – на крыльцо и в дом.
Шурик замер, на всякий случай тихонько позвал:
– Тузик! Шарик! На, на…
Не выскочила шавка! Значит, собак во дворе не водится. Он перемахнул через невысокий забор, подкрался к дому, приглядываясь к окнам – ведь какое-то должно загореться.
– Зойка, ты? – раздался старческий голос из открытого окна.
– Я, я, тетя Варя.
Вспыхнул свет в крайнем окошке. Шурик крался туда, слыша голос старухи:
– Все по ночам шляешься, чего тебе неймется?
– Надо.
– Чего надо? Работать когда пойдешь?
– Я ищу работу. Спите, тетя Варя.
Шурик, сидя под окном, приподнялся – лишь бы глаза оказались над подоконником! Лицо его вытянулось. Не парень, а молодая женщина с каштановыми волосами до плеч расстегивала знакомую клетчатую рубашку. Выходит, она и есть Зойка? Шурик опустился на колени, отполз от окна.
Он еще побегал по улице в поисках ее названия, а так как на доме тети Вари и Зойки не было номера, то просто запомнил ориентиры и двинул в сторону станции.
М-да, попал он в положение! Окошко кассы было закрыто, в расписании значилось, что первая электричка будет только в половине шестого утра. И куда же ему теперь деться? Ночь, такси нет, да здесь вряд ли «таксуют», одна скамейка на перроне, и та без спинки, рейки отодрали лет двадцать тому назад. Шурик присел на нее, готовясь бодрствовать всю ночь. Жаль, плеер он оставил дома, нечем будет развлечься.
Полчаса – и Шурика потянуло в сон. Он прилег на скамейку, подложив руку под голову. В отличие от городских улиц, нагретых солнцем за день и не успевающих остыть за ночь, здесь царила райская прохлада. Райская – в течение первого часа, после второго часа стало очень свежо, Шурика потянуло утеплиться, а было нечем. Далее человек просто замерзает, естественно, улетучивается и сон. Шурик побегал по перрону, согреваясь. Вдруг он остановился, поежился…
– Только не это! – застонал он.
Начал накрапывать дождик, мелкий и противный. Шурик встал под небольшой навес у кассы, растер ладонями предплечья. А до электрички – уйма времени. В ожидании поезда он то и дело подпрыгивал, чтобы хоть немного согреться: он на собственной шкуре понял, насколько тяжела работа оперативников.
За завтраком, когда Кирилл спешил на работу, Тамара слегка, без давления, затронула больную для нее тему:
– Мне кажется, твоя сестра ко мне относится… предвзято.
– А именно? – доедая бутерброд с сыром, спросил он, кстати, не придавая значения словам невесты.
– Ну… как тебе сказать…
Тамара сообразила: о женитьбе желательно ни словом не упоминать, а то друг любезный возьмет и согласится с сестрой. Да еще найдет кучу дополнительных аргументов: мол, я и так живу у тебя, нам и без штампов в паспортах хорошо… Нет уж, в гражданском браке пусть дуры живут! Надо же и о будущем подумать: мало ли, вдруг они однажды решат разбежаться, такое ведь не редкость, что ж ей – собрать вещи и уйти? А компенсацию за бездарно прожитые годы кто Тамаре присудит?
– Говори, раз начала, только быстрее, – потребовал Кирилл.
– Я ей не понравилась. По-моему, сильно не понравилась.
– Ты не с ней будешь жить, а со мной.
– Но в одном доме с ней.
– Перестань, Тома. Полина – коммуникабельная, тактичная, чуткая, добрая и сдержанная, она в сто раз лучше меня. Не проектируй заранее конфликты с ней, с ее стороны их не будет, поверь мне. Конечно, при условии, если и ты будешь относиться к ней лояльно.
– А я разве говорила, что она мне не нравится? – Чтобы немного задержать Кирилла, Тамара сделала ему еще один бутерброд. – Ешь, ты все еще голоден. Нет, Кирилл, я отношусь к ней нормально, готова полюбить твою сестру как тебя, но… Полина меня невзлюбила, я это вижу, чувствую… и боюсь ее.
– Не бери в голову. Сегодня же поедем ко мне, останешься в моем доме и постепенно наладишь с Полиной отношения. – Будто это сделать так же просто, как яичницу! – Так, все, Тамара, я побежал.
Она проводила его в прихожую, обняла, чмокнула в щеку и напоследок прошептала, преданно глядя в его глаза:
– Я так счастлива… Иди.
За Кириллом захлопнулась дверь, и Тамара стала настоящей. От ее ангельского выражения и следа не осталось на лице: она мстительно поджала губы, прищурилась, руки уперла в бедра.
– Я тебя вытравлю! – бросила она, адресуясь к отсутствующей Полине.
Камешек был брошен. Потом она бросит второй, третий, и душа Кирилла помутнеет, он погрязнет в конфликтах с сестрой. Однако и Тамаре пора было на работу. Чтобы полежать с Кириллом в постели три дня и три ночи, она отпросилась к «умирающей бабушке».
Все эти дни Антон глаз не показывал. Надо было отдать должное Полине – держалась она стоически. Марианна, догадываясь о том, как ей плохо, предложила свой вариант:
– Я, конечно, не должна вмешиваться, но не могу молчать, глядя на тебя. Тебе не стоило рассчитывать на Антона. Как раньше говорили? С глаз долой – из сердца вон. Мудро! Так и поступи, Полина. Красивые мужчины – вечная головная боль женщины.
– Считаешь меня расчетливой?
Под прямым взглядом Полины Марианне стало неловко.
– Извини, я не так выразилась. Но ты же увлеклась им, увлеклась по-настоящему, а типам вроде Антона нужны только победы, они – поверхностные люди, настоящих чувств лишены. Как и ответственности за свои слова и поступки. При этом нельзя винить только его, он же избалован вниманием, а не был таким от рождения. Честное слово, мне жаль тебя… Прости, если я вторглась…
– Ничего, иногда полезно послушать совет.
– Только советов, какими бы ценные они ни были, обычно никто не слушает, – со вздохом сожаления сказала Марианна. – Кажется, к нам стучат? Странно, дверь-то открыта.
– Может, почтальон? Мне должно извещение прийти, пойду встречу.
Полина распахнула дверь, да так и замерла, сжимая ручку и не мигая.
Вместо того чтобы захлопнуть дверь перед его носом, потерявшаяся Полина отступила и прижалась спиной к стене. Он прошел мимо нее и прямо направился в гостиную.
– Это кто? – бесцеремонно спросил Ян, колючим взглядом уставившись на Марианну.
Та поняла по лицу вошедшей Полины: гость не только нежданный, но и весьма нежеланный, а третий, как говорится, лишний, Марианна поднялась:
– Пойду посмотрю, проснулись ли дети…
– Сиди, – с нажимом сказала Полина. – Наедине с ним я не стану разговаривать. Зачем ты приехал, Ян?
Он очень хотел, чтобы посторонняя испарилась, послал ей выразительный взгляд: мол, не пошла бы ты куда-нибудь? Но Марианна подчинилась приказу. До этого она и не предполагала, что Полина умеет быть жесткой. Она с любопытством изучала Яна, гадая, кто он такой, а тот, не дождавшись понимания с ее стороны, плюхнулся в кресло, закинул ногу на ногу и повернул холеное лицо к Полине. Да, внешне он был мужчина хоть куда, весьма колоритный. Смуглый брюнет, кстати, густоте его волос позавидовала бы любая женщина. Глаза светлые, потому и выделялись, губы волевые, как и раздвоенный подбородок. Плечист, мускулист, короче, ярко выраженный самец. И при этом самоуверен, явно нагл, а еще в нем чувствовалось нечто отталкивающее. У некоторых людей негативные черты характера выписаны на облике, как на иконе нимб, и Ян был именно из этих.
– Я слушаю, – холодно сказала Полина.
– Сначала сядь, – предложил он. Ян был настроен мирно, тогда как от нее несло самой настоящей враждой.
– Спасибо, я постою, – тем же тоном бросила Полина, дав ему понять, что долгой беседы не получится. – Говори быстро, что тебе нужно?
– До сих пор дуешься? Я думал, ты остыла.
– Остыла. К тебе. И подала на развод.
Марианна вытаращила глаза: значит, это и есть муж Полины, от которого она сбежала. Что же он такое совершил, вынудив ее убежать? Тем временем Ян проткнул воздух пальцем, указывая на Полину, – с его запястья сдвинулась к локтю широкая золотая цепь, которую раньше Марианна не заметила. А ведь подобные безделушки обычно дополняют образ и довольно много говорят о человеке. В ее представлении брутальный мужчина не соотносился с цепями и перстнями, а поскольку они имелись, то от него сразу словно бы дохнуло примитивом. Между прочим, мизинец другой руки Яна украшал чудовищный перстень: золотая круглая бляшка величиной с пятирублевую монету. Марианна переключилась на его голос. Ян тыкал в воздух пальцем, отчитывая жену:
– Ты делаешь ошибку. Большую! Не умеешь думать, потому что не по делу психованная. Чего тебе не хватало? Накрыло ее, видишь ли, и она сбежала.
– Накрыло? – задохнулась Полина. Через секунду она процедила с ненавистью: – Интересно, кого не накроет, когда ночью вместо мужа в постель лезет жирная обезьяна, потная, вонючая и волосатая? Это же ты ему дал ключ от нашей квартиры. Ты продал меня! Фу, даже вспоминать не хочу!
– Я не давал ключ. – Ян остался равнодушным к ее обвинению. – Он случайно перепутал ключи и думал, что лезет к своей жене.
– Да? – От негодования ее лицо покрылось красными пятнами, видно было, что женщина еле сдерживается, чтобы не кинуться бить его. – И квартиру он тоже случайно перепутал?
– Полина, произошло недоразумение…
– Не делай из меня дуру. Он сказал, что я должна отработать твой долг. Так вот, свои долги отрабатывай сам. Убирайся отсюда.
– Интересно, как ты собираешься жить?
– Не твое дело. Больше полугода прожила, проживу и дальше.
– Где моя дочь? Одна ты не сможешь ее содержать или на братца надеешься?
Марианна вновь рот открыла: у Полины есть дочь?! Никогда не слышала даже намека! Ни от кого! Вот это скрытность! Но упоминание о дочери окончательно вывело из себя Полину.
– Тебе ее не найти, даже не пытайся! Я не позволю, чтобы из моей дочери ты вырастил шлюху, которая будет помогать тебе обстряпывать грязные делишки, так что забудь о ней! Я не буду требовать алименты, делить с тобой имущество, но ты… попробуй только при разводе чинить мне препятствия или попытаться отнять Арину, мне есть чем тебя приложить. Давай разбежимся по-хорошему и станем жить, будто никогда не знали друг друга. Мои условия – просто подарок для тебя после всех этих гадостей, цени! А теперь уходи!
Ян встал и, как человек, не привыкший к унижениям, – а Полина его унизила – перешел к угрозам, при этом не повысив тона:
– Ты пожалеешь. Очень пожалеешь, обещаю.
– Не забывай, ты угрожаешь мне при свидетелях.
Он обернулся, окатил Марианну презрением, затем усмехнулся и снова бросил Полине почти ласково:
– На твоих свидетелей я харкаю с высоты небоскреба…
Дальше Шурик не решился подслушивать. Он выскользнул за дверь, которую Полина в шоке забыла захлопнуть, поэтому вошел он беспрепятственно в самом начале этого диалога. Шурик спрятался, присев за плетеным креслом, и увидел так называемого мужа Полины (монстра, не иначе!). Тот дошел до машины, закурил, потом сел в нее и уехал. Зол был предельно, вне всякого сомнения. Юноша ринулся обратно. К счастью, Ян тоже не удосужился захлопнуть за собой дверь. Шурик притормозил, надеясь услышать разговор подруг, ведь обе сдружились, значит, будут обсуждать инцидент. Без труда он понял, что Марианна задала вопрос, на него и отвечала Полина тусклым голосом:
– …увезла к хорошим людям. Ян их не знает, ежемесячно я высылаю им деньги. У меня были украшения, что-то спустила как лом, дорогие вещи отдала на комиссию. Кирилл снабжает меня деньгами, об этом Нонна не знала, иначе она съела бы его.
– Нет, не могу поверить! – сказала Марианна. – Чтобы так хранить тайну… Ни намека, ни упоминания не было о девочке, словно ее вообще не существует!
– Даже Кирилл не знает, где Арина.
– Ты ему не сказала?
– Он не спрашивал. Кирилл понимает, что ради ее блага лучше о ней вообще не заводить речь – ни шепотом, ни намеком. Не приведи бог, Ян узнает, где она, он же выкрадет Арину!
– Так любит дочь?
– Наивная ты, – хохотнула Полина. – Неужели не рассмотрела, какой он человек? Арину он выкрадет, чтобы вернуть меня, но не думай, будто он дорожит мною. Видишь ли, Марианна, я о нем много знаю такого, за что люди расплачиваются жизнью. Поэтому на развод я подала не сразу, сначала от этой грязи в себя не могла прийти, потом решала задачу, каким образом выйти из создавшейся ситуации. У меня же ни жилья, ни работы, поэтому Ян запросто может отсудить себе Арину.
– А сейчас ты не боишься его?
– Боюсь. Но я позаботилась о себе, он знает, как.
– Извини, не понимаю, как ты с твоим вполне здравым умом так вляпалась?
– Ян, когда хочет, умеет быть обаятельным, любящим, щедрым, а девчонке – молодой и глупой, какой я тогда была, – много ли было надо? Правда, тогда и он был другим. Беда в одном: я не распознала за этой широтой натуры дешевый кураж. А Кирилл распознал, на пушечный выстрел его не подпускал, мы же несколько лет очень редко общались с братом. Но в то время я находилась в состоянии эйфории, никого не слушала. Смешно, Кирилл тоже с поразительным упорством ошибается. Может, это наш крест – не видеть в людях плохое, ошибаться в них?
– Глупости, ошибаются абсолютно все. Послушай, Полина, не лучше ли девочку перевезти сюда? Я глаз с нее не спущу, поверь.
– Ни за что! – категорично заявила Полина. – Я даже не навещаю ее, боюсь, Ян меня выследит. Нет! Он наймет банду отморозков и… не знаю, что сделает.
– Он такой богатый, что способен банду нанять?
– Представляется богачом. На самом деле… Ой, не хочу о нем говорить, противно.
Шурик почувствовал: пора дать о себе знать, а то еще ненароком застукают его, и громко крикнул:
– Ау! Почему ворота нараспашку? Это я. – Войдя в гостиную, Шурик якобы озадачился, у него это неплохо получилось. – Что это у вас такие мрачные лица?
Так ему и сказали! Полина натянула на лицо неестественную улыбку:
– Шурик, ты, как всегда, преувеличиваешь. Чай будешь?
Впрочем, он же не подружка ей, на болтливую задушевность Полины вовсе не рассчитывал, да и подслушал достаточно, чтобы позже переосмыслить речи участников диалога.
Наверху появилась Злата, сообщила:
– Настя проснулась и хнычет.
Марианна ахнула, подхватилась, словно Настя открыла кран в ванной и сейчас утонет, побежала в детскую. Надо полагать, у нее завышенное чувство ответственности. Шурик упал в кресло, взглянул на задумавшуюся Полину, не зная, как подобраться к интересующему его вопросу, посему напомнил ей для начала:
– Давай свой чай, раз предложила.
– Пойдем на террасу? – очнулась она. – Детей Марианна туда приведет.
Шурик вызвался помочь накрыть чайный стол и, помогая расставить чашки с блюдцами, вскользь заметил:
– Все время ты подаешь, а где кухарка? В ее обязанности разве не входит подавать, прибирать, мыть посуду?
– Она готовит утром на весь день и уходит, посуду моет машина, а подать не так уж сложно, верно?
– Не знаю. Тебе виднее.
Любопытство распирало Шурика донельзя, ведь не случайно Зойка из дыры под названием Никищиха периодически торчит у соседской ограды, что-то высматривает. Он затронул кухарку, почему бы сразу не перейти к Зойке?
– Слушай, Полина, а кто такая Зойка?
Полина перекладывала печенье из коробки в вазу, но после невинного вопроса Шурика она присела на стул и пытливо взглянула на него:
– Зойка? Почему ты спросил? Откуда знаешь ее?
– Да как-то слышал… кто-то упомянул это имя в вашем доме… – соврал он, пряча от Полины глаза. Надо же когда-нибудь начинать учиться врать, исключительно для пользы дела. – Мне показалось, с двойным смыслом упомянули, поэтому и запомнилось.
– С двойным смыслом? – переспросила Полина. – Не помню, чтобы это имя когда-либо звучало у нас.
– Вот! – подловил ее Шурик. – И ты говоришь с двойным смыслом, негативным. Да кто же это такая?