Глава XII

Гостевые апартаменты находились неподалеку, и Корсаков решил пройтись пешком. Подойдя к дверям, он коснулся клавиши звонка, и несколько секунд спустя створка отъехала в сторону. Все четверо сидели за столом небольшой кают-компании и настороженно смотрели на дверь. При виде командующего эскадрой они разом вскочили и, за неимением головных уборов, вытянули руки по швам. Никита с удовольствием отметил, что боцман выполнил распоряжение на "отлично": в русской форме без знаков различия, но с ремнями (правильно, они не пленники, а гости), порозовевшие, бельтайнцы выглядели куда лучше, чем пару часов назад.

- Вольно, мисс, господа. Прошу садиться.

Когда все расселись, девушка обратилась к Корсакову:

- Разрешите вопрос? - Тот кивнул. - Почему вы позвонили в дверь? Ведь это ваш корабль?

- Верно, корабль мой, - улыбнулся Никита, но данные апартаменты выделены вам и вы в них хозяева, а я гость.

- Спасибо за разъяснение. Кстати, позвольте маленькое уточнение. Если вам это интересно, в бельтайнских ВКС при общении с одним экипажем корвета принято использовать обращение "господа" вне зависимости от того, сколько женщин входит в его состав, - к удовольствию Корсакова, второй пилот приняла предложенный тон и решила вести разговор на равных. Остальные по-прежнему молчали, испытующе глядя на русского.

- Благодарю вас, мисс Донахью, я это учту. А что, в экипаже может быть больше двух женщин? Я знаю, что первый и второй пилоты…

- Возможно также, что один или оба канонира - женщины. Только двигателист всегда мужчина.

- Понимаю. Спасибо за разъяснение. Теперь о том, зачем я пришел. Доктор Тищенко связался со мной и сообщил, что примерно через двадцать минут будет готов разбудить вашего капитана. Он считает необходимым, чтобы в этот момент вы находились рядом, поскольку возможны разного рода сложности вплоть до амнезии. - Корсаков увидел, как разом помрачнели и без того не слишком радостные лица бельтайнцев и поспешил добавить: - Не волнуйтесь, господин Тищенко - лучший врач Экспедиционного флота, и раз уж он не позволил мисс Гамильтон умереть, работу мозга он тоже наладит, просто с вашей помощью он сможет сделать это быстрее и легче.

К удивлению Никиты, его последнее высказывание не возымело никакого положительного действия. Более того, гости нахмурились еще сильнее, хотя секунду назад казалось, что сильнее некуда. Все четверо ссутулились и теперь переглядывались с почти физически ощутимой тоской. Задавать прямой вопрос он не стал, решив, что если будет молчать достаточно долго, кто-нибудь не выдержит и скажет ему, в чем, собственно, дело. Так и получилось. Экипаж "Дестини" еще раз переглянулся, взгляды мужчин устремились на мисс Донахью (правильно, она же старшая; если не по возрасту и званию, то по положению в экипаже), девушка повернулась к Корсакову и медленно, словно ей приходилось силой выталкивать из себя слова, заговорила:

- Видите ли, сэр… не сочтите нас неблагодарными ублюдками или засранцами, ни во что не ставящими жизнь командира, но… Поймите, Мэри Гамильтон, как и всем нам, совершенно не свойствен страх перед смертью, но одно дело умереть в бою и совсем другое - быть расстрелянной на плацу по приговору военного трибунала, а именно таков наиболее вероятный исход.

- Расстрелянной?! - взвился Никита. - Что вы такое говорите, мисс Донахью? Нет, конечно, я понимаю, что под каждой крышей - свои мыши, но принятие посторонней помощи в той ситуации, в которой оказались корнеты бельтайнских ВКС и транспорт с детьми на борту…

- При чем тут принятие помощи, господин Корсаков? - криво усмехнулась второй пилот. - Дело совершенно не в этом.

- А в чем? - Молчи, мужик. Задал вопрос - и молчи, сейчас тебе все подробно объяснят, вон как у девочки голос дрожит.

- Устав ВКС Бельтайна категорически запрещает пилотам боевые вылеты во время месячных. Вы же сами видели, чем может закончиться такая выходка. Мэри повезло, если это можно назвать везением, она выжила, хотя это и считается практически невозможным. Мы дорогой товар, сэр, подготовка пилотов обходится весьма недешево, и если мы будем умирать по собственной дурости, никаких средств не хватит на восполнение естественной убыли. Поэтому Устав предусматривает расстрел в качестве наказания для выжившей идиотки. Чтобы другим неповадно было. Я до сих пор не могу взять в толк, как капитан ухитрилась проскочить медкомиссию на планете, и почему Джонни вовремя не заметил, что творится неладное…

- Почему, почему… - Медик вызывающе скрестил руки на груди. - Не поверишь, Элис, но кибердок утверждал, что капитан в отличной форме. Должно быть, она загрузила в систему фальшивку, с нее станется. Проверить, правда, уже не удастся, сама знаешь, в каком состоянии компьютеры "Дестини", но другого варианта просто нет. А на планете она, я думаю, со свойственным ей шиком послала врачей так, что они до сих пор адрес ищут.

Бельтайнцы дружно, хотя и совсем не радостно, рассмеялись. Дождавшись, когда мрачное веселье за столом утихнет, Никита задал еще один вопрос:

- Как я понимаю, капитан Гамильтон знала, не могла не знать, и о состоянии своего организма, и о том, чем ей это самое состояние грозит. Почему же в таком случае она?…

- …ушла в боевой вылет? - закончила за него Элис. Корсаков кивнул. - Дело в том, сэр, что на тот момент, когда с внешних рубежей системы пришло сообщение о нападении, на всем Бельтайне был только одни действующий первый пилот. Один, понимаете? Единственный действующий первый пилот, причем пилот с огромным опытом боевых операций, в том числе групповых, к тому же командующий единственным боевым корветом. Остальные - всего лишь учебные корабли Звездного Корпуса, спешно переоборудованные для реального боя и принявшие на борт экипажи, набранные из резервистов. Кстати, это нам вышло боком уже в первой фазе боя: один из корветов мы потеряли из-за предательства его командира. А капитан… Капитан видела свой долг в том, чтобы попытаться спасти хотя бы кадетов Звездного Корпуса - ни на что большее не хватало имевшихся на планете транспортных средств. И кстати, в том, что она их все-таки спасла, я вижу некоторую надежду. Может быть, смертного приговора не будет. Погоны, конечно, сорвут, и в позорную отставку без пенсии вышвырнут, но это все-таки не расстрел…

- Зря надеешься, - буркнул О'Нил. - Наш любезный принципал Совета только и ждет, когда Мэри оступится. Давно ждет, с ее рождения, если не раньше. И вот дождался, всего-то за пару недель до отставки, которая любое ее поведение сделала бы не его собачьим делом. Он, небось, уже всякую надежду потерял, а тут такой подарок! Думаешь, он позволит трибуналу принять какое-то решение, помимо смертной казни?

Экипаж заспорил, не обращая внимания на Корсакова. Ему это было только на руку, следовало серьезно подумать. Одно он знал точно - пилота, способного ТАК летать, он под расстрел не отдаст. Не отдаст, и все. Устав Уставом, но должен же быть хоть какой-то выход! Об этом он и спросил замолчавшую Элис.

- Выход… не знаю. Поймите, как только мы прилетим, нас тут же отдадут медикам. Так положено, это обычная практика, и попытка капитана еще раз уклониться от медосмотра будет тут же замечена и пресечена.

- Но доктор Тищенко утверждает, что у мисс Гамильтон совершенно немыслимая скорость кроветворения. Пока мы дойдем. Пока разберемся с пиратами. Пока вы высадитесь. Да и не известно еще, насколько пострадала планета, и как долго будут искать врачей. Я почти уверен, что к тому моменту, как вы увидитесь с медиками, кровопотеря будет компенсирована и…

Элис устало повернулась к медику:

- Джонни, объясни как врач.

- Дело в том, сэр, - начал тот, - что даже если к моменту медосмотра у капитана полностью восстановится кровь, это не панацея. Период полного распада коктейля занимает до двух бельтайнских суток, это все очень индивидуально, зависит от конкретного организма. До истечения этого срока коктейль, пусть даже в еле различимых количествах, обнаруживается в крови простейшим тестом. Быть опасным с точки зрения кровотечения он перестает довольно быстро, но следы все равно остаются. А при том, что у Мэри заменяется сейчас чуть ли не вся кровь, а та, что не заменяется - чистится, никаких следов не будет и сразу же возникнет вопрос - почему? Провести такой бой без коктейля нельзя, это невозможно ни с какой точки зрения. Значит, коктейль был и куда-то делся. Куда? Организм был почищен? А почему?… В общем, понятно. Военных медиков еще, может быть, и удалось бы уговорить помалкивать, и то зависит от конкретного человека и его отношения к выскочке-полукровке… но кто знает, не попадем ли мы к гражданским. Вы все правильно сказали насчет врачей и бардака на планете после налета. А срока вывода коктейля из организма Мэри не знаю даже я. Это секретная информация, именно потому, что требуется исключить возможность сговора экипажа, понимаете?

Корсаков задумался, потом, ухватив за кончик хвоста мелькнувшую в голове мысль, резко поднял голову.

- Значит, суть вопроса состоит в том, чтобы не допустить встречи капитана Гамильтон с бельтайнскими медиками до того момента, как выйдут все сроки обнаружения коктейля?

- Вы совершенно правы, сэр, но как этого добиться - я не знаю, - хмуро кивнул Джон Рафферти.

За столом снова поднялся гвалт, варианты предлагались и один за другим отвергались на том основании, что либо причина не серьезная, либо почуют обман. Наконец Элис Донахыо, которая молчала уже несколько минут, вдруг оскалилась, стукнула по столу маленьким кулачком и выдохнула: "Есть!". Тут же установилась полная тишина, все смотрели только на пилота.

- Сэр, - повернулась она к Корсакову, - вы женаты?

- Вы предлагаете мне жениться на мисс Гамильтон?! - так Никита не удивлялся уже очень давно, но маленькая женщина только пренебрежительно махнула рукой:

- Жениться? Еще не хватало! Этого-то как раз и не требуется, но все-таки: вы женаты?

- Нет.

- Отлично! - бельтайнка как будто засветилась изнутри, сразу став похожей на шаловливого эльфа. Даже маленькие ушки как будто заострились. - Тогда так. Вы объявляете Мэри гостьей адмиральской каюты. Это такой эвфемизм, обозначающий любовницу, если вы не и курсе.

- Я в курсе, - сдерживая ошарашенную улыбку, пробормотал Корсаков. - И что нам это даст?

- Очень просто, сэр. Все мы солдаты, и любого пилота могут по приказу принципала Совета вытащить откуда угодно: хоть из госпиталя, хоть с родильного кресла, хоть со смертного одра. Но из постели командующего союзной армией - вряд ли. Руки коротки.

- Элис, ты свихнулась? - громыхнул, вскакивая, бортинженер. - Ты хочешь выставить командира шлюхой? - Но малышка ничуть не испугалась праведного гнева нависающего над ней здоровяка.

- А ты что же, предпочитаешь выставить ее перед расстрельной командой? - холодно поинтересовалась она, и Рори разжал кулаки и молча опустился на место. - Так вы согласны, сэр? - повернулась она к Корсакову, с любопытством наблюдавшему за разыгравшейся сценкой.

- Согласен. Идемте, господа, нас ждут в лазарете. - Никита решительно направился к выходу, не оглянувшись, чтобы увидеть, кто именно вздохнул за его спиной: "Да вы-то согласны, а вот что скажет капитан…"

По прибытии в лазарет все пятеро облачились в стерильные робы. Лично Корсаков большого смысла в этом не видел, - уж если бельтайнскому капитану не повредило пребывание на шестой палубе, вряд ли ее возьмет какая-то зараза - но слишком хорошо знал, чем заканчиваются споры с Тищенко. Еще минута - и их впустили в отсек, в центре которого стояла закрытая реанимационная капсула, над которой колдовали два медтехника. От многочисленных приборов, металлических емкостей и прозрачных флаконов к капсуле тянулись провода и трубки, исчезая в прорезях боковых стенок. Третий медтехник стоял, покачиваясь с носков на пятки и обратно, и не отрываясь смотрел на огромный дисплей. На вновь прибывших он не обратил никакого внимания. Тищенко, вошедший первым, знаком предложил Корсакову и бельтайнцам подождать в сторонке, у стены, мельком глянул на дисплей, удовлетворенно кивнул и подошел к капсуле. Быстро переключив несколько тумблеров, он еще раз сверился с дисплеем, и скомандовал:

- Открывайте.

Мягкая крышка капсулы поползла к изголовью, сматываясь в рулон, который тут же опустился, и взглядам вытянувшего шеи экипажа предстала их капитан. На труп она уже не походила. Лицо и руки - больше ничего не было видно из-за прикрывающей тело тонкой ткани были бледными, но без той нездоровой синевы, которая так не понравилась Корсакову несколько часов назад.

- Искусственную вентиляцию легких мы отключили за ненадобностью, - пояснил Тищенко, - пациентка дышит самостоятельно. Сердце работает прекрасно, кровь чистая и ее уже довольно много. Что же касается мозга… посмотрим, - с этими словами он еще что-то переключил на стоящем слева от капсулы пульте и поманил рукой экипаж "Дестини". Корсаков благоразумно остался у стены, врач тоже вышел из зоны видимости лежащей женщины.

Команда сгрудилась возле капсулы. Темные ресницы дрогнули раз, другой, и наконец открылись глаза. Мэри моргнула, взгляд сфокусировался на втором пилоте, стал осмысленным.

- С возвращением, капитан! - с улыбкой произнесла на кельтике Элис, наклоняясь так, чтобы командиру не пришлось вертеть головой. Корсаков мысленно поморщился - привыкший владеть ситуацией, он опять почти ничего не понял из сказанного, но тут в коммуникаторе зазвучал бесстрастный голос Савельева:

- Привет, Элис… я что, в лазарете?… а где?… и как я сюда попала?… что вы последнее помните, капитан?… мы прилетели в отпуск… я пошла на кладбище… меня вызвал Фортескью… потому что на систему Тариссы напал… "Септ-Патрик"! Элис, что с транспортом, где дети?!

Капитан вскинулась, пытаясь приподняться, со всех сторон запищали тревожные сигналы и смазанной от скорости тенью к капсуле метнулся Тищенко.

- Извольте лежать спокойно, мисс Гамильтон, - резко бросил он на унике, надавливая на ее плечи тяжелыми ладонями. - Все в порядке, дети в безопасности.

Корсаков только тут сообразил, что врач вывел на свой коммуникатор программу синхронного перевода, наверняка имеющуюся в корабельном компьютере, и еще раз поморщился: сам он до такого не додумался, хотя, по идее, должен был. Впрочем, острой необходимости в этом уже не было, потому что Мэри, услышав врача, тут же перешла на уник:

- Так где мы находимся?

- Попробуйте вспомнить сами, мисс, это очень важно, - Тищенко говорил мягко, но настойчиво, и капитан сдвинула брови и полузакрыла глаза.

- Так. Мы вылетели с "Гринленда". За нами погнались, верно?

Элис кивнула.

- Бой… Почти не помню. Кажется, они сбросили абордажников? - еще один кивок второго пилота. - Абордажников я снесла выхлопом… кажется… да, верно. Потом… потом в нас попали. А какого черта мы подставились? Ах да, русские… русские напугали этих кретинов, и я тоже кретинка - расслабилась и решила, что на этом и все. Так мы у русских?

- Совершенно верно, мисс. Я - доктор Тищенко.

- Очень приятно, доктор. - Мэри слабо улыбнулась. - Но как я все-таки оказалась в лазарете? По идее, всем должно было достаться одинаково, но остальные на ногах, а я, судя по всему, не совсем в порядке… - Попытка пошутить была жалкой, но Корсаков оценил мужество бельтайнки. И тут, должно быть, мисс Донахью надоело ходить вокруг да около:

- Капитан, а вы помните, какой у вас день цикла? - ядовито поинтересовалась Элис.

- Цикла? Какого цикла? Ох… - Следующую тираду, длинную и эмоциональную, программа переводчик, видимо, не смогла обработать, а Савельев только хмыкнул. Впрочем, все было понятно и без перевода.

- Вот именно, - вздохнула второй пилот. На лице Мэри появилось выражение усталой обреченности:

- Элис, дорогая, а у тебя что - не хватило сообразительности сказать, чтобы меня не вытаскивали? Не то чтобы я уж очень дорожила своей жизнью, но быть казненной за нарушение устава… Честно тебе скажу, эта идея мне как-то не слишком по вкусу. После стольких лет беспорочной службы…

- Капитан, эта идея всем нам по вкусу не больше, чем вам. Кроме того, что важнее, русскому командующему она не нравится тоже. Поэтому мы кое-что придумали. У вас хватит сил нас выслушать?

- Думаю, да. Вопрос только в том, хватит ли у меня сил согласиться с вашей выдумкой?

Еще одна кривая улыбка.

- Господин Корсаков… - начала Элис. В эту минуту Никита счел необходимым подойти.

- Господин Корсаков - это я. Вы меня узнаете?

Мэри попыталась было лечь по стойке "смирно", но быстро оставила эту затею - мешали опутывающие руки трубки.

- Узнаю, господин контр-адмирал… ах да… без чинов… извините…

- Так вот, - продолжила Элис, терпеливо дождавшаяся окончания обмена любезностями, - господин Корсаков формально объявит вас гостьей адмиральской каюты и…

- Ты рехнулась, Донахью, - резко бросила Мэри, - и мало того, ты втянула в этот бред господина Корсакова.

- Прошу прощения, мисс Гамильтон, - вклинился Никита, - а чем вам не нравится это предложение?

- Господин Корсаков, вы не можете не понимать, какую репутацию это вам создаст! По скорости распространения сплетен флот занимает третью позицию после монастыря и борделя. Не пройдет и недели, как вам придется столкнуться с таким количеством домыслов и подначек, что…

- Сударыня, попробуйте взглянуть на это дело вот с какой точки зрения: что будет с моей репутацией, той самой репутацией, о которой вы так печетесь, если станет известно, что я мог оградить от вздорного обвинения блестящего боевого офицера и не сделал этого?

- Так-то ж от вздорного, - невесело усмехнулась Мэри и тут нервы Элис сдали оконча-гельно:

- Вот что, мужики, ну-ка, очистите помещение. Господини Корсаков, я вас прошу - мне надо буквально три минуты поговорить с капитаном наедине. Господин Тищенко, вы можете выйти? Пожалуйста!

Врач пожал плечами, еще раз взглянул на дисплей, что-то переключил, строго посмотрел на второго пилота:

- Три минуты, мисс Донахью. Не больше. Через три минуты я вернусь. - И вышел, знаком велев техникам следовать за ним. Корсаков пожал плечами и тоже скрылся за дверью вслед за экипажем "Дестини". Ему было до смерти интересно, какой же аргумент припасла напоследок девчушка. Оставалось надеяться, что Савельев начеку. Надежда блестяще оправдалась спустя десять секунд после того, как дверь в реанимационный блок закрылась за его спиной

- Вот что, капитан, если ты немедленно не прекратишь валять дурака, если ты спустишься на планету, попадешь в руки принципаловых прихвостней и будешь арестована, если тебе предъявят обвинение… ну, и что? слишком много если, Элис, тебе так не кажется?., если это произойдет, экипаж "Дестини" объявит о неповиновении Совету… мятеж? да как ты… смею, капитан… тебе не терпится стоять на плацу рядом со мной?… а хоть бы и так, вместе летали, вместе и сдохнем… черт бы тебя побрал… со временем - обязательно, так что мне сказать русскому?… я согласна… давно бы так…

Дверь открылась, стоящая в проеме Элис мило улыбнулась Корсакову:

- Капитан согласилась.

Десять часов спустя Корсаков, испросив предварительно разрешения каперанга Дубинина, сопроводил экипаж "Дестини" в рубку. Эскадра подходила к Бельтайну. Мэри, несмотря на ее протесты, привезли в гравикресле. Корсаков не без удовольствия отметил, что спорить с доктором Тищенко не получается не только у него. Капитан Гамильтон по-прежнему не отличалась здоровым румянцем, но выглядела собранной и спокойной, только уголок левого глаза время от времени предательски вздрагивал. Зрелище, которое с максимальным приближением вывели на экраны внешние датчики, заставило бельтайнцев совершенно синхронно сжать кулаки. Бортинженер глухо выругался сквозь стиснутые зубы, второй пилот побелела так, что стоящий за спинкой гравикресла медтехник насторожился и сделал полшага в ее сторону. Один из близнецов перекрестился, второй прикусил нижнюю губу. Багровая капля сорвалась и расплылась на полу крохотной тревожной кляксой. Лицо капитана напоминало застывшую маску, даже веко перестало дрожать. Мэри на секунду прикрыла глаза и снова уставилась на экран. Абсолютное отсутствие эмоций в голосе било по нервам:

- Так. Центрального космопорта нет. Совсем пет. Храма, надо полагать, тоже. Нью-Дублин… в целом терпимо, если не считать районов, прилегающих к космопорту. Кстати, неплохо повоевали… раз… два… угу… четыре… нет, хорошие у нас все-таки канониры. А "Гринлснд"-то еще отстреливается, молодцы… Хотя кто бы мне сказал, что там еще способно стрелять… Фаррапфор… плохо. Абердин… цел. Кармартен… тоже. Таллоу… ничего хорошего. Впрочем… Инвернес… почти не пострадал, судя по всему. Западный архипелаг… не вижу… Ха! Они уходят! Сюда бы хоть пару дюжин корветов…

- А три крейсера вас не устроят, капитан? - Корсаков почувствовал себя задетым. Мэри оторвалась наконец от экрана, повернулась к нему, и контр-адмиралу вдруг стало холодно - такая сумасшедшая надежда горела в ее глазах:

- Вы… вы собираетесь их преследовать?!

- Конечно, пожал плечами Никита, - не отпускать же мерзавцев с миром!

- А… дети?

- Дети… да, дети… Ну, допустим, "Глеба" можно, да и нужно, оставить на орбите. Так, на всякий случай. Но "Александру" не стоит идти в одиночку, а "Борис" тоже принял на борт пассажиров "Сент-Патрика", тут вы правы… Господин капитан первого ранга!

- Слушаю вас, господин контр-адмирал! - отозвался на официальное обращение Дубинин.

- Ваше мнение, насколько преследование пиратов безопасно для пассажиров "Бориса"?

Дубинин, все это время просматривавший выводимую па дисплей информацию, усмехнулся уголком рта:

- Если наши… гм… подопечные повредят "Александру" или "Борису" хотя бы надстройки, значит, нам с Чабановым пора в отставку. Кроме того, никто не мешает поменять местами пассажиров "Бориса" и десантников "Глеба", много времени это не займет.

- Решено, Капитон Анатольевич, распорядитесь. Вы удовлетворены, мисс Гамильтон? - приподнял бровь Корсаков.

- Более чем. Если господин капитан первого ранга позволит, я хотела бы предложить свою помощь вашим навигаторам, - предвидя возражения, уже готовые вырваться у Никиты, Мэри примирительно подняла ладонь: - Саммерс уходит к Зоне Сигма, это не самое комфортное место для полетов на крупных кораблях, уж поверьте аборигенам. - Ее экипаж заухмылялся, соглашаясь. - А если учесть тот факт, что монастырь Святой Екатерины активировал минные заграждения… Кстати, о минных заграждениях. Вы можете обеспечить закрытую связь на заданной частоте?

Дубинин демонстративно возвел очи горе, повелительно качнул головой и сообразительный техник подвел кресло, в котором сидела Мэри, к одному из пультов связи. Однако передать связистам частоту канала она не успела.

- Господин капитан первого ранга! Запрос с базы "Гринленд"!

Дубинин и Корсаков встали перед центральным экраном, и на нем возник высокий жилистый мужчина с рукой на перевязи. Одежда его, как и лицо, была изрядно закопчена, глаза горели, как угли.

- Полковник Марк Фортескью, Линия Фортескью, командующий планетарной обороной Бельтайна! С кем имею честь?

- Экспедиционный флот Российской империи, четвертое крыло. Контр-адмирал Никита Корсаков, командующий эскадрой. Капитан первого ранга Дубинин, командир крейсера "Святой благоверный князь Александр Невский". Прибыли по получении сигнала бедствия.

- Благодарю вас за оказанную помощь, сэр! - полковник повернул голову вправо и с кривой усмешкой произнес на кельтике: - Вот ведь чертова девка, опять она права оказалась! - мо даже не успел вернуться взглядом к русским, как Мэри со всем ехидством, на какое была способна, прокомментировала:

- Я все слышу, полковник! - И Марк Фортескью только что не влез в экран коммуникатора.

- Прошу прощения, господа… Мне показалось, или у вас на борту находится капитан Мэри Гамильтон?

Дубинин посторонился и техник ввел гравикресло в обзорную зону.

- В чем дело, капитан? Как вы попали к русским? Что с "Сент-Патриком"? - полковник пытался замаскировать тревогу казенной резкостью фраз, но получалось плохо. Совсем не получалось.

- Дети переведены на корабли эскадры. "Сент-Патрику" разнесли маршевые, он ползет к Бельтайну на маневровых под прикрытием русских штурмовиков и наших корветов. На него перегнали команды двух сдавшихся фрегатов…

- А сколько их было? - оживился Фортескью.

- Шесть. Троих мы приголубили, еще один союзники разнесли. Правда, "Дестини" отлетался, но это не главное… - она бодрилась изо всех сил.

- Понятно. Контузия? - кивнул десантник на кресло, в котором сидела Мэри.

- Она самая, - уточнять капитан благоразумно не стала, - да это пустяки, Марк, вот два корвета мы потеряли совсем, вместе с командами.

Полковник склонил голову, его примеру последовал экипаж "Дестини" и несколько секунд в рубке царила скорбная тишина. Потом Мэри встряхнулась:

- Один из крейсеров остается на орбите, два остальных сейчас отправятся в погоню. Вы сможете переправить вниз моих людей, если наши союзники доставят их на "Гринленд"? Им надо отдохнуть, подраться пришлось изрядно.

- Не прямо сейчас, но - да, сможем, - нахмурился Фортескью. - А вы?

- Саммерс уходит к Зоне Сигма. Чтобы его догнать, крейсерам придется пройти по кромке астероидного пояса. Сами понимаете, там без лоцмана не обойтись. Были б это эсминцы… - Мэри слегка развела руками.

Командующий планетарной обороной несколько секунд подумал и решительно кивнул:

- Не смею препятствовать, капитан. Какой из кораблей остается?

- Крейсер "Святой благоверный князь Глеб", - иступил в разговор Корсаков. - В данный момент на него переходят дети, размещенные на "Борисе". На орбите с ними ничего не случится, а вот в бой их тащить не стоит, сами знаете - неизбежные на войне случайности и так далее… Сделаем так, полковник: экипаж "Дестини" мы сейчас также переведем на "Глеба", потом, когда у вас будет время, вы их оттуда заберете. Сейчас я вас переключу на командира корабля, капитана первого ранга Владимира Якубовича, обговорите с ним детали взаимодействия. Вас это устраивает?

- Так точно, сэр! - вытянулся Фортескью. - Удачи вам, сэр, и еще раз спасибо!

Дубинин, успевший уже связаться с "Глебом", повелительно кивнул стоявшему неподалеку связисту, и экран погас. Мэри повернулась к своей команде:

- Давайте, ребята, время дорого. Марш собираться, я пока начну считать курс. И вот что, Джонни, не мог бы ты…

- Даже не мечтайте, капитан! - рявкнул экипаж "Дестини" в один голос и Мэри обиженно скривилась:

- Ну и подчиненные у меня… Совсем я вас распустила. Как вы с другим-то командиром летать станете?

- Там видно будет, - спокойно ответила Элис. - Желаю успеха! - Четыре пары каблуков щелкнули одновременно - сначала перед капитаном, потом перед Корсаковым и Дубининым - и бельтайнцы покинули рубку.

- Вы что-то говорили о закрытой связи, мисс Гамильтон? Можете указать частоту? - над креслом Мэри слегка склонился старший смены связистов. Капитан поджала губы, щелкнула пальцами, и понятливый лейтенант протянул ей небольшой планшет и световое перо, которым она размашисто набросала несколько кодовых групп. Связист кивнул, сунул планшет кому-то из подчиненных, и пару минут спустя на Мэри уже смотрела мать Агнесса.

Такой монахини Корсакову видеть еще не доводилось. Даже если оставить в стороне более чем странное сочетание апостольника с летным комбинезоном. Слишком живым и - слова-то другого не подберешь! - страстным при всей невозмутимости было резко очерченное, какой-то мрачной красотой красивое лицо. Ни следа благостного смирения не было ни в посадке головы, ни в едва заметном прищуре, ни в остром, внимательном взгляде.

- Мэри? Что с тобой, девочка, кто эти люди?! - монахиня говорила на кельтике, но к этому моменту Никита уже успел настроить коммуникатор.

- Это русский Экспедиционный флот, матушка, - на унике ответила Мэри. - Позвольте вам представить: командующий эскадрой контр-адмирал Корсаков. Господин Корсаков - мать Агнесса, настоятельница монастыря Святой Екатерины Тариссийской.

Никита сдержанно поклонился и удостоился ответного кивка. Между тем Мэри продолжала:

- Остатки эскадры Саммерса уходят к Зоне Сигма. Наши русские союзники намерены преследовать их, поэтому мне требуется ваша помощь.

- Схема минных заграждений? - прищурилась аббатиса, также переходя на уник. И, разумеется, данные о текущем состоянии внешней границы пояса? Ты подрядилась лоцманом?

- Ваша проницательность, матушка…

- Мэри, Мэри… Доживи до моих лет, - мать Агнесса сдержанно улыбнулась, - и никакая проницательность тебе не потребуется, достаточно будет жизненного опыта.

- Чем закончился наш рывок к Зоне Тэта, вы тоже знаете? - вскинула подбородок Мэри. Настоятельница слегка пожала плечами:

- Ну, если учесть, что ты на борту русского корабля, раненая, но совершенно спокойная… Либо ты успела пропихнуть транспорт через зону перехода, либо вам удалось отбиться. В любом случае в данную минуту никакая опасность детям не угрожает. Так я отправляю информационный пакет?

Капитан покосилась на старшего связиста, тот утвердительно кивнул.

- Отправляйте. И, матушка… я не знаю, хватит ли у Саммерса наглости попытаться напоследок навредить, но…

- Не волнуйся, дитя. На все Божья воля, и с Его помощью мы сумеем справиться - особенно если я не буду и дальше отвлекать тебя от работы разговорами.

Мягкая улыбка, благословляющий жест - и связь прервалась.

- Я помню ее простой монахиней, - задумчиво произнесла Мэри, уставившись в пространство. - В сущности, если кто-то и может претендовать на звание моей матери, так это сестра Агнесса Макинтош. - Она помолчала и решительно повернулась туда, где, по ее представлениям, находились посты навигаторов: - Вы готовы к работе, господа?

Несколько минут спустя она уже сидела перед пультом старшего навигатора, просматривала данные о габаритах и массе крейсера и строила модели на основе переданных ей характеристик ходовой части. От предложенной помощи по части обращения с незнакомыми панелями приборов она отмахнулась, пояснив, что четыре года летала на "Сапсане", и здесь все то же самое, только масштаб другой.

- И когда же, позвольте полюбопытствовать, вы летали на "Сапсане", капитан? - Савельев терпеть не мог чего-то не знать на подотчетном корабле.

- Четыре года между Корпусом и Академией, - не оборачиваясь, бросила Мэри.

- В монастыре? - старпом, судя по всему, решил, что над ним издеваются.

- В полиции, - коротко ответила капитан, косясь на выведенную на дополнительный экран схему минных заграждений. - Полиция Бельтайна летает на "Сапсанах", полученных при посредстве господина Авдеева, русского консула на Новом Амстердаме. Я отвечу на все ваши вопросы, сэр, но, пожалуйста, не сейчас. Я не знаю, как долго буду в работоспособном состоянии, а сделать предстоит много, крейсер - не истребитель и даже не корвет. - Пальцы порхали по клавиатуре, правили курс с помощью светового пера, обозначали координаты контрольных точек. За ее спиной столпились старший навигатор с помощником и оба штурмана, оттеснившие медтехника и общающиеся между собой в основном знаками. Под их быстрыми, злыми взглядами Савельев неожиданно для себя самого стушевался и решил, что подробные расспросы действительно подождут: побьют ведь, как пить дать побьют, даже на разницу в званиях не посмотрят! Время от времени выражение сосредоточенности на лице того или иного офицера сменялось веселым изумлением или азартом. Чем дальше прокладывала курс бельтайнка, тем чаще уважительно качали головами зрители. Подошел и Дубинин, ему, сгрудившись плотнее, освободили место.

- Ну вот примерно так, господа, - Мэри откинулась на спинку кресла и потерла виски. - Если я правильно представляю себе цель кораблей Саммерса, мы должны перехватить эту, с позволения сказать, эскадру до зоны перехода, причем с изрядным запасом. Вопросы?

Старший навигатор и старший штурман начали по очереди спрашивать, указывая на ту или иную точку светящейся на экране трассы. Она отвечала, попутно обозначая возможные коррекции курса в зависимости от того или иного фактора и уточняя скоростные режимы для каждого отрезка. Офицеры кивали, послышались профессиональные шутки, к собравшимся присоединился вызванный кем-то старший смены двигательного отсека. Мэри улыбалась, но Корсакова положительно не устраивало то, как она выглядит. Лихорадочный блеск глаз, теперь уже непрерывно дергающееся веко и синюшность, снова проступившая в углах рта и у крыльев носа, выходили за все рамки его представлений о нормальном. Да и улыбка была вымученной, напряженной. Ощущая себя чуть ли не предателем, он, отойдя подальше от оживленно общавшейся группы, связался с лазаретом. Буквально через пять минут в рубку ворвался разъяренный Тищенко с изрядных размеров коробом в руках.

- Мисс Гамильтон, это сущее безобразие! - закричал он с порога. - Я разрешил вам присутствовать в рубке, но не работать! Господа, как вам не стыдно, мисс Гамильтон еле дышит! А ты куда смотрел, черт кудлатый, чтоб тебя приподняло да шлепнуло! Я тебя зачем сюда отправил, ворон считать?!

Бедняга медтехник, чьи коротко остриженные волосы тем не менее действительно завивались жесткими кольцами, бочком-бочком отходил в сторону, изо всех сил стараясь слиться с интерьером и не попасть начальству под горячую руку. Офицеры расступились со сконфуженными лицами. Мэри слабо улыбнулась:

- Извините, доктор, это моя вина. Совершенно не умею болеть…

- Придется научиться. - Тищенко уже остывал. - Так, что тут у нас? - Портативный экспресс-диагност выдал на дисплей что-то, от чего пожилой врач досадливо скривился и уже почти жалобно воззвал: - Мисс Гамильтон, ну так же нельзя, в самом-то деле! Никита Борисович, я немедленно забираю пациентку обратно в лазарет. Довольно.

- Минуточку, доктор, я хотел бы задать мисс Гамильтон несколько вопросов… - попытался было вмешаться Савельев, но мгновенно увял под испепеляющим взглядом Тищенко, который ловко опустил спинку кресла, прижал к шее Мэри крохотную ампулу, и та обмякла.

- Успеете, Петр Иванович. Успеете. Мисс Гамильтон восстанавливается исключительно быстро, верно. Но это вовсе не означает, что вы можете до бесконечности использовать в качестве источника удовлетворения вашего безразмерного любопытства женщину, которую я с огромным трудом выцарапал с того света. Уважьте хоть мою работу, в конце-то концов! Пусть поспит. Так или иначе, это уже не ее драка. Все что могла мисс Гамильтон сделала. Чем она тут еще занималась? Помимо прокладки курса? Надо думать, в переговорах с соотечественниками участвовала? Ей-богу, как дети малые…