"Образование Российской Империи в XVIII в. как уничтожение Великой Орды" - читать интересную книгу автора (Кеслер Ярослав)

I. Критика историографии «освоения Сибири» и образования Российской империи

Традиционно считается, что «освоение» Сибири европейцами («русскими») началось при Иване Грозном. Однако эта «история» с середины XVI и до начала XIX в. шита белыми нитками.

Что нам говорит традиционная история, например, о присоединении Сибири к Московии? До середины XVI в. Московия, в целом, мирно сосуществовала с Сибирским ханством. А затем хан Едигер якобы в 1555 г. добровольно признал вассальную зависимость от Москвы, разорванную затем в 1572 г. его преемником ханом Кучумом. После «покорения Казани» и «присоединения Астрахани» Иван Грозный якобы дает купцам-промышленникам Строгановым «за их особые заслуги» грамоты на владение землями по р. Тобол. На свои деньги Строгановы нанимают шайку разбойников (600, по другим данным 840 «вольных казаков») во главе с Ермаком Тимофеевичем, которые в 1581 г. «проникают» в Сибирское ханство и побеждают хана Кучума, завоевав в 1582 г. его столицу г. Сибирь (17 км. от нынешнего Тобольска), она же Кашлык (т. е. зимовье, ср. также кишлак и, например, англ. castle). При этом сам Ермак героически погиб в бою в 1585 г. (по другим данным утонул, переплывая Иртыш в железном панцире). Кучум же после поражения «бежит в Ногайскую Орду», где преспокойно живет, по крайней мере, до 1598 г. (Сам же г. Сибирь прекрасно существовал еще и в XVIII в., в частности, отмечен на французской академической карте 1706 г.).

Вслед за весьма сомнительной историей частной экспедиции Ермака, любая последующая реальная экспедиция гражданских «первопроходцев» в Сибирь в XVII в. в официальной историографии считается «присоединением новых земель к Московскому государству», как будто туда ранее не ступала нога человека. Это «столбление сибирских участков» XVII в. как две капли воды похоже на «освоение» Америки: аборигены (индейцы ли, коренное ли население Сибири) — дикари, поэтому появление «белого человека» (первопроходца, миссионера) на их земле — это уже акт присоединения. «Исторический календарь для школьников — десять веков российской истории» (составители В. А. Алексеев и В. В. Степанов, Донецк, ИКФ «Сталкер», 1996 г.) вообще утверждает, что в 1633 г. (!) к Москве была присоединена вся Сибирь вплоть до Камчатки. На этом «завоевание Сибири» в XVI в. заканчивается, а следующая волна ее освоения начинается в конце XVII в. — после казни Степана Разина в 1671 г. и присоединения Камчатки в 1697 г. (это традиционная дата «присоединения Сибири»). Между тем, известная экспедиция Хабарова в Забайкалье, только основала, как считается, Албазинский (1651 г.) и Нерчинский (1653 г.) остроги. Албазинский острог затем был срыт «по требованию китайцев» в рамках Нерчинского договора 1689 г., однако при этом граница «России» с «Китаем» оставалась до 1858 г. «крайне неопределенной».

Однако на русской карте Евразии, изготовленной, скорее всего, в Сибири около 1710 г. (Петербург уже показан на карте, но столицей еще указана Москва), четко определенная государственная граница между Московией и Сибирью проходит примерно по меридиану Мезень — Пенза.

И на французской карте 1706 г. (издание французской Академии Наук) восточная граница Московии с Сибирью проходит от Белого моря по р. Мезень, далее на юг, пересекая Северные Увалы и Волгу у Нижнего Новгорода, далее вверх по Оке до Касимова (а не вниз по Волге до Астрахани!), от Касимова по меридиану на юг до Богучара на Дону. Слева от Богучара вверх по Дону Московия граничила с казацкими землями, т. е. с Диким Полем, а в промежутке Тула — Калуга с Воротынью. При этом известно, что ни Дикое Поле, ни Воротынь налогов и податей Московии не платили, т. е. были независимы.

Вниз по Дону до впадения Северского Донца проходила граница Сибири и Дикого Поля. Междуречье Дона и Волги и Северный Кавказ занимала Черкассия, а междуречье Дона и Днепра относилось к Крымскому ханству. Расположенные к востоку от меридиана Мезень-Пенза Черкассия, Астраханское царство, Булгарское княжество, Казанское царство, княжества Вятка, Пермь, Зыряния и Югория официально входили в Сибирскую конфедерацию, а не в Московию. Вся территория за Уралом от нынешнего Гурьева до Верхнеуральска и далее к востоку до слияния Зеи и Амура была вообще не зависима ни от Сибири, ни, тем более, от Московии. Столицей этой Независимой Татарии был Сарайчик — нынешний Гурьев, якобы только основанный в 1740 г. Выше него по р. Яик располагалась казацкая крепость Кош-яицк (т. н. «Яицкий городок»).

Известная бурная реформаторская и завоевательная деятельность Петра I совершенно не обращена на восток — в Сибирь. И реальное государственное «освоение Сибири» начинается не ранее 1760 г., когда Елизавета Петровна милостиво разрешает помещикам «ссылку крестьян на поселение в Сибирь в зачет рекрутского набора». Этот указ прямо говорит о стимулировании колонизации Сибири и совершенно аналогичен одновременному с ним распоряжению английского короля Георга III, касающемуся колонизации Индии и Канады. При этом, хотя в полном титуле императрицы Елизаветы (по состоянию на 1752 г.) и фигурирует «царица Сибирская», но вся Сибирь еще считается одной (!) губернией.

Само произношение титулов «царь» (фр. czaar), «царица» — не русское, а иудейское (вместо фонетических вариантов кайсар, кайзер, кесарь или цезарь) и означает «наместник» (см. статью «Древнее и средневековое население Европы и его правители»). Поэтому-то романовы и ввели понятие «царь православный», создав свою церковь в Московии. Поэтому в титуле Елизаветы, как и в титуле Петра I с 1722 г., понятие «императрица» (т. е. повелительница) относилось только к территории изначальной Московии романовых (т. е. «Всея Руси»), а ее наместнические, а отнюдь не владетельные права в Сибири, Казани или Астрахани, признанные султаном, обозначались как «Царица Казанская, Астраханская и Сибирская».

И Екатерина II в своих «Записках», описывающих ее воцарение в 1762 г., называет в числе 10 своих начальных губерний единственную закамскую — Сибирскую. Перечень губерний Екатерины II в 1762 г. представляет особый интерес и по другой причине. Вот что она пишет в 1791 г.: «Вся империя была разделена на следующие губернии: Московская, Нижегородская, Казанская, Астраханская, Сибирская, Белогородская, Новогородская, Архангелогородская, Санктпетербургская, Лифляндская, Выборгская, Киевская; Малую Россию, т. е. Новгород Северский и Чернигов ведал Гетман». В оригинале слово «следующие» зачеркнуто и сверху написано «токмо десять». Если не считать за губернию Малороссию, которой «ведал Гетман», то губерний перечислено 12, а не 10. Даже если учесть, что отдельной Выборгской губернии не было (это часть С-Петербургской), то их оказывается (до собственноручного исправления Екатериной числа) все равно на одну больше, чем в действительности, а именно: в 1762 г. Белгородской губернии, как и при Елизавете, еще не было. Самой южной, Азовской губернии, заявленной в 1708 г. Петром I, также не было, поскольку Азов в это время принадлежал Турции. Белгородская губерния, которую упомянула Екатерина в 1791 г., появилась в составе Российской империи только после 1770 г.!

О том, что граница Московии и Сибири пересекала Волгу под Нижним Новгородом не только в 1706 г. (как показано на академической французской карте), но еще и в 1762 г., свидетельствует сама романовская история: в начале своего правления Екатерина II по примеру Петра I объезжает свои владения, совершая поездку по Волге от Твери до Симбирска (а не до Самары, Саратова или Царицына, не говоря уже об Астрахани!). При этом сопровождающих ее в поездке иностранных послов не пускают даже в Нижний Новгород и под благовидным предлогом отправляют назад. Про Нижний Екатерина пишет, что местоположение выгодное, но сам город ужасен, про посещение Казани в отчете о поездке Екатерины не упоминается, а по поводу Симбирска она пишет, что там «слишком многие дома в закладе». Этот отрезок путешествия резко контрастирует с описанием «парадного» участка пути: о ликовании народа при встрече с императрицей, например, в Костроме и в Кимрах. В Ярославле Екатерина не только общается с народом, но и «творит суд»: по жалобе купечества отстраняет от работы губернатора, хотя Ярославской губернии как таковой еще не существует. (В Ярославле Екатерина могла уволить только Нижегородского губернатора.) Из этой поездки видно, что взаимотношения Московии с Казанью и Астраханью резко отличались от отношения Московии к подчиненной ей Нижегородской губернии.

А вот уже после казни Пугачева в 1775 г., покорения Крыма, Северного Кавказа, Сибири и окончательного поражения Османской империи в войне 1787–1791 г., к концу правления Екатерины II, губерний действительно становится аж 50, а численность податного населения (это 90 % всего населения) возрастает с 5.4 млн чел. в 1725 г. до 32.6 млн чел. в 1795 г., т. е увеличивается в 6 раз! При среднем за последние 400 лет демографическом коэффициенте размножения 1.25±0.01 (без учета чумы 1771 г. и потерь в беспрерывных войнах) и числе сменившихся за промежуток в 70 лет поколений, равном 4, естественный прирост должен был бы привести к численности населения около 13.5 млн чел.

Иными словами: с 1760 по 1795 г. Екатериной была завоевана территория с крепостным населением численностью [32.6–5.4 (1.25)4]/ col1¦0 = 12.4 млн чел., т. е. с более чем вдвое превышающим то, что было в царствование Петра! Это и есть примерная численность покоренного населения Левобережной Украины, Центральночерноземной и Южной России, Северного Кавказа, Казахстана и Сибири вместе взятых в середине XVIII в.

Собственно говоря, Сибирь вошла в состав Российской империи окончательно только при Павле I, когда в 1798 г. была создана Российско-Американская компания во главе с Резановым для управления североамериканскими колониями, в том числе Алеутскими островами (присоединены в 1766 г) и Аляской (около 1790 г.), которые затем были проданы США уже при Александре II в 1867 г.

Для того, чтобы восстановить реальную картину, сначала следует присмотреться к тому, кем и как создавалась история «освоения Сибири». А история эта начала создаваться для романовых (как считается, не ранее 20-г годов, а точнее, во второй половине XVII в.) именно семейством Строгановых в виде «Строгановской летописи», которая и легла в основу всех прочих «Сибирских летописей» — Есиповской, Кунгурской, Ремезовской и др., писавшихся в XVIII–XIX вв. (т. н. «портфели Миллера», собранные в 1733–1743 гг. и послужившие основой для его книги «Описание Сибирского Царства» 1750 г. и последующей «Истории Сибири»).

Строгановы проделали свой путь «из грязи в князи» будучи банкирами остзейского «дома Романовых» (аналогично семействам Медичи при римских Папах и Фуггеров при Габсбургах). Сами Строгановы пишут, что они родом из «поморских хрестьян». При этом Строгановы — отнюдь не русские, а инородцы, поскольку в 1722 г. Петр I сразу трем братьям Строгановым — Александру, Николаю и Сергею жалует титул «барон», который Петром был специально введен исключительно для инородцев — преимущественно выходцев из Восточной Пруссии, которая также называлась Остзейским поморьем. Известно также, что и правописание фамилии Строганов колебалось (например, часто встречался и вариант «Строгонов»). Возможно, это было связано с тем, что родом они были с реки Streu (откуда и Streugen, полабское Строгон) из окрестностей г. Галле (историческая область Франкония в Восточной Германии), т. е. происходили из франконских купцов, имевших привилегии беспошлинной торговли. (Добавим, что во всем мире известно любимое блюдо Строгановых — «бефстроганоф», т. е. «мясо по-строгановски». Рецепт приготовления мяса, нарезанного маленькими продолговатыми дольками — это восточногерманский (полабский) рецепт. В окрестностях Галле, Лейпцига и Дрездена вас и сегодня накормят мясом, нарезанным именно так.)

В юбилейной книге «Государи из Дома Романовых, 1613–1913» (изд. И. Д. Сытина, М., 1913 г., далее обозначена как ГДР, прим. Авт.) сказано, что практически ничего не известно ни о составе Собора 1613 г., ни о ходе его. Известны только два разноречивых экземпляра «грамоты об избрании Михаила Романова на царство» и грамота, адресованная Строгановым, в которой новоиспеченный царь и Собор просят Строгановых: «хотя теперь и промыслов убавьте, а ратным людям жалованье дайте, сколько можете». Это совершенно недвусмысленно говорит о том, что власть Романовых держалась на бердышах и пиках ратных людей (т. е. наемников, поскольку «ратными» в русских летописях называли чужих воинов) и… на деньгах Строгановых.

Строгановы дали денег и на написание красочной истории, призванной обосновать законность романовского правления в Московии и преемственность их власти от «рюриковичей». Это в буквальном смысле красочная история, поскольку известна «строгановская школа» иконописи и миниатюр XVII в. (братья Савины, Чирин, Истома, Москвитин и др.). По заказу романовых строгановские мастера-художники во второй половине XVII в. иллюстрируют лицевые своды летописей в духе никонианских реформ. Немаловажным для написания строгановско-романовской истории было и то, что в руках строгановых было и производство гербовой бумаги: поэтому «подлинные» документы допетровской эпохи «обнаруживались» в XVIII в. именно в архиве строгановых (в том числе, и Г. Ф. Миллером в Сибири), причем часть «царских грамот» XVI в. уже тогда была признана подделкой (предмет полемики Миллера и Татищева).

Заслуги строгановых в финансировании романовых приводят их и в высшие слои государственной власти. Петр I за развитие военной промышленности жалует дворянство Григорию Строганову (1656–1715), объединившему в своих руках все владения строгановых, а затем и его сыновьям — баронство. Внук Григория Александр Сергеевич Строганов (1733–1811) получает от Екатерины II графский титул, становится членом Государственного Совета, президентом Академии Художеств. И ясно, почему: последний этап сочинения традиционной истории России, происходит именно в период 1775–1795 гг., причем, как будет показано ниже, под непосредственным руководством и при деятельном участии самой Екатерины II. (Часть этой работы, связанной с созданием истории «Древней Руси» Екатерина поручила А. И. Мусину-Пушкину, «собравшему большую коллекцию древнерусских памятников литературы».) На основе этих материалов и пишет в дальнейшем свою «Историю» Н. М. Карамзин.

Фактологический разбор источников по истории завоевания Сибири подробно проведен, в частности, в книге Р. Г. Скрынникова «Сибирская экспедиция Ермака» (Новосибирск, Наука СО, 1986 г.). Подлинные документы об экспедиции Ермака, как считается, «погибли», а выписки из них сохранились только в позднейшей Погодинской летописи (не ранее конца XVII в.). В своей же книге Р. Г. Скрынников отмечает не только целый ряд хронологических нестыковок в существующих источниках, но и прямую перелицовку сибирскими летописями, например, византийских событий, взятых из «Московского Хронографа» 1512 г., с заменой их на московскую смуту 1612 г., при этом противостояние византийцев и болгар заменяется на противостояние поляков, с одной стороны, и москвичей с немцами (!) с другой. При этом автор книги, находясь в плену традиционной романовской истории, никак не комментирует даже более удивительные вещи, чем «московско-немецкий» союз в Москве в 1612 г.

Например, в Погодинской летописи описывается, как после падения г. Сибири (Кашлыка) привозят в Москву взятого в 1585 г. в плен «царевича Маметкула» (племянника хана Кучума и главнокомандующего войсками Сибирского ханства): «привезоша ж царевича Маметкула, и по государеву указу встреча ему была честна, и пожаловал ему государь царь и великий князь Федор Иванович многим жалованием, потом же и служилых людей».

Скрынников пишет по этому поводу: «Достоверность сведений о встрече Маметкула подтверждается тем фактом, что сразу после прибытия в Москву Маметкул уже в ноябре 1585 г. назначается воеводой полка левой руки в походе против шведов». Это означает что пленный главнокомандующий противника производится в собственные генералы, да еще на уровне командующего армией против другого противника. Такое могло быть в то время только в одной-единственной армии — в Великоордынской.

Другой бывший злейший враг Московии, внук Кучума Алей (Араслан Алеевич) участвует вместе с русским ополчением (!) в освобождении Москвы для романовых, за что Михаил ставит его царем в Касимове. Сын Кучума Алтынай с 1608 г. также служит в Москве Шуйскому, а потом и Михаилу Романову, вследствие чего и до сих пор существует город, названный в его честь. Примечательно также, что все сибирские ханы свободно говорят по-русски, а пишут исключительно по-русски.

Далее Скрынников пишет буквально следующее: «В 1595 г. царские воеводы вошли в устье Яика (ныне р. Урал) и выстроили там острог. (Город Кош-Яицк или, как его называли при романовых, Яицкий Городок, переименованный в 1775 г. Екатериной II в Уральск, основан в 1584 г., т. е. уже существовал, когда туда пришли „царские воеводы“. Прим. Авт.). В конце концов попытка московских эмиссаров утвердиться на Яике потерпела такую же неудачу, как и попытка занять Раздоры в низовьях Дона. Царский городок на Яике простоял несколько лет, а затем московское правительство распорядилось снести его и отозвало гарнизон за Волгу» (курсив мой. Прим. Авт). Гарнизон Российской империи в переименованном Уральске появился только в 1775 г. Это прямо говорит о том, что до 1775 г. реальной романовской государственной власти там не было. История романовых также проговаривается, что, например, «Якутский городок», (нынешний г. Якутск, основанный в 1632 г.), был «самочинно захвачен казаками» в 1672 г. Казакам пришлось захватывать построенный ими же «городок» по одной-единственной причине: чтобы выгнать оттуда непрошенных посланцев Московии.

Легендарная биография «покорителя Сибири» Ермака Тимофеевича весьма похожа на не менее легендарную биографию другого Тимофеевича — Степана Разина (Стефана Рагузина, см. статью «Великая узурпация»), с той только разницей, что, согласно Скрынникову, Москва якобы в 1636 г. (а скорее, не ранее 1671 г., т. е. после казни Разина) санкционировала упоминание о Ермаке как о «верном царевом слуге», а не о разбойнике. Знаменательно, что Ермак Тимофеевич называется в некоторых летописях как Герман (!) Поволжский, что весьма правдоподобно, поскольку начальное «йе» в имени Ермак передает именно ге с палатальным «г», т. е. первоначальная форма прозвища Ермак — Германик. Отчество Тимофеевич намекает на связь обоих героев с наследниками Тимофея, т. е. Ивана III.

Не менее важен и такой вывод Скрынникова: «Вольные казаки пришли в Сибирь с мечом, но не с крестом». Побежденных казаки заставляли присягать на веру так: целовать окровавленную кривую саблю (т. е. полумесяц). Это — великоордынская присяга. Например, в 1621 г. султан послал «кровавую саблю» польскому королю Сигизмунду, требуя целования ее в знак отказа от притязаний на Москву (Вести-куранты. Приложение 1. 1600–1631 гг. М..: Наука, 1982). Обычай целовать саблю — янычарский (гвардейский) обычай — сохранялся в России при посвящении в гусары до XX.

Полумесяц со звездой до XVI в., скорее всего, был исключительно имперским военным, а не мусульманским символом, которым он стал не ранее 1603 г., когда султан Ахмет I впервые сделал мусульманство основной религией Османской (бывшей Византийской = Боснийской) империи. Знак креста, по всей вероятности, до того же XVI в. был колониальным символом — им отмечали завоеванные земли и переписанное население (аналог сегодняшнего ИНН!), причем в некоторых местах буквально: новорожденным вырезали крестик на лбу. От этого переписно-учетного исходного значения (а не христианского!) до XX века сохранился обычай неграмотных вместо подписи ставить крестик. (Вероятно, и «звезда Давида» первоначально означала принадлежность не к «евреям», а к учетчикам, книжникам, которых в Единой империи до 1453 г. освобождали от военной службы и других повинностей. На оттисковой части печати, приписываемой Ивану Калите с одной стороны изображена «Звезда Давида», а с другой — буддийский символ бесконечности. Креста как символа на печати вообще нет. На ликовой части печати — старец, осеняющий двуперстием (указательный и средний пальцы), образующим символ мудрости, от которого произошел и нынешний знак о’кей, только на печати большой палец образует кольцо не с указательным, а с безымянным. Москва (греч. Мосха) была при Иване Калите, скорее всего, одновременно и центром христианства, и «городом Моисея» (патриарха Мосоха), и главной Мечетью (Моска, первоначальные башни Кремля = минареты, ср. меноры = сторожевые, сигнальные башни кельтов, маяки, ср. также манить).

О том, что до романовых современного православия как государственной религии на Руси не было, свидетельствует, в частности, следующее: первый в русской истории город, получивший христианское имя — это город Святого Михаила Архангела, нынешний Архангельск, который получил это имя с подачи тех же строгановых в 1613 г. в честь воцарения Михаила Романова, а до этого назывался Новые Холмогоры (основан в 1597 г.). Названия сел типа Спасское, Троицкое, Рождественское, Воскресенское и т. п. — все более поздние. (Для сравнения: и названия католических городов в честь разнообразных святых с приставками Сан-, Санта-, Сент- появляются только со второй половины XVI в., причем, в основном, в Новом Свете.) Если бы Собор избрал не «православного русского боярича» Мишу Романова, а «католического польского королевича» Владислава или «мусульманского татарского царевича» Алея, выдвигавшихся в альтернативые кандинаты на царство, то сегодня не только официальная церковь в России была бы соответственно совершенно иной, но и мировое устройство в целом.

Сибирь же до XVII в. была практически полностью языческой. И после этого времени в религиозном отношении она остается весьма пестрой, поскольку всегда была прибежищем всех, кого преследовала официальная церковь. Особенного внимания заслуживают староверы — их обычаи и обряды в значительной мере соответствуют первичной монотеистической религии, из которой произошли все остальные основные современные конфессии. Их религия, по сути — иудеохристианство. Это и была преобладающая религия в Московии до 1658 г., когда усилиями сначала патриарха Никона (мордовского уроженца, возмечтавшего стать «православным» Папой), а затем, после низложения Никона, бежавших из Византии безработных «греческих патриархов» на соборе 1667 г. она стала «греко-кафолической» в противовес как римско-католической, так и мусульманской.