"Книга об отце (Ева и Фритьоф)" - читать интересную книгу автора (Нансен-Хейер Лив)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Фритьофе Нансене написано очень много. Однако интерес к знаменитому норвежцу, стяжавшему неувядаемую славу выдаю­щегося полярного исследователя и крупного ученого-океанографа, талантливого художника и одаренного писателя, незаурядного дипломата и величайшего гуманиста, не тускнеет и по сей день. Предлагаемая книга в обширной литературе о Нансене занимает особое место. Это воспоминания дочери — Лив Нансен-Хейер — о своем отце, книга, из которой многие авторы черпали материал для своих «саг» о Нансене. Настоящая книга — это не простое изложение событий и фактов из биографии Нансена, свидетелем которых была Лив Нансен. Опираясь на личные воспоминания, воспоминания друзей Нансена, широко используя письма, днев­ники, статьи и книги, написанные отцом, дочь стремится создать портрет отца, всесторонне обрисовать его жизнь и деятельность, дать оценку его поступкам. Одновременно Лив Нансен расска­зывает и о матери, показывая неразрывность этих двух личностей, имевших столь много общего между собою и в то же время уди­вительно дополнявших друг друга. Много места в книге уделено широкому кругу знакомых и друзей Нансена.

Фритьоф Нансен родился 10 октября 1861 г. в усадьбе Стуре-Фрёен, находившейся в то время недалеко от столицы Норвегии Христиании (ныне Осло). Отец Нансена был заурядным юристом со сравнительно скромной практикой, совершенно лишенным ин­тереса к спорту и путешествиям. В то же время мать, умная и энергичная женщина, в молодости очень любила лыжный спорт. Основные черты характера — энергию и настойчивость, силу воли и несокрушимое чувство долга — Нансен унаследовал от матери. Но и от отца он перенял немаловажную черту: прилежание и чрезвычайную тщательность в разработке каждой идеи, ту пе­дантичность, которая в дальнейшем составляла сильнейшую сторону всех его планов.

Хотя семья Нансенов не испытывала материального недо­статка, тем не менее дети не были приучены к излишествам и праздности, а воспитывались в скромности и простоте. С детства Нансен стал увлекаться бегом на лыжах, охотой, полюбил дли­тельные пешие переходы. Спортсменом и охотником Нансен оставался всю жизнь, причем в спорте он оставил после себя заметный след: принимая участие в проходивших в Норвегии лыжных состязаниях, Нансен двенадцать раз занимал первое место. Занятия лыжным спортом и охотой, а также продолжительные походы с изнурительными маршрутами и долгим голо­данием не только способствовали физическому развитию Нан­сена, но и выработали у него неприхотливость и умение преодо­левать любые трудности и лишения.

После окончания школы перед Нансеном встал вопрос о выборе дальнейшего пути в жизни. Сделать это было не так-то просто, ибо интересы Нансена были весьма многообразны и разносторонни. Сначала он хотел записаться в военную школу, погова­ривал о медицине, но в конце концов выбрал зоологию. Ему казалось, что, став зоологом, он сможет вести жизнь в своем вкусе и прежде всего чаще общаться с природой. Позже, когда Нансен окончательно сложился как океанограф, он не раз со­жалел, что выбрал зоологию, а не математику и физику. Однако несомненно, что именно зоология послужила той тропинкой, которая вывела Нансена на широкую дорогу науки.

В 1882 г. по рекомендации профессора зоологии Р. Коллета Нансен принял участие в плавании в Ледовитый океан на зверо­бойном судне «Викинг». Это плавание, в ходе которого Нансен занимался изучением животного мира Арктики, оказало огромное влияние на его дальнейшую жизнь. Знакомство с суровой, но по-своему красивой природой Арктики, соприкосновение с ее многочисленными неразрешенными загадками возбудило в Нансене безграничный интерес к исследованию полярных областей и, таким образом, решило его судьбу как будущего великого полярного исследователя.

Вскоре после возвращения из похода на «Викинге» Нансену по рекомендации того же Р. Коллета было предложено место препаратора в Естественнонаучном музее в Бергене. Молодой ученый, а Нансену шел тогда двадцать второй год, охотно принял приглашение. Лучшего места нельзя было представить для неопыт­ного юноши и начинающего ученого. Занятия в музее чрезвычайно расширили научный кругозор Нансена. Большое влияние на фор­мирование Нансена как ученого оказало его непосредственное общение с основателем Бергенского музея и его директором Д. Даниельсеном[1], кипевшим энергией, инициативой, живо инте­ресовавшимся всеми проявлениями научной и общественной жиз­ни, несмотря на годы и седины.

Характер Нансена складывался в условиях небывалого демо­кратического подъема, сопровождавшегося блестящим расцветом норвежской литературы и искусства. Это было время создания классических произведений норвежской литературы и музыки. В творчестве Генрика Ибсена, Бьёрнстьерне Бьёрнсона[2] и Эдварда Грига была достигнута та полнота и правдивость изо­бражения народной жизни, которая позволила норвежскому искусству занять одно из первых мест в мировой культуре. Нансен всегда подчеркивал то огромное влияние, которое оказали на формирование его характера произведения Ибсена и особенно «Бранд»,  где   была  поднята  проблема  гражданского   мужества.

Нансен всегда, и в Бергене тоже, много времени уделял литературе и искусству. Любовь к литературе он пронес через всю свою жизнь и неоднократно поражал друзей и знакомых глубоким знанием произведений норвежских и зарубежных писа­телей. Увлекался Нансен также рисованием и живописью, про­являя в этом недюжинный талант. Впоследствии он иллюстри­ровал свои книги собственными рисунками и сам выполнял боль­шинство графических работ для своих научных трудов.

В Бергене Нансен написал первые научные труды — они были посвящены анатомии морских животных. За первую крупную науч­ную работу — «Материалы к анатомии и гистологии мизостом»[3],— опубликованную в 1885 г., Нансен был удостоен Большой золотой медали.

В 1886 г. в ежегоднике Бергенского музея была опубликована вторая крупная работа Нансена — «Структура и связь гистоло­гических элементов центральной нервной системы». Однако, несмотря на эти крупные успехи, Нансен начинает все более скло­няться к мысли, что он не создан для жизни кабинетного ученого. Однообразная жизнь и работа в музее вступали в противоречие с непоседливым характером Нансена, и он начал подумывать о перемене работы. Как раз в это время он получил приглашение занять место в одном известном научном учреждении Америки. Родственники Нансена всерьез опасались, что он примет это приглашение, тем более что во второй половине XIX в. по ряду социально-экономических причин происходила значительная эми­грация норвежцев, причем основной поток шел в Америку. Однако стремление к независимости, а главное, любовь к родине и же­лание всегда выступать от имени Норвегии взяли верх, и Нансен отказался от этого весьма соблазнительного предложения.

Работая в Бергенском музее, Нансен не забывал о мысли, запавшей ему в голову еще во время дрейфа на «Викинге» около восточных берегов Гренландии,— посетить этот загадочный остров. В конце концов мысль эта превратилась в четкий план — он решил пересечь Гренландию от одного берега к другому па лыжах.

Осенью 1887 г. он отправился со своей идеей к самому Норденшельду[4], являвшемуся тогда крупнейшим авторитетом в области полярных исследований и, кроме того, знавшему материковый лед Гренландии по собственным экспедициям, а в январе 1888 г. изло­жил окончательный план Гренландской экспедиции в журнале «Натюрен» («Природа») и возбудил через Академию наук ходатайство перед правительством об ассигновании ему на экспедицию 5000 крон. Смелый проект Нансена, подвергшийся недоброжела­тельным нападкам в прессе, не встретил поддержки у правительства. Но тут помощь пришла, и пришла извне: датский ком­мерсант А. Гамель, проявлявший интерес к путешествиям и путе­шественникам, предоставил Нансену необходимые 5000 крон. Нансен принял этот дар и снова подвергся нападкам, но на этот раз со стороны норвежских патриотов.

Нансен основательно продумал и тщательно подготовил экс­педицию, и существенную помощь в этом ему оказал большой знаток Гренландии датский исследователь Г. Ринк[5], который, правда, как и Норденшельд, скептически относился к плану Нансена, считая его слишком рискованным. Дело в том, что пере­сечение Гренландии Нансен решил начать с почти безлюдного восточного побережья и двигаться к населенному западному берегу, чем отрезал себе путь к отступлению. Нансен считал, что людям психологически трудно идти навстречу опасностям, угро­жающим их жизни, и, напротив, они готовы делать все, чтобы со­хранить свою жизнь. Это положение стало руководящим в жизни Нансена. В 1926 г., будучи избранным Лорд-Ректором универси­тета Сент-Эндрюс в Шотландии, Нансен хорошо выразил это кредо в своем напутствии студентам: «Я был всегда того мнения, что столь хваленая „линия отступления" есть только ловушка для людей, стремящихся достичь своей цели. Поступайте так, как дерзал я: сжигайте за собой корабли, разрушайте позади себя мосты. Только в таком случае для тебя и твоих спутников не останется иного выхода, как только идти вперед. Ты должен будешь пробиться, иначе ты погибнешь».

Перед самым уходом в экспедицию, 28 апреля 1888 г. Нансен защитил в качестве докторской диссертации свое исследование о центральной нервной системе. Защита чуть-чуть не окончилась провалом. Однако степень доктора все же была присуждена Нансену, и, как полагают, лишь потому, что оппоненты считали возвращение Нансена из Гренландии живым и невредимым мало­вероятным, а в таком случае присуждение степени доктора даже недостойному не имело большого значения. Будучи непризнанной в тот момент, докторская диссертация Нансена некоторое время спустя стала считаться одной из классических работ по зоологии.

Вернувшимся с победой в мае 1889 г. из Гренландии в Нор­вегию Нансену и его друзьям была устроена триумфальная встре­ча. Как писал В. Брёггер[6], на долю Нансена «выпало счастье показать всему миру мужество и самоотверженность того народа, столько сынов которого обрели безвестную гибель в полярных морях». Для большинства встречающих «Нансен был викингом, связавшим саги отдаленного прошлого с сагой вчерашнего дня, с сагой о лыжнике, скатывающемся с головокружительной вы­соты в долину, с сагой о сплавщике бревен, развязавшем свой плот перед самым водопадом. Нансен являлся для них олицетворением национального типа».

Смелое путешествие, описанное Нансеном в книге «На лыжах через Гренландию» (1890 г.), выдвинуло его в первые ряды полярных исследователей и создало ему широкую известность. За Гренландскую экспедицию Нансен удостоился двух высоких наград. Шведское общество антропологии и географии вручило ему медаль «Веги» (в 1889 г.)[7], а Королевское Географическое общество в Лондоне — медаль Виктории (в 1891 г.).

Кроме  научных  данных  по  физической  географии,   Нансен привез из Гренландии также материалы о жизни и быте эскимосов. На основе этих материалов Нансен написал книгу «Жизнь эскимосов» (1891 г.). Эта книга, несмотря на все ее недостатки, насквозь пронизана истинной человечностью, стремлением защи­тить права слабых и малых народов. Заботу о малых народах Нансен проявлял и в дальнейшем, однако он так и не смог понять, что причина тяжелого и бесправного положения этих народов при капитализме заложена в самой системе капитализма, где все по­ставлено на службу эксплуатации и порабощению.

Заняв после Гренландской экспедиции скромную должность хранителя зоотомического кабинета при университете в Христиа­нии, Нансен весь ушел в разработку плана задуманной им боль­шой экспедиции в центральную часть Полярного бассейна. Одно­временно он занимался обработкой обширных материалов минув­шей экспедиции.

Осенью 1889 г. происходит важное событие в личной жизни Нансена — он женится на Еве Сарс, дочери знаменитого зоолога Микаэля Сарса[8]. Ева Сарс была талантливой певицей, пользо­вавшейся большим успехом, а также хорошей спортсменкой. Можно сказать, что эти богато одаренные личности были созданы друг для друга.

Через Сарсов Нансен познакомился с виднейшими предста­вителями норвежской интеллигенции. Дом Сарсов в то время был важным центром культурной и общественной жизни норвежской столицы. Здесь на устраиваемых Сарсами дважды в месяц вечерах собирались видные люди Норвегии, среди которых нередко бывал и Б. Бьёрнсон, считавшийся тогда знаменем борьбы за свободу и независимость Норвегии.

В это время Нансен порывает с государственной церковью, считая, что его взгляды — взгляды ученого-естествоиспытателя — несовместимы с догматами церкви. Для жителей страны, нахо­дившейся под сильным влиянием блюстителей религиозной мо­рали, а Норвегия принадлежала к числу именно таких стран, это был весьма смелый шаг. Выход из государственной церкви имел свои отрицательные стороны, и Нансена об этом настойчиво пре­дупреждали. Но и позже, когда ему предлагали вернуться в цер­ковь, чтобы он мог войти в правительство, Нансен не согласился. Всю жизнь он оставался атеистом, хотя, по мнению Лив Хейер, в основе своей был натурой религиозной, но без религиозно-мифологических предрассудков. Дело в том, что воспитание и жизнь в религиозной атмосфере не могли не отразиться на миро­воззрении Нансена, и это особенно отчетливо проявилось в по­следние годы его жизни, когда он начинает искать в религии, а именно в религиозной морали, основу для установления мира и сотрудничества между народами и классами.

Друзья Нансена, с которыми он обсуждал во время Грен­ландской экспедиции свой план путешествия к Северному полюсу, думали, что, женившись, он либо откажется от этого плана, либо, в лучшем случае, надолго отложит его осуществление. Но не в ха­рактере Нансена было откладывать задуманное. И вот уже в начале 1890   г.   Нансен  доложил  план   своей  экспедиции   к  Северному полюсу на дрейфующем судне Норвежскому географическому об­ществу, созданному после Гренландской экспедиции. План был одобрен и субсидирован как правительством, так и частными лицами. Эта поддержка объяснялась не только популярностью Нансена, но и заинтересованностью норвежской буржуазии в уста­новлении приоритета Норвегии в исследовании арктических рай­онов и получении широкой рекламы, которую экспедиция обеспе­чивала Норвегии на международной арене.

Экспедиция не только имела под собой глубокое научное обоснование, но и была исключительно рационально и проду­манно организована. Специально для нее было построено судно. До того ни одна экспедиция, имевшая даже более солидную финансовую поддержку, не строила специального корабля.

В мировой печати резко осуждался проект Нансена, его на­зывали «безумной затеей», «планом самоубийства». Когда в ноябре 1892 г. Нансен выступил со своим планом в Королевском Географическом обществе в Лондоне, против него ополчились все вид­нейшие полярные авторитеты. Однако при этом нельзя не отме­тить, что в России проект экспедиции Нансена на «Фраме» встретил самое благожелательное отношение и поддержку. Русские ученые выслали Нансену все изданные в России карты северных морей, сообщили сведения о температуре вод Берингова пролива и прилегающей части Ледовитого океана, предоставили ездовых собак; на случай аварии «Фрама» на островах Котельном и Ляхове, недалеко от Новосибирских островов, были устроены продовольственные склады.

Экспедиция на «Фраме», продолжавшаяся с июля 1893 г. по август 1896 г., увенчалась полным успехом. Одним из важнейших факторов, обеспечивших этот успех, была атмосфера товарище­ства и полного равенства, царившая на «Фраме». И создателем этой атмосферы был Нансен, который брался за всякое самое грязное, неприятное и трудное дело, возился с измерением глубин моря, таскал, когда приходилось, уголь, шил, мастерил, оставаясь в то же время авторитетнейшим главой экспедиции, в которого беззаветно верили. Трехлетний дрейф «Фрама», попытка Нансена в сопровождении Я. Юхансена достичь Северного полюса по пла­вучим льдам с помощью собачьих упряжек, наконец, зимовка на Земле Франца-Иосифа в выстроенной из камней и моха хижине были поистине подвигом, небывалым в истории открытий и путе­шествий.

Счастливое возвращение Нансена и «Фрама» вызвало необык­новенное воодушевление во всей Норвегии. Неудивительно, что, узнав о возвращении Нансена и его невероятных приключениях, Бьёрнстьерне Бьёрнсон воскликнул: «Это вам не бочка с водкой для одурманивания народа!» Успех экспедиции повлек за собой движение за развитие норвежской науки: по всей стране был проведен сбор средств, из которых был создан так называемый «фонд Нансена», предназначенный для поддержки научных ис­следований и издания научных работ. Экспедиция на «Фраме» не только укрепила авторитет Нансена, возведенного теперь в ранг национального героя Норвегии, но и значительно расширила его славу за рубежом, открыв ему широкий путь для дальнейшей деятельности в качестве дипломата и выполнения многообразных гуманных миссий.

Для Нансена достижение Северного полюса не было главной целью. Прежде всего он был ученым и свою экспедицию органи­зовывал именно ради научных исследований. Богатый материал, полученный в результате экспедиции на «Фраме» и опубликован­ный в дальнейшем в шести объемистых томах (1900—1906 гг.), позволил составить все основные общегеографические и океаноло­гические характеристики той части Северного Ледовитого океана, где дрейфовал «Фрам». Увлекательное описание своего героиче­ского путешествия к Северному полюсу Нансен дал в замеча­тельной книге «„Фрам" в Полярном море,» (1897 г.), проявив себя как прекрасный литератор. Эту книгу он посвятил своей жене, «той,   которая   дала   имя   кораблю  и   имела   мужество   ждать».

После возвращения из экспедиции на «Фраме» Нансен был назначен профессором зоологии в университете в Христиании. Однако в это время он уже отходит от зоологии и полностью отдается другой научной дисциплине — физической океано­графии. Одновременно с обработкой материалов экспедиции и чте­нием лекций о ней Нансен занимается разработкой новых методов океанографических исследований и налаживанием международ­ного сотрудничества между учеными-океанографами. По пред­ложению Нансена и при самом его деятельном участии в 1899 г. был учрежден в Копенгагене Международный совет по изучению морей, объединивший 14 стран, а в 1902 г. в Христиании была основана Центральная океанографическая лаборатория, которую возглавил сам Нансен. Своей работой над усовершенствованием приборов и методики исследований Нансен оказал большое влия­ние на последующее развитие океанографии.

Подъем общественно-политической жизни в Норвегии в 1905 г. ознаменовался разрывом шведско-норвежской унии. Нансен, сто­явший до того в стороне от политической жизни, был одним из активнейших участников этого процесса. По прямому поруче­нию правительства Нансен зондировал обстановку в Германии и Англии, а лучше Нансена, которому были открыты все двери, никто этого сделать не мог бы. В момент разрыва унии Нансен являлся рупором норвежского правительства на международной арене. В статьях, написанных для различных европейских газет, он разъяснял политику Норвегии. Международная известность и высокий авторитет способствовали широкой популярности и сильному резонансу выступлений Нансена в печати. Влияние Нансена было столь велико, что шведский посланник в Лондоне вынужден был отметить, что «имя Нансена в Англии сильнее, чем вся Швеция».

Биографы Нансена считают его убежденным республиканцем. Лив Хейер трактует этот вопрос иначе. Действительно, если такой убежденный республиканец, как композитор Э. Григ, реши­тельно отказался от предложения написать коронационную кантату для норвежского короля, то Нансен не только принял участие в заключительных и решающих переговорах о приглашении на норвежский престол датского принца Карла, но и в разгоревшейся в стране дискуссии о форме правления активно выступал за мо­нархию, считая ее той формой власти, при которой Норвегия получит наибольшие возможности для урегулирования своих взаи­моотношений с европейскими державами.

Отделившись от Швеции, Норвегия получила собственное дип­ломатическое представительство за рубежом. В числе первых дип­ломатов самостоятельной Норвегии был и Нансен. Он стал первым норвежским посланником в Англии, в стране, укрепление отно­шений с которой правящие круги Норвегии считали первосте­пенной задачей. Нансен был норвежским представителем в Лон­доне в течение двух лет — с весны 1906 г. по весну 1908 г. Дея­тельность Нансена в Лондоне не только способствовала укрепле­нию международного положения Норвегии, но и позволила ему приобрести богатый опыт дипломатической работы, который в дальнейшем очень ему пригодился. Вместе с тем Нансен не оставлял и научной работы. Именно в Лондоне начал он капи­тальный труд по истории исследования Севера с самых ранних времен до 1500 г. Эта книга, названная Нансеном «В туманах Севера», была издана в 1911 г.

Во время пребывания Нансена в Лондоне его постигло большое личное горе — умерла жена. Эта смерть ввергла его в длитель­ную депрессию. Как пишет Лив Хейер, именно это тяжелое горе сделало Нансена особенно чувствительным к человеческим стра­даниям, еще усилив свойственную ему и прежде готовность по­дать руку помощи человеку, попавшему в беду.

Дипломатическая работа очень тяготила Нансена, и, как только это стало возможно, он вернулся в Норвегию, где занял долж­ность профессора океанографии в Христианийском университете. Хотя эта профессура была учреждена как почетная должность специально для Нансена и не обязывала его вести преподава­тельскую работу, Нансен тем не менее с увлечением читает лекции студентам. Одновременно он вновь окунается в научную работу. Он совершает экспедиции на собственной небольшой шхуне «Веслемей» и ведет океанографические наблюдения в Норвежском море и у берегов Шпицбергена. В это время укрепляется его сотрудничество с океанографом Б. Хелланд-Хансеном[9], с которым он пишет ряд научных работ. Большое внимание уделяет Нансен полярным экспедициям К. Расмуссена[10], Р. Скотта [11], Р. Амунд­сена[12], поддерживая с этими путешественниками тесные связи. Нансен по достоинству сумел оценить результаты успешной экспедиции Амундсена к Южному полюсу, проявив себя прежде всего как ученый, несмотря на то, что Амундсен, казалось бы, нарушил слово, данное Нансену, так как по договоренности с ним должен был идти на предоставленном в его распоряжение «Фраме» к Северному полюсу.

В, 1913 г. по приглашению русско-норвежского Сибирского акционерного общества Нансен принимает участие в экспедиции по изучению возможностей транспортных связей с Центральной Сибирью морским путем через Карское море. На пароходе «Коррект» Нансен проплыл из Норвегии к устью Енисея, на катере поднялся вверх по реке до Енисейска, отсюда добрался на лошадях до Красноярска, а потом по железной дороге проехал до Владивостока. На обратном пути Нансен посетил Петербург, где принял участие в обсуждении вопроса об оказании помощи экспедиции Г. Я. Седова.

Путешествие по Сибири произвело огромное впечатление на Нансена. Вернувшись на родину, он выпустил книгу «По Сибири» (1914 г.), в которой предсказывал этому району огромное будущее. «Наступит время,— писал Нансен, — она проснется, проявятся скрытые силы, и мы услышим слово о Сибири. У нее есть свое будущее. В этом не может быть никакого сомнения». И такое будущее наступило, оно строится руками советских людей.

После разрыва унии и ухода с поста норвежского посланника в Лондоне Нансен не занимался политической деятельностью. Правда, в январе 1909 г. он был среди тех, кто подписал воззвание партии «Свободомыслящие венстре». Однако он не принимал непо­средственного участия в политической борьбе, хотя и не упускал возможности высказать в печати свое мнение по вопросам, волно­вавшим норвежскую общественность. В поддержке Нансеном пар­тии «Свободомыслящие венстре», выступавшей против прогрессив­ных социально-экономических реформ, проявилась консерватив­ность его взглядов на внутриполитические вопросы. В последую­щие годы позиция Нансена в области внутриполитической жизни еще более сдвинулась вправо.

Начало первой мировой войны для Нансена не было неожи­данным. Он видел обострение противоречий и нарастание напря­женности в отношениях между великими державами. В феврале 1914 г., в то самое время, когда премьер-министр Норвегии заявил, что «небо безоблачно», Нансен уподоблял международное поло­жение   вулкану,   который   может   в  любой   момент   взорваться.

В первые годы войны Нансен уделяет большое внимание вопросу укрепления обороноспособности Норвегии, исходя из того, что маленькая страна, только будучи хорошо вооруженной, сможет сохранить свою независимость и нейтралитет. В 1915 г. он избирается президентом Союза обороны Норвегии и активизирует свою деятельность, стремясь задачу усиления норвежских воору­женных сил сделать общенациональной.

Вступление Соединенных Штатов Америки в войну и политика эмбарго, проводившаяся ими в отношении нейтральных стран, заставили Норвегию послать в июле 1917 г. в Вашингтон спе­циальную комиссию для переговоров об урегулировании вопросов о поставках в Норвегию продовольствия и сырья. Возглавлял ее Нансен. Назначение это не было случайным. В правитель­ственных кругах существовало мнение, что только Нансен сможет добиться наиболее благоприятных для Норвегии условий торговли с США, которые поставляли Норвегии основную долю зерна. Нан­сен блестяще справился с порученным ему делом. После длительных переговоров, проходивших в сложной политической обстанов­ке, ему удалось подписать с США весьма выгодное для Норвегии торговое соглашение.

Зародившаяся к концу войны на основе широкого распростра­нения пацифизма идея создания Лиги наций нашла горячий от­клик и в Норвегии; в октябре 1918 г. там была создана «Органи­зация содействия Лиге наций». Председателем этой организации был избран Нансен, который принял активное участие в разра­ботке норвежских предложений по программе работы Лиги наций, выступив как последовательный борец за мир и предотвращение новой войны. «Первой и наиболее важной задачей Лиги наций,— указывал Нансен,— является создание таких условий, которые обеспечивали бы мир на Земле и навсегда исключили бы возмож­ность новой войны и повторение пережитых ужасов». По мнению Нансена, Лига наций должна была создать в международных отношениях новый порядок, опирающийся на международное право и закон, а не на силу. Нансен предупреждал об опасности новой мировой войны, указывая, что она будет еще более разру­шительной и еще более опасной для человечества. Для предот­вращения новой войны Нансен считал необходимым провести разоружение, причем главную роль в осуществлении этого меро­приятия должна была сыграть Лига наций.

Весной 1919 г. Нансен едет сначала в Лондон, а затем в Па­риж пропагандировать норвежские принципы работы Лиги наций. Хотя основные принципы работы Лиги наций были заблаговре­менно оговорены державами-победительницами, тем не менее именно благодаря усилиям Нансена на обсуждение планов работы Лиги наций были приглашены нейтральные страны.

Занимаясь вопросами Лиги наций, Нансен одновременно с большим интересом следил за событиями в России. Он убе­дительно призывал западные державы прекратить блокаду Совет­ской республики и положить конец вмешательству в ее внутренние дела. В апреле 1919 г. Нансен направил идентичные письма Вильсону, Клемансо, Ллойд-Джорджу и Орландо с предложением создать комиссию из представителей нейтральных государств с целью обеспечения Советской России продовольствием и меди­каментами. Нансен информировал об этом Советское правитель­ство. Условия, выдвинутые Антантой в ответ на предложение Нансена, были неприемлемы для Советской республики, так как означали для нее капитуляцию перед силами контрреволюции и интервенции. Отмечая неприемлемость условий Антанты, подме­нившей гуманные цели Нансена своими политическими происка­ми, Советское правительство выразило глубокую благодарность Нансену за проявленное им горячее участие в судьбе русского народа.

С момента создания Лиги наций и до конца своей жизни Нансен был тесно связан с этой организацией. С первой Ассамблеи Лиги наций в 1920 г. Нансен постоянно назначался членом норвежской делегации, а с 1921 по 1929 г. был ее председателем и руководителем.

Своей первоочередной задачей в Лиге наций Нансен считал борьбу за обеспечение мира. Большую роль в этой борьбе он отводил Лиге наций, надеясь, что в ее деятельности найдет осу­ществление его давнишняя мечта, выраженная им еще в 1899 г. в письме к английскому журналисту В. Стиду. «...Если все здраво­мыслящие мужчины и женщины во всех странах объединятся,— говорится в этом письме, — то они создадут непреодолимый союз и будут в состоянии уничтожить дух войны, который витает над народами как пережиток варварства». Нансен полагал, что центром такого объединения может послужить Лига наций.

В течение всего своего пребывания в Лиге наций Нансен вел активную пропаганду против войны, против политики силы и стре­мился к тому, чтобы Лига наций выполняла свои функции по сохранению мира. Выступая на заседаниях Ассамблеи Лиги наций по вопросам репатриации военнопленных, помощи беженцам или борьбы с голодом и болезнями, Нансен указывал, что причина всех этих человеческих бедствий — войны и гонка вооружений. Нансен был страстным борцом за мир и разоружение. Однако буржуазное мировоззрение не позволяло ему понять, что причины, порождающие войны и гонку вооружений, кроются в самой капи­талистической системе с ее антагонистическими противоречиями. Не мог Нансен понять и того, что демагогические речи о мире и разоружении произносятся государственными деятелями в Лиге наций с целью обмана широких народных масс, что на самом деле англо-французские империалисты стремятся использовать Лигу наций в своих корыстных интересах, прежде всего в борьбе против Советской России, объединив через Лигу наций в антисоветский блок все силы империализма.

Последние десять лет своей жизни Нансен был не только делегатом Норвегии в Лиге наций, но и верховным комиссаром Лиги наций по различным международным вопросам. Человек большой энергии и настойчивости, обладавший настоящим орга­низаторским талантом, имевший непоколебимый авторитет и ши­рокую международную известность, Нансен как никто другой мог решать сложные международные задачи огромного гуманистиче­ского значения.

В 1920 г., когда перед Лигой наций встал вопрос о репатриации военнопленных, сотни тысяч которых еще пребывали на чужбине, заниматься этой проблемой пригласили Нансена. Принимая на себя обязанности верховного комиссара Лиги наций по делам военнопленных, Нансен руководствовался не только стремлением помочь людям, попавшим, в беду, но и желанием показать воз­можности Лиги наций в решении международных вопросов. Одна­ко в тот момент Лига наций находилась в стадии организационного оформления и не имела ни персонала, ни средств, поэтому много­численные технические и финансовые трудности сложной задачи репатриации Нансену пришлось преодолевать лично, полагаясь на собственные силы.

Занимаясь репатриацией военнопленных, Нансен в 1920 г. впер­вые  посетил  Советскую   Россию.  Несмотря  на  огромные  трудности, Советское правительство оказало Нансену всестороннее содействие и, взяв на себя определенные обязательства по репат­риации военнопленных, неуклонно их выполняло. В связи с тем, что Советское правительство не было признано Лигой наций, оно вело переговоры с Нансеном не как с представителем Лиги наций, а как с самостоятельным юридическим лицом. Таков был авторитет Нансена, и таково было уважение к нему Советского правительства. Это сотрудничество укрепило взаимопонимание и доверие между Нансеном и Советским правительством. Благо­даря деятельности Нансена около 450 тысяч военнопленных 27 различных национальностей вернулись домой.

Выступая против политики «санитарного кордона», проводимой Антантой в отношении Советской России, критикуя политику вмешательства во внутренние дела молодого государства, Нансен считал необходимым предоставить народам России возможность самим решить свою судьбу. Нансен выступал за признание Со­ветской республики и уже на первой Ассамблее Лиги наций вы­разил сожаление по поводу отсутствия представителя Советской России. В своем отношении к Советской России Нансен руковод­ствовался тем, что вопрос государственной власти — это дело народа, проживающего в стране, а действия народа должны оцениваться с позиций этого народа. Того,что Октябрьская ре­волюция начала новую эпоху истории, Нансен, безусловно, не по­нимал, так же как не понимал сущности коммунизма, на путь строительства которого вставал народ Советской России. Комму­нистическое общество Нансен уподоблял первобытному коммуниз­му эскимосов, который он наблюдал в Гренландии.

В 1921 г. Лига наций назначила Нансена верховным комис­саром по делам русских беженцев, т. е. белоэмигрантов, которых в результате разгрома Красной Армией белых войск и интервентов оказалось за границей около полутора миллионов. Если буржуаз­ные правительства, стремясь организовать помощь белым эмигран­там, рассчитывали использовать их либо для новых авантюр против Советского государства, либо для борьбы против национальных рабочих движений, либо в качестве дешевой рабочей силы, то Нансен видел свою задачу в организации помощи белоэмигрантам прежде всего в налаживании их возвращения на родину. А нужно сказать, что насильственно уведенная за границу рядовая казачье-крестьянская прослойка белой эмиграции, введенная в заблуж­дение контрреволюционными генералами и испытывающая тяже­лые лишения, стремилась вернуться на родину. Однако из-за про­тиводействия капиталистических государств основная работа Нан­сена пошла не по пути возвращения белоэмигрантов на родину, а по линии их размещения в капиталистических странах и трудо­устройства.

В то же самое время, несмотря на огромные препятствия, которые чинили верхушка белой эмиграции и иностранные поли­цейские власти, Нансен оказывал всемерную поддержку возникав­шим среди рядовой массы белоэмигрантов «Союзам но возвра­щению  на  родину».   Ведь  не  случайно,   когда   в  июле   1923   г. контрреволюционеры убили в Болгарии уполномоченного одного из «Союзов по возвращению на родину», Советское правительство обратилось именно к Нансену. В посланной ему телеграмме гово­рилось: «Дело огромного гуманного значения, как репатриация русских граждан, налаженное при Вашем самоотверженном содей­ствии, погибает... Российское правительство всецело рассчитывает в этом случае на Ваше содействие и, пользуясь случаем, еще раз благодарит Вас за Вашу помощь в деле репатриации». Ответ Нансена говорил сам за себя: «Сделаю все, что смогу». При непо­средственном содействии Нансена большое число трудящихся казаков и крестьян в 1921 —1925 гг. возвратилось в СССР, где было восстановлено в правах гражданства.

Неурожай в 1920 г. и страшная засуха на Волге в 1921 г. создали катастрофическое положение в Советской России. На­двигался голод. В июле 1921 г. Максим Горький обратился через зарубежную печать к лучшим слоям человечества с призывом по­мочь предотвратить надвигающуюся катастрофу. Международная конференция представителей Красного креста, обсуждавшая в августе 1921 г. в Женеве вопрос об оказании помощи голодаю­щим в России, предложила Нансену взять на себя руководство международной кампанией по оказанию помощи голодающим в России. Нансен, на которого выступление М. Горького произ­вело большое впечатление, с присущей ему энергией и настойчивостью взялся за порученное дело.

Переговоры Нансена с Советским правительством и подписа­ние двух соглашений с Советской республикой о мероприятиях по организации помощи голодающим, наконец, выступление с программой помощи в Лиге наций вызвали волну клеветнических нападок на Нансена как со стороны белоэмигрантов, так и со сто­роны западных правительств. Но это не могло остановить Нан­сена. Он продолжал борьбу. Сколько человеколюбия в его вы­ступлениях в защиту миллионов голодающих русских крестьян и сколько презрения в его словах к тем, кто ради своекорыстных целей обрекал на гибель миллионы людей!

Лига наций отказала Нансену в поддержке его плана помощи голодающим в России, и тогда он развернул широкую кампанию по сбору частных средств. Советский народ высоко оценил чело­веколюбивые стремления Нансена. IX Всероссийский съезд Сове­тов в декабре 1921 г. единогласно принял благодарственное по­слание Нансену, в котором говорилось: «IX Всероссийский съезд Советов, ознакомившись с Вашими благородными усилиями спасти гибнущих крестьян Поволжья, выражает Вам глубочайшую при­знательность от имени миллионов трудящихся населения РСФСР. Русский народ сохранит в своей памяти имя великого ученого, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически пробивав­шего путь через вечные льды мертвого Севера, но оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость, своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран».

Несмотря на все нападки, интриги и противодействие, Нансену удалось организовать сбор средств и наладить доставку продовольствия в голодающие районы России. В проведении работы по оказанию помощи голодающим Нансен проявил всю свою на­стойчивость и упорство, силу воли и мужество, продемонстриро­вал одно из своих высших качеств — человечность и человеко­любие.

Нансеновская миссия помощи голодающим, действовавшая на благотворительные средства, работала в Советской России с сен­тября 1921 г. по август 1923 г. и спасла от голодной смерти 6,4 миллиона детей и 400 тысяч взрослых. В июле 1923 г. по случаю окончания работы Нансеновской миссии Совет Народных Комис­саров принял специальное постановление, в котором выразил глубочайшую благодарность Нансену, подчеркнув при этом, что Нансен организовал «широкую самоотверженную кампанию за оказание помощи голодающим в Советских республиках» и вел «неутомимую борьбу с противниками этой помощи».

Хотя Нансен во взаимоотношениях с Советской Россией вы­ступал не от имени Норвегии, а как самостоятельное лицо, тем не менее можно с уверенностью сказать, что позиция Нансена по отношению к Советской России, его выступления против блокады и интервенции, организация помощи голодающим сыграли свою роль в том, что Норвегия, первой из скандинавских стран, в сентябре 1921 г. заключила государственный договор о торговле с Россией, не только означавший признание Советского прави­тельства де-факто, но и представлявший существенный шаг к пол­ному дипломатическому признанию, который Норвегия предпри­няла в феврале 1924 г., опять-таки первой из стран Скандинавии.

В декабре 1922 г. Нансену была присуждена Нобелевская премия мира в размере 122 тысячи крон. От датского издателя Хр. Эриксена он получил такую же сумму. Все эти деньги Нансен направил на цели помощи, причем часть Нобелевской премии он израсходовал на создание в июле 1923 г. в Советской России двух показательных сельскохозяйственных станций. В 1927 г. Советское правительство на базе этих станций создало два круп­ных совхоза, один из которых — на Днепре — получил имя Нансена.

В период кампании по оказанию помощи голодающим Нансен совершил много поездок по Советской России, в ходе которых знакомился с жизнью молодого Советского государства. Под впечатлением этих поездок он написал книгу «Россия и мир» (1923 г.), в которой признает за русским народом большую будущность и считает этот народ призванным выполнить великую миссию, принести «Европе не только материальное спасение, но и духовное обновление». Нансен оказался куда более дальновидным в своем предсказании, чем автор «России во мгле», английский писатель-фантаст Герберт Уэллс.

В июне 1925 г. Нансен вновь приезжает в Советский Союз, на этот раз в Армению, где по поручению Лиги наций занимается изучением возможностей размещения армянских беженцев, поки­нувших в свое время из-за жестокой политики геноцида турецкую Армению   и   проживавших   в  различных   странах   мира.   Считая Советскую Армению единственной страной, где армянские беженцы смогут обрести свой «национальный дом», Нансен в сотруд­ничестве с советскими властями разработал план, по которому в течение двух-трех лет предполагалось освоить 33 тысячи десятин целинных земель и поселить на них около 50 тысяч беженцев. Для осуществления этого плана Нансен рассчитывал получить с  помощью Лиги  наций  заем  в  размере  8  миллионов  рублей.

Однако человеколюбивое стремление Нансена помочь много­страдальным армянским беженцам обрести свою настоящую роди­ну натолкнулось в Лиге наций на стену холодного равнодушия. План Нансена был похоронен в Лиге наций, и ему снова пришлось прибегнуть к частной благотворительности. До конца своей жизни он не оставлял забот об армянском народе. С помощью собранных средств ему удалось разместить в Советской Армении около 7 тысяч иммигрантов. Свое пребывание в Советском Союзе в 1925 г. Нансен описал в книгах «По Армении» (1927 г.) и «Через Кавказ на Волгу»  (1929 г.).

Хотя неудачи Нансена в Лиге наций как с планом помощи голодающим в России, так и с планом помощи армянским бежен­цам разочаровали его в эффективности этой организации, тем не менее он продолжал верить, что без Лиги наций нет спасения ни для Европы, ни для мира. Эта точка зрения определялась пацифистскими настроениями норвежской буржуазии. Широкая гуманистическая и пацифистская деятельность Нансена в Лиге наций значительно повысила международный авторитет Норвегии, окружив ее ореолом борца за гуманизм и человеческую солидар­ность.

Нансен никогда не состоял в какой-либо политической пар­тии, но по своим политическим убеждениям он был правым либе­ралом, с годами становившимся все более консервативным. Его правые взгляды характеризовались прежде всего резко отрица­тельным отношением к норвежской компартии, к рабочему дви­жению. Как сын своего класса, Нансен был преданным защит­ником буржуазного строя в Норвегии. Считая невозможным ре­шить классовые противоречия путем борьбы, он ратовал за прео­доление чувства недоверия между классами путем взаимных жертв, проповедовал примирение классов на основе человеколю­бия и терпимости.

Нансен не признавал партийной политики. По его мнению, партийная борьба препятствует объединению народа для решения крупных общенациональных задач. Противоречия между буржу­азными партиями он считал несущественными, а партийную раздробленность рассматривал как наиболее опасный фактор для внутренней жизни Норвегии. В связи с этим он выступал за ши­рокое национальное движение, которое могла бы преодолеть всякие классовые и партийные различия и противоречия. Эта позиция Нансена нашла выражение в том, что он явился одним из инициаторов создания в 1925 г. реакционной организации Отечественный союз, ставившей своей главной целью объединение всех «патриотических» сил для создания мощного национального государства, свободного от классовой борьбы и противоречий пар­тийной политики. Прямой и открытой целью Отечественного союза была консолидация сил буржуазии для борьбы против рас­тущего рабочего движения, против коммунизма. Программа Союза требовала роспуска рабочей партии и компартии как организаций, противоречащих конституции.

Создание Отечественного союза было вызвано нестабиль­ностью политического и экономического положения в стране, частыми правительственными кризисами и ростом влияния рабо­чей партии. Определенные буржуазные круги стремились привлечь Нансена к активной политической деятельности, сделав из него вождя национального движения за возрождение Норвегии. В 1926 г. после очередного правительственного кризиса был выдви­нут лозунг о сформировании надпартийного правительства во главе с Нансеном. Нансен был готов встать во главе такого правитель­ства, однако противоречия между различными кругами норвежской буржуазии оказались слишком острыми и договориться не удалось. Тем не менее правые круги не теряли надежды использовать популярность Нансена с целью объединения сил для борьбы про­тив растущего влияния рабочей партии. В 1927 г. партии Хейре и «Свободомыслящие венстре» предложили Нансену выставить свою кандидатуру в стортинг. Но Нансен отказался: роль депу­тата стортинга его не привлекала, тем более что к парламента­ризму он относился весьма критически. Правда, Нансен критико­вал парламентаризм справа, убеждая в необходимости ограничить права стортинга и его роль в управлении государством.

Несмотря на большую занятость делами помощи, Нансен каждую свободную минуту отдавал научной и литературной ра­боте. Даже в эти годы Нансен мечтает о новых экспедициях в еще не затронутую исследователями центральную часть Поляр­ного бассейна. Правда, теперь он задумал проводить изучение района Северного полюса с помощью новых технических средств — воздушных кораблей. Когда в 1924 г. было образовано Международное общество по изучению Арктики с помощью воз­душного корабля (Аэроарктик), то президентом общества был избран Нансен. Первая экспедиция была намечена на 1929 г., и он с головой ушел в ее подготовку. Для обсуждения органи­зационных вопросов общество под председательством Нансена собиралось в 1926 г. в Берлине и в 1928 г. в Ленинграде. Под редакцией Нансена общество стало издавать журнал «Арктик». С целью сбора средств для подготовки экспедиции Нансен совер­шает поездку с лекциями по городам Канады и США. Однако Нансен не дожил до осуществления своей мечты. 13 мая 1930 г. его не стало.

Нансен прошел очень сложный и интересный жизненный путь, достиг в жизни больших успехов и широкой славы. Правда, успехи не падали Нансену в руки, как созревшие плоды, а дости­гались, несмотря на его большой талант, упорным и настойчивым трудом. Оценивая деятельность Нансена, мы должны помнить, что и в науке, и в политике он выступал прежде всего как представитель норвежской буржуазии, причем как представитель, весьма близко стоявший к правящим кругам Норвегии. Противоречия буржуазной Норвегии наложили свой отпечаток и на политиче­ские взгляды Нансена, также весьма противоречивые. Однако при всем критическом отношении к политической деятельности Нан­сена мы всегда помним о его международной деятельности, кото­рую характеризовали глубокий гуманизм, любовь и сочувствие к простому человеку, горячая заинтересованность в судьбах наро­дов. Нельзя не согласиться с известным норвежским полярным исследователем Харальдом Свердрупом[13], который сказал, что Нансен был велик как полярный исследователь, более велик как ученый и еще более велик как человек.

Лив Нансен-Хейер написала о своем отце очень увлекательную книгу, представляющую большой интерес не только для биографов Нансена и историков, но и для рядового читателя. При чтении книги следует помнить, что она создана человеком, тесно свя­занным с Нансеном не только родственными узами, но и общ­ностью социально-политических взглядов. (Здесь надо отметить, что в русском переводе книга дана с некоторыми сокращениями, хотя и очень незначительными.) Тем не менее, несмотря на все неточности и недостатки, книга является ценным источником для изучения выдающейся личности Фритьофа Нансена.

Ю. Д. Комаров