"Заговор Моцарта" - читать интересную книгу автора (Мариани Скотт)

ГЛАВА 14

Ли долго не могла прийти в себя. В конце концов успокоительное подействовало, и она уснула. Длинные черные волосы разметались по подушке, грудь мерно вздымалась и опадала.

Бен прикрыл Ли одеялом и, присев на краешек кровати, не сводил глаз со спящей, о чем-то напряженно размышляя. Потом вернулся к столу и три раза подряд посмотрел видеозапись — до самого конца, часто останавливая кадр, чтобы вглядеться получше.

Когда жертве выпустили кишки, нервы у Оливера сдали, и он побежал: изображение дернулось, потемнело, слышалось тяжелое дыхание.

Бен останавливал запись, внимательно разглядывая детали: каменные стены, какая-то лестница — изображение так дергается, что ничего не поймешь. Изучая кадр за кадром, он все же кое-что выяснил. Коридор с каменными стенами вывел в роскошный дом: лакированные деревянные панели, ярко освещенная картина… Похоже, изображено какое-то собрание в большом зале с колоннами и выложенным плитками полом — напоминает тот зал, где выпотрошили жертву. Люди на картине носили парики и одежду восемнадцатого века: парчовые камзолы, шелковые чулки. На стенах виднелись какие-то символы, но разглядеть их как следует не удалось.

Бен снова пустил запись. Из динамиков раздалось хриплое дыхание бегущего Оливера. Изображение резко дернулось, словно Оливер обернулся, проверяя, нет ли погони.

Бен заметил стенную нишу и в ней что-то вроде посмертной маски фараона. На этом видеозапись заканчивалась — должно быть, Оливер выключил камеру.

Бен уставился на потемневший экран, пытаясь осмыслить увиденное. В свойствах файла было указано время его создания — двадцать шесть минут десятого в тот самый вечер, когда умер Оливер.

Ерунда какая-то. Значит, незадолго до смерти Оливер стал свидетелем жестокого ритуального убийства. В то же время, по версии следствия, он был вдребезги пьян и развлекался на озере с некой дамой, которую утащил с вечеринки. Кто вообще смог бы веселиться как ни в чем не бывало после такого жуткого зрелища?

Бен сопоставил известные ему факты: Оливер стал свидетелем преступления, совершенного некой хорошо организованной и опасной группой людей. У него были улики, которые следовало спрятать подальше. Вскоре после того, как Оливер отправил сестре посылку с компакт-диском, он провалился под лед и утонул. Расследование его смерти провели в спешке, небрежно. А с тех пор как Ли заявила в телеинтервью о том, что у нее есть материалы, собранные Оливером, за ней началась охота.

Бросив взгляд на спящую Ли, Бен поборол искушение смахнуть с ее лица прядку волос.

Ли едва начала примиряться со смертью брата в результате несчастного случая, а тут ей заново придется пережить весь кошмар — теперь уже почти наверняка зная, что брат погиб не случайно. Оливер умер не потому, что напился и натворил глупостей. Кто-то холодно и расчетливо оборвал его жизнь.

«Оливер, кто это сделал?»

Бен отошел от кровати и устроился в кресле. Он вытащил пачку турецких сигарет, закурил одну и втянул в себя крепкий, густой дым. Навалилась усталость, глаза закрывались: четыре недели подряд не удается выспаться как следует.

В голове мелькали обрывки воспоминаний. Лицо молодого Оливера, звук его голоса… Однажды, много лет назад, Оливер спас Бену жизнь.

Такой холодной зимы он еще не помнил. После трех лет службы в армии младший капрал Бенедикт Хоуп приехал в Херефорд вместе со ста тридцатью восемью другими военнослужащими, чтобы пройти самое трудное в жизни испытание на выносливость — отбор в двадцать второй полк спецназа, элитное подразделение британской армии.

Бен так и не понял, зачем рядовой Ллуэллин за ним увязался. «Ради жратвы», — пошутил Оливер. Говорили, что кандидатов в двадцать второй полк кормят до отвала, прежде чем послать на первый этап — «Тошнилку-1».

На рассвете колонна грузовиков выехала из Херефорда, направляясь в Кембрийские горы Уэльса. Шел снег. Из всех кандидатов только у Оливера хватало духу шутить по поводу предстоящего дня. Бен сидел в углу подпрыгивающего грузовика, прижимая к себе винтовку и стараясь подготовиться к адским испытаниям, которые станут всего лишь началом. Несколько человек, сумевшие пройти первый этап отбора, должны будут выдержать четырнадцать мучительных недель: курсы выживания, стрелковая подготовка, прыжки с парашютом, боевые действия в джунглях, тесты на инициативу и способности к языкам, плавание на тысячу ярдов в одежде и методы сопротивления допросам, нарочно задуманным так, чтобы сломить дух и волю.

Только самые лучшие дойдут до конца и получат в награду заветную эмблему (кинжал с крылышками) и назначение в легендарную часть. Случалось, что до конца не добирался ни один из кандидатов.

«Тошнилка-1» вполне оправдала ожидания Бена — даже с лихвой. С каждым новым ледяным рассветом группа измотанных людей, выходящих на очередную пытку, становилась все меньше. Каждый вечер в базовом лагере под брезентовым навесом собирался молчаливый кружок. Все сидели, сгорбившись, сверху капало. Оливер так и не дождался обильного ужина и совсем пал духом — как и было задумано.

То, что происходило в последующие дни, Бену не могло присниться в самом кошмарном сне. Такой омерзительной погоды не видывали много лет. Люди не выдерживали физической боли и психологического давления; из ста тридцати восьми человек осталось всего двенадцать. Во время двадцатичетырехчасового марш-броска сквозь ревущую метель тридцатипятилетний майор-спецназовец, который пошел на испытания добровольно, чтобы доказать самому себе, что он все еще в прекрасной форме, упал и замерз в сугробе.

И все же Бен упорно продолжал идти, превозмогая боль, открывая неведомые раньше резервы выносливости. На редких остановках он пил немного растаявшего снега и жевал твердый, как камень, шоколадный батончик. Порция глюкозы подхлестывала изнемогающее тело, давая силы продолжать путь.

Бен отчаянно боролся с желанием сдаться: невыносимую агонию можно было легко прекратить в любой момент — стоило лишь захотеть. И временами искушение становилось невыносимым.

С каждым днем усталость давила сильнее. Возвращаясь в лагерь вечером, Бен тщательно пропитывал носки оливковым маслом, чтобы унять боль от мозолей. Каждый новый марш-бросок был длиннее предыдущего, а экипировка — тяжелее. Бен шагал с мрачным ожесточением: главное — сделать еще один шаг. Потом еще один. И не думать о том, сколько их предстоит впереди. А также забыть о постоянно усиливающейся боли.

К концу четвертого дня третьей недели в группе осталось восемь кандидатов. Собираясь с силами, Бен задержался возле вершины снискавшего дурную славу пика Пениван. Внизу, между деревьями, виднелись несколько человек — зеленые точки, с трудом пробирающиеся по глубокому слою снега. Шагах в тридцати позади шел Оливер. Бен решил подождать друга. Ждать пришлось долго. Удивительно, что Оливер вообще столько дней продержался, но сегодня он совсем сдал: едва ноги волочил, пошатываясь на ходу.

Дойдя до Бена, он рухнул на колени, сжимая в руках винтовку.

— Ты давай иди. Я выдохся. Вернусь в лагерь.

Бен озабоченно посмотрел на друга.

— Брось, всего-то несколько миль осталось.

— Не могу. Сейчас прямо здесь сдохну, — выдавил он.

— Я с тобой посижу, — решительно заявил Бен.

Оливер вытер лицо, смахивая снег, и прохрипел:

— Вот еще! Тебе надо дальше идти. Давай вали отсюда.

У Бена полопались мозоли на ногах, одежда липла к спине: кожу натерло рюкзаком до кровавых волдырей.

Он сам едва держался на ногах — как тут поможешь Оливеру дойти до конца? А уж нести его на себе… К тому же малейшее колебание привело бы к отчислению и отправке обратно в часть: правила были установлены преднамеренно жестокие.

— Все будет нормально, — сказал он Оливеру. — Там снизу инструктор поднимается, он отведет тебя в лагерь.

Оливер махнул в ответ рукой.

— Ясное дело, все будет хорошо. Проваливай к чертовой бабушке, пока обратно в часть не отправили. Ты ведь хочешь получить значок спецназовца? Вот и нечего тут рассиживаться.

Бен пошел дальше — теперь ко всем прочим мучениям добавились угрызения совести. Ветер рвал с плеч накидку. Каменистый склон спускался почти отвесно вниз, ботинки скользили в снегу. На краю покрытой льдом вершины холма Бен разглядел сквозь пелену усталости появившуюся из сосновой рощицы фигуру и узнал лицо под капюшоном — лейтенант королевской артиллерии. Суровый неразговорчивый лондонец с самого начала держался особняком, а в его серых глазах читалась холодная неприступность. Последний раз Бен видел лейтенанта, когда вся группа выходила на рассвете из лагеря.

— Хоуп! Не думал, что ты так далеко доберешься.

— Вот как? Значит, вы ошиблись. Сэр.

Лейтенант смотрел на него с легкой усмешкой.

— Прикурить не найдется?

— Времени нет переку…

Широкая ладонь вдруг резко толкнула Бена в грудь, и он полетел кувырком по склону, увлекаемый весом рюкзака. Бен отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь и выпустил из рук винтовку. Затем ботинки пробили тонкий лед, и он провалился в вонючую грязь болотца.

Лейтенант посмотрел на него сверху и пошел дальше.

Бена затягивало в трясину. Тяжеленный рюкзак скинуть не удавалось: лямки слишком плотно сидели на плечах. Ухватившись за покрытые льдом стебли тростника, Бен потянулся, изо всех сил отталкиваясь ногами. Трясина хлюпнула, тростники вырвались с корнем, и Бена затянуло по пояс. Ледяная жижа засасывала его все глубже и уже поднялась до ребер. Он слабо барахтался в грязи, призывая на помощь, но крики заглушал ветер.

Тошнотворная трясина неторопливо втягивала жертву в жадную пасть. Ноги онемели, плотная грязь сковывала движения. Если сейчас не выбраться, через несколько минут начнется переохлаждение. Бен быстро терял силы. Его засосало по грудь, становилось трудно дышать.

Он так и умрет в этом дерьме, утонет в болоте. Бен снова напрягся… Нет, сил не хватает.

— Бен!

Сквозь пелену снегопада он увидел, как вниз по склону сползает солдат. Бен моргнул, вытирая лицо грязными ладонями. Фигура приблизилась.

Оливер!

— Держи! — Оливер протянул свою винтовку.

Бен ухватился за приклад и обернул ремень вокруг запястья. Оливер уперся ногами в камни и, кряхтя от натуги, потянул за ствол. Бен почувствовал, как трясина отпускает его — дюйм за дюймом. Жижа громко чавкнула. Он подался вперед и нащупал под ногами опору. Получилось!

Оливер помог задыхающемуся другу выбраться на твердую почву. Бен повалился ничком, жадно глотая воздух.

Оливер забросил на плечо вымазанную грязью винтовку и протянул руку.

— Давай, братишка, — ухмыльнулся он. — Вставай, тебе еще надо значок заработать!

Всего шестеро кандидатов добрались в тот день до финиша. Остальные, измотанные до предела и раздосадованные неудачей, похромали на железнодорожную станцию в Херефорде и оттуда обратно в свои части.

В почти пустом грузовике, среди шестерых оставшихся, возвращался в лагерь и тот самый лейтенант, который столкнул Бена в болото. Бен избегал его взгляда и ничего никому не сказал: свидетелей не было, а младший капрал лейтенанту не ровня. Только вякни, тут же вылетишь с испытаний, если не хуже. Кроме того, раз уж собрался в спецназ, пора привыкать беречь свою шкуру.

В тот вечер, накануне последнего на первом этапе отбора марш-броска, Оливер вытащил пронесенные тайком полбутылки виски и друзья выпили, сидя бок о бок на брезентовой койке.

— Еще один день пережить, — сказал Бен, наслаждаясь обжигающим напитком.

— С меня хватит! — ответил Оливер, не поднимая взгляда от жестяной кружки. На бледном лице чернели круги под глазами. — Чтоб я так мучился ради дурацкого значка! Да на что он мне сдался!

— Ладно тебе, дойдешь. Чуть-чуть осталось.

Оливер хмыкнул.

— Дойду, не дойду — плевать мне на это. Хватит дурью маяться. Знаешь, Бен, я долго думал. Мы с тобой разные. Я ведь не солдат. В глубине души я всего лишь обычный парень, который взбунтовался против отца и его дурацкой музыки. При первой же возможности я уволюсь из армии.

Бен недоверчиво уставился на друга.

— И чем будешь заниматься?

Оливер пожал плечами.

— Музыкой, наверное. У меня это наследственное. Правда, сестренка куда талантливее меня — вот кто далеко пойдет!

Бену стало неловко, и он опустил взгляд.

— Тем не менее бакалавра я получил. Пианист из меня вполне приличный. Буду играть понемногу, уроки давать… Перебьюсь как-нибудь. А потом найду себе славную валлийскую девушку и стану примерным семьянином.

— Хотел бы я на это посмотреть!

Бен одним глотком допил виски и улегся на койку, морщась от боли в спине.

— Кстати, насчет сестренки. — Оливер погрозил Бену пальцем. — Ты понимаешь, что моя святая обязанность как старшего брата состоит в том, чтобы набить тебе морду? — Он плеснул в кружки новую порцию. — Вот только у меня не выйдет, потому что ты дерешься лучше и легко оторвешь мне голову. Тем не менее считай, что я тебе сделал выговор.

Бен закрыл глаза и вздохнул.

— Она ведь уже не девочка, — продолжал Оливер, — у нее все всерьез. И с тобой тоже все было всерьез. А ты ей сердце разбил. Она постоянно спрашивает про тебя. Хочет знать, почему ты ее бросил. И что я должен ей отвечать?

Бен помолчал.

— Мне очень жаль, — прошептал он наконец, в самом деле раскаиваясь. — Я не хотел ее обидеть. Честно говоря, она заслуживает кого-нибудь получше меня.

Оливер отхлебнул виски, довольно чмокнул и повернулся к другу.

— Слушай, поехали со мной, а? Плюнь ты на этот долг перед Отечеством и ее величеством. Подумаешь, спецназ с его дурацким девизом «Побеждает смелый»! Да какая разница, кто победит? Даже если тебя туда возьмут, то звание ты потеряешь — будешь опять в рядовых ходить.

Бен кивнул.

— А потом что? — не унимался Оливер. — Пойдешь пушечным мясом на какую-нибудь войну по приказу шишек в Уайтхолле, которые ведут двойную игру? Сдохнешь где-нибудь в вонючих джунглях, зато твое имя внесут в список погибших на монументе в Херефорде!

Бен не знал, что ответить.

— Дружище, ну ты сам посуди, тебе оно надо? Поехали лучше со мной в Билт-Веллс. Вдвоем нам сам черт не брат, бизнес какой-нибудь начнем, а?

Бен устало рассмеялся, глядя в потолок.

— Да уж, гениальная идея! Чем займемся?

— Это уже детали, придумаем что-нибудь. Найдем легкий и приятный способ озолотиться. Ты упадешь перед Ли на колени, вымолишь у нее прощение, и она выйдет за тебя замуж. И мы все будем жить долго и счастливо, — улыбнулся Оливер.

Бен посмотрел на друга, удивляясь его незатейливому взгляду на жизнь. Если бы все было так просто!

— Ты вправду думаешь, что она меня простит? После того, что я сделал?

— Сам у нее спросишь.

Бен приподнялся на койке. На мгновение ему показалось, что именно так и следует поступить… Он чуть было не согласился.

— Нет, — тихо ответил Бен. — Если завтра я не сойду с дистанции, то останусь. Я хочу в спецназ.

Пятнадцать лет спустя Бен Хоуп затушил сигарету и посмотрел на спящую Ли. По ее лицу временами пробегала хмурая тень, выдавая неприятные сновидения.

Он смотрел на Ли, не в первый раз спрашивая себя, как бы сложилась его жизнь, если бы пятнадцать лет назад он уехал вместе с Оливером.