"Лайла. Исследование морали" - читать интересную книгу автора (Пирсиг Роберт М)

11

Федр снова переключил двигатель на холостой ход. Затем направил судно навстречу воющему ветру, захватившему парус и мотавшему его как плеть. Он бросился вперёд и освободил полотнище. Стащил парус как можно быстрей, свернул его одним махом и вернулся к штурвалу еще до того, как яхта стала сбиваться с курса.

Сумасшедший ветер. Проклятое место. В Каслтоне ему об этом даже не сказали. Ух ты!

На волнах было полно белых гребешков и водяной пыли. Следовало смотреть лучше, как они появились. Он просто не обращал внимания.

Он отцепил верхний фал, опустил рею в гнездо и снова сел.

При спущенном парусе и судне, идущем под мотором, всё теперь казалось в порядке. Справа маячила гора Сторм Кинг, а слева был Гребень Брейкнек. Впереди был Уэст-Пойнт и изгиб реки под названием «Конец Света». Очевидно этот ветер возникал здесь как в трубе между горами.

Чуть погодя он отметил, что ветер не усиливается. Он просто оставался легким шквалом.

Когда он покупал яхту, то представлял себе, что будет просто посиживать и любоваться природой. А теперь оказалось, что он не посидел и пяти минут за все эти дни: всё время что-то требовало его внимания.

Теперь он заметил, что парус свернут небрежно и ветер пытается его разворошить. Он привязал штурвал, прошел снова вперёд, сложил парус как следует и завязал его тщательно узлами.

Он подумал было, что это Лайла всё сидит там внизу и никак не реагирует на всё это. Подумал, что она могла бы постоять у руля, пока он возится с парусом, но что-то подсказало ему, что легче будет это сделать самому. Она вовсе не была беспрекословным членом команды, который нужен для такой работы.

Впереди возникли волны из-за перемены в направлении русла реки. Вода как бы злилась оттого, что приходится менять направление. Подойдя ближе он заметил, что она как бы вскипает изнутри и завихривается странными потоками. Он направил яхту в сторону от них.

Всё, что он говорил, для неё оказалось совсем не так. Нет смысла усугублять обстановку. Она живёт в другом мире. Так оно и есть. И нельзя войти в этот мир, наложив на него свои собственные модели поведения.

То, что он говорил ей о том прогулочном пароходе, было ценно, если бы только она прислушалась. Но она ведь не стала. Это было не в её природе. У неё были свои сложившиеся представления о ценностях, и если спорить с ней, то она только злилась и старалась сделать что-нибудь в пику вам, больше ничего. Он уже в этом убедился. Да он всю жизнь только с этим и имел дело.

У южного въезда в военную академию ветер притих до легкого бриза. Корабль проходил мимо похожих на замок стен, он хотел было позвать Лайлу посмотреть на них, а затем передумал. Ей это не интересно.

Немного погодя академия скрылась из виду и ветер снова стал набирать силу. Но он решил не ставить паруса. День уже пошел на убыль и он почувствовал усталость. Отсюда можно добраться и на моторе.

Ему уже не хотелось никуда идти вечером. Всего лишь хотелось выспаться.

Есть ли Качество у Лайлы? Вот он опять, этот раздражающий вопрос Райгела. И он будет возникать снова и снова, пока на него не найдётся ответа. Так уж устроен его ум. И с чего он тогда ответил «Да»? Она же ведь всеми силами старалась доказать, что Райгел прав. Не надо было вообще отвечать на этот вопрос.

Есть ли у собаки природа Будды? Тот же вопрос. Совершенно тот же вопрос.

Это всё можно выразить стишком Дзэн из Мамона:

Совершенно точная подстановка. Именно это и случилось. Он ответил «да». И ошибся. Он дал себя завлечь в положение «выбора наугад», которой Дзэн пытается избежать, и теперь попал впросак.

… И дело вовсе не в том, что на этот вопрос нельзя ответить. Ответить можно, но затем последуют всё новые и новые вопросы, и так без конца.

… Вовсе не Лайла обладает Качеством, а качество обладает Лайлой. Ничто не может обладать Качеством. Обладать чем-либо — значит владеть им, а владеть — значить господствовать над ним. Но ничто не господствует над Качеством. Если уж речь идет о владении и господстве, то именно Качество владеет Лайлой и господствует над ней. Она и создана этим. Она — это сплав изменяющихся статических структур этого Качества. И больше в ней ничего нет. Слова, которыми пользуется Лайла, мысли, что у неё возникают, ценности, которыми она дорожит — это конечный продукт трёх с половиной миллиардов лет истории всего мира. Она — как бы джунгли эволюционных структур ценностей. Она и понятия не имеет, откуда они взялись, так же как и джунгли не отдают себе в этом отчета.

И всё же среди этих «джунглей Лайлы» имеются древние доисторические руины прежних цивилизаций. И можно подобно археологу раскапывать эти руины слой за слоем, проходя вспять века цивилизаций, измеряя глубиной изрытой почвы расстояние во времени.

Эта мысль завораживает. Можно построить весь анализ на одном человеке, расспрашивать её, выявить, каковы её ценности и затем показать всю метафизику в плане одного конкретного примера… Вся метафизика просто взывает к тому, чтобы спуститься на твердую почву. А он мог бы расспрашивать её всю дорогу до Флориды.

Он поразмыслил над этим некоторое время.

Ситуация для расспросов будет просто идеальна.

А что она сможет ему рассказать? Структуры может быть и существуют, но она вряд ли знает, что они собой представляют. Она может будет просто рассказывать ему о своей работе машинисткой, о своем прогулочном корабле, о том, что она любит поесть, будет жаловаться на кофе. И он ничего не добьется. Ничего себе будет поездка!

И что-то ещё было не так. Это было бы слишком ходульно, слишком напичкано объективным «подопытным» материалом. При этом упускаешь весь Динамический аспект. При этом всегда остается незавершенной Динамическая неопределенность. Будет совершенно невозможно предсказывать что-либо на основе сказанного ею.

К тому же она не очень-то высокого мнения о нём. Она может быть и не станет ему ничего рассказывать. Точно так же как это было у индейцев с «объективными» авторами.

Здесь следовало бы быть Дусенберри. Он бы сумел из неё вытащить то, что надо. Федр считал, что я гожусь только на теорию.

Но с теорией-то всё в порядке. Лайла состоит из статических структур ценностей и эти структуры развиваются в направлении Динамического Качества. Так оно по крайней мере в теории. Как и все мы она где-то на полпути. И совершенно невозможно определить, на каком именно отрезке она находится.

Эта теория пришла ему на ум несколько месяцев назад в виде утверждения: «Вся жизнь — это миграция статических структур качества в направлении Динамического Качества». И с тех пор она постоянно бурлила у него в голове.

В традиционной метафизике, ориентированной на существо, жизнь вовсе не развивается в каком-либо направлении. Жизнь — это просто расширение свойств атомов, и ничего более. Так оно и должно быть, ибо всё, что имеется — это атомы и видоизменяющиеся формы энергии. А в Метафизике Качества развиваются не структуры атомов. Развиваются статические структуры ценностей. И хотя при этом данные развития не меняются, толкование эволюции ставится с головы на ноги. Исторически, посылка субъектно-объектной метафизики о том, что весь мир состоит из материи, с самого начала накладывала ограничения на Теорию Эволюции. В время её появления ещё не было понимания того, что на уровне фотонов, электронов и прочих мельчайших частиц законы причинности и следствия уже не применимы. Что электроны и фотоны просто появляются и исчезают без индивидуальной предсказуемости и без индивидуальной причинности. Итак, теперь у нас есть теория эволюции, по которой «человек» жестко подчинен законам причинности и следствия вселенной, а частицы его тела им не подчинены. При этом упускают из виду абсурдность такой ситуации. Проблема не входит в чью-либо сферу деятельности. Физики игнорируют её, поскольку они не занимаются «человеком». Ученые в области социальных наук не занимаются ею, так как их не интересуют субатомные частицы.

Итак, хотя современная физика выдернула ковер из-под ног детерминистического объяснения эволюции уже много десятилетий назад, оно по-прежнему существует по умолчанию, ибо до сих пор нет никакого другого приемлемого толкования. Но и с самого начала у материально-причинной эволюции всегда был один нерешенный аспект, от которого никак не удавалось избавиться. Множество томов книг написано на тему о том, как выживают наиболее приспособленные, но нигде при этом нет ответа на вопрос: почему?

Этот вопрос на первый взгляд кажется нерелевантным и на ум приходит первый попавшийся ответ, лишь бы избавиться от него. Он похож на один из недружелюбных, невежественных вопросов, который может придумать только какой-либо проповедник фундаменталист. Так почему же выживают наиболее приспособленные? Почему вообще сохраняется жизнь? Нелогично. Ведь в том, что жизнь сохраняется, уже заключено противоречие. Если строго говоря жизнь — результат физических и химических сил природы, то почему же тогда жизнь противопоставляется этим же самым силам в борьбе за выживание? Либо жизнь на стороне физической природы, либо она против неё. Если она с природой, то выживать нечему. Если же она против физической природы, то должно быть нечто помимо физических и химических сил природы, что мотивирует её выступать против физической природы. Второй закон термодинамики гласит, что все энергетические системы «ходят как часы» и не требуют никакого подзавода. А жизнь не только развивается, превращая слабо энергетическую морскую воду, солнечный свет и воздух в высокоэнергетические химикаты, она постоянно воспроизводит себя во множестве всё лучших и лучших часов, которые все быстрее и быстрее отсчитывают время.

Зачем, к примеру, некоей совокупности простых стабильных соединений углерода, водорода, кислорода и азота бороться миллионы лет, чтобы организоваться в какого-то профессора химии? В чём тут мотивация? Если посадить профессора химии на скалу на солнышке и оставить его там надолго, то силы природы превратят его в простую совокупность углерода, кислорода и водорода и азота, кальция, фосфора и небольшое количество других минералов. Это односторонняя реакция. И независимо от того, какой профессор химии будет взят, и каким бы процессом мы не воспользовались, мы не сможем вновь обратить эту совокупность в профессора химии. Профессора химии — это неустойчивые смеси преимущественно неустойчивых составных частей, которые всего лишь при наличии солнечного тепла необратимо превращаются в более простые органические и неорганические вещества. Это научный факт.

Тогда встаёт вопрос: Зачем это природа обращает этот процесс вспять? Что заставляет природу обращать неорганические вещества в обратном направлении? И дело не в солнечной энергии. Мы только что видели, что делает солнце. Тут должно быть нечто другое. Что же это?

Ни на одной из страниц, что Федр читал об эволюции, он не видел какого-либо ответа. Ему, конечно, известны ответы богословов, но ведь они не подтверждены научным наблюдением. Сторонники эволюции в своих ответах просто утверждают, что при научном наблюдении фактов вселенной не выявлено никакой цели или структуры, в направлении которой развивается жизнь.

Этим последним утверждением всё дело так просто заметается под ковер, что даже догадаться невозможно, что этот вопрос вообще беспокоит эволюционистов. Но если почитать раннюю историю теории эволюции, то видно, что это не соответствует действительности. Первый из крупных эволюционистов, которым был не Дарвин, а Жан-Батист Ламарк, считал, что жизнь развивается в направлении совершенства, что есть синоним Качества. Альфред Уоллес, который вынудил Дарвина опубликовать свои труды и независимо от него пришел к почти идентичной теории, также считал, что понятия естественный отбор недостаточно для объяснения развития человека. После Дарвина многие другие ученые также отрицали бесцельность жизни.

Федр нашёл хорошее обобщение всей проблемы в одной статье Эрнста Майра в журнале «Сайэнтифик Америкэн».

Те, кто отвергали естественный отбор по религиозным или философским мотивам или же потому, что считали этот процесс слишком произвольным для объяснения эволюции, многие годы продолжали выдвигать все новые гипотезы под названием ортогенеза, номогенеза, аристогенеза и даже «Принципа Омеги» Тейлхарда де Шардена. Каждая из этих схем основывалась на некоей встроенной тенденции или стремлении к совершенству или прогрессу. Все эти теории финалистичны, они постулируют некую форму космической телеологии, цели или программы.

Но все сторонники телеологических теорий несмотря на все их усилия не смогли найти какой-либо механизм (за исключением сверхъестественных), который бы доказывал постулированный ими финализм. И вероятность существования такого механизма теперь практически исключается открытиями молекулярной биологии.

Эволюция безоглядно предприимчива: она хватается за любое изменение, которое дает ей конкурентное преимущество над другими членами своего собственного организма или над особями другого вида. В течение миллиардов лет этот процесс автоматически подпитывал то, что мы называем эволюционным прогрессом. И это движение не направлялось и не управлялось никакой программой. Оно — результат спонтанных решений естественного отбора.

Майр, очевидно, посчитал вопрос решенным, и такое отношение, несомненно, отражало консенсус всех, кроме противников теории эволюции.

Прочитав это, Федр записал на одной из карточек: «Совершенно очевидно, не существует механистической структуры, в направлении которой движется жизнь, а задавался ли кто-либо вопросом, движется ли жизнь прочь от механистических структур?»

Он предположил, что такого вопроса не вставало вообще. Концепций для его постановки под рукой не было. В любой метафизике, где статические универсальные законы считаются фундаментальными, мысль о том, что жизнь отходит от любых законов, вызывает озадаченный вопросительный знак. В этом нет никакого смысла. То есть это как бы гласит, что жизнь направляется к хаосу, ибо хаос — единственная альтернатива структурным моделям, которые вообще могут восприниматься законопослушной метафизикой.

А Динамическое Качество не структурировано и всё же не хаотично. Это ценность, которую не могут содержать статические структуры. Эволюционисты-материалисты, отмечая отсутствие конечного «механизма» или «программы», не могут бесспорно доказать биологическую бесцельность жизни. Ненароком же они дали блестящий пример того, как ценности создают действительность.

Наука ценит статические структуры. И она занимается их поиском. При возникновении несоответствий явление считается прерванным, а не рассматривается как наличие нормального. Если имеется отклонение от нормальной статической структуры, то это следует объяснить и по возможности найти способ управления им. Та действительность, которую объясняет наука, — это «действительность», следующая механизмам и программам. Вся остальная чепуха, которая не следует механизмам и программам, не заслуживает никакого внимания.

Видите, что получается? Вещь не существует, ибо мы не наблюдали её. А причина того, что мы не наблюдали её, состоит в том, что никто и не искал её. А не искали её потому, что она не важна, не имеет ценности, и у нас много других более важных дел.

В результате такой метафизической ориентации Федр сразу отметил, что эти якобы тривиальные, неважные, «спонтанные» решения, о которых вел речь Майр, решения, которые направляют прогресс или эволюцию, по существу являются самим Динамическим Качеством. Динамическое Качество, источник всех вещей, доинтеллектуальный режущий край действительности, всегда появляется «спонтанно». А как ещё он может возникать?

Когда устраняют предубеждение о «спонтанном» Динамическом Качестве, открываются новые миры реальности. Естественно, нет такого механизма, к которому бы направлялась жизнь. Механизмы — враги жизни. Чем статичнее и неподатливей становятся эти механизмы, тем больше жизнь стремиться уклониться от них или побороть их.

Например, закон гравитации является пожалуй одной из самых неподатливых статических структур в порядке вселенной. И соответственно нет ни единого живого существа, которое бы не сталкивалось с этим законом изо дня в день. Можно было бы даже определить жизнь как организованное неподчинение закону гравитации. И можно показать, что степень, с которой организм нарушает этот закон, является мерой его эволюции. Так, если простые протозои едва шевелят ресничками, земляные черви умудряются определять направление и расстояние, птицы летают в небе, а человек даже отправляется на луну.

Подобный анализ можно проделать и с другими физическими законами, такими как Второй закон термодинамики, и Федру показалось, что если собрать вместе достаточное количество таких преднамеренных нарушений законов вселенной и обобщить их, то можно вывести совсем другую теорию эволюции. Если пытаться объяснять жизнь на основе физических законов, то нельзя игнорировать огромное количество свидетельств того, что жизнь намеренно стремится обойти эти законы. Причина, по которой атомы превращаются в профессоров химии, должна быть в том, что чему-то в природе не нравятся законы химического равновесия или закон тяготения, или законы термодинамики, либо любой другой закон, ограничивающий свободу молекул. Они следуют таким законам лишь потому, что вынуждены делать это, а предпочитают такое существование, которое не связано никакими законами.

Тем самым объясняется, почему структуры жизни не изменяются лишь в соответствии с причинными «механизмами» или «программами», или слепым действием физических законов. И они не изменяются бесценно. Они изменяются путем уклонения, преодоления и обхода этих законов. Структуры жизни постоянно развиваются в ответ на нечто «лучшее» в сравнении с тем, что могут предложить эти законы.

На первый взгляд это противоречит тому, на чем эволюционисты больше всего настаивают: что жизнь не реагирует ни на что, кроме процесса естественного отбора «выживания наиболее приспособленных». А «выживание наиболее приспособленных» относится к разряду таких расхожих определений, как «мутант» или «урод», которые лучше всего звучат, если не вдаваться конкретно в их смысл. Наиболее приспособленный к чему? К выживанию? Тем самым всё сводится к выживанию выживающих, что само по себе ничего не значит. «Выживание наиболее приспособленных» имеет смысл только тогда, когда означает «выживание лучших», что равнозначно Качеству. Дарвинисты и не имеют в виду просто некое старое качество, они подразумевают неопределенное Качество! И как становится ясно из статьи Майра, они абсолютно уверены в том, что нет никакой возможности определить, что значит «наиболее приспособленный».

Прекрасно! Это неопределенное «наиболее приспособленные», которые они отстаивают, идентично Динамическому Качеству. Естественный отбор — это Динамическое Качество в действии. И нет никакого противоречия между Метафизикой Качества и дарвиновской теорией эволюции. И так же нет противоречия между Метафизикой Качества и «телеологическими» теориями, утверждающими, что жизнь имеет определенную цель. Метафизика Качества лишь объединила эти противостоящие доктрины в рамках более широкой метафизической структуры, которая удовлетворяет им обоим без противоречия.

Река теперь раскинулась в широкое озеро, которое на карте у Федра обозначено как Таппан-зи. Вероятно, похоже на Зюйдер-зи. Хорошо, что сохранилось старое голландское название. Он обернулся и посмотрел на горный кряж, который остался позади. Последний кряж. Здесь заканчивается американский континент. Вскоре это крепкое мощное судно впервые появится в Атлантике, где ему будет место разгуляться. После стольких недель плаванья это взволновало его. Корабль был построен для того, чтобы пересекать океаны и огибать континенты, а не просто «следовать за буями» по тихим речным потокам.

Время едва перевалило за полдень. Яхта шла на большой скорости. Он полагал, что противостояние гор и реки убыстряло ход. Теперь по его расчетам прибой обратится вспять и ход значительно замедлится.

Как бы там ни было, «миграция статических структур в направлении Динамического Качества», о которой он так много размышлял, по-прежнему сохраняется. В прошлом, когда громили подобные идеи, на них всегда обрушивали посылки обычной материальной метафизики, но когда за ней стала Метафизика Качества, она выстояла. Десятки раз он задумывался о том, как её можно разрушить тем или иным аргументом, но так и не находил ничего подходящего. Итак, за месяцы со времени её появления он пытался её всячески улучшить.

Объяснение жизни как «миграции статических структур в направлении Динамического Качества» не только удовлетворяло известным фактам эволюции, но и предоставляло новые пути их толкования.

Биологическую эволюцию можно рассматривать как процесс, при котором слабые Динамические силы на субатомном уровне открывают стратегии для преодоления мощных статических неорганических сил на суператомном уровне. И делают это путём выбора таких суператомных механизмов, где возможности так равномерно распределены, что даже слабая динамическая сила может склонить чашу весов в ту или иную сторону. И тем конкретным атомом, за который ухватились слабые Динамические субатомные силы в качестве основного орудия, является углерод. Всё живое содержит углерод, и всё же исследование свойств атома углерода свидетельствует о том, что за исключением чрезвычайной твердости одной из его кристаллических форм, ничего необычного в нём нет. В плане прочих физических констант, таких как точка плавления, проводимость, ионизация и так далее он ведет себя примерно так, как это определено периодической таблицей элементов. И конечно же, нет даже намёка на какие-либо чудодейственные силы, которые могли бы выбросить профессоров химии на безжизненную планету.

И только одно физическое свойство делает углерод уникальным: он самый легкий и самый активный атом из группы IV, его химические возможности связей противоречивы. Обычно металлы с положительной валентностью из I по III группу соединяются химически с неметаллами отрицательной валентности в группах с V по VII, но не с элементами из своей собственной группы. А группа, содержащая углерод находится на полпути между металлами и неметаллами, так что иногда углерод соединяется с металлами, иногда с неметаллами, а иногда не соединяется ни с чем, оставаясь самим собой. Бывает также, что он соединяется сам с собой в длинные цепочки, ветвистые деревья и даже кольца.

Федр полагал, что слабым Динамическим субатомным силам как раз и нужна эта неопределенность, которую проявляет углерод в своих соединениях. Соединения углерода и есть тот балансирный механизм, которым они могут воспользоваться. Такое средство они могут направлять с любой степенью свободы, выбирая вначале одно соединение, затем другое при почти полной безграничности выбора.

И какое же богатство выбора! Сегодня известно более двух миллионов соединений углерода, примерно в двадцать раз больше, чем всех остальных химических соединений в мире. Химия жизни — это химия углерода. То, чем различаются все виды растений и животных, в конечном анализе, представляет собой тот вид соединения, который избрали себе атомы углерода.

Но изобретение Динамического соединения углерода представляет собой только один из видов эволюционной стратегии. Другой её вид — сохранение изобретенного. Динамический прорыв не имеет смысла, если он не может найти какой-либо статической структуры, которая сможет защитить его от возврата к тем условиям, которые были до того, как свершился этот прорыв. Эволюция не может быть непрерывным движением вперед. Это должен быть процесс дискретных шагов, при котором происходит некоторое продвижение вперед и вверх, и затем, если результат кажется успешным, статическое закрепление достигнутого, затем ещё один Динамический прорыв, затем ещё одна фиксация достигнутого.

Для того, чтобы перейти вверх на молекулярный уровень и остаться там, Динамической силе надо было изобрести углеродную молекулу, которая сохранила бы свою ограниченную динамическую свободу от влияния неорганических законов и в то же время противостояла бы возврату назад к простым соединениям углерода. Исследование природы показывает, что Динамическая сила не смогла добиться этого, но обошла эту проблему с другой стороны, изобретя две молекулы: статическую молекулу, способную выдерживать абразивное воздействие, жару, химическое влияние и тому подобное, и Динамическую молекулу, способную сохранять субатомную неопределенность на молекулярном уровне и «испробовать всё что угодно» в плане химических комбинаций.

Статическая молекула, огромная, химически «мертвая» похожая на пластмассу молекула, под названием протеин, окружает Динамическую молекулу и не даёт воздействовать на неё силам света, тепла и других химикатов, которые подавили бы её чувствительность и разрушили бы её. Динамическая же, под названием ДНК, взаимодействует со статической, сообщает ей, что надо делать, замещает её при износе, заменяет себя даже без износа и даже меняет свою собственную природу для преодоления неблагоприятных условий. Эти два вида молекул, работая совместно, и являют собой некоторые вирусы, которые являются простейшими формами жизни.

Данное разделение всех биологических эволюционных структур на динамическую функцию и статическую функцию сохраняется и до самых высоких уровней эволюции. Формирование особых стенок клеток, пропускающих пищу и не пропускающих яды является статической фиксацией. Таковы кости, шкура, мех, норы, одежда, дома, деревни, замки, ритуалы, символы, законы и библиотеки. Все они предотвращают дегенерацию эволюции.

С другой стороны, сдвиг в воспроизводстве клетки от митоза к мейозу для обеспечения полового выбора и допуска огромного разнообразия ДНК — это Динамический прорыв. Такова же коллективная организация клеток в метазойские сообщества, называемые растениями и животными. Таковы же половой выбор, симбиоз, смерть и воскрешение, сообщество, связи, домыслы, фантазии, любопытство и искусство. Большинство из них при рассмотрении в плане материалистического эволюционного пути считаются просто случайными свойствами молекулярной машины. А в плане ценностного объяснения эволюции они близки к самому динамическому процессу и продвигают структуру жизни на более высокие уровни разносторонности и свободы.

Иногда Динамическое движение проходит вперёд, но не находит механизма фиксации, срывается и сползает обратно к предыдущей точке фиксации. Целые виды и культуры пропали таким образом. Иногда статическая структура становится такой мощной, что мешает любому Динамическому продвижению вперёд. В обоих этих случаях эволюционный процесс на время останавливается. Но если его не сдерживают, то в результате увеличивается сила, побеждающая враждебные действия, повышается разнообразие или же происходит то и другое вместе. Расширение разнообразия направлено к Динамическому Качеству. Увеличение силы по преодолению неприятельских действий направлено к статическому качеству. Без Динамического Качества организм не может расти. Без статического качества организм не может прожить. Они нужны оба.

Теперь, если вернёмся к профессору химии, который исследует эмпирически собранные данные, пытаясь вывести, что же они значат, то он обретает новый смысл. Он не просто некий беспристрастный посетитель из космоса, который смотрит на всё это лишь ради наблюдения. Он также не статическая, молекулярная, объективная биологическая машина, которая выполняет всё это без абсолютно какой-либо цели. Мы видим, что он проводит свои эксперименты именно ради той цели, к которой стремились субатомные силы, когда они впервые стали создавать его миллиарды лет тому назад. Он изыскивает сведения, которые расширят статические рамки самой эволюции и обеспечат большее разнообразие и большую стабильность против враждебных статических сил природы. У него могут быть и личные мотивы, «ради удовольствия», то есть Динамического качества его работы. Но когда он будет составлять смету работ, то он как правило увяжет свою заявку с какой-то отраслью общей эволюционной задачи человечества.