"Тринадцатый сын Сатаны" - читать интересную книгу автора (Стародымов Николай)

Максимчук — Ашот — Яна — Валентин

— Что ж ты мне раньше, сразу, всего этого мне не рассказал?

Максимчук и в самом деле выглядел по-настоящему расстроенным. Даже, вовсе уж небывалое для него дело, виноватым.

— А что ж тут было рассказывать? — чуточку неискренне пожал плечами Айвазян. И тут же поправился: — Вернее, не так: а когда было рассказать?

Сашка навскидку прикинул череду последних дней. И в самом деле, они общались не так много. Да и разговаривали больше про подробности налета на кафе Барабаса.

— Ну и что ж ты думаешь делать дальше?

Ашот часто и коротко покивал.

— Вот-вот, и я тоже про это много думаю… То есть не думаю, а просто жду. Жду, когда появится та красотка, с которой ты меня познакомил, чтобы с ней поговорить. Она же тогда ничего толком не сказала, что она хочет узнать… И только после этого буду делать выводы.

— Логично, конечно, — задумчиво согласился Сашка. — Но сколько времени прошло, как она приходила?

Ашот, призадумавшись, слегка пожал плечами.

— Да уж с неделю, пожалуй…

— Терпеливый ты человек, должен тебе сказать, Ашот-джан свет-батькович… — хмыкнул Максимчук. — Тебе чуть пятак не начистили, а то и бошку едва не своротили, ты еле ноги унес, и после этого спокойно ждешь, когда тебе принесут вожделенную тарелочку с голубой каемочкой… Кстати, о тарелочке! А как деньги, хоть их ты получил? — вспомнил он про ключевой момент, которым соблазнил приятеля.

— Только аванс, который она сразу оставила. А потом даже не появилась узнать, что же я раскопал.

Все это было слишком непонятно, чтобы делать хоть какие-то выводы.

— Н-да… — по-прежнему смущенно проговорил Максимчук. — Слышь, Ашот, поверь, мне неудобно, что так получилось, что я тебя так подставил…

— Да ладно уж…

Они замолчали. Сашка привычно потягивал пиво, Ашот — остывший кофе.

— Значится, давай-ка в общих чертах повторимся, — предложил Максимчук. — Ты просто проследил за этим Абрамовичем, засек подъезд, куда он вошел, а потом тебе попытались хвост прижать… Так?

Айвазян задумчиво пожал плечами:

— Если коротко, то так.

— Значит, mon chere, тут попахивает не каким-нибудь банальным любовным перепихнином. Тут, похоже, что-то покруче… — раздумчиво проговорил Сашка. И предложил: — Послушай, Ашот-джан, давай, как тот Магомет, сами сходим к горе?

— Не понял.

— Ну, сами съездим к этой красотке, — похоже, бывший оперативник и сам загорелся своей мыслью. — Прямо сейчас к ней и рванем. Возьмем за жабры и потрясем: зачем, мол, тебе понадобилось знать этот адрес? За которым, к тому же, она и не пришла… Так как?

Идея выглядела неплохо.

— Ну что ж, давай попробуем, — согласился Айвазян. — В конце концов, я хоть буду знать, из-за чего чуть в неприятности не вляпался.

Он открыл кляссер, лежавший на столе, быстро полистал его. Нужную карточку отыскал быстро.

— Улица Леснорядская, — прочитал Ашот. — Это у нас где?

— В районе метро «Красносельская», — легко сориентировался Максимчук. — Пройти под путепроводом, а там — направо.

Ашот посмотрел на него с искренним уважением.

— Здорово, — проговорил он, поднимаясь с места и натягивая теплую куртку. — Как это ты так легко ориентируешься в городе? Тут ведь столько улиц, переулков, проездов и всяких тупиков… Когда мне доведется услышать название какой-нибудь улицы, так я и начинаю вспоминать, где она находится… Какая-нибудь Лесная, Изумрудная, Владимирская, Живописная, Школьная… Или пронумерованные Магистральные или Парковые улицы или Хорошевские переулки… Никак не сообразишь.

Польщенный Максимчук счел нужным обозначить скромность и внести ясность.

— Да я и сам иной раз как начну что-то искать… Просто, Ашот, в том районе располагается Московское управление внутренних дел на железнодорожном транспорте. Там работала в свое время профи-ас Александра Михайловна Савина, с которой мне доводилось контактировать по работе, потому немного знаю тот район…

…На нужный этаж поднялись на лифте, прилепившемся к стене старенького дома. Отыскали квартиру с нужным номером на дерматине. Перед глядящим на площадку «глазком» становился Ашот.

— А если сам Абрамович откроет дверь? — вдруг предположил Максимчук.

— Маловероятно, — буркнул в ответ Ашот, которому такая перспектива тоже не понравилась. — Он в это время всегда на работе.

Однако Сашка не успокаивался:

— Ну а вдруг?

Айвазян ответил чуть раздраженно:

— Вдруг-вдруг… Скажем что-нибудь. Например, что номером ошиблись.

— Но он тебя мог видеть, когда ты за ним следил и тогда узнает, — продолжал выстраивать вариант нежелательного хода развития событий Максимчук. — Внешность-то у тебя довольно броская…

— Ну так что ж теперь…

Делать и в самом деле было уже нечего, коль уж приехали в такую даль. Айвазян вздохнул и решительно вдавил пуговку звонка.

Дверь открылась не сразу. Сначала затемнился глазок — очевидно, кто-то изучал друзей. Ашот, увидев это, лучезарно улыбнулся и слегка приветственно поклонился. Загремел засов и дверь приоткрылась, ровно настолько, насколько позволяла натянувшаяся цепочка.

— Вам кого? — открывшая дверь женщина глядела строго и откровенно неприветливо.

— Здравствуйте, сударыня, — вежливо еще раз поклонился ей Айвазян. — Мы бы хотели поговорить с женой господина Абрамовича.

— Я вас слушаю.

Изумленный Ашот растерянно оглянулся на Максимчука. Глядевшая поверх цепочки женщина ни в малейшей мере не походила на ту шикарную женщину, что не так давно сидела у них в фирме и заказывала слежку за мужем.

— Простите нас за вторжение и назойливость, — вмешался всегда неизменно галантный Сашка. — Мы, может быть, ошиблись адресом… Нам нужна супруга Семена Борисовича Абрамовича, который работает в фирме «Плутон».

— Вы не ошиблись, — женщина глядела все тревожнее. — Это я и есть… А что случилось?

Первым понял, что произошло, все тот же Максимчук. Слишком долго он проработал оперативником в уголовном розыске, так что и реакция у него сработала быстрее, чем у товарища.

— Простите, пожалуйста, — широко улыбнулся он. — А супруг дома?

— Нет, но он скоро будет.

По внешнему виду женщины нетрудно было догадаться, что ее муж в ближайшее время вряд ли появится, однако она на всякий случай решила припугнуть таинственных гостей.

— Ну тогда спасибо за информацию, — вежливо поблагодарил обескураженный происшедшим Максимчук. Было очевидно, что здесь им делать больше нечего. — Тогда мы зайдем в другой раз. Всего доброго!

Сашка настойчиво потянул приятеля за собой к лифту.

— Так что же все-таки случилось? — еще более встревоженно крикнула им вслед женщина.

Ну не объяснять же ей в самом деле, что она оказалась не той женой, которую разыскивали друзья!

— Нет-нет, ничего, успокойтесь.

Да только кто ж от таких слов успокоится?

Женщина уже сбросила цепочку и как была, в элегантном шелковом халате и домашних туфлях, вышла на лестницу. Уставилась на приятелей, которые терпеливо дожидались лифта, который отчаянно скрипел, поднимаясь, где-то внизу.

— Кто вы? — она была на грани истерики.

Это было что-то непонятное. Сам по себе визит незнакомых мужчин, пусть и нежданный, не мог до такой степени всполошить хозяйку.

Сашка решительно полез в карман, достал удостоверение. Протянул его, раскрытым, женщине.

— Вот наши документы, — умиротворяюще произнес он. — Так что не переживайте, ничего страшного…

— Так вы из милиции? — с облегчением спросила супруга Абрамовича.

Сейчас был не тот момент, чтобы уточнять, что они сыщики частной фирмы, а не государственной. Тем более, что у Максимчука в удостоверение была вклеена старая фотография, где он запечатлен еще в форме. Поэтому Сашка только улыбнулся пошире и спрятал документ в карман.

— Тогда зайдите ко мне, прошу вас.

Друзья переглянулись. Айвазян чуть заметно вопросительно приподнял брови: ты, мол, как считаешь? Максимчук постарался ответить столь же неприметно, кивнул: давай уж зайдем на пару минут, коли так настойчиво просят. А потом оба повернулись к хозяйке квартиры.

— Мы не надолго, — сразу предупредил Ашот. — Только на пару минут, на пару вопросов.

Квартира у четы Абрамовичей оказалась большая, с высокими потолками. Хозяйка провела гостей в центральную, проходную, комнату, обставленную массивной старинной мебелью. Над овальным обеденным столом висела могучая люстра с множеством хрустальных подвесок.

— Присаживайтесь, — хозяйка указала на кожаные кресла с круглыми подлокотниками и высоченными спинками. — Кофе?.. — предложила она, не то нервно, не то зябко запахивая на груди халат. — Или чего-нибудь покрепче?

Поведение женщины несколько не вписывалось в нормы поведения человека в подобной ситуации. Неожиданно пришедших сыщиков редко потчуют кофе или «чем-нибудь покрепче»… Выглядела она усталой, какой-то взвинченной, однако складывалось впечатление, что при этом старалась сдерживать рвущиеся из нее эмоции.

— Можно чего-нибудь и покрепче, это уж на ваше усмотрение, — не стал спорить Максимчук. — Но кофе — обязательно.

Ашот ничего не сказал, однако, опустившись в кресло, покосился на приятеля с нескрываемым недовольством. Сашка взгляд заметил и оценил, однако акцентировать на нем внимание не стал, а прошел к книжному шкафу, где за тяжелыми створками и толстым стеклом в сумрачном полумраке плотно стояли многотомники, на которые до недавнего времени можно было подписаться только по блату. Или с солидной переплатой.

— Гоголь, Достоевский, Шишков, Вальтер Скотт… — задумчиво проговорил Александр. — Сколько же таких собраний сочинений, которые никто не читает, сейчас стоит и пылится по шкафам. Еще мы, старики, иной раз что-то, может, и полистаем, а молодежь… Только тупые «дюдики», «фэнтези» и тому подобную лабуду… Знаешь, Ашот, сейчас специально для ленивых учеников, именно так на обложке и написано, выпускают книжки, в которых кратко излагается, о чем идет речь в том или ином классическом произведении. В «Тарасе Бульбе», например, в таком изложении, естественно, нет описания украинской степи или «редкая птица долетит до середины Днепра…», изложение «Преступления и наказания» занимает всего лишь восемь страниц… При этом «Маленького принца», Хемингуэя или рассказы про «чудиков» Шукшина вообще мало кто из молодых открывал. Ну а про произведения Омара Хайяма, Чокана Валиханова, Шота Руставели, Махтумкули или твоего земляка Хачатура Абовяна и говорить не приходится — о том, что такие люди жили на земле и не просто жили, а творили, поколение, выбравшее «пепси», даже не подозревает… Грустно все это, девочки, грустно…

Монолог отставного оперативника прервался возвращением хозяйки. Перед собой она катила сервировочный столик, столь же добротный и массивный, как и вся остальная обстановка в комнате. На столике теснились початая бутылка коньяка, три бокала, на дне которых уже плескалась коричневая жидкость, кофейник, чашечки на блюдцах, тарелочки с печеньем, с конфетами…

— Прошу вас!

Друзья вновь чуть озадачено переглянулись. Что-то происходило не так, как должно было бы происходить. Однако в подобной ситуации спрашивать хозяйку, чем вызвано такое к ним расположение, все равно бесполезно. Нужно будет, захочет, придет время, сама скажет. А пока будем принимать происходящее как должное.

Столик оказался перед Ашотом. Скорее всего так получилось оттого, что он сидел на диване. Поэтому Александру пришлось приноравливаться к ситуации — он подошел сам и взял бокал. Чуть смочил им губы; хоть и не больно-то разбирался в благородных напитках, однако оценил — коньяк оказался неплохим. А потом посмотрел прямо в глаза хозяйке, которая неподвижно и безучастно замерла посреди комнаты.

— Так что ж у вас стряслось, любезнейшая?.. Простите, не знаю вашего имени-отчества…

— Яна Казимировна.

— Так что ж у вас стряслось, любезнейшая Яна Казимировна? — повторил Александр.

Глотнув коньяка, подхватив чашечку с кофе, он теперь почувствовал себя вполне в своей тарелке. По большому счету, Александр всегда считал, что чем естественнее и проще себя ведешь, тем лучше. Даже когда он в свое время внедрялся в банду, старался придумать себе «легенду» как можно больше подходящую к реальным обстоятельствам собственной жизни — чтобы ненароком не попасться на мелочах.

Вот и теперь он плюхнулся в кресло и, сидя, уставился на хозяйку.

Та уже почувствовала, оценила, что среди двух пришедших именно он старший. Потому уселась в другое кресло, так, чтобы оказаться лицом к Александру. При этом бросила взгляд на большие настенные часы. Однако Максимчук на этот факт в то время внимания не обратил, вспомнил позднее, раз за разом прокручивая в голове события этого, оказавшегося бесконечно длинным, дня.

— Скажите…

— Александр, — откликнулся сыщик на ее вопросительную паузу.

— Скажите, Александр, а почему, по какой причине вы к нам сегодня вдруг пришли?

Ну право же, не рассказывать же ей сейчас подлинные обстоятельства дела!

— Простите, но этот разговор на данный момент пока что преждевременен, — туманно ушел от ответа тот. — Давайте лучше пока поговорим о вас, Яна Казимировна. В чем у вас проблемы? Только откровенно.

Женщина заговорила не сразу.

— Видите ли… Видите ли, Александр… Мне кажется, что у моего мужа… Как бы это сказать…

Не хватает только, чтобы и у этой жены оказались подозрения насчет неверности мужа, подумал Ашот. Тогда ситуация вообще окажется за гранью понимания.

Хотя… Хотя, быть может, напротив, именно такой поворот темы сразу все расставит по местам? Может, он просто двоеженец, этот Абрамович?.. Тогда наоборот все легко и просто становится на свои места. Любвеобильный мужчина зарегистрирован с двумя женщинами, время от времени сообщает каждой, что уезжает в командировку, а сам на время перебирается к другой. Какое-то время ему таким образом удавалось скрывать от каждой существование соперницы, а потом в осуществлении замысла что-то сорвалось. Вот и начались проблемы…

И только одно-единственное обстоятельство никак не вписывается в данное предложение. Куда именно в ту субботу ходил Абрамович, с кем он встречался и почему там пытались схватить Ашота.

Нет, даже если вдруг выяснится, что тут и в самом деле замешана какая-то сомнительная двоеженская история, она ничего в окончательном виде не объяснит.

Все эти соображения вихрем промчались в голове Ашота.

— А вы так скажите, прямо, основное, — благожелательно улыбаясь, порекомендовал между тем Максимчук. — Тогда и дальше разговор пойдет проще.

Женщина протянула руку, взяла бокал, чуть отхлебнула коньяка. Похоже, она по-прежнему не решалась сказать что-то очень важное. Опять покосилась на часы.

— В общем, у меня есть основания думать, — наконец заговорила она, — что у моего мужа имеются какие-то серьезные неприятности.

Прав был Штирлиц, на все сто процентов прав: чтобы человек выдал как можно больше информации, его нужно спровоцировать на это, выразить сомнение в правильности его соображений.

— Ну так неприятности у каждого бывают, — небрежно обронил Александр, чувствуя, как у него внутри все напряглось от предощущения удачи. — У моей жены, например, две недели назад кошелек из сумочки вырезали…

— Да какой кошелек!.. — воскликнула Яна Казимировна. — Тут не кошелек — тут жизни его угрожают!

— Вот как? — поднял брови Максимчук. — А вы не преувеличиваете?

И тут же почувствовал, что женщина сейчас может сорваться в истерику. Наверное, и в самом деле у них, у Абрамовичей, что-то стряслось. Она, Яна Казимировна, целый день дома одна, чего-то боится, мысли в это время вряд ли какие-то добрые в голову лезут…

Вот и теперь глаза женщины наполнились слезами, она наклонилась — халат от этого на ее груди оттопырился и Александр невольно отметил, что под ним больше никакого одеяния нет — резко поставила на пол бокал, едва не расколов его.

— Я же у вас помощи прошу!..

Не дай Бог, сейчас слезы начнутся! Женские слезы — едва ли не главная беда для сыщика.

Максимчук подскочил, едва не пролив кофе, подошел к хозяйке, по пути поставив свою, уже пустую, чашку на столик. Положил свою широкую ладонь ей на плечо. Слегка потрепал, пытаясь этой грубоватой лаской хоть немного ее успокоить.

— Ну-ну-ну, — сказал построже. — Только без истерик. Теперь, когда главное сказали, четко, ясно и конкретно: кто угрожает, откуда вы знаете, в чем это проявляется, насколько серьезно ваше предположение, на чем основывается, как давно это все началось?..

Как обычно и бывает в подобных случаях, Яна Казимировна начала отвечать с последнего вопроса.

— Когда началось?.. Началось не так давно, с месяц, наверное… Ну, может, недели три… — (Услышав этот срок, сыщики переглянулись: та, вторая, жена Абрамович приходила примерно неделю назад, так что, если исходить из того, что эти факты между собой связаны, сроки приблизительно совпадают). — Я сначала заметила, что он стал нервный какой-то, дерганный… Стал с работы все позже приходить… Ну и вообще не такой какой-то, другой… Ну, я, сами понимаете, что подумала. Подумала, что у него кто-то там на стороне появился, что он уходить к другой собирается… Знаете же эти бабьи страхи… Тем более, детей у нас с Семеном нет, а там, думаю, где-нибудь у них в фирме какая-нибудь пригрела, да и ребеночка пообещала… Так чего ж ему за меня держаться-то, думала…

Друзья опять переглянулись. Та шикарная дамочка вряд ли из тех, кто станет ребенком привязывать к себе. Но увести она вполне может, пожалуй, если захочет, есть в ней такая притягательная бабья сила… Только вот стала бы она именно на Абрамовича западать? С чего бы?

— А ваш муж хорошо зарабатывает? — задал Александр вполне логичный в данной ситуации вопрос.

Он уже вернулся в свое кресло. Начав говорить, женщина уже не нуждалась в том, чтобы он ее успокаивал.

— Да, хорошо, я думаю, даже очень хорошо, — отозвалась Яна Казимировна. — Он и получает хорошо, и премии, и проценты от сделок, и проценты от внедрения…

Та-ак. Это уже теплее. Та, вторая, за хорошие деньги кого угодно полюбит. И уведет.

Тогда, торопливо выстраивал рабочую версию Максимчук, вторая пыталась отбить Абрамовича, однако потом заподозрила, что он еще куда-то бегает и попыталась выяснить это через Ашота… Однако почему в этом случае за Ашотом погнались?

— Но я так понял, что у вас потом появились еще какие-то факты? — вмешался Айвазян.

Хозяйка с готовностью подхватила:

— Да-да, конечно, я сейчас о них расскажу… Короче говоря, так я думала, а потом вдруг заметила, что у нас кончились деньги. Знаете, они у нас все время были, деньги, я даже внимания не обращала, сколько их у нас, просто лежат и все. Я вообще не слишком много где-то бываю, я по натуре домоседка, мне особенно наряды всякие не нужны… Так я просто брала деньги на хозяйство. Ну а если что-то крупное нужно было купить, говорила мужу и он приносил сколько надо… А тут вдруг смотрю, а денег-то и нету, пару сотен только и осталось, да мелочь еще какая-то…

— Сотен чего? — уточнил Максимчук.

— Ну как это чего, — удивилась хозяйка. — Долларов, конечно…

Друзья опять переглянулись. Еще совсем недавно, когда Александр еще служил в милиции, его месячный оклад составлял меньше этой суммы, которую небрежно обозначила Яна Казимировна термином «деньги кончились». А Ашот вспомнил Вадима, который рассказывал про свои проблемы… Насколько же в другом мире живет эта женщина, что для нее сумма, составляющая двухмесячный оклад значительной части населения, да и тот получаемый от случая к случаю, является синонимом банкротства семейного бюджета!

— Ну-ну, продолжайте, извините, что мы вас перебили, — благожелательно улыбнулся Александр. — Мы вас слушаем очень внимательно.

— Ну вот, я и спрашиваю у Семена: а где, говорю, деньги, нам же питаться не на что! А он нервно так, знаете, отвечает: говорит, нужно чуть потерпеть, у меня расходы непредвиденные, деньги скоро вернутся!.. Это было ново. Так ново, что я растерялась. Такого у нас не бывало. Семен никогда не посвящал меня в свои дела, я не знаю толком, чем он там у себя в фирме занимается… Я считаю, что это не женское дело… А тут вдруг такое!

Она опять начала нервничать. И снова пришлось ее возвращать к нужное русло.

— Но ведь ваш муж работает в коммерции, — напомнил Ашот, хотя, вспоминая шикарную дамочку, и сам не слишком верил в то, что говорил. — Мало ли что у него могло произойти, сделка какая-то сорвалась. Или в проект какой-то нужно было деньги вложить…

— Вот и я тоже так подумала, — согласилась хозяйка. — И настаивать не стала. Но потом заметила, что ему начал кто-то названивать и, как я понимала по отдельным словам и отрывкам разговоров, которые удавалось слышать, что от него чего-то требуют. Чем-то шантажируют. Или чем-то угрожают… Короче говоря, мне показалось, что он обещал что-то сделать, что-то вернуть… Не знаю, он старался говорить из другой комнаты, чтобы я не слышала…

Это уже и в самом деле было серьезно. Хотя по-прежнему непонятно. Непонятный заказ на слежку, исчезновение денег, да еще плюс к этому таинственные звонки…

— И это все, что вас настораживает? — вкрадчиво поинтересовался Максимчук.

Он почему-то был уверен, что хозяйка приберегла для окончания разговора еще какой-то, едва ли не главный, факт. Потому что на основании всего, услышанного только что нельзя объяснить ее поведение, когда она столь настойчиво приглашала их войти в квартиру.

— Нет, — почему-то очень тихо, едва ли не шепотом, сказала женщина.

Она вновь наклонилась, соблазнительно мелькнув чем-то белым в полумгле выреза халата. Однако, расстроенная, не почувствовала ловкий взгляд гостя, скользнувший внутрь ее одежды. Подняла свой бокал. Выпила, закашлявшись. Глотнула уже остывшего кофе. И только тогда закончила свою мысль.

— Дело в том, что Семен исчез.

— Как исчез? — подал голос Ашот.

— Ну так вот и исчез… Пропал.

— Когда? — профессионально быстро спросил Максимчук.

— Сегодня уже четвертый день пошел, — сказала женщина и снова посмотрела на хронометр, будто сверялась по календарику.

— Расскажите об этом подробнее.

А дело, по словам Яны Казимировны, было так.

В понедельник Семен Борисович, как всегда, с утра отправился на работу. День у женщины прошел как обычно, тихо и спокойно: Яна Казимировна посмотрела и оба утренних «мыльных» сериала, которые невесть почему выделила из всех остальных, потом днем повосхищалась эрудированностью участников повтора «Своей игры», поболтала по телефону с давней подружкой, которая отчаянно завидовала ей, а потому откровенно перед ней лебезила… Уже собиралась начать готовить ужин…

А потом вдруг раздались два звонка подряд, которые столь круто повернули ее жизнь. Один ее лишь несколько озадачил. Второй же попросту поверг в шок.

— А где Семен? — без приветствия и без проблеска любезности, даже без попытки сделать голос чуточку благожелательным, пробурчала мембрана.

— На работе, — робко отозвалась Яна Казимировна.

Она всегда чувствовала себя неловко, когда на нее повышали голос.

— Да какое на хрен на работе? — еще более раздраженно сказал мужчина. — Я же с работы и звоню. Он тут позарез нужен…

Женщина растерялась.

— Я не знаю… Он утром как уехал, так и все. Не звонил и не приходил…

Теперь голос в трубке звучал встревоженно.

— А он вам ничего не говорил, никуда не должен был по пути заезжать?

Яна Казимировна не знала. И от этого обеспокоилась еще больше.

— Нет, ничего… — озадаченно проговорила она.

— Может, вы забыли? — настаивал голос, который по мере разговора наливался тревогой.

Что она могла забыть, если она ничего не знала о работе супруга?

— Я не знаю, — совсем уж потерянным голосом повторила женщина.

— Черт!..

В трубке запищали гудки отбоя.

Так с ней разговаривали впервые. И дело было даже не в грубости, хотя и это тоже немаловажно. Главное заключалось в том, что за годы совместной жизни с Абрамовичем у нее никогда ни разу не спрашивали, где ее муж. Все вопросы он всегда решал сам, без ее участия. А теперь… Это было невероятно, это было просто невозможно. И ей стало страшно.

Телефон тут же затрещал снова. Яна Казимировна с готовностью ухватилась за трубку, будто была уверена, что от этого звонка зависело будущее ее и ее мужа.

— Яна Казимировна, здравствуйте.

Голос был тоже мужской, но очень вежливый. Подчеркнуто вежливый. Даже добрый, ласковый.

— Да, это я, здравствуйте.

— Вам уже позвонили, что ваш муж пропал, — не спросил, а проинформировал ее собеседник. — Я хочу вам сообщить, что он не просто пропал, его похитили.

Это было что-то еще более невероятное.

— Что? — нахмурив лоб, переспросила женщина.

— Вашего мужа похитили. Украли. Увезли и спрятали, — привел несколько синонимов собеседник. — Теперь поняли?

— А кто его украл? — женщина была в полнейшей растерянности. — И зачем?

Голос засмеялся.

— А какая лично вам разница? Главное, что украли… Дело в том, Яна Казимировна, что я звоню вам исключительно по причине личной к вам симпатии, чтобы вы не переживали и не пытались обзванивать морги, больницы и отделения милиции. Поверьте, там вы своего неблаговерного не обнаружите… А за что конкретно его похитили и что мы требуем за его освобождение, вас это не касается ни в малейшей степени. Так что просто ждите, когда Семен Борисович к вам вернется… Если, конечно, вернется… Договорились?.. Только хочу предупредить вас вот о чем, милейшая Яна Казимировна: ни в коем случае никому ничего до поры до времени не сообщайте, да и вообще не говорите об этом моем звонке. Слышите? Абсолютно никому и совершенно ничего! Потому что пользы от этого не будет никому, а у вашего мужа от этого могут сформироваться дополнительные неприятности.

От такой перспективы у растерянной женщины вообще голова пошла кругом.

— Но подождите, — лепетала она, — я же должна знать хоть что-то о том, что происходит…

Голос стал еще мягче, еще добрее.

— Милая Яна Казимировна, — увещевал он, — я ведь уже сказал, что вас это не касается.

Ага, как же… А кого же еще ситуация касается больше, чем жены?

— Но ведь Семен — мой муж, — не могла она оценить ситуацию. — Как же я могу не переживать?

— Мерзавец он, а не муж, — бесцеремонно перебил ее голос. — А впрочем, как скажете, если вы считаете, что что-то должны знать… В общем, каждый день в пятнадцать часов я буду звонить вам и сообщать новости про жизнь вашего мужа в неволе. Договорились?.. Ну вот и хорошо, до свиданья! Рад был лично познакомиться.

…- И он положил трубку, — закончила женщина рассказ. — Во вторник и в среду этот человек уже позвонил и оба раза сказал одно и то же: ваш муж, мол, по-прежнему у нас, он жив и здоров, однако поскольку наши условия до сих пор не выполнены, отпускать его еще рано. Вот и все. Мне больше нечего вам рассказать.

Максимчук взглянул на часы. Было без десяти три. От души матюкнулся в душе. Однако вслух произнес слова совсем другие — сейчас было не до выяснения отношений и не до разбора полетов.

— Вы позволите от вас позвонить? — сдержанно спросил он.

— А что вы хотите сделать? — уловив перемену тона человека, в лице которого она надеялась найти помощь, испуганно встрепенулась хозяйка.

— Я? — несмотря на нехватку времени и раздражение, Александр не мог удержаться от того, чтобы не пошутить. — Я только хочу позвонить, — и не дожидаясь разрешения, повернулся к Ашоту. — Значит, так! Срочно звони Вадиму, пусть выяснит, откуда сюда будет звонок!

Айвазян и сам уже подумал об этом, а потому с готовностью подхватил:

— Понято!

Однако такая перспектива изрядно напугала хозяйку.

— Но Валентин предупреждал, чтобы я никому ничего не говорила! — постаралась она удержать друзей.

Ашот вдруг замер на полудвижении. Словно борзая, почуявшая добычу. Только голову стремительно повернул в сторону Яны Казимировны.

— Какой Валентин? — его черные глаза разве что не светились в предвкушении удачи.

— Ну этот, который похититель… — еще больше растерялась хозяйка.

Она уже вообще не в силах была хоть что-нибудь понимать в происходящем.

— А его зовут Валентин? — осторожно, словно боясь спугнуть удачу, спросил Ашот.

— Да, он так назвался…

— Когда?

— Когда? — не понимая, почему вдруг именно это слово так озадачило собеседника, переспросила Яна Казимировна. — На следующий день. Когда позвонил, так и сказал: я, сказал, вам вчера не представился…

Да, такая удача случается нечасто. Ашот уставился на Максимчука.

— Что случилось? — спросил тот.

— Валентин… Так зовут человека, которого разыскивает Вострецов по известному тебе делу, — медленно отозвался Айвазян. — По делу Барабаса…

— Что? — воскликнул Александр. И тут же торопливо добавил. — Во-первых, это может быть простое совпадение, во-вторых, и подавно быстрее звони, чтобы успеть перехватить звонок!

На хозяйку они уже внимания не обращали. Будто той вообще в комнате не было.

Зуммер раз за разом звучал в трубке, провоцируя где-то на том конце линии настойчивые звонки. Однако трубку никто не поднимал. Не поднимал долго, бесконечно долго. Часы показывали без трех три, когда раздался долгожданный щелчок и раздался запыхавшийся голос Вострецова.

— Слушай, Вадька! — торопливо заговорил, едва не заорал, Ашот. — Срочно записывай номер!..

— Я спешу, мне ехать надо, я случайно в кабинет зашел, — попытался отбиться Вострецов.

Однако Айвазян его не слушал.

— Я же сказал: срочно! — рявкнул он, с отчаянием следя за движением минутной стрелки, которая вдруг приобрела скорость едва ли не секундной. — Твоя поездка и твои дела подождут!.. Записывай!

— Диктуй, — вздохнув, согласился Вадим, привычно пасуя перед подобным напором.

Ашот зачитал цифры, не слишком аккуратно выведенные на полоске бумаги, заложенной под ленточкой прозрачного пластика на аппарате.

— Ну, записал, — неприветливо проинформировал Вострецов. — И что дальше?

— Сейчас по этому телефону будет звонок, — торопливо инструктировал Ашот. — Мы постараемся максимально затянуть разговор. А ты обязательно, слышишь, обязательно узнай, с какого номера сюда звонили. После этого позвонишь сам и после этого я тебе объясню, в чем дело. Ручаюсь: дело важное. И времени у нас нет.

И бросил трубку. Большая стрелка на часах коснулась риски у числа «12». Маленькая замерла у «тройки».

И тут же раздался звонок.