"Тринадцатый сын Сатаны" - читать интересную книгу автора (Стародымов Николай)

Вадим — Крутицкий — Тоха

Работу Вадим проспал. Ему снились гипертрофированные картинки из виденного им ночью: то вдруг шел по коридору и не желал падать монстр-Амбал, то глядела сквозь прозрачный полиэтилен страшная мертвая женская голова, то ругался разъяренный Максимчук, то с лязгом хлопала дверь и он оставался в кромешной тьме… И телефонный звонок, бесцеремонно вторгшийся в эти видения, он поначалу воспринял лишь как часть сна, а потому и отреагировал на него не сразу.

Однако звонок никак не желал угомониться. Громко, с хрустом в челюстях, зевнув, Вострецов, не включая свет, потащился в прихожую, где на старинном комоде стоял вполне современный телефонный аппарат. Темень. Краем глаза отметил, что в доме напротив много горящих окон. Наверное, и в самом деле уже пора вставать.

— Алё…

Этот незамысловатый ответ у него плавно перешел в зевок. Опять очень громкий.

— Не разбудил?

Голос был добрым, вкрадчивым, благожелательным.

— Ага, спал еще, — не стал спорить Вадим, со сна не в силах сообразить, с кем он разговаривает. Потому счел необходимым уточнить: — А это кто?

— Хрен в пальто, — в голосе собеседника явственно прорезались нотки тщетно сдерживаемого бешенства. — Ты на часы посмотри!

— Щас…

Это был Индикатор. И если этот всегда сдержанный человек так разговаривает…

Часы показывали десятый час. А рабочий день с восьми-тридцати! Что значит бессонная ночь!

— Простите, Сергей, — заторопился Вадим. — Я сейчас… Просто лег около пяти…

— Ты лучше ложись возле одной, — съязвил известной шуткой начальник. — Срочно ко мне. Тебя шеф вызывает…

В трубке запульсировали гудки отбоя.

Звонок сбил Вадима с толку. Да, бывало, что он и раньше опаздывал на работу. Ну выскажется Индикатор по этому поводу, что-то про «папенькиных сынков», а то и просто вздохнет безнадежно, что, мол, с тебя возьмешь… Ладно, можно еще понять, что он позвонил домой — в конце концов, может, задание какое-нибудь срочное образовалось или просто вспылил, не увидев подчиненного вовремя на рабочем месте… Но зачем он понадобился Крутицкому?.. Может, в конторе уже стало известно о его участии в ночной акции?

Заранее терзаемый предчувствием неприятностей, Вадим только торопливо побрился и, даже не выпив чашки кофе, поплелся на работу. Благо, ему даже удобнее добираться наземным транспортом, где можно, пробравшись на задней площадке в уголок, стоять у окна и, глядя на город в поздних декабрьских утренних сумерках, размышлять о своих горестях.

Почему-то вдруг вспомнились прочитанное им недавно стихотворение поэта Вадима Маркушина, которое так и называется — «Декабрьский рассвет». Уж очень оно нынче на душу ложится…

Хорошо настроение передано. Вот только насчет доброй приметы…

Не больно-то верил сейчас Вадим, что нынешний рассвет и в самом деле принесет ему что-то доброе.

Поддался вчера порыву — теперь неведомо, как ситуация будет развиваться дальше.

И тут же вспомнилась найденная голова Анны. Его опять, как в тот момент, когда он ее только увидел, судорожно передернуло. Он, Вадим, ее даже не узнал сначала, настолько лицо девушки было искажено гримасой боли и ужаса… Нет, хотя бы уже для того, чтобы видеть падающее, изрешеченное пулями, тело Амбала, нужно было все это сделать! Нужно было! Вадим в этом был убежден. Он не был убежден в другом: сумеет ли убедить в своей правоте Индикатора и его руководство. Да и вообще: в какой степени и что им можно рассказывать?.. Володька-Волосок вчера все представил, конечно, красиво и убедительно. Да только он не знает, каково стоять и ежиться под черными проницательными и непроницаемыми глазами Ингибарова.

Ладно, привычно подумал Вадим, может и в самом деле все как-нибудь само собой разрешится.

…Наверное, Вострецов здорово удивился бы, если бы узнал, что о том же, чтобы все само собой рассосалось, сейчас мечтает и Игорь Дмитриевич. Потому что сегодня ночью ему тоже не довелось выспаться, правда, по причине совершенно иной, чем Вадиму.

Его тоже поднял из постели звонок. И снова звонил Антон-Антишок.

— Слушай, старик, — тот был явно взволнован. — У меня для тебя есть информация совершенно уникальная. Так сказать, эксклюзив.

В два часа ночи нормальный мужчина хочет только двух вещей: либо спать, либо общаться в женщиной… Ну, может, еще выпивать с друзьями или в карты играть… Но никак не просыпаться по телефонному звонку и узнавать, что кто-то ему хочет что-то сообщить.

— А до утра не терпит? — Игорь Дмитриевич не считал нужным скрывать свое недовольство.

— Прости, старик, но не терпит, — Тоха даже не пытался изобразить смущение. — Нужно, чтобы ты срочно поднялся и мчался по адресу, который я тебе укажу. Машину я за тобой уже отправил, она будет у твоего подъезда минут через двадцать-тридцать. Там узнаешь, чего ради я тебя поднял.

Делать было нечего.

— Ладно, встаю… Но только, Антон, я тебя серьезно предупреждаю: если это шутка…

— Понял-понял, — торопливо отозвался приятель. — Никакой шутки. Причина самая веская.

Игорь Дмитриевич откинул одеяло, свесил с кровати молочно-белые, густо заросшие волосами, уже несколько лет не видевшие солнца, ноги. Охватило тем зимним ознобом, который в холодное время года продирает даже в теплом помещении. Покосился на спящую жену — не разбудил ли? Однако она на звонок никак не отреагировала: за долгие годы совместной жизни привыкла к ночным тревогам. Только поерзала, устраиваясь поудобнее и опять мирно засопела. Эх, сейчас бы тоже так же!..

На улицу он вышел буквально за две минуты до появления машины. Благо, хоть дождь, моросивший с вечера, прекратился. Сейчас, не дай Бог, подморозит — то-то ж машин и людей побьется на гололедице… Погодка в этом году… Декабрь, называется! То уже совсем было зима установилась, а потом вдруг эта оттепель, да такая, что даже синоптики офонарели, выдавая такие прогнозы… А уж им-то трепаться не привыкать.

Ну о чем еще побрюзжать, когда выдергивают из постели, как не о погоде?

Черный «фольксваген» вырулил из-за угла и остановился прямо напротив Крутицкого. Водитель быстро вылез из автомобиля, на всякий случай уточнил:

— Игорь Дмитриевич?

Тот криво ухмыльнулся:

— Можно подумать, что сейчас возле моего дома или даже во всем квартале стоят толпы мужчин моего возраста и моей внешности…

Водитель на реплику никак не отреагировал, наверное, и не к такому привык. Распахнул перед Крутицким заднюю дверцу автомобиля.

— Прошу вас, — и даже слегка поклонился.

Н-да-с, у нас такого не дождешься, вновь брюзгливо подумал Игорь Дмитриевич. Любой сопливый пацан, которого мама с папой устроили водителем в гараж конторы, чтобы отмазать единственное чадо от службы в армии, и не подумает поднять свою задницу и открыть дверцу, даже если будешь что-нибудь тяжелое в руках нести. А ведь разница-то между ними, оказывается, принципиальная: тот за рулем сидит только лишь по ходатайству мамы-папы, а этот — лично отрабатывая получаемые денежки.

Однако даже такое подчеркнуто предупредительное отношение вызвало у Крутицкого не самое большое удивление. В конце концов, если тебе открыли дверцу, это можно расценить всего лишь как элементарную вежливость. Главная неожиданность поджидала его в салоне.

— Там кофе для вас приготовлен, — сказал через плечо водитель, усаживаясь на свое место. — Угощайтесь, а то, наверное, позавтракать не успели…

Вполне понятно, что за вежливость и заботу ему тоже платили. И все же это маленькое проявление внимания тронуло старого служаку.

— Спасибо, — искренне сказал он.

Однако кофе или чего-то аналогичного не увидел. Правда, что к чему, сообразил быстро. Между передними сиденьями удачно размещался узкий высокий пенал. Игорь Дмитриевич потянул за пластмассовую ручку, откинулась крышка. Из осветившегося нутра выдвинулся на шарнире подносик, в котором в удобных гнездах крепились две рюмочки, две чашечки, две крохотных бутылочки коньяка. В глубине виднелись небольшой термос и несколько пакетиков с орешками, с чипсами, с леденцами…

— Не стесняйтесь, все в вашем распоряжении, — мягко трогая машину с места, сказал водитель. — Если пожелаете, по пути у нас будет автомобильный «Макдональдс», можно будет взять парочку бутербродов.

Сервис, едрит его!.. Только одна мелочь, не преминул по-прежнему брюзгливо подметить про себя невыспавшийся гость, если бы все эти блага, даже не блага, а все эти мелочи цивилизации были доступны большинству людей, а не отдельно взятым «избранникам» народа…

Так Крутицкий подумал, однако отказываться от «мелочей цивилизации» не стал. Налил себе немного, чтобы не расплескался на рытвинах и поворотах, кофе, мгновение поколебавшись, свинтил пробочку на бутылочке, наполнил и рюмку. Распечатал пакетик с орешками — леденцы не любил, а чипсы есть неудобно, рассыпаются… Так, в уюте и комфорте, потягивая коньяк и запивая его кофе, похрустывая орешками, и доехали до места.

Антон и в самом деле ждал его приезда с нетерпением. С ходу, не дожидаясь, пока водитель выберется из-за руля и откроет дверь, ввалился в салон сам. Машина тут же рванула дальше — очевидно, водитель хорошо знал, что должен делать дальше.

— Здорово, старик, — сунул руку приятелю Тоха. — Спасибо, что не отказался…

Сегодня он даже не старался изображать из себя солидного и значимого человека. Был заметно взволнован и не скрывал этого.

— Ну так я слушаю тебя, — с ходу начал ворчать Игорь Дмитриевич.

Антон Валерьевич глянул на раскрытый бар.

— Ты уже начал? Это хорошо…

Он тоже налил себе коньяка и одним махом проглотил всю рюмку. Поморщился, сунул пальцы в пакетик с орешками, который держал перед собой Крутицкий.

— Значит, так, Игорек, — заговорил он деловито. — Времени у нас очень мало. Что и от кого я узнал, это тебя не касается. Договорились?.. Так вот. Вчера вечером среди наркоманов города прошел небольшой мор. Во всяком случае, насколько я знаю, не меньше десяти человек вдруг померли вскоре после приема этого дерьма.

— Ну и хрен бы с ними, — привычно проворчал Крутицкий.

Но проворчал так просто, понимая, что такое случайным не бывает.

— Ты прав, хрен бы с ними, — Антон Валерьевич вновь залез к нему в пакетик с орешками. — Да только дело тут вот в чем. Человека, от которого вышла партия яда вместо наркоты, вычислили быстро. Это был некто Петруччо, личность совершенно никчемная — это неинтересно ни тебе, ни мне. Главное в другом: перед тем, как с ним разделаться, этого Петруччо допросили и выяснилось, что накануне к нему приходил какой-то эксперт, который, якобы, проверил качество наркотика и остался этой проверкой вполне доволен.

Эксперт… Чего бы это эксперт приходил проверять, раз там все в порядке?

— Наркотик был расфасован? — спросил Крутицкий.

Хрустя орешками, Тоха кивнул:

— Да, как положено, по пять гран.

— Ясно, — задумчиво проговорил Игорь Дмитриевич. И тем не менее, счел нужным уточнить: — Значит, ты хочешь сказать, что этот эксперт подменил партию?

— В этом нет сомнения, — в голосе Тохи сквозила явная досада, как у человека, которого в разговоре пытаются увести в сторону от основного, интересного и важного для него разговора.

— Но зачем?

— Не знаю, Игорек, не знаю. Да и для меня сейчас это неважно. Сейчас гораздо важнее другое…

Игорь Дмитриевич ничего не понимал.

— Вот как? А что же тогда для тебя важно? Что ты хочешь узнать? И зачем меня вызывал?..

— Так я тебе и пытаюсь объяснить, что я хочу, а ты все перебиваешь… Дело в том, что буквально час назад мне стало известно, как звали этого эксперта. Он представился Валентином.

Антон Валерьевич произнес это имя торжествующе, и в то же время тревожно. Игорь Дмитриевич не мог понять, в чем тут дело.

— Мне это имя ничего не говорит, — признался он.

Его забывчивость вызвала у мафиози откровенную досаду.

— Забыл уже?.. Помнишь, когда я обратился к тебе в первый раз, сказал…

— Да-да, конечно, вспомнил! — искренне воскликнул Крутицкий. — Того человека, который заманил в ловушку того бизнесмена… Как его… Не помню… Ну да неважно… Того тоже звали Валентин.

— Наконец-то!

Игорь Дмитриевич чуть задумался.

— Ну и что? Согласен, что имя Валентин не слишком распространенное, — пожал он плечами. — Однако не настолько уж, чтобы в каждом преступлении, в котором оно фигурирует, видеть одного и того же человека… И даже если тебя это так встревожило, ты бы не стал будить меня, только чтобы сообщить эту информацию. Значит, я так понимаю, дружище, тут должна быть и другая причина, по которой ты вдруг выдернул меня из-под теплого одеяла. Не так?

Подобного вопроса, разве что в более мягкой форме, Тоха ожидал. А потому ответил с готовностью:

— Давай я тебе пока не буду отвечать на этот вопрос. Без обиды. Ладно?

О том, что вечером в своем почтовом ящике он обнаружил конверт с игральной картой, на которой была выведена цифра «3», он говорить не стал. Тоха уже прекрасно понял, да это вообще трудно было бы не понять, что в карточках зашифрован какой-то глубокий смысл, но не мог понять, какой именно. И это его пугало, пугало до липкого пота. Он уже начал бояться почты, он начал вздрагивать от телефонных звонков, он начал со страхом смотреть на верного Капельку, когда тот появлялся в поле его зрения.

Между тем Игорь Дмитриевич от души рассмеялся.

— Да какие тут обиды, Антишок? Чего, в самом деле обижаться, если и без того знаешь ответ?.. Дело в том, что все они: и тот мелкий бизнесмен, и киллер Бык на стройке, и этот наркоторговец — все они люди твоей команды. Не так?.. Так. А потому ты сейчас так дергаешься, потому и узнаешь о происходящем раньше меня…

В машине зависла пауза. Антон Валерьевич не ожидал такого поворота разговора. А потому молчал.

— Ладно, Тоха, пошумели, потрепались, построили из себя невинных девочек — и хватит, — твердо сказал Крутицкий. — Давай-ка вернемся к нашим баранам… Где сейчас этот твой наркоторговец?

— В морге, — нехотя отозвался Тоха. — После того, что случилось, он был обречен.

— Наверное, — согласился Игорь Дмитриевич. — И кто его туда спровадил?

— Пока не знаю, — ответ прозвучал неискренне. — Там к нему одновременно приехали разбираться две банды, популяли друг в друга… Куча трупов, две машины в решето… Там сейчас орудует выездная следственная бригада из местного райотдела. Я тебя везу туда же, чтобы ты сам на месте посмотрел, что там и как… Согласись, что это веский повод, чтобы вытащить тебя из постели. Или нет?

— Для тебе — наверное, — пробурчал Крутицкий.

— Для тебя, должен напомнить, тоже, — огрызнулся Тоха. — Слушай дальше… Во время перестрелки Петруччо и замочили…

— Ну конечно, а он стоял и кричал: «Передайте Тохе, что это меня Валентин подставил!», — съязвил Игорь Дмитриевич. — А там случайно мимо проезжал на машине твой знакомый и передал тебе эти слова.

Однако Антон Валерьевич был слишком тертым калачом, чтобы долго пребывать в растерянности.

— Ну ладно, Игорек, коль уж мы пошли в открытую… Ты мне его, Валентина этого грёбанного, только достань! И «Мерседес» твой. Новьё…

— Эх, Тоха-Тоха, — столь же искренне вздохнув, отозвался Игорь Дмитриевич. — Будь моя воля, я бы вас всех скопом к ногтю… Да вы ж себе лично и своим подручным депутатскую неприкосновенность придумали и за ней укрылись, как за каменной стеной… Другие двойное-тройное гражданство заимели. Третьи за границей укрылись…

— Ну а ты-то чем лучше? — огрызнулся Тоха. — Христосик выискался, мать твою растак!

— В том-то и дело, что не лучше, — признал, вздохнув, Крутицкий. — Потому и сижу я тебя в машине… Как говорится, одним миром мазаны… Вы активно воруете, мы вам продаемся, всякие Петруччо вам прислуживают… Всю страну по миру пустили, разворовали-разрушили… А скажи-ка мне, только честно, Антон: ты никогда не думал о том, что мы с тобой детям, внукам своим, следующему поколению оставим?

Тоха пожал плечами. Протянул руку в миниатюрный бар, взял свою бутылочку, однако она оказалась пустой. Тогда выцедил себе в рюмку остатки коньяка из посудины Крутицкого. Вылил их в рот.

— Задумывался, конечно, — только после этого заговорил он негромко. — Только ведь, Игорек, не мы с тобой мир таким создали, не нам с тобой его и исправлять… Сейчас ведь жизнь сам знаешь какая: или ты сволочь — я дурак, или наоборот. Богатый негодяй — бедный честный. Преуспевший нувориш — нищий бюджетник… Ну и так далее. Серединки-то, Игорек, у нас нетути, вот в чем загвоздка!.. Я свой выбор сделал: с точки зрения патриотов своей страны я негодяй, с точки зрения простого человека я подлец, с точки зрения бюджетника я зарвавшийся буржуй… Что ж, в какой-то степени так оно и есть. Только мне очень не хочется быть среди тех, кто месяцами и годами ждет от государства погашения долгов. Мне приятнее свои деньги — и от государства, и от своей коммерческой деятельности, которой мне государство заниматься запретило, однако смотрит сквозь пальцы на то, какие доходы я получаю со стороны — так вот мне свои деньги приятнее получать вовремя и сполна. Как говорится, лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным. Или ты считаешь иначе?.. Нет, Игорек, лучше уж я самолично буду решать, сколько обронить в какую статью бюджета: сколько на науку, чтобы она тлела, но не горела, сколько на оборону, чтобы она поскорее совсем развалилась, сколько пенсионерам, чтобы они поскорее переселились на тот свет, а сколько твоему ведомству, чтобы при необходимости легче было бы тебя и твоих коллег подкупать… Потому мне и служат, потому на меня и работают: Васька-Рядчик, потому что я ему даю деньги, Ленька-Бык, потому что обеспечиваю его работой, Петруччо, потому, что я его обеспечиваю клиентурой, какой-нибудь Карабас-Барабас за то, что снабжаю дешевыми продуктами, ну а вы, бюджетники, только за то, что вам иногда перепадают крохи с моего стола… Только не обижайся, Бога ради, Игорек, я немного утрирую, чуточку передергиваю, малость ёрничаю, капельку подтасовываю… Но ведь в целом это все правда, Игорек!.. Вот ты спросил о детях. У меня их четверо: двое законных и двое на стороне. Так будь уверен: они у меня ни в чем не нуждаются и нуждаться не будут. И я кругом получаюсь негодяй… А вот ты лучше скажи: что ждет твоих? И кто ты в их глазах, со своей честностью?.. Что ты им после себя оставишь?.. Так кто больший подлец в глазах собственных детей?

Игорь Дмитриевич ответил не сразу. Потому что и сам, по большому счету, страшился завтрашнего дня. Через полтора года ему предстоит увольнение на пенсию. И что там? Да, конечно, пенсия у него не такая нищая, как у инженера или учителя, но все же на нее тоже не очень-то проживешь. Двое детей — и мало надежд, что в обозримом будущем кто-то из них получит от государства квартиру. Купить жилье не за что… А значит нет ни малейшего сомнения в том, что они со своими семьями будут жить с ним, на кухне станут грызться три хозяйки… И ему придется на старости лет всей своей загрубевшей на фронтах борьбы с преступностью шкурой ощущать общее, направленное против него настроение младшего поколения Крутицких, которое можно выразить пушкинским: «Когда же черт возьмет тебя?»…

— Ладно, Тоха, — угрюмо произнес он. — Если твои предположения оправдаются, если все это действительно не случайные совпадения, я тебе ручаюсь, что возьму это дело под свой личный контроль. И я этого Валентина из-под земли достану… Только…

— Что только?

— Только мне на хрен не нужен твой «Мерседес».

— Это ново! — несколько удивленно воскликнул Антон Валерьевич. — А что же тебе нужно?

— Мне нужна квартира, — тихо, испытывая неловкость от того, что разговор, возможно, слышит водитель, сказал Игорь Дмитриевич. — Отдельная квартира. На Новом Арбате и на Рублевском шоссе не претендую. Где угодно: в Зеленограде, в Бутово, в Копотне, на полях аэрации… Но московская квартира.

Тоха вздохнул.

— Будет тебе квартира, — тихо сказал он.

Хорошо, что люди не умеют читать мысли друг друга. Потому что думал в это время Антон Валерьевич о том, как же легко и дешево продаются и покупаются люди. Ведь Игорек всегда был человеком принципиальным. И что же должно было произойти, чтобы и его честность сломалась? За квартиру этот человек сейчас готов пойти на должностное нарушение, пока еще только граничащее с преступлением. Ну а если ему сейчас пообещать две квартиры — каждому из детей? Да за такой подарок он готов будет на что угодно! И это человек, еще недавно являвший собой образец честности! А за сколько же можно купить человека менее стойкого?..

Вот и теперь, утром, вспоминая этот разговор, даже не зная о мыслях Тохи, Игорь Дмитриевич испытывал чувство стыда. И оправданий своему поступку уже придумал массу — а стыд не проходил. Прямо в жар бросало от мысли, что об этой договоренности может кто-то узнать.

Скорее бы уже эта лихая парочка появилась!.. Впрочем, Индикатора он видеть особенно не желал бы. Однако его азиатская хитрость, умение придумать оригинальное объяснение каким-то несовместимым обстоятельствам или, напротив, выход из сложного положения — тут он был мастер и эти его качества сейчас вполне могли бы пригодиться.

Ну а Вадим… Вадим…

Когда-то они с его отцом вместе работали. Он этого Вадьку когда-то на руках таскал, на ноге качал. Когда тот выпустил на него горячую струю, родители младенца дружно и весело загомонили:

— Ну, значит, породнимся! Давай рожай дочку, сватами станем!..

Как давно это было! И как молоды мы были!..

Сейчас вот Вадим, тогда активный и бойкий, ходит все время как вареный, и мямлит что-то, умозрительные теории развивает. Ни хватки, ни опыта — хотя, впрочем, одно без другого не бывает. Похоже, придется с его отцом поговорить, чтобы перевели Вадима куда-нибудь на штабную работу. Или в архив — при его скрупулезности и аккуратности в бумагах ему там цены не будет. А здесь…

Где же они? Ведь сказал же: чтобы прямо с утра!

Чтобы скоротать время, пока появятся подчиненные, Игорь Дмитриевич взял в руки и начал просматривать сводку происшествий за последние сутки. Он ее уже пробежал глазами, но не слишком внимательно… Ну а теперь решил ознакомиться с ней обстоятельнее. Так, в рамках очередной плановой операции задержана еще одна партия наркотиков, которая предназначалась, по предварительным данным, для Москвы. Это которая же уже за последнее время? Может, это как-то связано с событиями в квартире Петруччо? Нужно сделать зарубочку для памяти: пусть Вадим в управлении по контролю за незаконным оборотом наркотиков проработает вопрос, сколько примерно московские наркоманы потребляют наркоты в сутки, сколько ее приблизительно поступает в столицу и как мог сказаться на этих показателях тот факт, что сейчас проводится подобная кампания. Кто его знает, может, эта цифирь в силах подкинуть какие-нибудь идеи…

Что тут у нас еще? Криминальные разборки продолжаются… Где они были? На улице Большие Каменщики… Ну, там это дело привычное, не повезло тамошнему отделению милиции: сплошные заказные убийства, а как их раскрыть?.. Перестрелка в районе Николо-Архангельского кладбища, четверо задержаны; мафия никак не может разделить такой лакомый кусок пирога, как доходы с ритуальных услуг.

Николо-Архангельское… Это на востоке Москвы, в районе Новокосино, в сторону Железнодорожного. Там похоронена давняя знакомая Игоря Дмитриевича, замечательная женщина Светлана Половинкина, жаль ее, всю жизнь ей не везло, сын в каких-то сомнительных, на грани криминала, историях был замешан, перед самой смертью матери дочь с мужем развелась и пришла с ребенком к ней, в однокомнатную квартирешку, да и умерла Светлана мученически, от рака… Светлая ей память, пухом земля; жена Игоря Дмитриевича все его к ней ревновала, а сейчас только добром вспоминает… Что там у нас нынче еще?.. А, вот оно: перестрелка в доме по улице Профсоюзной, семь трупов, один наркоман, один наркоторговец и пять боевиков предположительно из этнической группировки Князя Ризо; проводятся оперативно-следственные и т. д… О главном, конечно, ни слова. И понятно…

Есть еще что-нибудь заслуживающее внимания?.. Глаз цепляется за сообщение о том, что ночью налоговая полиция провела успешную операцию. Оружие, наркотики, нарушение паспортного режима, подозрение в проституции, подозрения в убийствах, изъяты документы, проводятся оперативно-следственные и т. д. Что ж, молодцы, ребятки, если только все и в самом деле так.

Ну и на закуску итоговая табличка: всего убийств, изнасилований, покушений… Увидели бы в свое время эту сводочку Андропов или Пуго — еще двадцать лет назад отыскали бы виновных в будущих грехах! Не увидели, не отыскали. А расхлебываться теперь ему.

…Сергей Ингибаров и Вадим Вострецов появились в кабинете Игоря Дмитриевича только около одиннадцати часов.

— Игорь Дмитриевич, виноват, опоздал, я вчера поздно работал… — сразу после приветствия начал Вадим.

Однако Крутицкий, обратив внимание на его красные глаза, перебил:

— Работал или это?.. — щелкнул себя по горлу.

— Работал, честное слово!..

Он воскликнул настолько искренне, что Крутицкий сразу поверил.

— Ладно. Еще раз опоздаешь — обвешаю выговорами, как елку в Новый год игрушками! Садитесь! Коротко и четко: что у нас по делу карточек?

Ингибаров поднялся было, однако начальник его корректно остановил.

— Ты сиди, Сергей, времени нет церемонии разводить, так что пусть доложит лично непосредственный исполнитель.

Это звучало, на первый взгляд, вполне резонно. Однако чуткий к подобным вещам Ингибаров понял, что таким образом Крутицкий лично его выводит из-под удара, что теперь в любом проколе будет виноват исключительно Вострецов. И это его вполне устраивало.

Между тем Вадим обстоятельно раскрыл папку. Тут, конечно, он дока. Листочки аккуратно скреплены, отпечатано на принтере чисто и четко, пункты пронумерованы, ключевые места и фамилии выделены шрифтом или подчеркнуты…

— Ладно, ты мне все это оставишь, а сам сейчас коротко и внятно, — остановил его Крутицкий.

— Если коротко, то пока результатов мало, — признался Вадим. — Убийства Ряднова и Быка настолько не похожи, что если бы не одинаковые карточки с цифрами «1» и «2», их бы вообще ничего не объединяло. Пуля, убившая первого, исчезла бесследно. Последний день Быка отслежен более или менее полностью, люди, с которыми он контактировал, никого, похожего на фоторобот, составленный со слов Николая Мохнача, не запомнили… Правда, и рисунок слабенький — либо Мохнач что-то недоговаривает, либо он и в самом деле физиономист никакой… Короче говоря, людей я опросил много, информации, которые позволяют составить представление о погибших и круге их общения, собрал тоже немало. Но пока ничего существенного, что могло бы пролить свет на это дело, нет.

О том, что произошло нынешней ночью, Вадим хотел рассказать позже, когда в кабинете не будет Ингибарова. Он его попросту боялся. И надеялся, что старый друг отца наедине его быстрее поймет и поможет разобраться в ситуации. Все же, что ни говори, самовольное, без санкции руководства, участие в силовой акции, проводимой другим ведомством, тем более, с твоей подачи — серьезное нарушение. Да и над фактами, которых так много получено в ходе ночной операции, не мешало бы покумекать более опытному человеку. Кроме того, нужно было решить в официальном порядке, чтобы с ними поделились информацией о полученных в результате экспертизы данных.

— Ясно, — согласно кивнул Крутицкий. — Теперь так. Прочитайте вот это.

Он бросил на стол два экземпляра справки о событиях, происшедших накануне в квартире Петруччо. Ингибаров и Вострецов пробежали текст глазами. И выжидательно уставились на начальника.

— Ну а теперь главное, — не заставил себя долго ждать Игорь Дмитриевич. — В квартире этого самого Петруччо было обнаружено вот это, — на стол упала еще одна карточка — точная копия предыдущих двух, только теперь в центральном кружочке на ней значилась цифра «3». — Эта «черная метка» была приклеена снизу к сиденью стула. И достоверно известно, что и к этим событиям опять непосредственное отношение имеет некий таинственный Валентин. — Начальник сделал паузу, чтобы дать подчиненным возможность переварить услышанное. После этого он заговорил уже иначе, четко и конкретно: — Короче говоря, эти события уже перестают быть обыкновенной уголовщиной, тем более, что неизвестно, сколько еще карточек заготовлено у этого серийного убийцы. В связи с этим у меня имеется несколько соображений, решение которых не терпит отлагательств. Вадим, записывай, что тебе нужно сделать. Первое — карточки. Иди к экспертам, пусть они узнают, где именно они изготовлены, кто у них их покупал, куда они отправлялись, оптовые коммерческие покупатели, величина партий и так далее. Все то же самое по ручкам, которыми наносились значки. То же самое — по клею, которым пользовался преступник, чтобы приклеить к стулу карточку… Второе — линия наркотиков. Иди в управление по незаконному обороту наркотиков, раскручивай окружение этого Петруччо, узнай максимум его клиентов и поставщиков. Третье — линия киллеров. Ты уже много времени потерял на раскрутку второстепенных знакомых Быка. Так что шуруй в управление по организованной преступности и попытайся узнать, кто может быть шефом Быка, кто и как выходил на него с заказами; ну а кроме того, постарайся побольше узнать там же о его прошлых жертвах, причем, тебе нужны будут не только те, в которых они стопроцентно уверены, но и если они только что-то подозревают… Короче говоря, ищи как можно больше фамилий людей, которые имели хоть какое-то отношение к убитым и ищи в их прошлом хоть одно совпадение… Четвертое — линия коммерческой деятельности Ряднова, тут Вострецов вообще все к черту провалил, так что это направление, Сергей, бери лично на себя, ты в этом лучше разберешься. Поставщики товара, клиенты, конкуренты, конфликты — короче, сам знаешь не хуже. Главное, состыкуйся с управлением по экономическим преступлениям… И, кстати, — внезапно перебил он сам себя. — Погодите-ка… Что-то мне вдруг вспомнилось… Нужно заглянуть в налоговую полицию… Налоговая полиция… Сегодня… — Он схватил со стола сводку, пробежал ее глазами. — Сегодня ночью налоговая полиция провела операцию в кафе «У Барабаса»… Барабас… Что-то я о нем на днях слышал… Едва ли не вчера… Кто-то по этому поводу мне что-то докладывал…

Дальше молчать было невозможно. Вадим неловко, громко подвинув стул, поднялся со своего места.

— Вы могли слышать об этом кафе в связи с убийством Быка, — упавшим голосом сказал он.

— А причем тут Бык? — наморщился, стараясь выудить из памяти потерянную деталь, спросил Крутицкий.

— В кафе, которым руководил лично Барабас, работала подруга Быка, — пояснил Вострецов. — Ленька там был завсегдатаем. И оттуда он уходил вечером накануне своей гибели… Я вам докладывал и вы мне запретили… то есть порекомендовали оставить кафе в покое…

— Стоп!

Крутицкий вдруг словно наяву увидел, как он сидит в салоне машины и слушает речь Антишока. «Какой-нибудь Карабас-Барабас служит мне за то, что я обеспечиваю его дешевыми продуктами…» Значит, имя отрицательного героя сказки красного графа Алексея Толстого было произнесено не случайно. Более того, помнится, и в самом деле Вострецов что-то говорил о том, что в кафе не все благополучно, а он, Игорь Дмитриевич Крутицкий, «забодал» его предложение продолжить раскрутку Барабаса потому, что счел этот путь тупиковым…

— Да, что-то тут я дал маху, — признал начальник.

И Вадим решился.

— Я сегодня ночью был там, — опустив голову, тихо признался он.

— Где ты был? — рассеянно переспросил Крутицкий.

Ингибаров ничего не сказал, только повернул голову в сторону подчиненного.

— Там, — еще тише повторил Вострецов. И, весь внутренне сжавшись, пояснил: — В кафе.

Оба его начальника ошеломленно уставились на него. И он начал рассказывать.