"Стена" - читать интересную книгу автора (Лонг Джефф)

21

Во время одной из вылазок в просторы Руб-эль-Хали Хью и Энни наткнулись на изумительный коралловый риф, сохранившийся вплоть до мельчайших деталей под покровом барханов, которые ненадолго открыли его как раз перед приездом путешественников. Древний морской барьер возникал из песков и исчезал в них, словно изогнутая спина дельфина. Он был на много миллионов лет старше их любимых пересохших палеоозер. Они находили изящные морские веера, и похожие на палки окаменевшие столбчатые кораллы, и целые стены минерализированных полипов, похожих на тысячи открытых ртов, молча кричащих на них, — скелеты тишины.

Когда на следующее утро они погрузились в почти не рассеявшийся дым, Хью пришла на память та находка. Трещина сомкнулась, он лез вверх по едва различимым неровностям, напоминавшим пену с пузырьками размером с пяти- и десятицентовые монетки, и вдруг наткнулся на оливиновую жилу. Точно так же, как тот захороненный в пустыне риф, жила — след древнейших и глубочайших процессов, происходивших в недрах магмы, из которой образовался Эль-Кэп, — без всяких объяснений и оркестра фанфар всплыла из рябого, коричневого с белыми пестринами, гранита и выгнулась вверх наподобие темно-зеленого позвоночника.

Быстро поднимаясь по хорошо заметным, выпирающим «позвонкам» оливинового хребта, Хью постарался собраться с духом. Возможно, уже этим утром им удастся прорваться к синему небу и яркому желтому солнцу и хотя бы бросить взгляд на вершину.

На этой высоте дыма было не в пример меньше, чем внизу. Копоть все еще затемняла раскраску Эль-Кэпа, но уже не покрывала все ровным бурым слоем. Серый мир начал отступать перед вечным натиском жизни. Альпинисты выбрались из ада и тех мест, куда дотянулись его щупальца.

Оливиновая жила шла вверх и направо, изгибаясь, как арка моста. На своем пути Хью то и дело встречал белые отметки магнезии, оставленные незнакомой ему женщиной, которая проходила здесь первой. Вполне вероятно, что это была та самая его вчерашняя партнерша по танцу на скале. Достигнув такой высоты на стене — на самом подходе к вершине, — команда должна была полностью определиться в возможностях каждого восходителя и поручить свободное лазание самому проворному, ловкому и уверенному.

Он начал понемногу влюбляться в эту женщину — или сочетание качеств женщин, образовавших эту идеальную скалолазку. Здесь, на высоченной стене, где идти было опаснее, чем по острию ножа, он и она преодолевали одни и те же опасности, разгадывали одни и те же загадки и вцеплялись пальцами в одни и те же неровности камня. Лишь время отделяло их друг от друга. Химические реакции, происходящие в крови, обостряли его чувства, пятна магнезии подтверждали правильность его движений. Он вступил с ней в контакт на некоем чувственном уровне. Казалось, что в самые трудные мгновения балерина поджидала его. И обнимая скалу — хватаясь, подтягиваясь, пыхтя и вытягиваясь во весь рост, — он словно обнимал эту женщину.

Она в каком-то смысле соблазняла его. Причинами этого влечения было и само восхождение, и почти сексуальное притяжение Эль-Кэпа, и даже та болезненная связь, что существует между могильщиком и мертвецами, которых он укладывает в землю. Как ни толкуй, она шла следом за Хью точно так же, как он стремился вслед за ней.

Хью попытался вспомнить, когда же он в последний раз испытывал нечто подобное, — это было с Энни одним дождливым вечером, несколько десятков лет назад — в самом начале. Он изгнал из мыслей ее образ. Все было не так. С тех пор прошла целая жизнь. Женщина была совсем другой. Он принял условия жестокой, почти беззвучной игры. Единственными звуками были его дыхание, стук его сердца да шорох веревки, задевающей за камень.

Бездна цеплялась за его кишки, за выступающие тазовые кости, за основание позвоночника. Она пыталась сковать движения суставов и пальцев. Она заполняла его существо одиночеством, страхом и растерянностью. Но женщина не разочаровалась в нем и не отказалась от него. Она оставляла для него на скале свои призрачные следы. Она манила его за собой.

Каждое движение было продуманным в самом буквальном смысле этого слова: насколько согнуть суставы пальцев рук, хватаясь за зацепку, куда и как поставить кончики пальцев ног, насколько позволить ступне отклониться от горизонтали, как и когда отстраниться от очередной опоры. Он непрерывно держал свое тело под полным контролем и при этом, как ни странно, чувствовал, что его ничто нисколько не ограничивает. Все получалось очень легко. Нужно было лишь доверять своей незримой напарнице.

Хью попробовал сообразить, которая из трех женщин вела его вверх по стене. Одну из них он встретил в лесу — у нее были серебряные сережки в ушах и каменные бусины, вплетенные в волосы. Это была она или кто-то из оставшихся двух? Вероятно, ему никогда не доведется узнать это. Почему-то он в своих мыслях представлял ее очень красивой.

Он держался за неровности ярко-зеленого камня как за что-то невероятно драгоценное. Ему здесь не было места. Оливин был чужеродным минералом. Он выплыл из глубочайших раскаленных недр, бросив вызов всем химическим и физическим процессам, которые здесь происходили. И выбрался на свет божий, дерзко прочертив огромный фас скалы.

И все же через восемьдесят или девяносто футов оливин сдался. Зеленая полоса нырнула обратно в пестрый гранит. Хью ухватился за последнюю зацепку, соображая, куда же двинуться дальше.

В поле зрения не было ни одной трещины, никаких неровностей, за которые можно было бы ухватиться. И белые пятна магнезии исчезли. Хью растерялся. Он был полностью уверен в том, что идет правильным путем. Неужели оливиновая лестница оказалась ложным путем и привела в тупик? Альпинистка одурачила его и сумела вернуться, оставив его здесь распятым на скале? Он хорошо понимал лишь одно: его силы на исходе. Опустив по очереди обе руки, он потряс ими, закачав немного свежей крови в артерии, готовясь к дальнейшим действиям.

Вдруг задрожало колено. Тетанус. Прекрати! Он оторвал ногу от опоры, вновь поставил на место, сменил хват рук, вытянул шею, откинул голову, осматривая скалу в поисках следующего зацепа. Нельзя было поверить, что она заманила его сюда, на такую высоту, лишь затем, чтобы бросить в безвыходном положении. Он искал хоть какие-нибудь признаки ее пребывания здесь, хоть отпечаток ладони, хоть царапину. Что угодно. Когда же Хью в конце концов увидел это, оно оказалось настолько грандиозным, что он нисколько не удивился тому, что не мог распознать дорогу на первых порах.

Справа и выше чуть угадывался сквозь дым темный расплывчатый полумесяц. Он зиял, как распахнутая китовая пасть. Это же крыша, понял он, гигантская изогнутая бровь. Сам того не зная, он добрался до Глаза циклопа, вернее, почти добрался. Так близко и все же так неимоверно далеко! Вцепившись мертвой хваткой в последнюю оливиновую зацепку, он искал и не мог найти пути, ведущего в эту чудовищную глазницу.

Он вытянулся во весь рост, пытаясь заглянуть за четкий угол, ограничивавший поле зрения совсем рядом с ним. Вдали же был виден только смог. Там, куда не могла достать его рука, стены словно вовсе не существовало. Пока он флиртовал со своей балериной, бездна окружала его со всех сторон и теперь пыталась сомкнуться. На какой-то миг у него возникло головокружительное ощущение отсутствия низа и верха, усилившееся из-за дымной пелены.

Он вцепился в оливин, как в саму жизнь, не думая о том, что нужно беречь силу рук. Самый главный урок, который должен усвоить альпинист, заключается в умении понять, когда нужно прекратить борьбу, остановиться и успокоиться. По большому счету, ты оцениваешь скалу или лед, взвешиваешь противостоящую тебе гору согласно своему представлению о ней. Ты учишься понимать, когда нужно идти на штурм, а когда следует отступить, узнаешь пределы возможностей своего тела, узнаешь, насколько далеко ты способен закинуть ногу, насколько крепко твои руки могут держаться за зацеп, насколько большое напряжение способно выдержать твое сердце. Ты учишься не вколачивать молотком крюк слишком сильно, не запихивать закладки слишком глубоко, не перегружать крепления.

Хью заставил себя ослабить захват. Потом опустил одну руку и встряхнул ее. Сменил руки и повторил то же самое с другой. Здесь обязательно должен был найтись следующий захват. Но, как это и подобает лучшим фокусникам, его анонимная фея не оставила ключа к этому трюку.

Хью осторожно сдвинулся направо. Держась за выступ оливина левой рукой, он зацепился правой ногой за угол и заглянул за него.

И оказался совсем в другом мире.

Дым, собравшийся на самом дне просторной пустой впадины, казался здесь не бурым, а почти синим. Не небесной синевой, а иной, более глубокой. В лицо дунул легкий ветерок. Воздух был еще прохладнее, чем камень, за который цеплялся Хью. «Новая страна». Волнение, владевшее им, сделалось еще сильнее.

Он вернулся на оливиновую жилу, отдохнул немного и предпринял еще одну попытку. Опираясь на одну пятку, он провел руками вверх и вниз по обеим сторонам угла, пытаясь нащупать хоть какие-нибудь сколы или неровности. Но камень оказался абсолютно гладким.

Это не на шутку расстроило его. Его способности к лазанью должны были намного превышать способности женщины, хотя бы только за счет длины рук, и все же он никак не мог сдвинуться с этого места. Что же такого он никак не мог найти? Как она смогла пролезть здесь? Он отступил к своей оливиновой «площадке» и еще немного отдохнул. Колено опорной ноги задрожало. Он сменил ноги. Второе колено тоже задрожало. Он приказал себе успокоиться. Безрезультатно.

У него подходил к концу запас энергии. Жить оставалось ровно столько, сколько времени он сможет продержаться здесь, чередуя руки и ноги, а потом уменьшение плодородия (как ни дико упоминать его в этой ситуации) заставит руки разжаться. Можно крикнуть и предупредить находящегося внизу Огастина, но это ничего не даст. Огастин ничем не сможет помочь ему. Веревка болталась на его поясе — никчемная вещь, бесполезная в случае падения; ее наличие нисколько не успокаивало. Он был здесь один-одинешенек.

Хью опять уставился на угол. Она ведь как-то перебралась через него. Он искал взглядом сгустки копоти, которые могли бы указать на наличие щербин, но скала казалась совершенно гладкой.

Он снова дотянулся до угла, зацепившись пяткой за край, и снова ничего не нашел. Там просто ничего не было.

Пятка, которой он по-обезьяньи — нет, обезьяне такое было бы не под силу! — цеплялся за угол, поехала вниз, и Хью поспешно дернул ногу вверх. И неожиданно на уровне голени, куда он ни за что не догадался бы посмотреть, задел пяткой какую-то неровность. Осторожно повернув ногу, он ощупал это место пальцами, предчувствуя успех.

Альпинисты привыкли видеть пальцами. Его балерина, которая была меньше ростом, но намного изящнее, справилась с поисками опоры лучше, чем он, по-видимому догадавшись ощупать невидимую сторону пальцами ноги. И она оказалась там — маленькая полка, совершенно невидимая отсюда. Чувствуя, что сейчас его затрясет всего, Хью вернулся на свою спасительную оливиновую «лестницу».

Теперь ему было ясно, что и как нужно делать. Будучи мужчиной, он, естественно, был склонен к силовым действиям. Здесь же сила ничего не давала. Все решала ловкость. Он еще раз смерил взглядом край угла — строго вертикально. Его предплечья устали чуть ли не до судорог. Нервы были натянуты до предела. Она дала ему один, последний шанс. Испытывала его умение. Или смеялась над ним.

Он осторожно начал свое движение.

Протянул правую ногу. Одной рукой уперся в последний выступ оливиновой жилы, а второй схватился за ровный край и оказался прижатым всем телом к скале.

Пора! Одним чрезвычайно мягким движением он выпустил оливиновую опору, подтянулся, держась за угол, и передвинулся к самому краю. Нога двинулась за угол. Большой палец нащупал упор.

Так он и балансировал, держась за ровные грани скального угла, дыша лишь самыми верхушками легких. Набери полную грудь воздуха — и расширившаяся грудная клетка сразу же отбросит от скалы. Закашляйся — и полетишь вниз. Он не мог даже оторвать щеку от камня и повернуть голову, чтобы заглянуть на ту сторону угла.

Опираясь только на большой палец правой ноги, глядя назад, на оливиновую жилу, отчетливо понимая, что ему ни за что не удастся вернуться на нее, Хью осторожно погладил стену правой рукой. Что-то здесь должно быть… Выше… Ничего. Ниже… Ничего.

Его левая рука соскользнула. Колено стукнулось о скалу. Прижалось сильнее. Правая рука потянулась дальше. Еще дальше. Он полностью освободил легкие от воздуха. Зацепка ждала его где-то совсем рядом.

Но тонкая нить земного притяжения тянула его назад. В этом не было никакого насилия. Все очень просто: он должен был упасть если не в эту секунду, то в следующую.

Но за короткое мгновение его сознание успело оценить ситуацию и увидеть два главных варианта. Он мог продолжать обниматься с этим углом, пока не свалится. Или же мог упасть, но по своей собственной воле.

Так он и сделал.

Нужно отвести на несколько миллиметров от стены ладони, пальцы, потом убрать с выступа палец, которым опирался… именно в таком порядке. Последним — палец ноги. Это было жизненно важно. Таким образом определялась траектория падения. Широко раскрыв глаза, он начал валиться на бок.

Захват мелькнул перед лицом как что-то почти нематериальное. Молниеносным движением, посрамившим бы самого виртуозного карманника, он ухватился за него. Ноги заболтались в пустоте. А дальше, но совсем рядом оказалась трещина. Последним усилием он вогнал в нее ногу, и пластырь, которым была обмотана его рука, и защищенную этим пластырем изнемогающую плоть.

Возможно, во время отчаянного падения какая-то часть его существа умерла. Во всяком случае, сдерживающие центры отказали. Все страхи, которые он крепко держал в узде, вырвались на свободу и навалились на него. Крича и ругаясь, он пытался втиснуться глубже в трещину, не обращая внимания на то, что не может отыграть у скалы хотя бы дюйм. Если бы он был способен зарыться в скалу, это было бы сделано. Все, что угодно, лишь бы избавиться от ужасного сосущего ощущения того, что земля тянет его к себе.

В конце концов приступ паники пошел на убыль. Он понял, что находится в безопасности. И только тогда увидел, что добрался до места назначения. Он находился в легендарном Глазу.