"Ведьмами рождаются" - читать интересную книгу автора (Руднева Лилия)

Часть 2

Пенёк шёл за Настей и гордился своими новыми джинсами. Прохожие удивлённо рассматривали маленького человечка с непомерно длинными руками, густой бородой и стоящими дыбом волосами. Но больше всего их занимал огромный мешок у него за спиной и лапти пятьдесят пятого размера. На фоне футболки с розовым зайчиком это выглядело экстремально.

Подойдя к остановке троллейбуса, Настя спохватилась, что не дала Пеньку денег. Но вспомнив его способность исчезать и появляться там, где ему вздумается, решила, что тот её не потеряет.

Подходя к магазину фирменной косметики, в котором она работала, Настя обнаружила Пенька стоящим у входа. Он хмурился и недоумённо рассматривал флаконы и тюбики, выставленные в витрине. С другой стороны витрины на него с открытыми ртами таращились Светка и Танька, продавщицы магазина и Настины подружки. Скорчив устрашающую мину, чтобы Пенёк не вздумал с ней заговорить, и тем самым выдать подругам их знакомство, Настя ужом проскользнула в магазин.

— Настюха! — раздался голос Семёна Демьяновича, — а-ну признавайся с кем загуляла!

Он занёс руку, чтобы хлопнуть её по попке, но Настя одарила его своим «ласковым» взглядом. Рука застыла в воздухе, он, продолжая широко улыбаться, и в порыве нерастраченных чувств, хлопнул себя по ляжке.

— Ай, ай, ай, девушка, что же это вы работу прогуливаете! — шутливо пожурил её он, — хорошо, Светка рядом живёт, подменила.

— Семён Демьянович, но вы же знаете, я никогда без серьёзной причины так бы не поступила! Это ведь первый раз за четыре года, — оправдывалась Настя.

— Ладно, ладно, — он всё-таки похлопал её, но по плечу, — знаю что ты очень ответственная, не то всыпал бы тебе по круглой попке по первое число.

Настя виновато опустила голову, скрывая улыбку.

— А что случилось-то? — серьёзно спросил он. Даже его чёрные усы стали серьёзными.

— Я же говорила по телефону — у меня семейные проблемы.

— Помощь нужна? — деловито поинтересовался он.

— Что вы, спасибо, я сама справлюсь, — Настя посмотрела на него с благодарностью.

— Ну тогда марш писать заявление! — гаркнул он.

В порыве благодарности девушка обняла этого замечательного человека, поцеловала в щёку и понеслась в его кабинет.

Семён Демьянович удовлетворённо оглядел свои владения, и увидел, что Света и Таня что-то высматривают в окне. Они навалились на подоконник, отставив назад аппетитные попки. Разгорячённый Настиным поцелуем, тихонько, словно охотящийся маньяк, Семён Демьянович подкрался к девицам и со всей силы ухватил их за выпирающие достоинства, неосмотрительно оставленные без присмотра. Девчёнки с визгом разлетелись в разные стороны под довольный хохот шаловливого директора.

— Семён Демьянович, — фальшиво возмущаясь, проговорила Света — пышная невысокая блондинка, — вы дошутитесь! Половина персонала скоро заикаться начнёт.

— Нечего в окна пялиться! — ничуть не смутившись, ответил тот.

— Да там такой экземпляр витрину рассматривает! — сказала Таня — эффектная брюнетка с короткой стильной стрижкой.

— Мало ли у нас в городе экземпляров, а вам работать надо!

— Так посетителей нет, чего напрягаться?

— Распустились туту у меня! — рявкнул Семён Демьянович, — поувольняю всех к чёртовой матери!

— Девушки никак не отреагировали на угрозу. Семён Демьянович ценил своих сотрудниц, а грозился так, для острастки, чтобы не расслаблялись.

Из кабинета директора, цокая каблучками, появилась Настя.

— Семён Демьянович, заявление я оставила на столе. Ещё раз спасибо вам большое!

Лёгкий светло-коричневый костюм подчёркивал все достоинства её фигуры и Семён Демьянович, спрятав руки за спину от греха подальше, скрылся в своём кабинете. Светка с Танькой тут же кинулись к подруге.

— Что случилось? — не скрывая любопытства, спросила Светка.

— Да дома не всё в порядке, — уклончиво ответила Настя.

— А мы думали у тебя роман, — разочарованно протянула Светка, поправляя блузку на пышном бюсте, который всё время норовил выскользнуть наружу.

— Да чего ты к ней прицепилась, — осадила её Танька, — если какие-то проблемы, мы готовы помочь, а за работу не волнуйся — подменим.

— Спасибо вам, девчёнки, — расчувствовалась Настя, — я вас так люблю!

И, расцеловавшись с каждой, Настя вышла из магазина. Пенёк с котомкой был на боевом посту. Представив, как он тенью будет ходить за ней по магазинам, девушка поняла, что не вынесет этого. Она зашла за угол дома и поманила его пальцем.

— Слушай, Пенёчек, — заискивающе начала она, — ты же видишь — всё хорошо, кругом полно народа и никто не собирается на меня нападать. Может, пойдёшь домой? А я скоро вернусь, обещаю.

— Нет, — твёрдо сказал он, — и не уговаривай!

— Да от кого ты меня защищаешь? Ты ведь даже не объяснил!

— Дома расскажу. А сейчас я должен быть возле тебя.

— Ну как хочешь, — в сердцах сказала Настя, решив, что не станет обращать на него внимания.

Она демонстративно отвернулась и зашагала по тротуару с твёрдым намерением посетить как можно больше магазинов и в каждом пробыть минимум пол часа. Продолжая строить коварные планы, Настя не обратила внимания на чёрный джип, остановившийся рядом. Из джипа выскочили два бритоголовых парня и, аккуратно дав Насте под дых, полащили её в машину. Как только де вушка очутилась на сидении, кто-то тут же зажал ей нос и рот платком, смоченным в хлороформе. Настя отключилась. В который раз.

Кто-то больно и с удовольствием хлестал её по щекам.

— Просыпайся, — с каждой оплеухой приговаривал злобный, полный страха мужской голос, — хватит дрыхнуть!

Настя застонала и попыталась увернуться от пощёчин.

— Очухалась! — облегчённо произнёс реаниматор-любитель.

Настя открыла глаза. Она лежала на земле возле джипа, над ней стоял жуткий мужик с лицом законченного психопата.

— Серый, она пришла в себя, — заорал Косой.

— Неужели? — ехидно спросил Серый, не прошло и часа!

— Я ж не виноват, что девка такая хилая попалась! — оправдывался Косой.

— А ты бы ещё больше хлороформа в платок вылил, чтоб она вообще загнулась!

С этими словами Серый подошёл к Косому и от всей души зарядил тому в ухо. Косой, сделав в воздухе изящный пируэт, упал на землю и затих. Настя, тем временем, смогла сесть и оглядеться. Судя по всему она находилась далеко за городом. До самого горизонта тянулись засеянные поля пшеницы, а чёрный джип громадной глыбой уродовал нежный ромашковый луг.

— Ну что, красавица, думала, не найдём мы тебя?! — на неё смотрел абсолютно серый человек.

Настя непонимающе молчала. Внезапно какая-то сила оторвала её от земли и поставила на ноги. Девушка испуганно оглянулась — за её спиной стоял бритоголовый тип, настолько толстый и рыхлый, что казалось его хребет не выдержит нанизанного на него жира, и тип вот-вот растечётся по земле, превратившись в желе. Жирный, скорчив злобную рожу, легонько пнул её животом. Настя отлетела не меньше, чем на метр, и жалобно заскулила.

— Кто вы такие и что я вам сделала? — подвывала она.

— Слыш, Серый, она нам дурочку впаривает, Косой уже отошёл от удара, и искал возможность сорвать на ком-то злость, — а-ну говори, сука, куда золото заныкала!

Он подбежал к Насте и наотмашь ударил её по лицу. Настя закрылась руками и свернулась калачиком, ожидая новых ударов.

— Остынь, Косой, девочка умная, она не захочет, чтобы её покалечили, поэтому сейчас нам всё расскажет, — мягко, с интонацией удава, проговорил Серый.

Он резко поднял Настю на ноги и прислонил к джипу. Девушка была подавлена, деморализована, её никак не удавалось собраться с мыслями, она не имела сил даже открыть рот, чтобы ответить. Всё, что ей удавалось, это стоять на ногах, упираясь в джип, и непонимающе пялиться на троих уродов, которые окружили её и ждали ответа.

— Итак, где золото? — с улыбкой шакала спросил Серый.

— Ка-какое золото? — Насте удалось наконец-то разлепить губы.

— То, которое бабка Серафима передала тебе перед смертью.

— Она ничего мне не передавала, — девушку начинало трясти, — я вообще лет пятнадцать с ней не общалась.

— Да вкручивет она нам, Серый, — глаза Косого от злобы сошлись на переносице, — дай я ей пару раз в рыло заеду!

— Успеется, — осадил его тот.

— Слыш, Серый, — застенчиво проговорил Худой, — я вам пока не нужен?.. Тогда я это… Пойду пообедаю, а то кишки от голода сводит.

— Когда ты уже нажрёшься! — раздражённо ответил тот, окинув взглядом «сведённый голодом» шарообразный живот Худого, — иди, только быстро.

Худой со скоростью света вытащил из джипа огромный кулёк и с умильной улыбкой устроился в ромашках.

— Ну так как же так получилось? — Серый снова обратился к Насте, — разве можно брать чужое? Нехорошо, — он картинно покачал головой, — придётся вернуть.

— Да я с удовольствием вам верну всё, что захотите, только никакого золота бабка Серафима мне не передавала, Честное слово! — Настя для убедительности прижала руки к груди.

— Послушай, деточка, — голос Серого перестал быть ласковым, — мы серьёзные люди и не можем ждать когда ты перестанешь ломаться. У тебя осталась последняя возможность сохранить здоровье. А потом тебе будет очень, очень больно.

— Но я ничего не знаю! — заплакала Настя, — я не виделась с Серафимой, у меня нет золота!

Её рыдания прервал жестокий удар в солнечное сплетение. Согнувшись пополам, Настя судорожно пыталась поймать хотя бы глоток воздуха. От боли потемнело в глазах.

— Ну зачем ты себя мучаешь? — сочувствовал ей Серый, — подумай, стоит ли таких страданий какое-то ничтожное золото? А ведь дальше будет ещё больнее, — он сокрушённо вздохнул.

— Сначала я переломаю тебе пальцы на руках, а затем выбью все зубы, — радостно, предвкушая развлечение, просвещал её Косой.

— Ребята, ну поймите, нет у меня золота, — взмолилась Настя, — иначе я давно бы вам всё отдала!

Последовал сокрушительный удар в челюсть, Настя свалилась на землю, но сознания не потеряла. Понимая, что эти садисты не отпустят её живой, девушка попыталась отползти от них. Мысль о том, чтобы использовать свою силу, даже не приходила ей в голову. От страха она попросту о ней забыла. Кто-то потащил её за ноги обратно к джипу, Настя орала и брыкалась, но её могли услышать лишь бескрайние поля пшеницы.

Внезапно к её крику присоединился ещё один. Жуткий, пробирающий до костей, страшный вой. «Яшка»- мелькнула в голове у Насти радостная мысль.

Пока братки стояли с открытыми ртами и побледневшими от страха лицами, из-зи джипа величественно появился Пенёк. Лицо и одежда его были в зелёных пятнах травы, а на голове красовался роскошный венок из ромашек.

— Здрасьте, люди добрые, — проявил он вежливость, — вы моего крокодила тут не видели?

Парни синхронно повернули к нему головы и испугались ещё больше.

— Какого крокодила? — Худой первым пришёл в себя и стал опасливо оглядываться.

— Обыкновенного, маленького такого, метра три всего. Убёг, зараза, а мне теперь бегай его, искай! А как его найдёшь в траве — эту падлу зелёную! — пожаловался он браткам.

В этот момент ожили Серый и Косой. Они подошли поближе к джипу, тревожно всматриваясь в траву.

— Ты чё, дядя, в натуре крокодилов разводишь? — недоверчиво поинтересовался Серый.

— Ага, питомник у меня тут недалеко, — с готовностью ответил Пенёк.

Настя потихоньку заползла под джип.

— Так чего ж ты не смотришь за ними, придурок! — заорал Косой.

— Да он шустрый такой, зараза! Я клетку открыл, чтоб, значит, покормить его, а он как ломанулся!

Наверное, братки не слышали известного анекдота, поэтому и принимали бред Пенька за чистую монету.

— А венок зачем на бошку нацепил, как Красная Шапочка? — поинтересовался Худой.

— А чего? — удивился Пенёк, — красиво ж! Хотите я вам его подарю, этот цвет должен вам подойти.

И он шустро, пока Худой не опомнился, подпрыгнул и одел венок ему на голову. Вид жирной расплывшейся туши в романтичном девичьем веночке вызвал у его дружков приступ гомерического хохота.

— Ты посмотри, Серый, прям Белоснежка, сожравшая семь гномов! — заливался Косой.

— Не, это целлюлитный Колобок, сменивший ориентацию! — Серый задыхался от смеха.

Худой сорвал с себя венок и, как разъярённая Годзилла, двинулся на маленького Пенька, чего тот и добивался всё это время.

— Ты чё, мужик, смерти ищешь? — зарычал Худой и попытался его схватить.

Пенёк тут же растворился в воздухе и возник за спинами Серого и Косого. Вытянутые лапищи Худого сделали громкий хлопок, поймав воздух. Пенёк в это время дал под зад остальным. Те развернулись в изумлении, но Пенёк опять исчез, и материализовался метрах в двух от них.

— Мужики, — взревел Косой, — это ж подельник девки! Видали, что вытворяет! Держи его! — и он первым кинулся на врага.

Пенёк шустро проскочил у него между ногами.

— А-а-а! — заревел Худой, и всей тушей упал на стоявшего на четвереньках Пенька, надеясь раздавить гада.

Но Пенёк резво откатился в сторону и Худой всеми, своими килограммами, раскинув руки, рухнул на землю. От его падения чуть не перевернулся джип, под которым пряталась Настя. Тем временем Пенёк материализовался перед Косым и врезал тому между ног. Косой согнулся пополам, утробно воя. Не удержавшись, Пенёк на секунду остановился полюбоваться делом ног своих. В это время Серый, проявив завидную прыть, схватил Пенька за шиворот и развернул к себе, намереваясь дать в зубы. Но так как Пенёк едва доставал ему до груди, Серый, не рассчитав, промахнулся. Пенёк, тем временем, проворно расстегнул ему брюки, и спустил их вместе с трусами. Хватка Серого ослабла, Пенёк вырвался, а главарь банды, матерясь во всю глотку, стыдливо пытался натянуть штаны. Сделать это ему удалось не сразу, и он на некоторое время выбыл из строя. Косой с Худым кругами гонялись за Пеньком. Тот, казалось, издевался над ними, исчезая, как только кто-нибудь его настигал. Пришедшая в себя Настя потихоньку выбралась из-под джипа и заглянула в распахнутую дверцу переднего сидения. Ключи были в замке зажигания. На неё никто не собирался обращать внимания и, воодушевлённая этим обстоятельством, девушка села на переднее сидение. Теперь оставалось подать знак Пеньку, чтобы тот её заметил, и быстро запрыгнул в машину, тогда у них появится шанс спастись.

Бандитская троица тем временем, взяв Пенька в кольцо, угрожающе надвигалась на него с трёх сторон. Когда до мерзкого коротышки оставалось по метра, все трое, не сговариваясь, прыгнули вперёд. Пенёк тут же исчез и бандиты с громким звоном стукнулись лбами. Пенёк материализовался за спиной Худого.

— Пенёк, в машину! — закричала Настя.

Но в это время Худой, который, в отличии от товарищей, не слишком пострадал в столкновении и устоял на ногах, резко развернулся, и его руки случайно схватили Пенька. Рыча, он повалил его на землю и с наслаждением сомкнул руки у него на шее. Двое остальных, отмахиваясь от разноцветных звёздочек в глазах, навалились сверху. Образовалась куча мала из которой, Настя поняла, Пеньку не выбраться. В отчаянии она дико закричала и мысленно, через глаза излила всю свою ненависть на гадкую троицу. Огонь Настиной ненависти обрёл материальное тело и вспыхнул в нужном месте. Все трое её похитителей с визгом вскочили и, отчаянно хлопая себя по горящим задницам, заскакали по полю, напоминая резвящихся на лугу молодых баранов. Хотя нет, Худой эффектно выделялся их живописной группы — он мог с гордостью называться взбесившимся бронтозавром.

Пенёк, словно ветер, залетел в машину, и Настя рванула с места.

— Пенёчек, миленький, спасибо тебе, — лепетала она, судорожно сжимая руль, — если бы не ты… — она плечом вытерла выступившие слёзы.

— Да ладно, — засмущался Пенёк и достал с заднего сидения свою любимую котомку, — я её сразу в машину положил, — объяснил он в ответ на изумлённый взгляд девушки, — да не гони так, им ещё долго по полю бегать.

Настя сбросила скорость.

— О каком золоте они говорили? — спросила она и тут же угрожающе зашипела, — только не вздумай говорить, будто ты ничего не знаешь!

— О кладе, что, якобы, в имении был зарыт.

— И бабка Серафима его у бандитов украла?

— Не знаю, — честно сказал Пенёк, — может и украла, а может, никакого клада не было.

— И что мне теперь делать? Они же от меня не отстанут!.. Господи, сначала феэсбешники, потом бандиты, я не выдержу!

— Какие феэсбешники? — насторожился Пенёк.

Настя рассказала ему историю с первым похищением, после чего тот надолго замолчал.

— Да, — заговорил он наконец, — ну, Серафима, ну, ведьма! Это ж надо — не побоялась греха — людям души калечила!

— А мне что теперь делать? Как ты думаешь, я смогу как Серафима внушить этому Кузьмину желание подписать контракт со «Стройинвестом»?

Пенёк взглянул на неё так, что Настя с перепугу нажала на тормоз.

— Заставлять людей делать что-то помимо их воли — самый большой грех! — проговорил Пенёк очень серьёзно. Сейчас он меньше всего напоминал смешное, забавное существо, с которым Настя встретилась ночью возле леса, — честно говоря, я думал, что сила в тебе ещё не проснулась, и это поможет тебе некоторое время избегать неприятностей. Но ты уже попробовала её на вкус, и теперь тебе будет трудно удерживаться от соблазна применить её во вред другим.

— Я никому не собираюсь причинять вред!

— А строительная фирма?

— Но это ведь на благо родины, — попыталась оправдаться Настя, понимая, какую чушь несёт, — что плохого в том, если я помогу отечественным производителям?

Она покраснела и отвела глаза.

— Ты сама знаешь, что это неправильно.

— Да? — зло сказала она, — а как быть с мамой и бабушкой? Я не могу ими пожертвовать ради какой-то сомнительной справедливости!

— А теперь послушай, — Заговорил Пенёк, и тон его изменился. Перед Настей сидел человек мудрый, сильный и уверенный в себе, — сейчас для тебя начинаются очень сложные времена, которые при любом исходе дела перевернут твою жизнь. За твою душу идёт борьба. Человек, имеющий силу, не может оставаться сам по себе. Он, или всем сердцем принимает добро, или навсегда становится служителем зла. Искушение злом слишком велико — большинство людей его не выдерживает. Познав свою силу, они считают себя выше людей, используют её направо и налево, чтобы любыми способами добиться богатства и власти, теряя при этом свою душу.

— Хорошо, я не стану выполнять задание феэсбешников, и пускай они меня прикончат! — иронично сказала Настя.

— Они убьют тебя в любом случае, если только ты не убедишь их в своей лояльности. А это значит — тебе придётся всю жизнь выполнять их сомнительные задания.

— Получается, у меня нет выхода? — Настя запаниковала.

— Я могу тебя спрятать вместе с родными. Тебя не найдут!

— Я не хочу всю жизнь прятаться!

В это время зазвонил Настин мобильный. На проводе был Игорь Андреевич. Елейным голосом он сообщил, что завтра с утра она должна приступить к своим обязанностям. Назвал адрес офиса Кузьмина, участливо поинтересовался здоровьем мамы и отключился.

— Скотина, ненавижу! — выпалила Настя, едва не сломав трубку.

— Что будешь делать? — спросил Пенёк уже обычным по-детски наивным тоном.

— Я поеду туда, но ничего предпринимать не буду. Тем более я этого и не умею. Буду тянуть время и искать какой-нибудь выход. — Настя поняла, что смертельно устала. Она завела мотор и двинулась по направлению к городу.

— Машину нужно бросить в пригороде, — со знанием дела сообщил Пенёк.

— А то бы я сама не догадалась! Лучше скажи, где мы будем ночевать, братки наверняка будут пасти нас возле дома.

— Да-а, — закручинился Пенёк и почесал нос, — может, у знакомых каких?

— Да они в два счёта нас вычислят! — оборвала его Настя, после чего оба надолго замолчали.

Уже начинало смеркаться, когда за окнами машины показались унылые пригородные дома. Обшарпанные, грязные, они жались друг к другу и напоминали бедных родственников, пущенных из милости богатым дядюшкой пожить на заднем дворе. Настя остановила машину, кряхтя, выбралась из неё и, не дожидаясь Пенька, пошла по пыльной улице.

— Куда мы теперь? _ Пенёк скакал вокруг, пытаясь поймать её взгляд.

— К дяде Грише.

— Это где?

— В моём доме на первом этаже.

— Так нас же поймают! — испугался Пенёк.

— Чёрта лысого!

Дело в том, что «офис» дворника дяди Гриши размещался в подвале последнего подъезда Настиного дома. Он и Настя жили в первом, и это обстоятельство порой становилось для дяди Гриши непреодолимой проблемой, когда тому по вечерам нужно было возвращаться домой. По причине хронического алкоголизма, Григорий к вечеру набирался так, что идти мог только на четвереньках. Пару раз, не доползя до родного подъезда, он засыпал на асфальте во дворе. Иногда сил хватало чтобы доползти до коврика у своей двери. В конце концов, пристыженный жильцами, он зарёкся ползать домой в таком состоянии и соорудил в своей каптёрке топчан, на котором и оставался ночевать, если только зелёный змий не слишком над ним усердствовал. В этом случае Григорий засыпал прямо на полу среди лопат и метёлок.

Добравшись до остановки и сев в троллейбус, Настя стала замечать изумлённые взгляды пассажиров, которые сначала отнесла на счёт Пенька. Но потом, сообразив, что сама она, должно быть, выглядит ещё экзотичнее, попыталась незаметно привести себя в порядок.

Когда путешественники добрались до дома, совсем стемнело. Настя, отправив Пенька осмотреть окрестности, залегла в ближайших кустах. Тот появился минут через пятнадцать, и тоном заправского разведчика сообщил, что всё чисто.

Как и рассчитывала Настя, дядя Гриша был в «офисе». Зелёный змий постарался на славу — дворник спал под импровизированным столом, обнимая метлу, словно любимую женщину.

— Присаживайся, — измученно сказала Настя, со стоном упала на тахту, и сразу провалилась в сон.

Пенёк присаживаться не торопился. Он запер входную дверь на замок и стал деловито обследовать тесную подвальную комнатушку. Прежде всего, его заинтересовала внушительная батарея бутылок разнообразных форм и размеров. Он внимательно изучил названия напитков и понюхал каждую бутылку в отдельности. Затем, переступи через дяди Гришину ногу, переместился в другой угол. Там были свалены развалившиеся мётлы, старые шланги, куча деталей, забытых сантехниками после пьянок, и ещё бог знает какой хлам.

— Это ж сколько добра пропадает! — сокрушённо сказал Пенёк, со вздохом сделал шаг и зацепился за сладко спящего Григория.

В этот момент пьяному дворнику потребовалось перевернуться на другой бок. Поворачиваясь, он потянул за собой Пенька. Тот, не удержав равновесия, шлёпнулся на дядю Гришу. Григорий поморщился, пробормотал что-то невразумительное, но не проснулся. Пенёк попытался с него слезть, но Гриша, очевидно приняв его за свою любимую метлу, обнял его и, умиротворённо улыбаясь, прижал к себе.

— Настя, — заорал полузадушенный Пенёк, когда понял что из пьяных объятий в одиночку не выбраться.

Девушка нехотя открыла глаза и, ещё не проснувшись окончательно, посмотрела вокруг. Пенёк лежал в обнимку с дядей Гришей и производил непонятные телодвижения.

— Пенёчек, — осторожно начала Настя, — если ты очень хочешь спать, то можешь лечь рядом со мной. Зачем ты обнимаешь дядю Гришу?

— Он меня не отпускает, — брыкался тот изо всех сил.

— А зачем же ты полез с ним обниматься?

— Не обнимался я с ним! — от отчаяния Пенёк головой зарядил дяде Грише в глаз.

Никакой реакции.

— Да помоги же мне!

Настя окончательно проснулась и бросилась отдирать Пенька от дворника. Но это оказалось безнадёжным делом.

— Слушай, — пыхтя сказала Настя, — а ты не можешь сейчас исчезнуть и появиться в другом месте?

— Нет!

— Почему?

— Ра говорю «нет», значит, не могу! Придумай что-нибудь, — взмолился он.

Настю осенило. Она взяла пустую бутылку, поднесла её к носу дяди Гриши, и, слегка постучав по ней, произнесла:

— Дядя Гриша, пить будешь?

— Да! — заорал Григорий и открыл глаза, ища неожиданного благодетеля.

— Благодетеля нигде не было, и он вдруг понял, что вместо собутыльника его посетила белая горячка. На месте привычной метлы, в обществе которой он обычно просыпался, лежал заросший лохматый тип, которого он нежно прижимал к сердцу.

— Допился, — сказал дядя Гриша и зажмурился, отгоняя глюки.

— Дядя Гриша, вставайте! — услышал он знакомый женский голос.

— Чего надо? Не видишь — плохо мне, — ответил тот, боясь открыть глаза.

— Отпустите моего друга, — Настя затрясла его за плечи.

Дядя Гриша всё-таки открыл глаза и увидел соседку с пятого этажа, которая пыталась вырвать у него из рук мужика, принятого Григорием за галлюцинацию. Он разомкнул руки, и освобождённый Пенёк отпрыгнул от ненормального дворника подальше.

— Настька, — промычал дядя Гриша, — а чё, утро уже?

— Нет, сейчас пол второго ночи.

— Случилось чего? — Гришу отчаянно покидало блаженное состояние, и его место медленно, но неотвратимо занимало похмелье.

— Дядя Гриша, нам спрятаться надо. Можно мы у вас поживём?

— А мне чё, живите, — пожал он плечами, — токо уговор — я вам жильё — вы мне за каждый день — пузырь.

— Да нет проблем, хоть десять! — обрадовалась Настя, у неё в сумочке лежала половина аванса, который так и не удалось потратить на одежду.

— Так может это… — дипломатично начал он, — ну, того… вообщем, может сейчас и поставите, а?

— Дядя Гриша, нам на улицу выходить нельзя. Давайте я дам вам денег, а вы сами сходите, — предложила Настя.

— Не дойду я, — обречённо вздохнул Григорий.

— Давай я домой к тебе схожу, — предложил Пенёк, — у нас же там целая сумка продуктов, жалко если пропадут. И первачок имеется.

При этих словах дядя Гриша заметно приободрился. Настя отвела Пенька в сторону.

— Ты что, — накинулась она на него, а если братки в квартире засаду устроили?

— Так я по-хитрому, — беззаботно ответил Пенёк, — я в шкафу появлюсь и послушаю, если всё тихо — выйду и заберу сумку.

— Ну, если так, тогда ладно. Поесть действительно не помешает, а то я завтра упаду в голодный обморок прямо перед американцами… Только будь осторожен.

Пенёк тут же исчез, а дядя Гриша, подумав, что белая горячка его всё-таки настигла, твёрдо пообещал себе с понедельника бросить пить.

Настин друг вернулся минут через десять. Кроме баула с едой он прихватил ещё кучу Настиных вещей, косметику и обувь.

— Чтоб завтра было в чём идти, — объяснил он.

— Пенёчек, — Настя с нежностью посмотрела на него, — какой же ты молодец! Я ведь даже не подумала об этом. Ты просто мой ангел-хранитель!

Она не удержалась и обняла его. Пенёк зарделся, как пион. Дядя Гриша, тем временем, ловко сервировал стол. Выудив из-под стола три гранёных стакана, он с величайшей осторожностью принялся наполнять их драгоценной жидкостью. Первым уселся за стол и, ёрзая на стуле, стал бросать в сторону своих постояльцев нетерпеливо-встревоженные взгляды. Настя с Пеньком, едва очутившись за столом, набросились на еду. Лицо дяди Гриши вытянулось от возмущения.

— Вы чего, басурманы, нерусские? Чтоб насухую пищу принимать! Да если б я только знал, хрен бы пустил вас жить!

«Нерусские басурманы» переглянулись, и со вздохом подняли стаканы с самогоном.

— Ну, — торжественно произнёс Григорий, — с новосельицем! — и одним глотком опрокинул в себя полный стакан первака.

Настя понюхала содержимое своей тары и беспомощно посмотрела на Пенька. Тот весело ей подмигнул, щёлкнул пальцами. И знаком показал, что можно пить. Зажмурившись, девушка повторила манёвр дяди Гриши и была ошарашена, когда поняла, что вместо ожидаемого гадкого пойла в стакане оказалась обыкновенная вода.

— Вот это молодцы, уважаю, — похвалил обоих дворник, увидев, как ловко они справились с таким количеством самогона.

Пенёк быстренько снова наполнил стаканы до краёв.

Осоловевший дядя Гриша долго не мог направить стакан в нужное русло, и Пенёк услужливо помог ему отыскать рот. Не успев поставить стакан на место, Григорий закатил глаза и рухнул мордой в свою тарелку. Теперь друзьям уже ничего не мешало насладиться поздней трапезой. После еды веки у Насти стали закрываться, и она едва успела добрести до тахты. Свернувшись калачиком, девушка уснула. Сквозь сон Насте почудилось что Пенёк разговаривает со своей котомкой, а затем раздалось уже знакомое чавканье. Ещё она слышала как он наводит на столе порядок и тихонечко укладывается у неё в ногах. Трудный день закончился, но всё только начиналось.

Виталий Николаевич Кузьмин опять проснулся среди ночи с бьющимся сердцем. Привычно вытер со лба выступившие капли пота и застонал от невыносимой боли, которая, казалось, вот-вот разорвёт его душу. Он встал с кровати, распахнул окно, и подставил разгорячённое лицо свежему ночному ветру.

Всё началось шесть месяцев тому назад и продолжалось с регулярностью, доводившей его до сумасшествия. Ему приснилась женщина. Лицо её едва угадывалось в расплывчатой дымке, но глаза! Огромные чёрные глаза, бездонные, словно космическое пространство, сияли как драгоценные камни. Длинные пушистые ресницы делали их ещё темнее, хотя казалось, это было невозможно. Поражённый, зачарованный нереальной красотой этих глаз, Кузьмин перестал дышать. Он приближался к ним всё ближе, но лица незнакомки по-прежнему невозможно было разглядеть. Он видел только эти глаза, которые медленно затягивали его в свой омут. Кузьмин не мог сопротивляться, да и не хотел. Когда взгляд оказался совсем близко, Виталий, не задумываясь, погрузился в чёрное озеро. Он купался в этих глазах, испытывая почти физическое наслаждение. Казалось, ещё немного, и он откроет для себя что-то важное, какую-то главную тайну мироздания. Ещё немного… что-то ускользающее… И вдруг раздался ненавистный пищащий звук, услышав который, неземное видение мгновенно исчезло. Кузьмин оказался на суше и открыл глаза.

Конечно, звонил будильник, напоминая хозяину, что кроме прекрасного, но иллюзорного мира снов, существует реальная жизнь, в которой он должен подниматься ни свет, ни заря, и идти на работу. Снова закрыв глаза, Кузьмин медленно возвращался из волшебного мира чёрных глаз, удивляясь своей реакции на приснившееся. На миг ему показалось, что эти глаза дороже ему всего на свете.

«Бред!» — сказал он сам себе и решительно пошёл в душ.

Виталий Николаевич Кузьмин никогда не отличался романтичностью натуры. Да, он признавал, что в мире существует любовь, но квалифицировал это понятие несколько иначе, чем великие русские классики позапрошлого века. С юношеских лет Кузьмин решил для себя что любовь — это математически выверенный, голый расчет. И самое главное в этом — когда человек, находящийся рядом с тобой, тебя не раздражает. Общность взглядов и интересов тоже имели значение, но второстепенное. Видя, как его друзья растрачивают себя на ссоры с «любимыми», становятся рабами бездушных созданий, мотивируя всё это большой любовь, Виталий всё больше убеждался в верности своей позиции.

«Какая, к чёрту, любовь, — думал он, когда встречал особей, полностью зависящих от другого человека, — это просто секс, который (он это признавал) имеет первостепенное значение в жизни мужчины. Но зачем же возводить физиологическую потребность в некий культ служения единственному человеку!»

Кузьмин прекрасно знал, о чём говорил. И у него иногда случались приступы необузданной страсти к какой-нибудь красотке. Тогда он мог дня три не вылезать из постели, удовлетворяя основной инстинкт. Но жажда была утолена, и он возвращался к обычной жизни, не испытывая к предмету своей страсти больше никаких чувств. Оставались лишь приятные воспоминания.

Выйдя из душа, Виталий уже забыл о посетившем его странном, незнакомом чувстве. Он словно смыл с себя холодной водой эти ощущения, вместе с остатками сна. Сегодня Кузьмин начинал ревизию всех своих объектов с филиалами, и день предстоял тяжёлый.

Проверка планировалась уже давно, но он никак не мог выбрать время, так как постоянно находились какие-то неотложные дела.

Компания Виталия Николаевича Кузьмина была организована десять лет назад и достигла процветания исключительно благодаря его деловым качествам. Мёртвой хваткой, о которой ходили легенды, он вцеплялся в интересующий его объект, и, не оставляя конкурентам никаких шансов, получал лицензию на строительство. Словно обладая даром пророчества, Кузьмин скупал, казалось, абсолютно непотребные участки земли, на которых потом вырастали элитные дома и торговые комплексы, принося компании миллионы. «Прима-ЛЮКС» разрасталась, появились филиалы в других городах. Кузьмин крутился как белка в колесе, не полагаясь ни на кого и контролируя всё лично, до мельчайших деталей.

Прошла неделя с тех пор, как он увидел тот странный сон. Кузьмин успел напрочь забыть о нём, находясь на последнем издыхании после проведённой ревизии. Выйдя из офиса, Виталий решил пройтись пешком, подышать свежим воздухом и немного прийти в себя. Прохожие с понурыми лицами спешили домой. Замученные жизнью, они ни на что не обращали внимания. Кузьмин вдыхал загазованный воздух и от нечего делать пялился по сторонам. И вдруг в толпе мелькнул взгляд. Взгляд из его сна, только наяву он был ещё прекраснее. Виталия внезапно накрыла волна всех тех волшебных ощущений, пережитых им однажды во сне. Он бросился в толпу, пытаясь отыскать обладательницу чарующего взгляда, но её нигде не было. Кузьмин в отчаянии бегал по улице, заглядывал в лица проходящих женщин, на него смотрели как на сумасшедшего, шарахались в стороны, а он никак не мог остановиться. Потому что вдруг почувствовал, будто только что потерял что-то очень важное, может быть, самого себя. И с этого момента начался сладкий кошмар.

Женщина стала сниться ему каждую ночь. Он по-прежнему не видел её лица, но это было и не нужно. Обо всём рассказывали её глаза. Странно, но Кузьмин, годами выстраивавший вокруг себя баррикады, вдруг почувствовал. Что дороже этих глаз для него нет ничего на свете. Он чувствовал эту женщину, как самого себя, и она (он это знал) чувствовала его так же. Им не нужно было разговаривать — они читали в душах друг друга, они стали одним целым. Не нужно было объяснять свои поступки — чёрные глаза их понимали, не нужно было стыдиться своей слабости, наоборот — стоило взглянуть в глаза, они отдавали ему свою силу. Они знали его, а он знал их. И любил. Любил первый раз в жизни! Он даже представить не мог, что в мире существует такое счастье — чувствовать кого-то так, как самого себя. Знать, что если остановится её сердце, его перестанет биться в тот же миг. Это было так же естественно, как основы мироздания.

Все его жизненные устои рушились. Он не понимал, как к этому относиться, как себя вести. Заметив изменения в поведении Кузьмина, его друг и заместитель Борис Бельский не на шутку забеспокоился. Выпытывая у друга причины и не получая ответов, Борис начал строить собственные версии. Сначала он думал, что компания обанкротилась, затем предположил, что Кузьмин утаивал доходы, об этом узнали, и теперь всех посадят. Потом стал подозревать Виталия в измене родине. То есть Кузьмин хочет свернуть бизнес и перебраться за границу, но ему в этом не признаётся, так как хочет бросить его здесь. Версии сыпались из Бориса сотнями. И под конец, когда фантазия иссякла, он, ради хохмы, предположил что Кузьмин, наконец, по-настоящему влюбился. При этих словах Виталий был вынужден выйти из комнаты, потому что лицо его вспыхнуло и начали трястись руки.

«Да что в конце концов происходит? — в отчаянии думал Кузьмин, — я напоминаю себе подростка, который придумал себе возлюбленную, и тихо сходит по ней с ума!»  Но самое страшное, что ему больше не хватало общения во сне. Виталию хотелось осязать эту женщину, исступлённо целовать её глаза, почувствовать её запах, попробовать какая на ощупь у неё кожа и, зарывшись в длинные, мягкие волосы (почему-то он знал, что они именно такие) замирать от счастья. Заглянуть в родные глаза и утонуть в бархатном омуте. Желание с каждым разом становилось всё невыносимее, причиняя почти физическую боль. И каждую ночь он просыпался от отчаяния, понимая, что сон не может стать реальностью. Кузьмин ходил по улицам, всматриваясь в лица проходящих женщин. Понимал, что это абсурд и тот взгляд в толпе, скорее всего ему привиделся, но с маниакальным упорством продолжал высматривать его среди прохожих.

Когда отчаяние становилось совсем невыносимым, он пытался забыться в объятиях женщин, которые хоть отдалённо напоминали его мечту. Недостатка в кандидатурах он никогда не испытывал. Несмотря на заурядную внешность в его облике было что-то такое, что заставляло женщин забывать обо всём на свете и идти за ним куда угодно. Он был Мужчина с большой буквы. Сильный, надёжный, благородный. Но мимолётные романы теперь не приносили облегчения. Кузьмин стал раздражительным, обозлился на весь мир и, в конце концов, решил, что у него начался кризис среднего возраста и на этой почве развивается какая-то психическая болезнь.

Психиатр, к которому он обратился, уверил, что его тридцать девять лет не возраст для кризиса, и стал туманно и заковыристо читать лекцию о фрейдистских комплексах, о подсознании, посылающем Кузьмину сигналы. Какие, он так и не понял, потому что психиатр употреблял такие мудрёные медицинские термины, что к концу тирады сам в них запутался, и тонко, по Фрейду, перевёл разговор в материальную плоскость, виртуозно закончив выступление вопросом о гонораре.

После посещения врача Виталий решил больше не бороться, а принимать всё, как есть. Он с головой погрузился в работу, которая стала понемногу его отвлекать. Постепенно он перестал искать в каждой женщине ту единственную. И только ночь приносила ему и наслаждение, и страдание.

Настя проснулась от того, что кто-то осторожно тряс её за плечо. Разлепив глаза, девушка увидела стоящего над собой Пенька.

— Настя, слыш, — негромко сказал он, — если ты не передумала выполнять задание этих супостатов, тебе нужно вставать.

— Она попыталась подняться, но тут же со стоном повалилась обратно на тахту. Вчера, как говорится, в пылу сражения, она не почувствовала, что её довольно-таки основательно побили. Рёбра болели так, что больно было двигаться, сбитые коленки не давали возможности без слёз согнуть ноги. По пятой точке, наверное, пробежал слон, и Настя подозревала, что там огромный синяк. Кряхтя и охая, ей всё-таки удалось встать на ноги и кое-как размять многострадальное тело.

Дядя Гриша сидел за вновь сервированным столом и самозабвенно похмелялся. Настя заподозрила, что Пенёк тоже слегка навеселе.

— Дядя Гриша, — строго произнесла она, — зачем вы спаиваете моего друга?

— Да я всего рюмочку, Настя, — виновато оправдывался Пенёк, — для поднятия тонуса после вчерашнего.

Настя махнула рукой и присоединилась к общей трапезе.

— А кто тебе морду так разукрасил? — хохотнув, поинтересовался дядя Гриша, — чего, хахаль дерётся? Видно, от него и прячешься!

Девушка потрогала своё лицо — с левой стороны оно немного болело. Забыв о больных рёбрах, Настя ринулась к своей косметичке, нашла зеркало, и еле сдержалась, чтобы не выматерить своё отражение. Под левым глазом красовался синяк. Ярко-фиолетовый на веках, он плавно становился зелёным у виска, и стекал вниз на опухшую скулу красивым жёлтым цветом. В уголках губ запеклась кровь.

— А чтоб вам всем пусто было! — выругалась Настя и запустила в стенку попавшейся под руку метлой.

Григорий тут же поднялся и, сообщив, что ему пора подметать подъезды, исчез. Женских истерик он не выносил.

— Ну и что теперь делать? — накинулась Настя на Пенька, так, будто это он её избил, — как я с таким лицом покажусь перед приличными людьми?

— Так это… — Пенёк попытался её успокоить, — на глаза очки можно одеть, чёрные. А синяк на скуле замазать. Оно и незаметно будет. А вечером я тебе волшебную примочку сделаю. Меня бабушка научила — утром будешь как огурчик.

— А сей час нельзя?

— Сейчас нельзя, — закручинился Пенёк, — слыш, Настя, я на рассвете выходил на улицу осмотреться. Во дворе тот бегемот дежурит, а возле двери квартиры — ещё один, только я его не знаю, в машине его не было.

— Ничего, пускай дежурят. Главное чтобы они не додумались расставить людей вокруг дома.

— Так я пойду проверю, — с пионерской готовностью сказал Пенёк, — а ты пока собирайся. Я вот в вёдра воды набрал, можешь умыться как следует.

— Ну, Пенёк! — восхищённо сказала Настя, — ты прямо как родная мама!

— Да ладно тебе, — он снова засмущался и растворился в воздухе.

Настя с наслаждением смыла с себя всю грязь прошедших суток, устроив при этом небольшой потоп в каморке.

— Ничего, — подумала она, — дядя Гриша с пьяных глаз всё равно не заметит.

Волосы девушка собрала в строгий пучёк и занялась одеждой. Домовитый Пенёк перенёс в каморку почти весь её гардероб.

«Короткую юбку не наденешь, — размышляла она, — с ободранными коленками меня не пустят в офис». Она с сожалением отложила в сторону шифоновый костюм, который ей очень шёл. Остановив свой выбор на кремовых широких брюках и лёгком пиджачке с длинными рукавами (руки тоже были в синяках), Настя, морщась от боли, принялась всё это на себя натягивать. «Пожалуй, одену туфли без каблуков.» — решила она, когда закончила с одеванием. Стараясь не очень расстраиваться, девушка принялась штукатурить своё лицо. Извёв половину тюбика тонального крема, жёлтый синяк на скуле удалось кое-как замаскировать, а вот фиолетовый цвет под глазом упорно не желал прятаться, и с каждым слоем крема приобретал всё новые и новые оттенки. В конце концов, Настя прекратила бессмысленное сражение и надела чёрные очки. Они скрыли противный синяк, но припухлость на скуле всё же осталась.

«И так сойдёт, — зло подумала она, — было бы для кого стараться!»

Появился Пенёк и придирчиво оглядел девушку, обойдя её со всех сторон. Настя почему-то с волнением ждала его оценки. Выдержав эффектную паузу, Пенёк произнёс:

— Выглядишь на все сто! Так сразу и не скажешь, что тебя вчера целый день бандюки тягали.

Девушка от всей души отвесила ему подзатыльник.

— Ну чего ты, — обиделся Пенёк, — это в благодарность за то, что дорогу нашу проверил!

— Всё чисто? — не обратив в внимания на его нытьё, спросила Настя.

— Если сразу за домом нырнём во дворы — они нас не заметят.

— Тогда пошли!

Забежав за дом, Настя не удержалась, и заглянула во двор. Худой, прислонившись к детской качельке, с видом великомученика жевал бутерброд. Пенёк нетерпеливо потащил её через дворы к оживлённой дороге. Настя остановила такси и, назвав адрес, села на заднее сидение. Пенёк примостился рядом, и таксист всю дорогу с интересом посматривал на странную парочку.

— В офис ты со мной не пойдёшь, — инструктировала его Настя, — будешь ждать у входа.

— Да ты что, я не оставлю тебя одну!

— Во-первых, тебя не пустят, — начала закипать девушка, — во-вторых, ты представляешь реакцию людей, если на работу я явлюсь вместе с тобой!

— Намекаешь, что я некрасивый? — набычился Пенёк.

— Не в этом дело. Сам подумай — приходит новый сотрудник и в первый день работы приводит с собой постороннего человека! Как это будет выглядеть?

— Да-а, — протянул Пенёк и почесал нос, — об этом я не подумал.

— А насчёт красоты могу тебе сказать — ты очень даже симпатичный, — и в подтверждение своих слов чмокнула его в лоб.

Таксист подавился смехом и закашлялся.

Настя не лукавила. За дни, проведённые с Пеньком, она успела хорошо узнать этого славного человечка. За неказистой, смешной внешностью скрывалась чистая душа. Пенёк стал ей настолько близким другом, что девушка просто-напросто перестала замечать его своеобразную внешность.

— Приехали, — сказал таксист.

Настя расплатилась, такси уехало, а они стояли напротив офиса «Прима-Люкс», на другой стороне дороги, и не решались двигаться дальше.

— Ну, я пошла, — нерешительно сказала Настя.

— Если что, ты меня только кликни — я мигом появлюсь! — Пенёк взял её за руку.

— Не волнуйся, Пенёчек, ну что со мной может случиться? В здании безопасно, а возле входа ты меня встретишь.

И тут произошло о, что в просторечьи называется «попадалово». Непонятно какая несчастливая звезда потеснила Настину удачу, но в это время мимо офиса проезжал джип Серого. Занятые мыслями о предстоящем предприятии, они заметили его только тогда, когда чёрная машина затормозила у кромки тротуара рядом с ними. Из джипа с гадкой ухмылочкой вышел Серый. Настя огляделась — бежать было решительно некуда. Из задних дверей машины выскочили три мордоворота и стали у них за спинами.

— Ну что, сука попалась! — Серый шёл к ним, заметно прихрамывая, — теперь мы тебе точно кишки на горло намотаем.

— Пенёк, исчезай, — прошептала Настя, — ты мне не поможешь!

— Что ты там шепчешь, тварь! — Серый больно вывернул её руку, — мужики, — обратился он к мордоворотам, — следите за мелким. Он постоянно исчезает.

Быки тут же схватили Пенька за руки.

— Сейчас мы сядем в машинку, ты нам всё расскажешь, а потом мы с тобой развлечёмся! — ненависть в глазах Серого горела лютым огнём.

— Настя, — услышала она голос, — слушай меня внимательно.

Девушка посмотрела по сторонам, пытаясь понять, кто с неё разговаривает.

— Не крути головой. Это я, Пенёк, — она замерла, голос определённо звучал у неё в голове, потому что Пенёк молчал, — ты должна использовать свою силу, это наш единственный шанс.

— Но я не могу, — подумала девушка, надеясь, что Пенёк её слышит, — я не знаю, как это у меня получается, я не умею этим управлять.

— Сконцентрируй внимание на машине, — голос в голове приказывал, — собери свой страх и ненависть вместе, и толкни глазами джип.

Настя попыталась исполнить манёвр, но ничего не выходило, она боялась всё больше.

— Попробуй ещё раз, — голос Пенька был абсолютно спокойным, — если не справишься — нас убьют.

— Шеф, — подал голос один из мордоворотов, — а может, сделаем наоборот — сначала развлечёмся, а уже потом пусть рассказывает?

Представив, что сейчас с ней будут делать, Настя оглушительно завизжала. Братки поволокли её к машине, девушка упиралась ногами и в ужасе смотрела на чёрную дыру дверей.

Дальше всё происходило как в замедленной съемке. Мордовороты почему-то отпустили её и медленно упали на асфальт, прикрыв головы руками. Пенёк прыгнул на Настю, повалив её на землю, и тут до неё дошло, что взорвался джип. Пенёк мгновенно вскочил и потянул Настю через дорогу, не обращая внимания на машины, возмущённо гудевшие им вослед. Когда они забежали за здание «Прима-Люкс», Настя будто очнулась.

— Это я сделала? — ошалело спросила она.

— Ты, ты, молодец, Пенёк суетливо бегал по двору, в котором они оказались.

— А голос в моей голове? Ты умеешь общаться телепатически?

— Ты тоже, — сказал Пенёк и стал подталкивать её к пожарной лестнице.

— Зачем мы сюда лезем? — тупо спросила ещё не совсем пришедшая в себя Настя.

— Во дворе тупик, а Серый сейчас будет здесь.

Услышав это имя, Настя, словно обезьяна, родившаяся в джунглях, виртуозно взлетела по лестнице.

Кузьмин уже минут двадцать носился по кабинету, и периодически от злости ломал карандаши, прилежно наточенные секретаршей Людочкой.

— Нет, это переходит всякие границы! — сказал он своему заместителю Борису Бельскому.

— Прости, но это была не моя идея — взять переводчицу со стороны, — в отличие от Кузьмина, Борис беспокойства не проявлял. Он вальяжно развалился в кресле и любовался своими новыми итальянскими туфлями.

— Ты же знаешь, я не мог отказать Плевако в просьбе дать работу его родственнице, — бугристые мышцы Кузьмина напряглись от ярости, и Бельский подумал, что сейчас у него на спине лопнет пиджак.

— Да чёрт с ней, с переводчицей, ты же сам в совершенстве владеешь английским, можно обойтись без неё.

— И дать Плевако возможность затаить на меня смертельную обиду. Сейчас я не могу с ним ссориться.

Бельский оторвался от созерцания своих туфель и взглянул на Виталия светлыми глазами.

— Ну, позвони Плевако, может что-то случилось с этой родственницей.

— Да звонил! Он вне зоны!

— А что ты на меня орёшь? — спокойно сказал Бельский, стряхивая воображаемую пылинку с идеального костюма, — давай подождём ещё немного, уверен, она появится.

— Мы не можем поить их кофе два часа подряд. У них скоро изжога начнётся, — Кузьмин тряхнул роскошной каштановой шевелюрой.

Этот жест, когда он убирал чёлку со лба взмахом головы, свёл с ума добрую половину сотрудниц фирмы.

— Тогда напои их водкой, — пожав плечами, флегматично сказал Борис.

— Клоун, — смерив друга укоризненным взглядом, Виталий заглянул в приоткрытую дверь, за которой сидели американцы.

Между иностранными гостями королевской бабочкой порхала секретарша Людочка, разнося угощения.

— По-моему они не расстроены, — проговорил Борис, подпрыгивая, чтобы через голову Кузьмина рассмотреть происходящее.

Американцы действительно находились в прекрасном расположении духа. Они шутили, смеялись, то и дело подмигивая красавице секретарше.

— Пойди, скажи Людочке, чтобы подняла юбку повыше, — деловито сказал Бельский, — и пускай снимет лифчик, тогда они вообще не уйдут от нас до ночи.

Кузьмин угрожающе повернулся к нему.

— Послушай, дружище, если бы я не знал, что ты нормальный мужик, то врезал бы по лицу. Я не превращаю своих сотрудниц в проституток.

— Понял, понял, — тот поднял руки вверх, — сдаюсь.

Кузьмин посмотрел на часы.

— Чёрт, где же эта переводчица!

Контракта с американцами Кузьмин добивался уже давно, и со свойственным ему упорством. Поставка оборудования была только первым шагом на пути к завоеванию новых рынков. Со временем он рассчитывал завязать полезные и нужные связи, с помощью которых можно было добиться зарубежных контрактов на строительство. Была, правда, ещё компания «Стройинвест», которая предлагала ему довольно качественное оборудование по ценам, гораздо меньшим. Но американцы — совсем другой уровень, и за возможность расширить рынок, Кузьмин согласен был переплачивать. И вот, когда новый виток в развитии фирмы готов был начаться с минуты на минуту, какая-то безмозглая курица одним поступком рушит все его грандиозные планы! «Чёрт бы побрал этого Плевако, вздумавшего так не вовремя пристраивать своих родственников. Ещё пять минут, и я наплюю на возможные последствия ссоры с феэсбешником. А если эта дура появится, я её задушу!»  — подумал Кузьмин, и сломал последний карандаш в трёх местах.

Вдруг за окном послышалась какая-то возня. Кабинет находился на третьем этаже и шум за окном казался по меньшей мере странным. Подходя поближе к открытому окну, которое от солнца было завешено жалюзи, Виталий стал различать голоса.

— Быстрее поднимайся, сейчас стрелять начнут, — говорил запыханный мужской голос.

— Тогда исчезай, — ответил женский, — я влезу в это окно, не волнуйся.

— Нет, я не могу тебя бросить.

Кузьмин резко поднял жалюзи, раздался истеричный крик, и ему прямо на руки упала растрёпанная женщина, испуганно смотревшая на него сквозь тёмные очки. Следом за ней в окне появилась взъерошенная голова с безумными глазами и такой же безумной бородой, закрывавшей большую половину лица.

— Здрась-сьте, — проговорила голова, и, сделав резкий прыжок на подоконник, явила миру своё тело.

Если бы не растительность на лице, Кузьмин подумал бы, что это ребёнок с нарушенным развитием, из- за непомерно длинных рук. Одет он был в лапти, висящие на нём джинсы, и футболку с розовым зайчиком. Виталий обалдело повернулся к Борису, продолжая держать девушку на руках. Борис обалдел не меньше, и только удивлённо пожимал плечами.

— Вы кто? — строго спросил Кузьмин.

— Я… я переводчица, — проблеяла Настя, сжимаясь в огромных руках Кузьмина.

— Кто-о? — руки его разжались и Настя шлёпнулась на пол.

Задохнувшись от боли, она осталась неподвижно лежать, стараясь восстановить дыхание. Кузьмин стоял над ней, словно воплощённое правосудие.

— Почему вы опоздали? Почему вы взбирались по пожарной лестнице, вместо того, чтобы войти в дверь, как все нормальные люди. И, чёрт возьми, зачем вы притащили с собой вот это? — он пальцем указал на Пенька, скромно сидящего на подоконнике.

Ошалев от такого напора, и всё ещё отходя от падения, Настя молчала, не зная, радоваться ли ей тому, что она попала в нужный кабинет. Кузьмин рассматривал ненормальную переводчицу. Бледное лицо с какой-то шишкой на скуле, солосенные волосы, беспорядочно торчащие из пучка на затылке, запачканная одежда и туфли без каблуков.

«Кошмар, — думал он, — хорошо, что американцы первой увидели Людочку, не то бы подумали, что у меня в компании работают одни чучела. И ещё эти чёрные очки! Какого чёрта она их нацепила?»

— Простите пожалуйста за опоздание, — Настя старалась придать голосу уверенность, — у меня небольшие семейные проблемы. И…

— И поэтому вы лазите по пожарным лестницам? — зло спросил Кузьмин.

Поверьте, если бы не исключительные обстоятельства, не зависящие от меня, я бы никогда себе такого не позволила, — Настя поднялась и попыталась привести в порядок свои причёску и одежду.

— А зачем вы привели с собой постороннего человека? — не унимался Кузьмин.

Насте показалось, что он ненавидит её до такой степени, что готов разорвать прямо сейчас.

— Это не посторонний, это мой младший брат, — не моргнув глазом, соврала Настя.

Бельский тихо захохотал.

— Ничего смешного в этом не вижу, — Настю ужасно разозлили эти два пижона, — он немного отстаёт в развитии и его нельзя оставлять дома одного.

— И в чём заключается отклонение? — Кузьмин поискал взглядом карандаши.

— У него ум пятилетнего ребёнка, и он не говорит, — Настя сознательно выводила Пенька из игры, чтоб он не смог поставить её в дурацкое положение. С его наивностью, это раз плюнуть.

— Но ведь он поздоровался с нами! — сказал Борис.

— Это всё, что он может сказать, — Настя посмотрела на Пенька глазами, полными печали, а тот в ответ наградил её укоризненным взглядом.

— Значит так, — Кузьмин с неприязнью посмотрел на Настю, — оставляем все разборки на потом и приступаем к работе! И снимите ваши дурацкие очки, — рявкнул он.

— Я не могу, — с достоинством ответила девушка, — у меня болезнь глаз, они не переносят солнечного света.

— Ну и семейка! — выругался Кузьмин и, не глядя на Настю, пошёл в комнату переговоров.

Бельский ободряюще похлопал её по плечу и пригласил следовать за ним.

Пять часов Настя безостановочно молола языком, усердно переводя сухие, казённые фразя, которыми пользовались обе стороны. Кратковременные перерывы наступали лишь тогда, когда в кабинете появлялась ослепительная Людочка с подносом в руках. Тогда головы всех присутствующих дружно поворачивались в её сторону и отслеживали все передвижения секретарши. Насте настолько не понравился Кузьмин, что входя в кабинет, она твёрдо решила попробовать воздействовать на него, как того требовали феэсбешники. Но переговорщики с самого начала взяли такой темп, что девушка не только не могла сосредоточиться, у неё временами даже заплетался язык от скорости произнесённых фраз. Зато через некоторое время она смогла убедиться в правильности свое оценки Кузьмина. Девушка поняла, что перед ней человек жёсткий, и способный на всё, ради достижения цели. Он давил на американцев как асфальтовый каток, но, странное дело, те, казалось, не видели в этом ничего плохого, видимо считая такое поведение признаком профессионализма. Гораздо больше ей понравился Борис Бельский, который своей мягкостью и флегматичностью разбавлял грубость Кузьмина.

Когда первая часть переговоров закончилась, и стороны попрощались до завтра, Настя была почти счастлива. Она собиралась быстренько забрать Пенька из соседнего кабинета и по-тихому смыться.

— Задержитесь на минутку, дамочка, — услышала она противно-угрожающий голос Кузьмина.

Настя медленно и с достоинством повернулась к нему, и произнесла сквозь зубы:

— Меня зовут Анастасия Михайловна.

— Как угодно, — сухо ответил Виталий, — попрошу в мой кабинет, если только ваш больной братец оставил его на своём месте.

— Да ладно тебе, — примиряюще сказал Борис.

— В кабинете всё было на своих местах, кроме Пенька. Он исчез. Вошедшие удивлённо переглянулись. Из кабинета был только один выход — через помещение, в котором проходили переговоры.

— Он, наверное, вылез через окно, — промямлила Настя, мысленно костеря друга на чём свет стоит, — я должна его найти, он такой беспомощный!

С этими словами она ринулась к двери, радуясь, что исчезновение Пенька позволит ей избежать неприятного разговора с этим противным типом.

— Стоять! — рявкнул тип.

Настя опешила.

— Почему вы на меня кричите?

— Да вас убить мало! — он взмахнул рукой в воздухе, будто собираясь её ударить, — вы понимаете, что своим опозданием едва не сорвали нашей компании многомиллионный контракт!

— Я же не специально, меня по дороге чуть не убили! — от обиды девушка решила сказать правду.

— Боже мой, какой ужас! — Кузьмин картинно прижал руки к груди и издевательски закатил глаза, — И кто это был? Международный террорист, или наёмный убийца?

Настя отвернулась, понимая, что её заявление действительно звучит неправдоподобно.

— Вы не только безответственная мерзавка, а ещё и наглая лгунья!

— Ну-у, понеслось! — утомлённо сказал Борис и отвернулся к окну.

— Да как вы смеете! — голос у девушки предательски задрожал, а на глаза навернулись слёзы.

— Ой, только не пытайтесь разжалобить меня своими слезами! — Кузьмин скривился, будто ему под нос подсунули жабу, — такие методы меня только раздражают!

— Я не собираюсь перед вами плакать, — гневно, глотая слёзы, произнесла Настя.

— Вот и прекрасно, — обрадовался Виталий, — разойдёмся без истерик. Передайте Плевако, что я оч-чень благодарен ему за ценного сотрудника, которого он мне прислал, но в ваших услугах наша компания больше не нуждается, — Кузьмин встал, давая понять, что аудиенция окончена.

В это время в шкафу что-то зашуршало, а затем чихнуло. Борис, находившийся возле дверцы, от неожиданности подпрыгнул. Шуршание продолжалось, и он резко открыл шкаф. Оттуда, взлохмаченный сильнее обычного, вывалился Пенёк. В зубах у него почему-то были листы бумаги.

— Что это значит? — брезгливо поднимая Пенька за ворот футболки, спросил Кузьмин, — ты что там, документацию жрал, идиот!

— Не смей касаться моего брата своими руками! — Настя с негодованием оттолкнула Кузьмина и заслонила Пенька своей грудью.

— А ты не таскай его за собой куда попало! — парировал Виталий.

— Вот именно, куда попало! — Настя настолько возненавидела этого человека, что всем сердцем желала ему провалиться сквозь землю, — Ты и твоя шарашкина контора не стоите мизинца моего брата!

Девушка ещё могла простить ему оскорбления в свой адрес, но Пенька она в обиду не даст!

— Теперь я понимаю, за счёт чего процветает твоя компания — ты просто уничтожаешьвсех вокруг себя, ты топчешь людей, как тараканов, не задумываясь. Что у них тоже есть душа! Да тебя в зоопарке надо показывать за деньги! — Настя сорвалась на крик.

Кузьмин стоял молча, не зная, как на всё это реагировать. С ним никто и никогда не смел так разговаривать. Бельского же покинула его обычная флегматичность, и он с интересом наблюдал за происходящим.

— Ты, а не мой брат, являешься идиотом, — Настя распалялась всё больше, — ну растопчешь ты всех вокруг себя, а дальше что? В конце концов, ты останешься один со своими миллионами. Дряхлый, гадкий, никому не нужный старик, и тогда я с удовольствием приду на тебя посмотреть!

Настя сорвала с себя треклятые очки и с вызовом ждала его реакции. Кузьмин молчал. Он в оцепенении смотрел в её глаза. Он нашёл их — бездонные космические глаза, без которых не стоило жить.

«Господи, только бы это был не сон, — подумал он. Не смея верить, что всё это реальность, — Сделай так, чтобы это был не сон!»

— Молчите! — воинственно продолжила Настя, — нечем крыть!

— Распустите волосы, — тихо попросил Кузьмин осипшим голосом.

Ему хотелось убедиться, что они такие, какими он их представлял.

— Что-о? — Настя возмущённо сверкнула глазами, и Виталий едва не лишился сознания.

— Послушайте, — девушка обратилась к Бельскому, видя, что на Кузьмина напал столбняк, — по-моему, у вашего начальника от переизбытка злобы в организме начались необратимые процессы в психике. Вызывайте санитаров!

И, взяв Пенька за руку, Настя гордо продефилировала по кабинету к двери. Оказавшись в коридоре, Пенёк тут же вывалил на неё ушат информации. — Бандюки обложили всё здание, нам не выйти, Серый ещё и подмогу вызвал. Ломиться в офис он не решится, тут охраны много, но не можем же мы здесь поселиться!

Пенёк возбуждённо пританцовывал на месте, размахивая длинными руками, и из кабинетов начали выглядывать любопытные. Настя быстро потащила его в конец коридора. Отыскав дверь туалета, девушка решительно её распахнула. Но тут Пенёк заупрямился.

— В женский не пойду! Я стесняюсь, — упирался он, краснея.

— Нашёл время для церемоний, — Настя попыталась запихнуть его силой.

— Не пойду! — шёпотом закричал Пенёк, и упёрся в коробку двери руками и ногами.

— Ладно, пойдём в мужской, — Настя со злостью схватила его за руку.

Ногой открыв дверь, она деловито прошествовала между писсуаров. Возле одного из них стоял толстенький мужичок с расстёгнутыми штанами. Увидев странную парочку, толстяк в изумлении стал открывать и закрывать рот, словно рыба, выброшенная на берег.

— Рот закрой, муха залетит, — раздражённо сказала ему Настя.

Толстяк застегнул ширинку. Девушка затащила Пенька в кабинку и заперлась.

— Эй вы, извращенцы! — закричал пришедший в себя толстячок, — я сейчас охрану вызову! — и, громко топая, умчался из туалета.

— Нехорошо получилось, — всё ещё смущался Пенёк.

— А хорошо по шкафам бумаги тырить?

— Д анне тырил я! Пошёл проверить, что на улице делается, пока то, да сё, времени много прошло, и я подумал, что если вы закончили, значит у этого изверга в кабинете должны быть. И для конспирации в шкафу появился.

— Да уж, появление вышло сногсшибательным, — хмыкнула Настя.

— Что делать-то будем? — вздохнул Пенёк.

— Позвоню- ка я Плевако. ФСБ обязано бороться с бандитизмом. А о том, что Кузьмин меня выгнал, ему пока знать необязательно.

— Игорь Андреевич, — промурлыкала она, услышав в трубке короткое «да», — это Анастасия.

— Рад вас слышать, — противно засюсюкал он, — а я уж беспокоиться начал — не звоните, не появляетесь. Как наши дела?

— Плохо, — выпалила Настя и осеклась, — то есть ваши дела продвигаются, контракт не подписан, а вот у меня проблемы. И, боюсь, если вы не поможете, я не смогу больше служить Родине.

— Говорите, — жёстко сказал Плевако.

Настя помолчала, подбирая слова, Пенёк усердно, знаками подсказывал что говорить.

— Дело в том, что за мной по непонятной причине охотятся бандиты. Сначала они увезли меня за город и избили, а сегодня обещали убить, — девушка с силой наступила Пеньку на ногу, так как он махал руками прямо у неё перед носом, и строил уморительные рожи, — я сейчас нахожусь в офисе Кузьмина и не могу отсюда выйти, потому что бандиты наблюдают за всем зданием.

В трубке молчали.

— Да, их главного зовут Серый. У него серые глаза, серые волосы…

— И серое лицо, — закончил за неё Плевако, — вы сейчас где?

— В мужском туалете, — не задумываясь, выпалила Настя.

— Хм…

— Я здесь прячусь, — поспешила она оправдаться.

— Хорошо, прячьтесь там ещё минут двадцать, затем подъезжайте к себе домой.

— Вы в своём уме? Да стоит мне появиться на улице и всё, я труп!

— Ничего не бойтесь, не в моих интересах, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Раздались короткие гудки.

— Слышал? — спросила Настя у Пенька.

— Угу.

— Интересно, как он за двадцать минут собирается прижучить Серого?

— А мне интересно почему тебе вздумалось выдать меня за своего больного брата! — высказал наболевшее Пенёк.

— Чтобы глупостей не наболтал!

— Это я глупости болтаю! Да если б не я, ты вообще бы давно пропала! — обиделся Пенёк.

— Ладно, извини, — устыдилась Настя, — я действительно без тебя не могу.

Пенёк для порядка ещё немного обиженно посопел.

— А где твоя котомка? — удивлённо спросила девушка.

— Так у Григория оставил. Я ему доверяю — душевный мужик! — с восторгом поделился он своими впечатлениями.

— Да? — Настя подозрительно на него уставилась, — это когда ж ты успел с ним так спеться? Или спиться?

Пенёк посмотрел на неё невинным взглядом.

— Признавайся, всё утро пили? Как тебе не стыдно! Ну ладно дядя Гриша — он пока ведро не выпьет, под стол не ляжет, а ты-то чего к нему примазываешься? Он же такими дозами тебя за два дня в алкоголика превратит!

— Д а ладно тебе, Настя.

В это время возмущённый толстячок, горя праведным гневом, шумно топал на пост охраны, чтобы сообщить о вопиющем безобразии, творящемся в мужском туалете. Но на пути ему попался заместитель директора Бельский.

«Это даже лучше» — обрадовался толстячок, и, путано пытаясь объясниться, потащил Бориса к месту преступления.

— Зачем вы меня тянете в туалет? — упирался ничего не понявший Бельский, — Фёдор Степанович, мне не нужно в туалет!

— Идёмте, идёмте, — толстячок вцепился в него мёртвой хваткой, — Я вам такое покажу! — он многообещающе посмотрел Борису в глаза.

Бельский, оказавшийся в двусмысленном положении, заволновался.

— Фёдор Степанович, не нужно мне ничего показывать, — он судорожно пытался вырваться, — дело в том… как бы вам сказать… я человек абсолютно традиционной ориентации.

— Я тоже, — радостно сообщил толстячок, и с силой втолкнул Бориса в туалет.

Бельский запаниковал. Круглыми глазами он смотрел на торжественно подходящего к нему Фёдора Степановича, ожидая самого худшего. Но толстячок прошёл мимо него и грозно постучал в одну из кабинок.

— Эй, вы, — победно прокричал он, — выходите оттуда немедленно! Сейчас вам мало не покажется!

— Фёдор Степанович, — взмолился Борис, подозревая, что у того, на почве служебного рвения повредился рассудок, — немедленно отойдите от кабинки, дайте человеку спокойно сделать свои дела!

— Их там двое, — сообщил толстячок, — и можете себе представить, чем они там занимаются! Выходите, а то выломаем дверь!

Борис был готов провалиться сквозь землю от неловкости, но когда дверь кабинки распахнулась, оттуда появилась ненормальная переводчица и её больной брат.

— Что вы там делали? — опешил Бельский.

— А вы как думаете? — девица посмотрела на него с вызовом, — мой брат захотел в туалет.

— A вы тут при чём?

— Я же вам говорила, у него ум пятилетнего ребёнка, и он не может самостоятельноходить в туалет.

В подтверждение её слов Пенёк, включившись в игру, начал строить дебильные рожи и пускать слюни. Толстяк хлопал глазами, а Настя посмотрела на часы.

— Двадцать минут прошло, можем выходить, — сообщила она Пеньку и гордо прошествовала к выходу.

— А что вы сделали с моим шефом? — спросил Бельский, — Он до сих пор сидит в своём кабинете, как истукан, и ни на что не реагирует.

— Дайте ему слабительного, — со знанием дела посоветовала Настя, — мигом начнёт шевелиться.

Выходить на улицу было страшно. Всё время, пока Настя ловила машину, она каждую секунду ожидала появления Серого. Но, благополучно добравшись до дома, они с Пеньком несколько приободрились.

Во дворе прохаживался дядя Гриша. Завидев своих постояльцев, он нетвёрдой походкой подплыл к ним, проявляя бурную радость. Обнявшись с Пеньком, как с родным, Григорий настойчиво стал приглашать их к себе в каморку. Дав ему на бутылку, Настя заверила дворника, что они непременно к нему заглянут, но чуть позже. Окрылённый Григорий запорхал в сторону ближайшего магазина.

Пешком поднявшись на пятый этаж, девушка с замиранием сердца вставила ключ в замочную скважину. Дверь открылась сама, на пороге стоял Горилла. Он хмуро ей кивнул, приглашая войти, и, на всякий случай прикрыл своё мужское достоинство. Настя оглянулась, чтобы позвать Пенька, но за спиной у неё никого не оказалось.

«Молодец, — подумала девушка, — незачем феэсбешникам его видеть.»

То. что происходило потом. Показалось ей киношной сценой из третьесортного боевика. В её квартире находились представители обеих противоборствующих группировок. Игорь Андреевич, не мудрствуя лукаво, решил забить стрелку прямо у Насти дома. Герой боевика вальяжно расселся в кресле, за его спиной, заметно нервничая, прятался Подхалим, и ещё двое «людей в чёрном» Напротив, набычившись, стоял Серый. Его сопровождали следующие товарищи: Косой, Худой, Муха и Пулемёт.

— А вот и наша Настенька, — масляно заулыбался Плевако, — проходи, не стесняйся.

Настя робко пристроилась на краешке дивана.

— И ты, Серый, садись. Не маячь, — приказал Плевако.

— Мне и стоять неплохо, — огрызнулся тот.

— И всё же я попросил бы тебя сесть, — спокойно сказал Игорь Андреевич, — а то ты моих ребят нервируешь, — он махнул в сторону «людей в чёрном».

Ребята флегматично смотрели в одну точку и нервироваться не собирались. Серый стал осторожно садиться на стул. Когда его задница коснулась твёрдой поверхности, он не смог удержаться от гримасы боли.

— И ребятки твои пускай сядут.

— Пусть тогда и твои сядут, — потребовал Серый.

— Хорошо, — согласился Плевако, и Подхалим с «людьми в чёрном» уселись на диван.

Серый кивнул. Муха и Пулемёт тут же сели, а Худой, Косой и Горилла продолжали стоять.

— А вы чего? — спросил их Плевако.

И тут Настя догадалась о причине. Захохотав, она сказала, копируя Никулина из «Кавказской пленницы»:

— Гражданин судья, а они не могут сесть!

— Чё, — ухмыльнулся Серый, — эта дура и твоему орлу задницу подожгла? — он указал на Гориллу.

Троица с подпорченными задами с ненавистью посмотрела на Настю.

— Я защищалась! — девушка скукожилась под их взглядами.

— Прекратим пустые базары, — Плевако, следуя законам жанра, заговорил на бандитском сленге, — вы наехали на моего человека — придётся ответить.

Серый посерел ещё больше.

«Да он его боится!»  — обрадовалась Настя.

— Эта курица взяла то, что принадлежит нам, — злобно проговорил Серый, стараясь скрыть страх.

— Он врёт, — вскрикнула Настя, — ничего я у них не брала! Я вообще их не знала, пока меня в джип не затащили!

— Что скажешь? — тоном третейского судьи отозвался Плевако.

Серый помолчал, собирая всё своё мужество.

— А скажу, что вернуть это надо!

— Ну как же она вернёт, если не брала? — вкрадчиво поинтересовался Игорь Андреевич.

— А не верю я ей! Эта девка кого хочешь вокруг пальца обведёт! И мужик этот с ней мутный!

— Какой мужик?

— Родственник мой дальний, — поспешила вмешаться Настя, пока Серый не наболтал лишнего, — он меня от них спас. Не то бы эти гамадрилы давно меня убили!

— Это кто гамадрила! — Серый вскочил, намереваясь кинуться на Настю.

«Люди в чёрном», до этого безучастно сидевшие на диване, со скоростью света оказались возле него и силой усадили на место. Серый завыл, и ракетой вскочил со стула, обеими руками держась за задницу.

— Так тебя тоже чуть на шашлык не пустили! — развеселился Плевако, — Огонь, а не девка!

— Она у меня этим огнём подавится, — зашипел Серый, и Настя с ужасом поняла, что нажила себе кровного врага.

— Значит так, — Плевако перестал веселиться и его глаза превратились в безжалостные кинжалы, — девочку нашу вы оставляете в покое, ничего она вам не должна. А взамен я оставляю тебе твоё казино. Обмен мне кажется равноценным.

Серый перестал держаться за задницу, и — неслыханное дело — покраснел! Он закипал словно огромная кастрюля, накрытая крышкой, которую вот-вот сорвёт.

— Д а ты успокойся, Серенький. — покровительственно сказал Игорь Андреевич, — ну ошибся, с кем не бывает. Наехал не на того человека — со всяким может случиться.

— Да что ж ты меня разводишь внаглую! — зашипел Серый, — не по понятиям это!

Плевако вскочил.

— Ты хочешь сказать. Что я крыса! — от его тона повеяло могильным холодом.

— Нет, нет, — перепугался бравый бандит, — ты меня не так понял. Я не то хотел сказать!

— Отлично, — Плевако тут же успокоился, — значит, мы всё решили. Девочку ты не трогаешь, и продолжаешь жить без геморроя.

— Договорились, — глухо сказал Серый.

Он был унижен, раздавлен. Да ещё перед своими ребятами!

«Нет, — думал он, — так просто для тебя всё не закончится. Я подожду пока, а потом раздавлю как клопа! А девку… ещё не знаю, что с ней сделаю, но время есть, чтобы придумать что-нибудь особенное.»

— Можете быть свободны, — добил Плевако Серого.

Тот медленно встал и засунул руки в карманы, чтобы избежать искушения немедленно изрешетить этого самодовольного борова. Вся банда покинула квартиру, словно похоронная команда.

— Они действительно теперь от меня отстанут? — недоверчиво спросила Настя.

— Да они теперь сами от тебя бегать будут, — хвастливо сказал Плевако, — у тебя теперь одна проблема — Кузьмин.

Настя побледнела.

— Как прошёл день?

— Нормально, — она заставила себя посмотреть ему в глаза, — подписание контракта они сегодня отложили, завтра снова продолжу действовать.

— Ну вот видишь, а ты говоришь — не умеешь! — Плевако гадко усмехнулся, — завтра я снова к тебе заеду узнать как дела… Впрочем нет. Не стоит мне больше светиться. У Кузьмина в компании есть мой человек, он и введёт меня в курс дела.

«Всё пропало, — в панике подумала Настя, — Плевако уже сегодня будет знать что меня уволили!»

— Кстати, а что там с золотишком? — как бы между прочим поинтересовался Игорь Андреевич.

— Это к бабке Серафиме, — отрезала Настя, — она с Серым дела имела и что-то у них там не склеилось. Золото пропало, или его вообще не было, а эти придурки думают, что оно у меня.

— Ну, ну, — неопределённо сказал Плевако и, не попрощавшись, пошёл к выходу.

За ним, словно сиамские близнецы, шли «люди в чёрном». Подхалим услужливо открыл Плевако входную дверь. Горилла долго не решался пройти мимо Насти, но, видя, что остаётся в одиночестве, набрался смелости, и пулей проскочил к двери, прикрыв причинные места с обеих сторон.