Руднева Лилия Ведьмами рождаются

Часть 1

— Настя, Настенька! — услышала она сквозь завывания ветра.

Голос женщины был слабым и беззащитным. У Насти рвалось сердце от жалости, она готова была отдать что угодно, лишь бы только спасти несчастную. Девушке казалось что она уже несколько часов бродит в кромешной тьме под проливным дождём… От ужаса скрутило желудок и подкашивались ноги. Из темноты к ней тянулись скрюченные, волосатые пальцы, которые — Настя это чувствовала — хотят затянуть её в тёмную, липкую бездну. Она убеждала себя, что это всего лишь ветки деревьев, но сердце имело собственное мнение и отчаянно выдавало морзянкой сигналы SOS.

— Настюша, помоги! — женщина скулила как побитая собака, у которой только что отобрали щенков.

Настя ускорила шаг, пытаясь расслышать, откуда доносятся всхлипы. Внезапно, прямо над головой у девушки сверкнула молния и через несколько секунд, разорвавшимся снарядом, ударил гром. Ослепшая и оглохшая, она свалилась в грязь, но всё равно упрямо продолжала ползти на голос, ломая ногти и пытаясь продвинуться хотя бы на метр. Жидкая, липкая грязь попадала ей в рот, облепила волосы, заливала глаза. Даже сильный ливень не смог её смыть.

— Настя-а-а! — голос прозвучал совсем близко, и девушка удвоила силы.

Последний крик был мало похож на человеческий, это был рык агонизирующего животного, попавшего в капкан. Зверя, который после долгих, мучительных попыток освободиться, почувствовал, что этот миг — последний в его жизни.

Настя поняла что опоздала, но, несмотря на это судорожно продолжала ползти, не в силах поверить, что всё уже кончено. Она вдруг осознала, что со смертью этой женщины умерла частичка её самой, может быть, самая важная частичка! От отчаяния и боли девушка закричала. Она кричала так горько, что холодный ливень, словно пожалев её, превратился в ласковый тёплый дождик. Настя в отчаянии стучала ладонями по земле, разбрызгивая мутную жижу вокруг себя и не замечая, что обдирает ладони в кровь. Наконец она в изнеможении перевернулась на спину, и дождь заботливо стал смывать слёзы и грязь с ёе лица. От непонятного чувства невосполнимой утраты Настя закричала ещё сильнее и… проснулась.

За окном разбойничала гроза, но в квартире было тепло и уютно. Сердце постепенно успокаивалось. Девушка провела рукой по лицу, стараясь полностью отогнать приснившийся кошмар, и почувствовала, что щёки её мокры от слёз.

— Что-то случилось, — подумала она.

Настя узнала голос женщины.

— Произошло что-то страшное, нужно срочно ехать в Урюпинку!

— Ба, молочка дай! — Настя сидела в саду за большим столом, заставленным фруктами, овощами, пирожками, домашним творогом, мёдом, и уплетала за обе щеки.

— На, несчастье, отъедайся, — сказала Вероника Митрофановна, Настина бабушка, — совсем отощала в своём городе — кожа да кости. Приезжала бы ко мне почаще, сразу бы и поправилась, и цвет лица бы лучше стал на свежем воздухе!

Вероника Митрофановна — пышная, румяная женщина — прожила в Урюпинке всю свою жизнь. Дочка и внучка давно звали её к себе в город, но Митрофановна — так звали её в деревне — только презрительно хмыкала в ответ.

— Мать твоя гробится с утра до вечера в своей школе. Худая, чахлая, мешки под глазами…

— Ба, не начинай, — Насте не хотелось слушать привычное бабушкино брюзжание.

Она объелась, и глаза сами собой начали закрываться. Душистый ветерок играл в саду с летней листвой, когда он задевал деревья слишком сильно, листва отзывалась ворчливым шелестом. Пчёлы, лавируя в воздушных потоках, искали самые лакомые цветочки. Петухи с разных концов деревни лениво спорили у кого самый сильный голос. Солнечные лучи, видя, как весело забавляются ветерок и листва, напросились к ним в игру, и ветерок безуспешно пытался поймать самый озорной лучик. Как только ветерок нападал, лучик моментально прятался в листве и через секунду показывался совсем в другом месте.

— Господи, как хорошо! — подумала девушка.

— Настя, ты чего, спишь, что ли? — взревела Митрофановна, — я говорю, мать твоя в своей школе в старуху превратилась, мы же с ней выглядим ровесницами! А ведь моя дочь ещё не старая, могла бы найти себе кого-нибудь! Да разве ж её что-нибудь интересует, кроме сопливых учеников?!

— Бабушка, маме нравится так жить.

— Много ты понимаешь… нравится! — Митрофановна гордо отвернулась и походкой герцогини пошла, кормить поросят.

Бабушкины слова вывели Настю из блаженного оцепенения и мысли тут же перескочили на человека, ради которого она и затеяла поездку. Её сон не мог быть просто кошмаром, он определённо что-то значил. И это что-то было очень плохим. На секунду девушка снова ощутила весь ужас, пережитый ночью. Она вскочила, чтобы почувствовать твёрдую землю под ногами, но те предательски подогнулись, и Настя опять упала на стул.

— Ты что, Настенька, совсем угробилась в своём городе, уже и ноги не держат…

Настя укоризненно посмотрела на бабушку.

— Ну что ты глазищами своими стреляешь! — Вероника Митрофановна подошла к внучке, обняла за плечи и поцеловала в макушку. — Знаешь, ты иногда как посмотришь — аж сердце заходится! В деревне говорят, что взгляд у тебя непростой.

— Бабуля, — возмутилась Настя, — а ещё говорят, что ты гонишь самогонку и разбавляешь её тройным одеколоном!

— Брехня! — вспыхнула Митрофановна, — да у меня самогонка самая лучшая в деревне! Чистая, как слеза!

Настя расхохоталась, вслед за ней загоготала и бабушка. Очнувшийся от дрёмы петух, решил, что в деревне появились новые конкуренты. Он встрепенулся, расправил крылья и, представляя себя орлом, стал ревниво доказывать своё превосходство.

— Ой, Настька, насмешила старуху, — Вероника Митрофановна вытирала передником слёзы, выступившие в уголках глаз, отдышалась, а потом, серьёзно посмотрев на внучку, сказала, — А взгляд у тебя действительно странный.

Девушка тяжело вздохнула.

Она была среднего роста, но благодаря стройной фигуре казалась выше. В целом Настя выглядела бы обыкновенной двадцатисемилетней девушкой, если бы не роскошные длинные волосы цвета спелой пшеницы и удивительно большие чёрные глаза с длинными ресницами. Глаза были такими глубокими, что смотреть в них долго не было никакой возможности. Казалось, ещё чуть-чуть и тебя затянет в бездонный омут, из которого потом не выбраться. А когда в ресницах запутывалось солнце, отблески света в них превращались в драгоценные камни, а сами глаза становились чёрным бархатом. Если же Настя злилась, глаза превращались в оружие массового поражения. Казалось, они имели материальную силу, которая могла отбросить собеседника на несколько метров.

Такого её взгляда боялись все, кто её знал, и девушке была бы уготована участь прослыть ведьмой, если бы не добрый, весёлый нрав. Она всегда готова была помочь ближнему, чем бессовестно пользовались друзья и коллеги.

Ещё раз вздохнув, Настя осторожно завела разговор, ради которого и приехала в деревню.

— Ба, ну а вообще, как ты живёшь, что нового?

— Да как живу? — пожала плечами Митрофановна, — нормально живу, вот цыплят купить собираюсь.

— А в деревне какие новости? — как можно небрежнее произнесла она, бабушка напряглась, — дед Василий всё так же по пьяни пол села гоняет?

— Гоняет, ирод, что ему сделается!

Вероника Митрофановна внезапно вскочила и, пряча глаза, стала суетливо убирать со стола.

— А как бабка Серафима поживает?

Бабушка на секунду застыла, затем молча взяла грязные тарелки и понесла в летнюю кухню.

— Ба, — крикнула Настя ей во след, — ты мне не ответила!

— Померла Серафима, — буркнула Митрофановна, не оборачиваясь.

Девушка одним прыжком оказалась возле бабушки.

— Как умерла, когда? — подсознательно она была готова это услышать, но всё равно новость была для неё сокрушительной.

— Умерла вчера ночью, — повторила Вероника Митрофановна, подумав, добавила, — туда ей и дорога.

— О чём ты говоришь? — опешила Настя.

— А о том, что ведьмой она была — твоя драгоценная Серафима!

— Какой ведьмой, ты что, перегрелась на солнце?

— Злой ведьмой, — бабушка резко развернулась и пошла собирать оставшуюся посуду.

Настя не отступала ни на шаг.

— Да с чего ты взяла?! Она всегда была такой доброй, отзывчивой.

— Это только с виду, а душа у неё чёрная!

— Бабушка, ты ошибаешься!

— Я знаю что говорю! — вдруг заорала Митрофановна с такой силой, что все окрестные собаки попрятались в будки, решив, что пьяный дед Василий опять вышел на охоту.

В таком состоянии Настя бабушку никогда не видела, она замолчала, пытаясь решить, как реагировать на столь необычное поведение. Откуда взялась эта ненависть? Настя всегда считала бабушку здравомыслящим человеком, но сейчас та повела себя как самая дремучая селянка.

— Ну, хорошо, — очень тихо и неторопливо произнесла девушка через некоторое время, — допустим, ведьмы существуют, — Митрофановна открыла рот, чтобы высказаться, — допустим, даже в нашей деревне, — быстро сказала Настя, — но с чего ты взяла что ведьма — это бабка Серафима? Добрейшего человека я в жизни не встречала!

— Дура ты набитая, овца безмозглая! — в сердцах сказала бабушка.

Настя решила проигнорировать столь ценное замечание.

— Бабушка, она не может быть злой. Разве злой человек стал бы столько со мной возиться! Бабка Серафима научила меня разбираться в травах, а сколько интересных историй рассказывала она мне в детстве! Про домовых, про леших, про оборотней, А народные приметы! Я же безошибочно могу определить какая завтра будет погода, я даже знаю, что нужно делать, чтобы во сне увидеть своего будущего супруга! — она хихикнула, — и я умею делать обереги от многих болезней!

— Вот, вот! — бабушка обвиняюще ткнула пальцем Насте в грудь.

— Да в конце концов, — не выдержала девушка, — бабка Серафима тебя выходила когда ты загибалась от острого бронхита!

— Да лучше б я умерла тогда, чем принимать такую помощь!

И тут Настю посетила неприятная мысль, что у бабушки повредился рассудок.

— Ну, хорошо, — ласково сказала она, так, словно обращалась к ребёнку или тяжелобольному, — если Серафима была ведьмой, то почему ни один человек в деревне не знал об этом?

— Да потому что старая карга была очень хитрой! И даже если кто из местных догадывался, то предпочитал молчать, чтобы головы не лишиться.

Вероника Митрофановна на минуту замолчала, словно собираясь с силами.

— А перед смертью в доме у Серафимы стали происходить очень странные дела, — бабушка почти шептала, глаза её горели, дыхание сбилось, Вероника Митрофановна схватила Настю за руку, было видно, как она боится, и её страх невольно передавался девушке, — сначала несколько раз приезжали бритоголовые парни на больших машинах. Глаза у всех как у зомби, морды страшные, сами здоровые — на таких поле вспашешь, а они даже не запыхаются! А под пиджаками пистолеты!

Первый раз приехали — вроде ничего, зашли к Серафиме в дом, а где-то через час уехали. Через неделю явились снова, злые, как черти, своими машинами чуть ворота Серафиме не вынесли. Забежали в дом, орали, чего-то требовали от неё, а через пятнадцать минут выскочили ещё злее, чем были и собаку её со злости пристрелили. Ну а третий раз перед их приездом Серафима сама за ворота вышла, поджидала их, значит. Только эти бугаи из машин повыходили, она что-то шепнула, водой на них брызнула, гляжу — у тех глаза на лоб поползли от страха, стали они от неё пятиться, как от чумы, потом шустро по машинам расселись и быстро уехали.

— Но это же ничего не значит, — неуверенно сказала Настя, — может бабка Серафима просто приторговывала коноплёй.

— Слушай дальше: через некоторое время к её воротам снова подъезжает большая машина. Ну, думаю, всё, опять бугаи приехали. Сейчас не только Серафимину хату — всю деревню разнесут! Собиралась уже бежать в лес прятаться. Гляжу — из машины выходят мужики, только совсем не похожие на тех. Все, как один, в галстуках, красиво причёсанные, костюмы с иголочки. Тут к ним Серафима выбежала — такая приветливая вся — так и стелется перед ними и в дом приглашает.

— Ну и что здесь странного? Может это какие-то богатые люди лечиться к ней приезжали.

— Может и лечиться, — недовольно произнесла Митрофановна, — только на больных они не похожи.

— Ну вот что, бабушка, — Настя решительно поднялась со стула, — кем бы ни была бабка Серафима, мне она ничего плохого не сделала. Поэтому я, пожалуй, схожу в её дом, посмотрю что там и как, узнаю, может надо помочь с похоронами. У неё ведь родственников не осталось, кому-то нужно этим заняться.

— Да там хоронить нечего! — рявкнула Митрофановна.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что тело исчезло! — зловещим шёпотом произнесла она.

— Так, бабушка, ты мне надоела со своим бредом, — Настя начала психовать, — я пошла к Серафиме!

— Не пущу! — Вероника Митрофановна огромной глыбой стала у внучки на дороге.

— Ну, прекращай уже глупостями заниматься, — досадливо произнесла девушка, — как ребёнок, ей богу.

— Глупая, да я просто не хочу, чтобы с тобой беда случилась!

— Да что со мной может случиться? Бабка Серафима умерла!

Настя попыталась сдвинуть бабушку с места, но та, словно огромный бульдозер, стала уверенно оттеснять девушку от калитки. Ввиду очевидного весового преимущества Митрофановны, Настя вынуждена была сдать свои позиции и снова сесть на стул.

— А теперь послушай меня, внученька, — бабушка была серьёзной, как никогда, — раз ты такая упрямая, придётся мне рассказать тебе самое главное.

Настя вздохнула, готовясь слушать очередную галиматью.

— Всем ведьмам, прежде чем умереть, обязательно нужно передать кому-то свою силу.

— Ну и что?

— А то, ты хоть раз задумывалась над тем, с какой стати бабка Серафима так много с тобой возилась, учила тебя?

— Поняла, — с притворной серьёзностью сказала Настя, — она хотела сделать из меня злую ведьму.

— Да она не случайно тебя выбрала! — взорвалась Митрофановна, — из-за глазищ твоих огромных, видно почувствовала в твоём взгляде какую-то скрытую силу! Я давно поняла, что у Серафимы на тебя есть виды, ещё когда ты маленькой была. Ох, сколько я слёз пролила, сколько свечек поставила, каким святым только не молилась! И отмолила! Вы ведь уже лет пятнадцать как не общались?

— Да, действительно, — согласилась Настя, — у меня всё как-то времени не хватало её навестить, да и она не сильно стремилась меня увидеть.

— Вот, это потому, что я свой двор святой водой окропила и в церкви каждую неделю за тебя свечку ставила.

Насте вдруг совсем разонравился этот разговор, в душе поселилась неясная пока тревога.

— Но раз бабка Серафима умерла, значит, она передала свою силу кому-то другому? — стараясь успокоиться, произнесла девушка.

— В том то и дело, что нет, — Вероника Митрофановна горестно покачала головой, — и из-за того, что силу свою ей передать было некому, умирала она страшно. Не приведи господь такие муки принять. Неделю не вставала, хрипела, задыхалась, высохла вся, один скелет остался. Под конец так жалобно просила себе смерти, так плакала, что, на что уж я её не любила, а помолилась, чтоб, значит, избавил её Господь от страшных мук. Хотя не думаю, что на том свете ей легче будет.

«Господи, — подумала Настя, — неужели мой сон был вещим, и я почувствовала, как плохо было бабе Серафиме?»

Мысль о том, что здесь замешаны потусторонние силы девушка решительно отбрасывала, она приписывала свой сон тем близким отношениям, которые когда-то существовали между ними.

— Скажи, бабушка, а в ночь её смерти у вас была гроза?

— Не гроза, а светопреставление какое-то. Казалось, сам нечистый поднялся из пекла, чтобы забрать её душу! — Вероника Митрофановна немного помолчала, поджав губы, а потом тихо произнесла, — я поняла, зачем ты приехала…

— Зачем? — почему-то испугалась Настя.

— Она ведь звала тебя той ночью. Звала так, что полдеревни слышало, и ты услышала. Её крики были такими жуткими, что пес Семёновны сорвался с цепи и от страха в лес убежал. А когда наутро приковылял домой, Семёновна глядит — а у него, сердешного, шерсть вся поседела! Значит, звала она тебя, звала — я всю ночь на коленях перед образами простояла, молилась, чтобы тебе ничего худого не сделалось, а часа в три ночи слышу, вроде затихла, и ливень вроде стих. А потом в наступившей тишине она как крикнет последний раз: «Настя!» — я такого крика отродясь не слышала, предсмертный крик это был! Тут я не выдержала, взяла в руки крест, бутылочку со святой водой и побежала к её дому. Подхожу к её избе, а там… — Вероника Митрофановна замолчала, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями, — вокруг её дома ветер кольцом носится, а из круга этого рожи отвратительные выглядывают, орут, смеются, улюлюкают! И тут в доме что-то как взорвётся, аж земля содрогнулась, и из дымохода вырвался чёрный дым. Покрутился он над хатой Серафимы и с воем растворился в воздухе. Я так думаю — это душа её отлетала. Как добралась домой — не помню, заперла дверь на задвижку и до утра молилась. А когда петухи три раза пропели — думаю — надо сходить к Серафиме, посмотреть что там да как. Одна идти побоялась, собрала народ и уж тогда все вместе и отправились. Остановились возле дома, а зайти никто не решается, слышали ведь как Серафима голосила! Стояли, стояли и тут Ванька-тракторист не выдержал, сплюнул на землю и пошёл в дом. Через минуту выходит — лицо обалдевшее — и говорит: «Чего вы, бабки, пургу гоните и людей на рассвете подымаете! Нет там никого!» Тут уж все, кто был, двинулись в избу. Глядим — хата пустая, в доме всё чисто, постель застелена, как будто и не было ничего. Подумали мы и решили — в милицию не сообщать, оставить всё, как есть, а про Серафиму забыть, будто и не было её. На том и разошлись.

Закончив говорить, Вероника Митрофановна с чувством выполненного долга опустилась на стул. Настя молчала, переваривая услышанное. «Ничего себе история, — подумала она, — да если хотя бы половина из всего этого правда, то самое время готовить для себя оберег от злых сил!»

— Ты вот что, Настенька, — устало сказала Вероника Митрофановна, — поезжай домой, в город, нечего тебе здесь оставаться.

— Глупости! Никуда я не поеду. В твою байку о сверхъестественном исчезновении тела я не верю. Ты ведь сама рассказывала, что к Серафиме братки приезжали. Может быть, они с ней что-то сделали, а тело увезли, чтобы скрыть преступление! А вы, дурёхи, даже в милицию не заявили! Бабка Серафима мне не чужая, я должна хотя бы посмотреть на дом, чтобы понять, что произошло на самом деле!

— Нет! — раскат грома отдыхал, когда орала Митрофановна.

— Ну дай мне хотя бы поговорить с людьми о случившемся, — взмолилась Настя.

— Никто тебе ничего не скажет. Все напуганы до смерти, а тут ещё ты со своими глазищами!

— Все подумают, что ведьмой теперь стала я, — усмехнулась Настя.

— Как пить дать, — авторитетно заявила бабушка, — народ-то тёмный… Уезжай, Настенька, — Вероника Митрофановна умоляюще посмотрела на внучку.

Настя судорожно размышляла: «Ни с расспросами по деревне, ни к Серафиме сейчас идти нельзя. Бабушку, чего доброго, удар хватит. Но я не могу уехать, не попытавшись разобраться что случилось на самом деле, кому понадобилось похищать тело. И этот непонятный сон! Серафима звала меня, она просила о помощи, а я не помогла! Может быть, если я схожу в дом, Серафима почувствует моё присутствие, поймёт, что я не бросила её!»

— Уезжай, — упрямо повторила Вероника Митрофановна.

— Ну, ба, как тебе не стыдно выгонять родную внучку! Дай хоть сегодня с тобой побыть, а завтра утром я уеду.

— А как же твоя работа? — привела последний аргумент Митрофановна.

— А я взяла отгулы, — беспечно ответила девушка. Она поняла, что бабушка сдалась и ночью можно будет сходить в дом Серафимы.

— И зачем было пять лет на учёбу тратить, если потом всё равно пошла работать продавщицей! — проворчала Вероника Митрофановна.

Настя закончила политех, но работа по специальности не приносила, ни удовлетворения, ни денег. Поэтому, помучившись полтора года, девушка устроилась в небольшой фирменный магазинчик, торговавший косметикой. Хозяин магазина, Семён Демьянович, оказался неплохим дядькой, зарплату не задерживал и регулярно выписывал премии. Служебным положением в личных целях не пользовался, то есть приставал только к тем девушкам, которые сами были не против. Пару раз Семён Демьянович попытался ущипнуть Настю за мягкое место, но, напоровшись на её знаменитый взгляд, оставил в покое, что, впрочем, никак не повлияло на их взаимоотношения.

— Ладно, давай чай что ли пить, — предложила бабушка.

— Давай, — безучастно ответила Настя, все её мысли были заняты предстоящим ночным походом.

— Привет, красавица, — раздался бодрый голос из-за забора, — давно тебя видно не было!

— Ванечка! — Вероника Митрофановна расцвела и подобострастно подбежала к забору, — а мы как раз чай пить собрались. Заходи, посидишь с нами.

Ванечка не сводил глаз с Насти. Его широкое рязанское лицо с озорными веснушками расплылось в глуповатой улыбке.

— Не, Митрофановна, не могу, вызвали на работу, срочное задание, не могут без меня! — ответил Ванька и, гордо выпятив грудь, нахально подмигнув Насте, развязанной походкой зашагал по улице, что-то насвистывая.

Вероника Митрофановна тут же подбежала к Насте и заговорщицки произнесла:

— Видала каким видным парнем стал наш Ванька- тракторист! Ты присмотрись, чем не жених тебе!

Настя чуть не подавилась яблоком.

— Ба! — возмущённо сказала она.

— Ну что «ба»? Тебе уже давно не восемнадцать, а мужик и рядом не валялся!

— Валялся!

— Так и помрёшь в старых девах. А Ванька — парень видный, зарабатывает хорошо, пьёт умеренно и всего на пару лет тебя младше!

— Уважаемая Вероника Митрофановна, — официальным тоном произнесла Настя, — довожу до вашего сведения, что если мне вздумается выйти замуж, мужа я найду сама, без вашего высочайшего вмешательства!

— Ага, ты найдёшь! Да тебя ж вытерпеть никто не может, через два дня все сбегают!

— Не через два дня, а через месяц! — уязвлено произнесла девушка.

С мужчинами Насте не везло. Нет, поклонников хватало всегда, её роскошные пшеничные волосы и огромные чёрные глаза мало кого оставляли равнодушным. Но серьёзные отношения почему-то не складывались. Виной всему Настя небезосновательно считала свой растреклятый взгляд. Из всех ссор — как без них между влюблёнными — девушка всегда выходила победителем. В гневе Настя буквально припечатывала собеседника к полу своим взглядом. Мужчины, парализованные непонятной силой, теряли способность к сопротивлению. Чтобы лишний раз не испытывать неприятных эмоций, незадачливые возлюбленные начинали избегать конфликтных ситуаций и как-то незаметно для самих себя оказывались на вторых ролях, а вскоре после этого исчезали насовсем. Настя перестала пытаться завязать серьёзные отношения, но в душе всё-таки надеялась что её счастье просто заблудилось и где-то ходит по земле в образе прекрасного принца, который в конце концов её отыщет.

До самого вечера Вероника Митрофановна крутилась вокруг внучки, не давая ей и шагу ступить за ворота. Вечером, плотно поужинав и перемыв косточки всем соседям, бабушка предложила укладываться спать.

— Я, пожалуй, лягу на веранде, — заявила Настя.

— Ну что ж, тебе полезно на свежем воздухе, ночи сейчас тёплые, не замёрзнешь, — согласилась Митрофановна, ничего не заподозрив.

Настя, сняв лёгкий сарафан, переоделась в джинсы и футболку. Укрылась до подбородка одеялом и стала ждать когда за стенкой торжественно зазвучит богатырский бабушкин храп. Все звуки летнего вечера постепенно засыпали. Весёлый ветерок, наигравшись до изнеможения, лёгким одеялом опустился на кроны своих подружек-деревьев, и листва тихим шелестом рассказывала ему сказки. Загулявший майский жук, сердито ворча, спешил домой, ожидая хорошенькой взбучки за опоздание. Воздух постепенно заполнялся непередаваемыми ароматами летней деревенской ночи. И только сверчки-полуночники, воодушевлённые тем, что у них нашёлся благодарный слушатель в лице Насти, устроили грандиозный концерт.

«Хр-хр-хр!» — раздалось за стенкой и девушка поняла что можно уходить. Она бесшумно встала, надела мягкие кроссовки и, никого не потревожив, перелезла через забор.

Огляделась — кругом ни души — деревня словно вымерла. Ни одна собака не лает, ни в одном доме никто не устраивает пьяных посиделок. Жутковато, конечно, но идти надо. Путь предстоял неблизкий. Дом бабки Серафимы находился на краю деревни и стоял вдалеке от остальных домов, почти вплотную примыкая к лесу.

Полная луна щедро освещала дорогу и Настя уверенно зашагала по улице. Половину пути девушка преодолела без приключений и даже приободрилась. Но когда подошла к колодцу, в кустах с правой стороны послышался какой-то шорох. Настя подпрыгнула от неожиданности и остановилась, всматриваясь в темноту. Больше не раздавалось ни звука, но единственного шороха стало достаточно, чтобы страх начал опутывать девушку своими цепкими пальцами. То, что днём казалось смешными бабушкиными сказками, в лунном свете приобрело совсем другой смысл. Какая-то ночная птица, издав странный звук, вспорхнула с дерева, громко хлопая крыльями. Настя вдруг задрожала мелкой дрожью, вспоминая о противных рожах, которые, если верить рассказу бабушки, кружили вокруг дома Серафимы.

«Глупости, — одёрнула себя девушка, — ничего сверхъестественного на свете не бывает, всему, в конце концов, находится разумное объяснение. «Но в душе пожалела о том, что у неё на шее нет крестика. Дрожь постепенно проходила и Настя пошла дальше. Но чем ближе она подходила к дому Серафимы, тем неспокойнее становилось на душе. Девушка вдруг отчётливо поняла, что совсем не хочет туда идти, к тому же её не покидало чувство что кто-то за ней наблюдает. Теперь в любой тени, отбрасываемой деревьями или забором, в любом звуке Насте чудились непонятные злые существа, от которых исходила опасность. Ругая себя за безрассудство, стараясь не очень громко стучать зубами и засунув руки в карманы, чтобы те поменьше дрожали, девушка шаг за шагом заставляла себя идти к дому. Вот она вышла на окраину деревни, дальше, в нескольких десятках метров начинался лес. Ночью он казался зловещим и уродливым замком злого великана. А вот и изба бабы Серафимы сиротливо пристроилась возле леса. Вид знакомого, почти родного дома немного приободрил. Ещё чуть-чуть и она окажется в спасительном уюте старого помещения, в котором провела так много приятных часов, сидя у печки и слушая захватывающие рассказы. Внезапно со стороны леса раздался длинный, протяжный вой. Волосы на голове у девушки зашевелились. Она шлёпнулась на землю, больно ударившись о какой-то камень, но от ужаса не смогла даже пошевелиться. Глаза превратились в два чёрных круглых тоннеля, Настя не мигая смотрела в ту сторону, откуда донёсся вой, и ждала смерти.

— Не бойся, — прозвучало где-то рядом.

Луна зашла за облака и девушка ничего не видела вокруг себя.

— Кто здесь? — пропищала она, готовясь в любой момент умереть от разрыва сердца.

— Не бойся, это Яшка тебя пугает, он не опасный, у него только голос громкий.

Луна вышла из-за облаков и Настя смогла рассмотреть своего ночного собеседника. В существе, стоявшем перед ней, было от силы метр роста. Густая борода и усы, покрывавшие почти всё лицо, напоминали прошлогоднюю солому, длинные волосы были спутаны до невозможности и торчали в разные стороны. Большой нос и умные с глаза с хитрецой, руки похожи на коряги — непропорционально длинные и узловатые. Одето существо было в лапти, полотняные штаны и широкую рубашку с одним рукавом. Странно, но несмотря на его довольно-таки необычный вид, девушка почувствовала что сейчас можно не бояться.

— Ты кто? — прошептала она.

— Я? — вроде бы удивилось существо, — я — Пенёк, а ты Настя?

— Откуда ты знаешь?

— Я много чего знаю, — ответил Пенёк и вдруг куда-то исчез, буквально растворился в воздухе.

Настя обалдело уставилась в пустое пространство и даже ущипнула себя, проверяя, не спит ли она сейчас в бабушкиной постели.

— Всё нормально, — прозвучало с другой стороны, — я Яшку загнал, чтоб не испугал тебя ненароком.

Пенёк вёл себя так, будто ничего необычного не происходило. Был он юркий, вертлявый и наивно по- детски разглядывал Настю.

— А волосы у тебя светлые, — проговорил он и вдруг улыбнулся с облегчением, — значит не всё ещё потеряно.

Настя не знала что ответить на такую абракадабру, поэтому молчала.

— К Серафиме идёшь?

— Да, — девушка перестала чему-либо удивляться.

— Чего думаешь делать? — деловито спросил Пенёк, присаживаясь рядом.

— В каком смысле? — так же деловито спросила Настя.

— В том самом, — многозначительно изрёк Пенёк и почесал нос.

— А-а, — так же многозначительно протянула Настя, — не знаю.

— Ну и правильно. Спешить в этом деле нельзя, — Пенёк вдруг снял лапоть и стал перематывать онучу.

Настя увидела что вся стопа у этого существа покрыта мхом. Девушка зажмурилась. Сцена выглядела настолько нелепой, что казалось, будто всё это происходит в кино, а не на самом деле. Настя впала в ступор и сама себе напоминала говорящую куклу без чувств и эмоций. Пенёк, тем временем, справился с онучей и решительно встал.

— Ну, всего, как говорится, доброго! — он поднял руку вверх и картинно поклонился в пояс.

— Может, пойдёшь со мной? — девушка просительно подняла на него глаза.

— Не-е, — перепугался Пенёк, — мне Яшку оставить не с кем, и вообще… — в его вздохе присутствовала вся вселенская скорбь.

— А что мне там делать?

Пенёк взял Настю за руку и серьёзно посмотрел в глаза:

— А ты слушайся своего сердца, тогда ничего худого с тобой не случится.

Настя закрыла глаза, а когда открыла, Пенька рядом уже не было. В лесу опять раздался ужасный вой.

— Яшка, — безучастно подумала девушка.

Она поднялась с земли и на автопилоте пошла к дому. Ворота были распахнуты настежь, одна створка покорёжена. Взойдя на крыльцо, Настя остановилась, собираясь с силами, затем решительно толкнула дверь. Из дома на неё повеяло знакомыми запахами свежеструганного дерева, нафталина и смеси трав, которые всегда в огромном количестве сушились под потолком. Нашарив рукой выключатель, девушка включила свет и не смогла сдержать слёз, увидев знакомую обстановку. Кровать, на которой аккуратной стопочкой были сложены подушки, накрытые кисейной накидкой, деревянные лавки, покрытые полосатыми дорожками. Круглый стол и любимый Серафимин сервиз, состоявший из шести пузатых красных чашек в белый горошек и заварочного чайника с отбитым носиком. Настя прошлась по комнате, удивляясь, что за пятнадцать лет, которые она здесь не была, ничего не изменилось. Всё тот же допотопный телевизор, заботливо накрытый салфеткой, стоял на комоде. Старый рассохшийся шифоньер, наверное, ровесник революции и пожелтевшие от времени фотографии на стене. Вот бабка Серафима со своим мужем — крупным усатым мужчиной с ямочкой на подбородке. А вот на этой Серафима сфотографирована во время войны. Ещё совсем девчонка, в белом халате и белой косыночке с красным крестом. Такая худенькая и хрупкая, похожая на мальчишку, с огромными чёрными глазами… Что же всё-таки произошло? Кто и почему забрал тело бабки Серафимы?

Настя принялась методично обследовать каждый сантиметр комнаты, но ничего такого, что могло бы подтолкнуть её к разгадке, не обнаружила. Вдруг откуда-то раздался слабый писк. Девушка прислушалась — писк не прекращался — она прошлась по комнате, стараясь определить откуда он доносится. Звук шёл из старого шифоньера.

«Наверное, это мышка перепутала шкаф с кладовкой и застряла в старых тряпках.» — подумала Настя, но открыть дверцы решилась не сразу. Писк становился всё настойчивее и девушка осторожно приоткрыла одну створку. Ничего не произошло. Тогда она решительно распахнула обе дверцы и завизжала от ужаса. Из шкафа прямо на неё, хлопая крыльями, вылетела огромная летучая мышь. Она беспорядочно заметалась по комнате, налетая на мебель, врезаясь в стены и, наконец, вылетела в открытую форточку.

«Мамочки мои! — Настя вытерла со лба холодный пот, сердце бешено колотилось, — нет, — малодушно подумала она, — ничего я здесь не найду, пора возвращаться домой к тёплой бабушкиной перине.»

Девушка поднялась, в последний раз окинула взглядом внутренности шкафа, проверяя, не прячется ли там кто-нибудь ещё, и замерла. Вся одежда, развешенная на вешалках, была сдвинута в сторону, и на внутренней стенке шифоньера Настя увидела приоткрытую дверь, за которой была ещё одна комната. Если бы девушка была в нормальном состоянии, то ни за что не пошла бы туда одна, а непременно отложила бы посещение до утра. Взяла бы с собой бабушку и того же Ваньку-тракториста и при свете дня спокойно разобралась с загадками. Но, видимо, пережитые волнения что-то сдвинули у неё в мозгах, напрочь отключив инстинкт самосохранения, и тёпленькое местечко моментально заняло жгучее любопытство, которое тут же разогнало в разные стороны все здравые мысли и стало подталкивать Настю скорее открыть потайную дверь.

А в комнате было на что посмотреть! Прежде всего внимание к себе приковывал суперсовременный компьютер, стоявший на офисном столике. Дальше — огромный кожаный диван и два не менее внушительных кресла. Напротив дивана красовался домашний кинотеатр, занимавший половину комнаты. На стеклянном журнальном столике лежали эротические журналы. На секунду Настя окаменела, а затем истерически расхохоталась, представляя как высохшая, закутанная в чёрный платок бабка Серафима рассматривает издания подобного рода. Но смех девушки резко оборвался, потому что где-то в комнате зазвонил мобильный телефон.

«Конец света, — подумала Настя, судорожно отыскивая трубку, — если здесь обнаружится ещё и подземный гараж — я съем свои кроссовки!»

— Алло, — девушка наконец отыскала маленький телефончик.

В трубке молчали.

— Алло, говорите! — Настя закричала с досады.

— Кто вы и почему отвечаете по этому телефону? — трубка заговорила официальным голосом раздражённого мужчины.

— А вы кто? — ощетинилась Настя.

— Немедленно представьтесь! — потребовали на другом конце таким тоном, что стало ясно — отказов там никогда в своей жизни не слышали.

— Да пошёл ты..! — все переживания сегодняшней ночи собрались одним клубком у Насти в горле и выплеснулись на невидимого собеседника таким потоком ненормативной лексики, которой позавидовал бы самый бывалый матрос.

Говорила Настя вдохновенно и выразительно минуты две, после чего трубка надолго замолчала. Когда голос раздался вновь, тон собеседника резко изменился.

— Девушка, простите мне мою грубость, — в голосе зазвучали бархатные нотки, — у меня к вам огромная просьба — не уходите никуда оттуда, где вы находитесь, — телефон просто лучился доброжелательностью, — мне очень нужно с вами поговорить. Речь идёт о жизни и смерти!

— Чьей?

— Я вам всё объясню, как только приеду, умоляю, дождитесь меня! — зазвучали короткие гудки.

— Ага, щас! — Настя посмотрела на экран — номер не определился, — это, наверное, звонили братки, которые приезжали к Серафиме, Нужно срочно отсюда уходить, а то пристрелят меня как её бедного пса.

Девушка положила в карман мобилку, решив, что утром пойдёт в милицию и расскажет все обстоятельства странной смерти Серафимы. Настя шумно выдохнула, готовясь побить мировой рекорд в беге на длинные дистанции, и вдруг заметила большое железное кольцо, торчащее из пола. Приглядевшись, девушка поняла, что это ручка, которая открывает дверь в подпол. Расшалившееся не на шутку любопытство больно стукнуло чувство опасности по почкам и быстренько, пока оно не пришло в себя, направило Настину руку к кольцу. Девушка не задумываясь потянула ручку на себя. После эротических журналов она готовилась обнаружить в подполе по крайней мере бункер Гитлера. Как только крышка открылась полностью, в подвале сам собой зажёгся свет. Вниз спускалась широкая лестница с удобными перилами, и девушка сделала шаг вперёд.

Всё огромное помещение подвала было заставлено разными колбами и склянками непонятного предназначения. В некоторые была налита жидкость разнообразных цветов и оттенков, а в банках побольше находились заспиртованные насекомые и пресмыкающиеся.

«Да чем же на самом деле занималась бабка Серафима! — в сердцах подумала Настя, — как всё это понимать? Хакер-алхимик с эротическим уклоном?»

Посередине подвала стоял огромный чан на треножнике. Девушка, вытянув шею, опасливо заглянула внутрь. В чане, несомненно, была вода, но она имела какой-то чёрно-серебрянный цвет и Настя подумала, что вся эта субстанция похожа на жидкое зеркало. Она ожидала увидеть в чане своё отражение, но его не было! Создавалось впечатление что зеркальная поверхность засасывает в себя любое отражение и оставляет его там навсегда барахтаться в жидкой трясине. Настю передёрнуло, она резко отпрянула от непонятного и опасного чана, врезавшись спиной в полку с большими банками. Одна из банок зашаталась и, словно в замедленной съёмке, свалилась на пол. Странно, но банка не разбилась, Настя подняла её, собираясь поставить на место, попутно рассматривая содержимое. Внутри находилось какое-то крупное, странно скрюченное существо.

«Что за диковинный зверь?» — подумала девушка и вдруг завизжала от ужаса. Банка выскользнула у неё из рук — внутри находился младенец. Крохотный малыш с недоразвитыми ручками и ножками и непропорционально большой головой. Девушку затошнило, она заметалась по подвалу. От ужаса, который завладел каждой клеточкой её тела, Настя никак не могла сообразить, где находится выход. Она выла, плакала звала на помощь, девушке казалось, если она сию минуту не выйдет отсюда, то потеряет рассудок.

— Что случилось? — раздался сверху мужской голос.

— Помогите! — Настя опустилась на пол и, тихо всхлипывая, тряслась всем телом.

Мужчина без лишних слов спустился в подвал, подхватил Настю на руки и вынес в комнату. Настя как ребёнок прижалась к нему всем телом и спрятала лицо у него на груди.

— Ну всё, всё, успокойся, — неожиданный спаситель погладил её по голове.

— Там… там… — Настя всхлипывала и не могла сказать ни слова.

— Там ничего нет, тебе показалось, глубокий низкий голос обволакивал Настю и волшебным образом успокаивал, — выпей воды, тебе сразу станет легче.

Девушка была подавлена, поэтому не обратила внимания на то, что стакан в руке незнакомца появился сам собой, ниоткуда. Она послушно взяла воду и выпила её, громко стуча зубами о край стакана.

— Ну как, легче? — заботливо поинтересовался мужчина.

— Да, спасибо, — кивнула Настя, — там, в подвале заспиртованный зародыш, — сказала она и снова затряслась.

— Не стоит так волноваться, — незнакомец нежно убрал с её лба прядь волос, — уверен, тебе показалось.

— Нет, — упрямо ответила Настя.

— Ну хочешь мы вместе туда спустимся и ты убедишься что у тебя просто сдали нервы и от страха ты навоображала себе чёрт знает что.

— Нет! — взвизгнула девушка и ещё сильнее вцепилась в незнакомца.

— Хорошо, мы никуда не пойдём, — он крепко её обнял.

Постепенно Настя перестала трястись и смогла рассмотреть своего спасителя. На вид мужчине было лет тридцать пять, бледное аристократическое лицо обрамляли густые длинные волосы цвета воронова крыла. Высокий лоб, тонкий породистый нос и мягкие, чётко очерченные губы делали его похожим на принца крови. Тёмно-коричневые глаза смотрели тепло и внимательно.

— Это с вами я разговаривала по телефону? — спросила девушка, уворачиваясь от его взгляда, который будоражил и почему-то не давал спокойно дышать.

— Нет, золотко, я тебе не звонил, — улыбнулся мужчина одними глазами, встал и прошёлся по комнате.

Роста в нём было метра два. А ещё в его арсенале имелась стройная фигура и широкие плечи. Двигался незнакомец с кошачьей грацией, но, несмотря на это, чувствовалось что он очень сильный. Королевскую осанку подчёркивала чёрная шёлковая рубашка с широкими рукавами.

«Не мужчина, а мечта! — с тоской подумала Настя, — он, наверное, задолбался женщин вокруг себя в штабеля укладывать.»

— Как вы здесь оказались? — она решилась продолжить разговор.

— Я искал тебя.

— Меня? — девушка опешила, — но я вас не знаю!

Мужчина подошёл вплотную к дивану, на котором она сидела, наклонился и, обжигая своим дыханием, тихо сказал:

— Знаешь.

У Насти закружилась голова, от мужчины исходили волны такой мощной сексуальной энергии, что девушке захотелось прямо сейчас оказаться в его объятиях. Она поспешно отодвинулась.

— Возможно, мы с вами встречались, — промямлила она, — но я не могу вспомнить. Подскажите, как вас зовут.

— Александр, — незнакомец буквально гипнотизировал Настю, — меня зовут Александр.

Он взял её за руку, резко притянул к себе и впился губами в её губы. Девушка задрожала — Александр целовал её очень нежно и одновременно безумно страстно. У Насти подкосились ноги, никогда она ещё не испытывала таких эмоций от одного лишь поцелуя. Сильные руки скользили по её телу, превращая каждый сантиметр в оголённый нерв. Девушке захотелось освободиться от одежды, её шершавое соприкосновение с кожей становилось невыносимым. Александр, словно прочитав её мысли, поднял девушку на руки и положил на диван. Настя закрыла глаза, погружаясь в океан волшебных ощущений. Все мысли постепенно оставляли её, в мире остался только этот невероятный мужчина, который каждым своим прикосновением заставлял её извиваться в сладостных конвульсиях. Александр умело освободил Настю от футболки, его руки накрыли её грудь, Настя закричала от наслаждения. Руки Александра, тем временем, опускались всё ниже, он поглаживал её живот, затем нежно и медленно провёл пальцами за поясом брюк. Чувства, захватившие Настю, были настолько острыми, что казались неправдоподобными. И это несоответствие выбросило девушку на берег. До неё стало доходить, что происходит что-то неправильное, нужно остановиться. Она попыталась увернуться от ласк Александра, но он только сильнее прижал её к себе. Всем сердцем желая, чтобы он оставил её в покое хоть на минуту, Настя резко открыла глаза, и в ту же секунду Александра отбросило в сторону. С ураганной силой он врезался в домашний кинотеатр и с немым изумлением в глазах медленно осел на пол. Настя не понимала, что произошло, но её сознание знало, что это сделала она.

— О, у малышки уже режутся зубки! Не ожидал! — усмехнулся Александр, потирая ушибленные места.

— Что происходит? — взвизгнула Настя, судорожно натягивая футболку, — кто ты вообще такой?

— Прислушайся к себе — ты знаешь меня! — мягко сказал Александр.

— Не подходи! — закричала девушка, видя, что тот собрался двигаться в её сторону.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, верь мне! — голос звучал так ласково, что Насте тут же захотелось ему поверить.

Отгоняя от себя эту безумную мысль, она как можно спокойнее произнесла:

— Хорошо, если ты хочешь, чтобы я тебе поверила, скажи, что ты со мной сделал? Как я смогла отбросить тебя одним взглядом?

— Это лишь малая толика того, что я могу тебе дать. Пойдём со мной, и я научу тебя такому, что неподвластно простым смертным. Ты станешь всемогущей!

— Господи, у вас здесь что, филиал дурдома? Сначала Пенёк, потом ты!

Настя кусала губы от досады. Такой великолепный экземпляр оказался сумасшедшим.

— А, так этот мелкий гадёныш уже успел тебе что-то нашептать!

Внезапно Александр исчез со своего места и материализовался рядом с Настей, крепко схватив её за плечи.

— Ничего он мне не нашёптывал, — Настя закрыла глаза, потому что в том месте, где руки Александра касались её плеч, кожа загорелась огнём, — Пенёк нёс такую же околесицу, как и ты.

Александр, почувствовав состояние Насти, наклонился к её уху и зашептал. От его жаркого дыхания у девушки подогнулись колени.

— Теперь ты поняла, что мы предназначены друг другу! Впусти меня в свою душу!

— С какой стати? — простонала Настя.

Руки Александра снова заскользили по её телу, и оно моментально откликнулось. Девушка теряла волю. Она чувствовала — ещё чуть- чуть, и последует позорная капитуляция. Ей хотелось, чтобы Александр овладел ею прямо сейчас. Настя слабо изворачивалась от его рук и губ, по миллиметру отодвигаясь вдоль стены, и вдруг куда-то провалилась. Мужчина больше не держал её и к девушке моментально возвратился здравый смысл. Доли секунды хватило на то чтобы понять, что она находится в шифоньере. Проворно, словно таракан, спасающийся от тапка, Настя на четвереньках вползла в первую комнату бабки Серафимы, и замерла с открытым ртом, потому что Александр был уже здесь.

— Тебе не удастся никуда сбежать от меня. Я люблю тебя и мы должны быть вместе.

Настя резко вскочила.

— Что за дешёвую мелодраму ты здесь разыгрываешь! — нервы у неё были на пределе, — дай мне уйти, иначе я за себя не ручаюсь!

— Ну и что же ты сделаешь? — с интересом спросил он.

Александр был совершенно спокоен, всем своим видом показывая, что у Насти нет никаких шансов. Но девушка не собиралась сдаваться. Она огляделась в поисках какого-нибудь оружия и заметила топор, лежавший под лавкой. Внезапно каким-то непонятным образом топор оказался в руке, и она тут же запустила им в Александра. Тот вдруг поднялся в воздух и завис под потолком, топор пролетел мимо. Настя зажмурилась и потрясла головой, подозревая, что на нервной почве у неё начались галлюцинации.

— Хочешь поиграть? — глаза Александра азартно блеснули, — Серафима была права — ты то, что мне нужно!

С этими словами он взмахнул рукой, и Настя отлетела к стенке, а Александр стал медленно к ней приближаться. Девушка заметила, что его ноги не касаются пола, он просто плывёт по воздуху. Волосы его развевались, лицо стало ещё бледнее, а глаза абсолютно чёрными.

«Это конец, сейчас он меня убьёт!» — с тоской подумала Настя, и вдруг какое-то шестое чувство подсказало ей, что нужно делать. Она подняла глаза на Александра и мысленно, со всей силы отбросила его от себя. Он отлетел, ударившись об угол стола.

— Солнышко, да ты просто находка! — проговорил Александр, вытирая кровь с разбитой губы, — двадцать минут назад получила силу и уже так серьёзно хулиганишь!

— Что ты мелешь, какую силу? — Настя чувствовала, что сейчас разрыдается.

Всё было так нелепо, так страшно, ей хотелось проснуться.

— Я тебе всё объясню, идём со мной!

Настя побежала к двери, но Александр оказался там раньше.

— Я не хочу делать тебе больно, — он коснулся пальцами её щеки, — и не хочу тянуть тебя силой. Идём со мной, ты сразу всё поймёшь и, если захочешь уйти, я не буду тебя удерживать, клянусь.

Настя отрицательно покачала головой.

— Хорошо, я понимаю, ты сейчас напугана и не можешь нормально соображать. Иди домой, успокойся, а завтра ночью я приду к тебе и мы спокойно всё обсудим.

Девушка испуганно посмотрела на него.

— Не бойся меня, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. Взял Настину руку, нежно коснулся губами её пальцев, а затем исчез.

Настя стояла на пороге Серафиминого дома и голова у неё шла кругом.

«Значит бабушка была права — Серафима ведьма. Господи, что ж это делается?! А кто я, я тоже теперь ведьма?.. Но этого не может быть!.. Тогда как топор сам собой оказался у меня в руках? И как я смогла отбросить человека одним взглядом?.. Человека?.. Не уверена что Александр таковым является… Александр… — Настя застонала, — опасный, загадочный и красивый, как бог! Если он придёт завтра ночью, боюсь, что я пойду за ним на край света… Нет, такие приключения не для меня! Завтра же, вернее уже сегодня, сажусь на первую электричку и забываю всё, как страшный сон!»

Но благоразумным намерениям осуществиться в эту ночь было не суждено. Она уже выходила за ворота, как вдруг заметила выезжающую из деревни машину. Дальний свет фар осветил её одинокую фигуру, и девушка поспешно спряталась во дворе за сараем, моля бога, чтобы машина направлялась не сюда. И тут её словно током ударило — она ведь разговаривала с каким-то придурком по телефону! Это наверняка приехали братки! Настя заметалась по двору, пытаясь отыскать в заборе хоть какую-нибудь дыру, чтобы через неё убежать в лес. Машина, тем временем, остановилась возле ворот. Из неё вышли три человека. Страх придал девушке силы, она подпрыгнула и смогла зацепиться пальцами за верх забора.

— Зря мы сюда приехали, — сказал высокий молодой голос, — она давно уже смылась.

Настя попыталась подтянуться, но у неё ничего не получилось.

— Не умничай, — проговорил второй, девушка узнала в нём своего собеседника, — возможно, она уже в курсе всего и просто набивает себе цену.

«Ещё один дурдом начинается!» — подумала Настя, тихо всхлипывая, и пытаясь забросить ногу на забор. Нога постоянно соскальзывала.

Странные типы, тем временем, приступили к осмотру дома, время от времени окликая её. Насте, наконец, удалось зацепиться ногой за забор, но это было всё, на что у неё хватило сил. Ни влезть наверх, ни спрыгнуть вниз она уже не могла, девушка висела, словно выжатая простыня, кое-как развешенная нерадивой хозяйкой. В этой странной позе её и поймал луч фонарика, с помощью которого третий член банды обследовал двор.

— Сюда, она здесь! — позвал он остальных.

Тихо вскрикнув, девушка бухнулась на землю и осталась лежать с закрытыми глазами. Ни бежать, ни бояться она больше не могла. Настя лежала и безучастно наблюдала за происходящим из-под полуопущенных ресниц.

— Ты зачем её вырубил, горилла дрессированная, — накинулся на позвавшего Настин телефонный собеседник.

Да не трогал я её! — дрессированная горилла раздражённо рыкнула, — она сама с забора долбанулась!

«Элегантные костюмы, галстуки, причёски, — отметила Настя, — значит это не бандиты, а те, вторые, о которых рассказывала бабушка. Может, пронесёт?»

— Пульс проверь у неё, — приказал разговаривавший с Настей, и девушка поняла, что неприятный мужик, ломавший комедию по телефону, у них главный.

— Я тебе что, врач что ли?! — взревел Горилла.

— Игорь Андреевич, позвольте мне! — подхалимским тоном запел молодой голос.

И тут же рьяно принялся нащупывать у неё на шее артерию, едва не задушив от усердия. Уловив тонкий аромат одеколона, исходивший от молодого человека, Настя, не открывая глаз, произнесла: «Хуго Босс». Парень тонко взвизгнул и, высоко поднимая коленки, словно молодой козлик, отпрыгнул от тела. Горилла весело заржал, а Настя открыла глаза. Игорь Андреевич оказался невысоким полным мужчиной лет шестидесяти с жёстким и каким-то маслянистым взглядом. Горилла, как и ожидалось, имел мощный торс, короткие ноги и маленькую головку. Подхалим оказался женственным блондином высокого роста с изящными кистями рук и тонкими длинными пальцами. Все трое молча рассматривали девушку.

— Добрый вечер, господа, — сказала она, вставая, — могу я узнать, зачем вы меня напугали? — поправляя спутанные волосы, Настя пыталась придать себе вид великосветской дамы.

Но её мятая футболка, порванные джинсы и грязное лицо не собирались помогать хозяйке строить из себя светскую львицу.

— Нет, это я хотел бы узнать, каким образом телефон Серафимы Ивановны оказался у вас? — жёстко поинтересовался Игорь Андреевич.

Настя мучительно решала, что ей ответить. Она ещё не разобралась, что это за люди и что им нужно сказать, чтобы соврать правильно.

— Для начала я хотела бы узнать, с кем имею честь разговаривать, — она вскинула голову и уставилась на Игоря Андреевича капризно и осуждающе.

— Во даёт! — хрюкнул Горилла, обращаясь к Подхалиму.

— Послушай, деточка, — масло в глазах Игоря Андреевича превратилось в опасную ртуть, — я задал тебе вопрос. От твоего ответа зависит твоя жизнь.

— Как вам не стыдно пугать беззащитную девушку! — Настя повысила голос, в глазах заблестели слёзы.

Игорь Андреевич помолчал, будто на что-то решаясь, затем, повернувшись к своим помощникам, сказал:

— Ладно, в любом случае её придётся брать с собой. Там с ней и поговорим.

Настя запаниковала.

— Никуда я не поеду! Я домой хочу! — закричала она, когда Горилла и Подхалим схватили её за руки, — я ничего не знаю, ничего не видела и никому ничего не скажу!

— Заткнись! — Горилла больно стукнул её по спине.

— Ах вы, козлы! — Настя взбесилась, она снова почувствовала, что нужно делать.

Взглядом, полным ненависти, она отбросила от себя Гориллу, затем Подхалима и кинулась бежать.

— Это она, точно! — крикнул Игорь Андреевич, доставая шприц, — задержите её, только не покалечьте!

Настя уже подбегала к воротам, когда её догнал Горилла и повалил на землю.

— Сюда, шеф, я её держу! — заорал он Насте прямо в ухо.

— Девушка изловчилась освободить одну руку, она сильно замахнулась ею, надеясь отбросить от себя Гориллу. Но эффект получился неожиданным. Горилла вытаращил глаза, стал к чему-то принюхиваться, а затем резко вскочил с Насти и, хватая себя за задницу, начал скакать по кругу. К этому загадочному действу присоединился Подхалим.

Он стал наматывать круги вместе с Гориллой и тоже пытался достать его задницу. Когда ему это удавалось, он хлопал по ней со всей силы.

— Горю, спасите! — завывал Горилла, и когда Подхалим наконец-то остановил его и принялся энергично сбивать огонь, Горилла взревел, — Да чего ты меня лапаешь, педик недоделанный! Воду неси!

Это были последние слова, которые услышала Настя, её что-то укололо под лопатку — она совсем упустила из вида Игоря Андреевича.

— Эта старая ведьма сделала нас, как последних лохов! — Косой схватил старенький телевизор и растрощил его об стенку.

Шёл третий час обыска дома бабки Серафимы. Перевернули всё! Распороли подушки, разобрали музыкальный центр, сняли даже доски с пола.

— Слыш, Серый, может у неё в доме есть что-то типа подвала?

— Да какой на хрен подвал! Ты посмотри — мы весь дом разворотили! Нет тут ничего.

— А я тебе говорил — не надо со старухой связываться — меланхолично изрёк бритоголовый тип по кличке Худой, засовывая в рот огромный гамбургер.

— Хватит жрать! — взревел Серый, — иди вон пацанам на улице помоги. Видишь — с орехом справиться не могут.

Худой поднялся и лениво пошёл к выходу. От каждого его шага по всему дому звенели осколки разбитой посуды. При росте метр семдесят этот замечательный экземпляр имел сто шестдесят килограммов веса, большая половина которых приходилось на огромный живот, свисавший почти до колен. Он вышел на крыльцо, которое недовольно заскрипело под ним, и с минуту наблюдал как трое здоровых мужиков пытаются выкорчевать старый орех. Участок бабы Серафимы напоминал вспаханное трактором поле, все деревья в саду, вместе с корнями лежали на земле. И только проклятый орех не желал сдаваться захватчикам. Худой величественно подошёл к дружкам, снисходительно отодвинул их в сторону и, взявшись огромными жирными руками за ствол дерева, всем своим целлюлитным телом навалился на несчастное растение. Орех по-стариковски крякнул и, увлекая за собой Худого, повалился на землю. Звук от падения двух гигантов стоял такой, будто во дворе взорвалась баллистическая ракета. Худой удовлетворённо перевернулся на спину и его живот долго ещё колыхался на ветру, словно огромный студень. Парни тут же кинулись разгребать воронку от старого ореха.

— Ну что? — на крыльце появился Серый.

Парни понуро опустили головы.

— Все в дом, — хмуро приказал он.

Свою кличку главарь одной из городских бандитских группировок приобрёл исключительно благодаря своей внешности. Серые волосы, серые глаза, серые губы и серый цвет лица не оставили ему никакой надежды на более звучное прозвище.

— А может и не было его, золота этого! — сказал шустрый парень по кличке Муха, — старуха же говорила — ошиблись мы. Или тот клад давно уже выкопали, или карта у нас неправильная.

— Карта правильная, — промычал Худой, дожёвывая шаурму.

Некоторое время назад к бандитам Серого попала старинная карта с планом спрятанных сокровищ в разрушенном графском замке. Имение находилось километрах в двухстах от родного города и Серый со товарищи рьяно бросились искать графские сокровища. Но спустя месяц бесплодных поисков парни поняли, что место на карте как то хитро зашифровано и своими силами им не справиться. Нашёлся добрый человек, который шепнул браткам, что есть, мол, в деревне Урюпинка бабка, которая разными нечистыми делами занимается, и сокровища для неё отыскать — раз плюнуть. Серый тут же помчался в деревню, нашёл бабку Серафиму, и та за умеренную плату согласилась помочь. Её привезли на место. Бабка Серафима изучила карту, долго ходила вокруг имения, временами останавливаясь и закрывая глаза и вытягивая руки вперёд. Затем заявила, что в этом месте нет никаких сокровищ. Братки недели две нецензурно выражались, но постепенно смирились со своей потерей. И тут, тот же добрый человек опять шепнул Серому, что бабка не так проста. Она запросто могла надуть братву и забрать золотишко себе. Взбешённый Серый, выбрав из своей команды экспонатов пострашнее, поехал к Серафиме и рассказал, что с ней будет, если та не отдаст сокровища. Бабка сначала отнекивалась, но когда Серый пригрозил ей пистолетом, сдалась. Сказала, что золото отдаст, но не сегодня, так как оно далеко спрятано. На все требования Серого поехать к этому месту немедленно и забрать золото, бабка отвечала отказом. Никакие угрозы не помогли — она держалась как партизан на допросе. Худой пару раз для острастки двинул её своим пузом, но бабка, сверкая глазами, заявила, что если они её убьют, то никогда не узнают где золото. Можно было бы, конечно, отрезать бабке палец или прострелить ногу, но, подумав, что сердце старухи может не выдержать, Серый решил выждать пару дней.

То, что произошло в следующий приезд, парни до сих пор не могли себе объяснить. Серафима встречала их у ворот и когда те вышли из машины, начала шептать какую-то хрень. После чего облила их водой. Парни начали было ржать — не коси, мол, бабка, под дурочку, но внезапно на всех сразу накатила волна одуряющего страха, который вскоре сменился паническим ужасом. Никто не помнил, как садился в машину и отъезжал. Пришли в себя братки только в городе. Больше об этом никто не заговаривал и к Серафиме не ездили. Какова же была их радость, когда выяснилось, что бабка Серафима откинула копыта. На следующий же день Серый с братвой был уже в деревне, уверенный, что бабка держала золото в доме. Перерыли всё, но золота так и не нашли.

— Что будем делать? — спросил Муха.

— А что тут делать! — взвился Косой, — я ж говорю — сделала она нас, как лохов, не видать нам золота. Весь город скоро над нами ржать будет. Какая-то бабка уделала самого Серого!

— Заткнись! — рявкнул Серый.

— А может, отдала она кому-то золото перед смертью? — неуверенно предположил Муха.

— Да кому? Не было у неё ни друзей, ни родственников. Падла! — прошипел Косой.

— Слыш, Серый, — заговорил молчавший до этого тип по кличке Пулемёт, — я, когда вы сад обыскивали, помотался по деревне и кое-чего узнал. Бабка, говорят, с девкой одной возилась. Поговаривали, что взгляд у девки жуткий, похлеще, чем у этой ведьмы. И ещё сказали, что она ей свою силу передала.

— Какую силу?

— Ведьмовскую, — со знанием дела сказал Пулемёт, — так вот, может она не силу ей передала, а кое-что такое, что принадлежит нам?

Серый поднялся.

— Узнать что за девка, где живёт!.. Чего расселись, поднимайтесь, мать вашу!

Уставшие, но воодушевлённые бандиты, нестройной толпой поплелись к машинам.

Пробуждение Насти было мучительным. Она открыла глаза и в панике завертела головой. Девушка ничего не видела и в мозгу промелькнула паническая мысль, что она ослепла. Но, пару раз похлопав ресницами, Настя разобралась, что у неё на глазах всего лишь чёрная повязка. Тело затекло, но пошевелиться девушка не могла. Руки и ноги были в наручниках, вдобавок ко всему, она была привязана к стулу.

— Эй, кто-нибудь! — хрипло позвала девушка, — развяжите меня, у меня всё тело занемело.

— Очнулась, — прозвучал у неё за спиной недовольный голос Гориллы.

— Развяжи меня! — потребовала Настя.

— Ага, разбежался! А ты мне опять задницу подожжёшь! — Настя прыснула, — Убил бы!

— Я не специально, — поспешила оправдаться девушка, — вы ведь первые на меня напали!

— Лучше заткнись, а то не посмотрю, что шеф приказал тебя не трогать!

— Что вам от меня надо? — заявление Гориллы о том, что её пока не тронут, немного успокоило.

— Сейчас шеф приедет, он тебе всё растолкует.

Настя услышала, что Горилла что-то наливает в стакан и поняла, как сильно хочет пить.

— Послушай, ты не мог бы дать мне воды и снять повязку? — попросила девушка, её очень раздражала вынужденная слепота.

— Обойдёшься, я тепер к тебе ближе, чем на два метра, подходить не обираюсь!

— Почему это?

— Я не враг своему здоровью, — хмыкнул тот.

— Ты что, меня боишься? — насмешливо проговорила она.

— Ещё чего, — в голосе Гориллы не было уверенности.

— Дай хотя бы напиться, — потребовала Настя.

— Не положено! — рявкнул Горилла и смачно, чтобы она слышала, стал пить пиво.

«Похоже, умом молодой человек не блещет, — подумала Настя, — может попробовать взять его на понт? Вдруг повезёт, и я смогу освободиться!»

— Послушай, — зловеще произнесла она, — если ты сейчас же не снимешь повязку с моих глаз, я превращу тебя в импотента!

Горилла подавился пивом и закашлялся.

— Я не шучу, считаю до трёх: раз… два…

Горилла заорал и кинулся вон из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Перестаралась, — с досадой подумала Настя, — одно хорошо — больше он в эту комнату не зайдёт.

Она попыталась освободиться от повязки. Девушка извивалась всем телом, стараясь сдвинуть её плечом, но ничего не выходило. Тогда она стала сильно ёрзать на стуле, чтобы ослабить верёвки. Дело продвигалось медленно, Настя устала, но останавливаться не собиралась. За этим занятием её и застал Игорь Андреевич.

— Что же вы, уважаемая Анастасия Михайловна, так испугали моего парня, — раздался в комнате его довольный и насмешливый голос, — он теперь в комнату войти боится.

— Зачем вы меня похитили? — Настя проигнорировала его слова.

— Боже упаси! Наша служба не занимается похищением людей, — рассмеялся Игорь Андреевич.

— Неужели? Тогда как теперь это называется?

— Мы вынуждены были вас нейтрализовать на некоторое время, так как на контакт вы не шли, а нашей организации вы срочно понадобились для выполнения особого задания.

— И что у вас за организация?

— Федеральная Служба Безопасности. Что-нибудь слышали? — ехидно поинтересовался он.

— Я вам не верю, покажите документы.

— Вы непременно их увидите, но немного позже. Я хочу чтобы вы поняли настоящее положение вещей, — он немного помолчал, — скажите, Анастасия Михайловна, вы любите свою бабушку?

— Конечно, — Настя облизала губы, которые вдруг стали сухими.

— А маму? Кроме них у вас ведь никого нет? — вкрадчивый голос проникал прямо в мозг.

— Что вам нужно? — сердце у Насти бешено заколотилось.

— Я хочу, чтобы вы, когда мы освободим вас от наручников и повязки, помнили о них, и о том, что они для вас значат.

— Я поняла, — Настя постаралась, чтобы голос не выдал её страха, — развяжите меня.

Повязка слетела с её глаз, и пока девушка, щурясь, привыкала к дневному свету, Подхалим освободил её от наручников. Настя огляделась. Она находилась в обыкновенной городской квартире со стандартной мебелью унылой расцветки. В окна комнаты с любопытством заглядывали верхушки деревьев, и девушка предположила, что здесь где-то третий этаж. И хотя в комнате наличествовали все необходимые предметы, она казалась какой-то нежилой.

Игорь Андреевич встал напротив Насти, девушка сердито на него посмотрела.

— Не забывайте о близких вам людях, — напомнил ей Игорь Андреевич, непроизвольно сделав шаг назад.

Настя молча растирала затёкшие руки и ноги. Подхалим стоял в сторонке и настороженно на неё поглядывал. Горилла же не решался войти в комнату, из-за двери торчали только его оттопыренное ухо и испуганный глаз.

— Как вы и просили, уважаемая Анастасия Михайловна, вот мои документы, — он развернул перед ней красную корочку.

— Плевако Игорь Андреевич, — вслух прочла Настя, — знаменитая у вас фамилия, — иронически заметила она, и нутро, видимо, соответствующее.

— Оставим в покое мои внутренности, — попытался сострить Игорь Андреевич, — и прейдём к делу.

— Слушаю вас внимательно, — Настя, как школьница, сложила руки на коленках.

— Дело в том, что Серафима Ивановна время от времени выполняла кое-какие поручения для нашей организации.

— Бабка Серафима — тайный агент ФСБ? — Настя заливисто расхохоталась.

— Понимаю вашу реакцию, — спокойно произнёс Плевако, — она выполняла задания особого рода.

— Неужели была элитной проституткой? — вспомнив эротические журналы, продолжала веселиться Настя.

— Серафима Ивановна обладала гм… определёнными паранормальными способностями.

— А при чём здесь я?

— Серафима Ивановна предчувствовала свою кончину и, видя, как все мы опечалены потерей такого специалиста, сообщила, что вскоре после её смерти появится человек, который сможет её заменить. Даже в последние свои минуты эта святая женщина думала о Родине! — патетически закончил Игорь Андреевич.

Да уж, о покойных плохо не говорят, но в эти минуты бабке Серафиме на том свете, наверное, здорово икалось.

— Мы понятия не имели, где искать этого человека, но время от времени звонили на её секретный телефон. И когда в трубке раздался ваш голос, естественно, захотели с вами познакомиться. Ну а после того, как, пытаясь убежать, вы продемонстрировали свои способности — сомнения были рассеяны. Этот человек — вы.

— Чушь! — Настя отчаянно замотала головой, — во-первых, я не обладаю никакими такими способностями, я сама не понимаю, что происходит, всё вышло случайно!

— Ну, ну, не скромничайте.

— Да честное слово, до вчерашней ночи я вообще не представляла кто такая Серафима! И я всегда была очень нормальным, самым обыкновенным человеком.

— Хватит прикидываься! — рявкнул Игорь Андреевич.

Подхалим с перепугу подпрыгнул в своей обычной манере резвого козлика, а с Плевако слетела маска напускной любезности. Глаза превратились в два сверкающих кинжала и Настя поняла, что влипла.

«Этот человек разрежет меня на кусочки, если ему что-то не понравится» — с ужасом подумала девушка.

Заметив, какое впечатление произвела на Настю вспышка его гнева, Игорь Андреевич продолжил, отбросив церемонии.

— Ты должна будешь немного нам помочь. Если я не ошибаюсь, ты владеешь английским?

Настя утвердительно кивнула.

— Отлично. На днях должен быть подписан очень важный контракт между одной американской фирмой и строительной компанией «Прима-Люкс» на поставку оборудования. Владелец «Прима-Люкс» не хочет приобретать оборудование у отечественных фирм, а предпочитает, чтобы наши деньги уплывали за границу. Имя этого человека Кузьмин Виталий Николаевич. Так вот, ты, дорогуша, должна будешь сделать так, чтобы контракт был подписан не с американцами, а с российской фирмой «Стройинвест». Для этого тебе нужно будет нейтрализовать Кузьмина.

— Я не убийца! — прокричала Настя.

— А кто говорит об убийстве? Кузьмин всего-навсего должен отказаться подписывать контракт с американцами.

— Вы хоть понимаете что несёте? Каким образом я могу помешать кому-то подписать контракт! — Насте захотелось разрыдаться, — не проще ли собрать компромат на Кузьмина и затем шантажировать его?

— Не проще. Видишь ли, деточка, если бы Кузьмина можно было шантажировать или скомпроментировать, мы бы давно это сделали. Но это особенный человек — умный, хитрый и жестокий.

— Нет, это просто бред какой-то! — Настя вскочила, — Если он такой непробиваемый, то как такая слабая женщина, как я, может заставить его что-то сделать! Вы что, предлагаете мне соблазнить его, и в постели потребовать: «Не подписывай, мол, любимый контракт, иначе между нами всё кончено.»

— Вынужден вас разочаровать, — развёл руками Игорь Андреевич, — вы не в его вкусе. Да и вообще, он не слишком трепетно относится к женщинам.

Нервы у Насти были на пределе, она подскочила к Плевако и заорала, буквально выстрелив в него глазами:

— Тогда как?

Игорь Андреевич отлетел к окну и приземлился на подоконнике, Подхалим, представляя себя Александром Матросовым, грудью кинулся на Настю и повалил на пол. Горилла запрятался в ванной.

— Я не хотела, это вышло случайно! — оправдывалась девушка.

— А ты говоришь — не получится, — Игорь Андреевич медленно слезал с подоконника, у него дрожали коленки, — отпусти её, — приказал он Подхалиму.

Тот слез с девушки с чувством выполненного долга и преданно заглянул в глаза Плевако.

— Значит так, мы устраиваем тебя переводчиком на переговорах, и ты, при каждой встрече, внушаешь Кузьмину, что ему просто необходимо послать американцев и подписать контракт со «Стройинвестом». Серафиму мы использовали на расстоянии, но тебя можно и людям показать.

— Спасибо, — не удержалась Настя, — только я действительно ничего не умею. Не знаю, как я всё это делаю, и вообще уверена, что всё это у меня скоро пройдёт.

— Серафима влияла на психику людей, — не обратив внимания на её слова, продолжал Игорь Андреевич, — одни вдруг начинали всего бояться, другие становились идиотами, а третьим вдруг очень хотелось сделать что-то правильное, и в интересах Родины.

Настя поняла, что никакие доводы не помогут, и решила — как только её отпустят, сразу уедет из города.

— А если ты собираешься срочно уехать в командировку, или нам троим вдруг захочется покончить жизнь самоубийством, то у твоей мамы найдут наркотики. И окажется, что она давно и регулярно снабжает ими подрастающее поколение.

Настя угрожающе подняла руку.

— Не торопись. Неужели ты допускаешь мысль, что мы не подстраховались? Если даже мы не выйдем отсюда, наркотики найдут в любом случае.

Настя опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Не стоит так переживать, — Игорь Андреевич покровительственно похлопал её по плечу, — тем более, что в этом деле есть и приятные моменты. За свою работу ты получишь неплохие деньги.

— Да пошли вы! — Настя резко сбросила его руку со своего плеча.

— Аванс тебе выдадут немедленно, — Плевако подал знак Горилле, и тот, прикрывая рукой своё мужское достоинство, опасливо, боком, стал пробираться к Насте. Второй рукой он быстро сунул конверт ей в руки и поспешил скрыться за дверью, прикрыв на всякий случай и задний вид.

— Открывай, не стесняйся, — сказал Игорь Андреевич, видя, что Настя никак не реагирует.

Девушка заглянула внутрь конверта — там была толстая пачка долларов.

— Как видишь, мы щедро оплачиваем услуги, которые нам оказывают. Если справишься с заданием, в чём я нисколько не сомневаюсь, то сможешь купить себе машину.

— А если не справишься, — гадко заблеял Подхалим, — мы на эти деньги купим тебе катафалк. Правильно, Игорь Андреевич? — мерзавец заискивающе ловил одобряющий взгляд Плевако.

— До этого, я думаю, не дойдёт, — Игорь Андреевич наградил Подхалима таким взглядом, от которого тот стал меньше ростом, — Итак, сейчас ты идёшь домой и как следует отдыхаешь. Завтра берёшь отпуск на работе. Да, кстати, купи себе что-нибудь из одежды, — он покосился на рваные Настины джинсы, — в ближайшее дни с тобой свяжутся.

— Значит, я могу идти? — Настя решительно встала.

— Да, да, ты абсолютно свободна, — ухмыльнулся Плевако, — так же, как и твоя мама… пока…

В этот момент девушка почувствовала укол и отключилась.

Пришла в себя Настя на скамейке в парке, недалеко от своего дома. Как и после первого пробуждения ей ужасно хотелось пить. Девушка откинулась на спинку скамейки и попыталась привести мысли в порядок.

«Значит бабка Серафима обладала паранормальными способностями и сотрудничала с ФСБ. Уму непостижимо! Зато теперь понятно происхождение навороченной тайной комнаты… Но зачем она меня подставила?.. А может быть Серафима имела ввиду кого-то другого человека? В любом случае, теперь это неважно. Эти монстры из ФСБ от меня не отстанут… Но я же не умею влиять на человеческое сознание! — Настя в отчаянии кусала губы, — что же мне делать с этим Кузьминым?.. Бедная моя мамочка, — на глазах у девушки выступили слёзы, — если ей подсунут наркотики — она не переживёт!.. А может у меня получится? Ведь могу же я взглядом и рукой отбросить человека! Нужно пробовать. Потренироваться, пока есть время. Только бы получилось!..»

Немного успокоенная такими мыслями, Настя направилась к своему дому. «Ой, — мелькнуло в голове, — я же исчезла вчера среди ночи и бабушка, наверное, с ума сходит. Нужно срочно ей позвонить!»

Девушка лишний раз похвалила себя и маму за то, что они купили бабушке мобильный телефон. Вероника Митрофановна ворчала месяца два, столько же времени ей понадобилось, чтобы научиться им пользоваться. С тех пор у Насти появилась почётная обязанность почти каждую неделю пополнять бабушкин счёт, так как не было в Урюпинке человека, который бы хоть раз не напросился к Митрофановне позвонить.

Настя летела к дому, надеясь, что соседка тётя Катя, у которой имелись запасные ключи от её квартиры, не уехала на дачу. Подбежав к подъезду, девушка остановилась, чтобы отдышаться. В кустах, щедро насаженных под окнами первого этажа, шумно чихнули, затем раздалось громкое шуршание. Настя насторожилась, ожидая очередного сюрприза. Из кустов показалась крупная собачья морда. Длинная, грязно-жёлтая шерсть свалялась и торчала в разные стороны, умные глаза смотрели на Настю не мигая.

— Привет, — сказала собака.

— Привет, — сказала Настя.

— А я уже давно тебя дожидаюсь.

«Наверное феэсбэшники кололи мне какой-то наркотик, оттого мне и мерещатся говорящие собаки.» — решила Настя. Она открыла дверь в подъезд, но войти не успела. Собака одним прыжком очутилась возле двери. Проскользнула мимо Насти и стала на задние лапы.

— Пенёк! — с облегчением выдохнула девушка, — значит, я не страдаю галлюцинациями!.. А что ты здесь делаешь?

— Так это… К тебе в гости я пришёл, значит… — ответил Пенёк и очень серьёзно посмотрел на Настю.

Та справилась с изумлением и нерешительно произнесла:

— Ну, раз пришёл, пойдём, напою тебя чаем.

— Не-е, — протянул Пенёк, — чай я не люблю. Мне бы молочка с вареньем.

И, подхватив свою котомку, Пенёк уверенно двинулся к Настиной квартире. Рубашка на этот раз на нём была в клеточку, а рукав оборван всего лишь до половины. В лаптях и с котомкой за плечами он напоминал персонажа русских сказок.

— Ты вот что, — сказала Настя, подойдя к двери соседки тёти Кати, — спрячься пока за мусорником, я тебя позову.

Пенёк понимающе кивнул и растворился в воздухе. Пару секунд постояв с открытым ртом, Настя обречённо вздохнула и позвонила в дверь к соседке. К счастью, тётя Катя оказалась дома. Взяв ключи и открыв свою дверь, Настя тихонько позвала:

— Эй, можно заходить.

Ответа не последовало. «Ну и слава богу» — подумала девушка, входя в прихожую.

— Ты чего так долго? — возмущённо донеслось из кухни.

Пенёк восседал на подоконнике и уплетал чёрствые пряники. Настя обессилено присела на табуретку.

— Послушай, — вкрадчиво заговорила она, — если ты ещё раз появишься из воздуха, я тебя выброшу в окно!

Пенёк перестал жевать и обиженно от неё отвернулся.

— Просто меня это очень пугает, — Настя попыталась смягчить свои слова.

— А-а, — понимающе пропел Пенёк.

Он вообще производил впечатление всё понимающего парня.

Настя налила Пеньку молока и кинулась звонить бабушке. Выслушав длинную тираду о её эгоизме и безответственности, Вероника Митрофановна, в конце концов, похвалила внучку за то, что она послушалась мудрого совета и уехала в город. Закончив разговор с бабушкой, Настя, не без содрогания, позвонила маме.

— Слушаю, — рявкнул в трубке начальственный голос.

— Привет, ма, ты чего на людей орёшь? Я чуть не оглохла.

— Настенька, — голос изменился до неузнаваемости, стал ласковым и нежным, — да двоечники мои совсем замучили, целое лето ходят со своими переэкзаменовками.

— Скоро ты совсем загнёшься, — посочувствовала Настя.

— Ничего подобного, — воинственно ответила мама, — так просто они меня не одолеют!

— Отдохнуть тебе надо, мамочка, съездить куда-нибудь.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что никуда. Кроме Урюпинки, моя зарплата ездить не позволяет.

— А мне премию выписали, — произнесла Настя, имея ввиду аванс феэсбешников, — такую, что я тебя могу отправить за границу хоть завтра. Знаешь сколько сейчас горящих путёвок! Так что собирайся, завтра или послезавтра ты едешь смотреть на океан.

— Да ты в своём уме! — взревела мама.

Баталия длилась около часа и закончилась полной и безоговорочной капитуляцией мамы. Позвонив в агентство, и уладив все вопросы, Настя сообщила матери, что послезавтра та вылетает в Египет на три недели. Девушка устало прилегла на диван.

«Теперь, по крайней мере двадцать один день, я смогу за неё не волноваться.»

В дверь робко постучали.

— Войдите, — вежливо произнесла Настя, она совсем забыла о своём госте.

Пенёк тихо вошёл в комнату и сел на диван. В руках у него была Настина сумка, оставшаяся у бабушки.

— Пенёчек! — радостно воскликнула девушка, — вот спасибо тебе! Здесь же все документы и мобильник! И вообще, как ты смог заставить мою бабушку сказать, где я живу?

— А я и не спрашивал.

Настя опешила.

— Как же ты тогда меня нашёл?

— А я давно знаю, где ты живёшь. И вообще, я много чего знаю. Я знаю о тебе то, о чём ты сама про себя ещё не догадываешься.

— Откуда?

— Ты не должна меня об этом спрашивать, — он отвёл глаза.

— И всё же я спрошу, — наседала девушка.

— Не могу я тебе ответить, — сказал он с досадой.

— Тогда зачем ты здесь появился! Сумку мне вернуть? — раздражённо прикрикнула она.

— Я должен тебя охранять, — нехотя признался Пенёк.

— От кого?

— От злых сил.

«Это ещё что за новости!» — подумала Настя, а вслух сказала:

— А ты сам-то добрый?

— Конечно! — обиделся Пенёк.

— Тогда помоги мне, расскажи, что произошло в доме бабки Серафимы! Откуда я умею взглядом отбрасывать человека и даже поджигать задницы?

Пенёк помолчал.

— Бабка Серафима ведьмой была, — сказал он, и закручинился.

— Это я уже без тебя поняла. Кто такой Александр?

Пенёк вытаращил глаза, мелко задрожал, и побежал на кухню. Настя не отставала. Схватив свою котомку, он забрался под мойку.

— Ты что, припадочный? — Настя попыталась выудить его оттуда, но Пенёк отчаянно отбрыкивался.

Наконец девушка оставила бесплодные попытки, и, отдуваясь, уселась на пол.

— Что ж ты за защитник такой, если от простого имени под мойку прячешься!

— Это не просто имя, — клацая зубами, прошептал Пенёк, — не приведи Господь тебе с ним встретиться!

— А я уже встречалась! — с вызовом произнесла Настя.

Пенёк подпрыгнул и больно ударился головой, в котомке что-то квакнуло.

— Он был в доме? — Пенёк в ужасе вылез из-под мойки, не выпуская из рук своей поклажи.

— Был, — Настя почему-то струхнула, поэтому я и хочу узнать, что происходит.

Пенёк встал на колени, и, истово крестясь, проговорил:

— Спаси тебя Господь, сохрани от бед неминуемых, укрепи дух твой от всех соблазнов, сохрани тебя чистой и непорочной.

В голосе его звучал такой неподдельный ужас, что Настя, не в силах больше выносить всё это, закричала:

— Прекрати! — и закрыла уши руками.

Пенёк вскочил с коленей, взял Настю за руку, и испуганно произнёс:

— Мне сейчас надо будет уйти — с людьми посоветоваться — а ты сиди дома. И не дай тебе бог выйти на улицу! Выйдешь — сразу пропадёшь!

— Перестань меня пугать! — взвизгнула Настя, — у меня и так нервы на пределе. Что происходит?

— Лучше тебе пока не знать. Да и не имею я прав таких, чтобы посвящать тебя в тайны наши… Ну, я пошёл.

— Пенёчек, — задрожала Настя, — не уходи, я же здесь с ума сойду от страха!

— Мне надо, — твёрдо произнёс он.

— Тогда я к маме ночевать поеду.

— Не вздумай! — замахал он руками, — вот, — порывшись в своей огромной котомке, Пенёк достал оттуда оберег, — я повешу его тебе над входной дверью, и никакая лихая сила не сможет в квартиру войти. А ты же, смотри, никому не открывай. Даже если услышишь мой голос. Даже если будут просить о помощи, даже если ребёнок рыдать под дверью будет! Знай — это нечистая сила к тебе ломится.

Запугав Настю до полуобморочного состояния и повесив ладанку, Пенёк исчез. Девушка тут же включила свет по всей квартире, забралась на диван, подобрав под себя ноги, и, боясь пошевелиться, стала прислушиваться к происходящему вокруг неё.

В подъезде загудел лифт, устало поднимая людей, возвращающихся с работы. Где-то скрипнула дверь, соседи сверху опять начали скандалить. Пока привычные звуки летнего вечера окружали Настю, было не так страшно. Но постепенно всё стало затихать — лифт работал всё реже, соседи, исчерпав на сегодня лимит побитой посуды, как всегда, помирились. Ребятня, весело визжащая под окнами, разбрелась по домам. Двор накрыла тишина.

Теперь в каждом шорохе девушке чудились непонятные, злые силы, которые вот-вот выползут из щелей и набросятся на неё. Было так страшно, что хотелось плакать.

«Лучше бы я осталась в плену у феэсбешников, чем так мучиться!» — дрожа всем телом, думала Настя. У неё ужасно чесалась правая коленка, но страх, сковавший её, был таким сильным, что девушка боялась пошевелить рукой.

«Хоть бы заснуть!» — измученно подумала она, но понимала, что сон ей сегодня не грозит. «Нет, так дело не пойдёт!» Настя огромным усилием воли заставила себя встать с дивана, и на негнущихся ногах пошла на кухню. Выпила три таблетки снотворного и бегом вернулась на диван. Закрыв глаза, девушка стала ждать спасительного сна. Но он не спешил на помощь, видимо решив сегодня погулять в более интересной компании. Помучившись с полчаса и поняв, что заснуть решительно не удастся, Настя открыла глаза и охнула. Во всей квартире не горел свет. «Может что-то случилось на станции? — попыталась она себя успокоить. Но во дворе как ни в чём не бывало горел одноглазый фонарь, — значит выбило пробки» — обречённо подумала Настя. Темнота сводила её с ума, тело покрылось липким потом. Девушка встала, чтобы найти свечи. Подсвечник стоял у Насти на раритетном трюмо, которым она очень гордилась. Медленно, шаг за шагом, Настя продвигалась к своей цели.

Вдруг из зеркала полился мерцающий серебряный свет. Он мягко осветил комнату. Все предметы приобрели несвойственные им очертания. Тюль на окнах заискрилась золотыми нитями лунного дождя, ворсистый палас засверкал каплями вечерней росы. Свет разливался всё дальше, превращая комнату в сказочное королевство. Настю неудержимо потянуло к источнику этого изумительного явления. Она остановилась перед зеркалом и, закрыв глаза, погрузилась в волшебные лучи.

— Я пришёл к тебе, как обещал, — прозвучал знакомый завораживающий голос.

Вскрикнув, Настя открыла глаза. Из зеркала на неё смотрел Александр. Девушке показалось, что он стал ещё красивее. А взгляд! Казалось, он познал всю скорбь этого мира, он понимал всё на свете и… он смотрел на неё с любовью. Настя напряглась, чувствуя, как Александр взглядом ласкает её тело, проникает в душу.

— Прекрати всё это! — крикнула она.

— Я не понимаю, о чём ты? — удивился Александр.

— Прекрати так на меня смотреть!

— Тебе не нравится? — произнёс он с усмешкой, — или ты боишься чувств, которые испытываешь ко мне?

— То, что я к тебе испытываю, к чувствам никакого отношения не имеет. Это всего лишь низменные плотские желания, и ничего больше!

— Глупышка, — он по-доброму рассмеялся, — то, что ты чувствуешь — настоящее!

— Так не бывает!

— Бывает! Ты ведь всю жизнь ждала меня. И я тоже понял, что именно ты — моя женщина. Понял, как только заглянул в твои глаза… Позволь мне войти.

Настя колебалась. Пенёк до смерти испугался, услышав лишь его имя, но если Александр смог попасть к ней в квартиру, значит, найдёт где угодно. Теперь ей что, прятаться всю жизнь? Нет, лучше покончить со всем сейчас.

— Входи, — выдохнула она, — но с условием — ты не будешь ко мне приближаться и объяснишь, наконец, что происходит.

— Хорошо, — его отражение стало расплываться и он появился в комнате.

С его появлением свет в квартире опять зажёгся. Настя изо всех сил старалась не выдать своего страха, но всё же отошла от ночного гостя подальше.

— Я тебя слушаю, — строго произнесла она и скрестила руки на груди.

— Ты ведьма, — серьёзно сказал он.

— Что-о-о? — от возмущения Настя покраснела.

Александр рассмеялся.

— Я не оскорблял тебя. Ты ведьма по своей природе, или, если хочешь, колдунья.

— Понятно, — произнесла она, хотя ничего не понимала, — я теперь что-то вроде бабки Серафимы?

— Нет, — он поморщился, — Серафима была так — мелкая пакостница, а в тебе заложен такой потенциал, о котором я, с твоего позволения, пока промолчу, иначе ты испугаешься.

«Можно подумать сейчас я скачу от радости!» — подумала Настя.

— А если я не хочу быть ведьмой, — сказала она вслух.

— У тебя нет выбора, ты с этим родилась.

— Ирония судьбы, — печально усмехнулась Настя, — я никогда не верила в то, что люди могут обладать паранормальными способностями, и вдруг оказалась одной из них, — девушка с надеждой посмотрела на Александра, — а я не могу отдать это кому-нибудь другому?

— Даже если бы это было возможно, я бы тебе не позволил.

— Почему?

— Потому что именно ты достойна обладать этой силой.

— С чего ты взял? — девушка изумлённо на него уставилась.

— Я наблюдал за тобой почти с момента твоего рождения.

— Как это?

— Видишь ли, я намного старше, чем может показаться. Когда ты в первый раз появилась в деревне — я тебя почувствовал, и послал Серафиму узнать кто ты такая. Она сообщила, что к Веронике приехала маленькая внучка с чёрными глазами, в которых она сразу почувствовала скрытую пока силу. Чтобы не дать твоей силе остаться невостребованной, я поручил Серафиме потихоньку развивать и направлять тебя. Отчёты, которые она регулярно предоставляла, с каждым разом убеждали меня в правильности своего решения. Правда, вмешалась твоя бабушка, и старая ведьма больше не имела к тебе доступа, но тогда я решил оставить всё, как есть, до поры до времени. А когда Серафима умерла, понял, что пришло время нам с тобой познакомиться. Дальше ты знаешь.

— И что мне теперь делать со всем этим? — Настя посмотрела на него, как ребёнок, ждущий помощи от взрослого.

— Совершенствовать. С твоими возможностями ты очень скоро сможешь составить конкуренцию самым сильным магам.

— Каким магам, Вас что, много?

— Не так много, как хотелось бы, но достаточно, чтобы представлять серьёзную силу.

— Кошмар какой-то, — её мозг упорно сопротивлялся принимать услышанное.

— Тебе просто нужно к этому привыкнуть, — мягко сказал Александр, — через месяц снова будет полнолуние, и ты пройдёшь посвящение.

— Зачем, если сила уже при мне?

— Таковы наши обычаи, — уклончиво ответил он, — тебе откроется совсем другой мир, он прекрасен, поверь…

— Мне и в этом неплохо, — пробурчала она.

— Это потому, что ты ещё ничего не видела, я проведу тебя в него, и ты не захочешь возвращаться обратно. Я научу тебя многим вещам…

— Такты, значит, в учителя набиваешься? — перебила его Настя.

— Нет, — он откровенно посмотрел на девушку, — я хочу видеть тебя рядом совсем в другом качестве.

Настя вспыхнула, а Александр попытался взять её за руку.

— У нас, по-моему, был уговор, — она буквально отпрыгнула от него.

— Ты по-прежнему боишься меня, — с досадой произнёс он, — пойми, если бы я хотел сделать тебе что-нибудь плохое, то просто щёлкнул бы пальцами.

С этими словами он действительно щёлкнул пальцами и ваза, стоявшая на столе, со звоном разлетелась на мелкие кусочки.

— Впечатляет, — Настя отчаянно храбрилась, — ты в цирке выступать не пробовал?

Александр вдруг оказался около неё и больно схватил за подбородок.

— Перестань играть со мной, девочка, — его лицо оказалось совсем близко, дыхания их смешались, и Настя опять почувствовала себя в его власти. Во всём теле предательски разгоралось желание.

Александр не спешил отпускать её, но и ничего не предпринимал. Это продолжалось так долго, что Настя почувствовала — ещё немного, и она сама попросит. Чтобы он овладел ею. Александр внезапно отпустил её и сел на диван. Девушка ожидала увидеть на его лице довольную ухмылку, но он лишь хмуро смотрел на неё и тяжело дышал.

— Я дал слово не трогать тебя, и не собираюсь его нарушать, — хрипло проговорил он, — но ты ведь сама этого хочешь, ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Почему ты не позволяешь себе быть счастливой?

— Я тебя не знаю!

— Ложь! Реакция твоего тела прекрасное тому подтверждение. Оно приняло меня раньше, чем твой разум.

— Ты хочешь отделаться ничего не значащими высокопарными фразами!

— Хорошо, я расскажу о себе, — Александр резко поднялся, — ты смогла видеть лишь десятую часть моих возможностей. Так случилось, что власть моя над природой вещей почти неограниченна. Я являюсь одним из сильнейших магов нашего времени.

— Какой ты скромный, — не удержалась Настя от ехидного замечания.

Александр пожал плечами, в его тоне не было ни самодовольства, ни напускной гордости. Он просто рассказывал о настоящем положении вещей. Так рассказывают о простых, будничных событиях.

— И уж конечно, — продолжил он, — мне ничего не стоит сделать так, чтобы ты превратилась в покорную рабыню, и сейчас стонала от страсти в моих объятиях, — Настя гордо вскинула подбородок, — Но мне даром не нужна твоя слепая покорность. В глубине души ты знаешь, что любишь меня, и я готов подождать, когда ты сама себе позволишь в этом признаться. А когда это произойдёт — я научу тебя быть свободной.

— Но я и так свободна!

— Это лишь иллюзия. Признайся, тебя ведь порой раздражают нелепые условности, которых ты обязана придерживаться, чтобы не вызвать осуждения у окружающих? А законы, которые навязывает общество? Получив силу, ты автоматически перестала быть одним из членов так называемого социума. Ты стала существом более высокого порядка. И я предлагаю тебе разрушить эти насквозь прогнившие законы. На их место мы поставим свои!

— А зачем?

— Чтобы защищаться.

— По-моему с такой силой нам нечего бояться.

— А вот здесь ты ошибаешься, — с жаром произнёс он, — такие как мы, во все времена вынуждены были скрывать свой дар, а если о нём узнавали, мы становились изгоями. Нас презирали, боялись, и в конце концов мы оставались одни — имея в душе целый мир, но вынужденные жить среди серости и убожества.

Александр прошёлся по комнате и продолжил:

— Но если мы с тобой объединимся, то сможем отомстить этой тупой, безликой, серой массе, именуемой себя людьми. Нам не нужно будет больше скрываться, мы станем управлять ими как марионетками. Только в этом случае ты сможешь стать свободной!

— Извини, но мне не нужна власть над людьми. Я по- прежнему осталась такой, как все. Я хочу дружить с ними, а не управлять, как куклами.

— Ты думаешь, если твои друзья узнают твою тайну, всё останется по-прежнему? Да они первые отвернутся от тебя, и заклеймят, как прокажённую.

— Неправда! На самом деле люди намного лучше, чем ты о них думаешь.

— Да кого ты защищаешь! — взгляд Александра потемнел, руки сжались в кулаки, а на лбу появилась разъярённая складка, — это всего лишь стадо баранов, которым нужна твёрдая рука, для того, чтобы время от времени давать им под дых, дабы не забывали своего места!

— Александр, — испуганно произнесла Настя, — если ты в чём-то сильнее других, это ещё не повод презирать всех вокруг себя. В душе любого человека заключён целый мир, и уж конечно, они не заслуживают того, чтобы лишать их свободы выбора и периодически давать под дых!

— Они сами с удовольствием нацепят на себя ярмо, и ещё благодарить за это будут! Да половину человечества вообще следует выкосить, как прошлогоднюю траву. Им незачем топтать эту землю, они бесполезны! — он сорвался на крик.

— Кто тебе дал право судить, кому следует жить, а кто этого недостоин? Любой человек имеет право на жизнь.

— Любой?! Ответь мне, зачем жить ублюдкам, которые, за паршивые сто долларов готовы перегрызть глотку? Или алкоголикам, которых ничего не интересует в этой жизни, кроме бутылки? Или ты жалеешь безмозглых домохозяек, предел мечтаний которых — нажраться от пуза и посмотреть любимый сериал? Это же амёбы, одноклеточные уроды! — Взгляд Александра горел такой ненавистью, что невозможно было представить, что всего несколько минут назад они могли излучать нежность.

— А дети? А беспомощные старики?

Александр устало посмотрел на неё.

— Ты слишком молода и ещё не до конца познала мир, в котором живёшь. Вокруг тебя подлость и ложь, которую ты, в силу своего идеализма, не желаешь замечать. Кругом одна мразь.

— А моя мама и бабушка — тоже мразь? — выкрикнула Настя ему в лицо.

— Мы с тобой говорим на разных языках, — он махнул рукой.

— Хуже, — негодующе произнесла она, — мы живём на разных планетах!

Лицо её пылало, руки тряслись, девушка пребывала в таком возбуждении, что у неё стала кружиться голова. Тело стало ватным и не желало слушаться. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Она поняла, что сейчас потеряет сознание. Всё, что Настя смогла увидеть перед тем, как отключиться — глубокий, полный боли взгляд Александра.

Что-то громко чавкало. Звук был такой противный, словно где-то рядом с аппетитом обедает бегемот. Стоило закрыть уши, как чавканье с удвоенной силой начинало вибрировать в мозгах. Настя негромко выругалась и проснулась окончательно. За окном царствовало позднее утро. Девушка лежала на расстеленном диване в ночной рубашке. Никаких следов сумасшедшего ночного свидания не наблюдалось.

«Неужели мне всё приснилось?» — подумала она, вскочила и подбежала к зеркалу. Дотронулась до него рукой, затем заглянула за трюмо — зеркало исправно отражало все предметы и недоумевало, отчего хозяйка проявляет к нему такой повышенный интерес.

«Наверное, это был сон, — решила Настя, убедившись, что за зеркалом ничего нет, — Ну конечно! Я просто физически не смогла бы бодрствовать! Три таблетки снотворного свалят с ног кого угодно, даже нашего дворника дядю Гришу.»

Дядя Гриша обитал на первом этаже Настиного подъезда, и славился своей внушительной комплекцией, необузданной тягой к спиртному, и способностью почти никогда не спать.

«Значит, не было этого странного разговора с Александром!» — решила Настя, и вдруг вспомнила о разлетевшейся вазе. Она медленно повернулась к столу, моля бога, чтобы та оказалась целой. Ваза, как ни в чём не бывало, кокетливо сверкала в солнечных лучах.

Девушка взвизгнула от радости, она закружилась по комнате и счастливо рассмеялась. Но тут её взгляд натолкнулся на конверт с долларами.

«Чёрт, совсем вылетело из головы, — с тоской подумала она, — может лечь в больницу?.. Ай, всё равно не поверят!»

И тут из кухни снова донеслось чавканье бегемота. За прошедшие сутки Настя настолько привыкла ко всякого рода сюрпризам, что абсолютно спокойно пошла выяснять причину.

Под кухонным столом сидел Пенёк и с остервенением пытался что-то затолкать в свою котомку.

— Привет, — сказал он со смущённой улыбкой.

— Привет, — вяло поздоровалась Настя, — ты всегда издаёшь такие звуки во время еды?

— Всегда, — справившись со смущением, ответил Пенёк, и уставился на неё преданными глазами.

— Кстати, а что ты мог есть? Пряники ты ещё вчера слопал, а в холодильнике у меня мышь повесилась.

— Да ты что? — испугался он, и ринулся обследовать место происшествия, — там никто не висит, — удивлённо проговорил он, вылезая из холодильника.

— Это такое выражение, — Настя попыталась скрыть улыбку, — его употребляют в тех случаях, когда хотят сказать, что в холодильнике нет продуктов.

— А-а-а!

— Так что ты ел? — допытывалась Настя, желудок которой уже сутки протестовал против варварского с ним обращения.

— Так еду ел, — бесхитростно ответил Пенёк.

— Какую? — теряя терпение, спросила Настя.

— Да вон я целую сумку притащил, — он указал на баул устрашающих размеров.

Настя моментально, без стеснения принялась исследовать содержимое. Выудив оттуда палку домашней колбасы и ароматный хлеб с хрустящей корочкой, она, словно освобождённый узник концлагеря, стала запихивать в себя огромные куски со спринтерской скоростью.

Пенёк посмотрел на неё с восхищением, затем метнулся к баулу и поставил перед ней банку с молоком. Настя с набитым ртом промычала слова благодарности. Наевшись до отвала, девушка удовлетворённо закрыла глаза. Пенёк бегал вокруг неё, словно официант перед VIP персоной и услужливо предлагал съёсть ещё что-нибудь.

— Спасибо, — еле выговорила она, — больше в меня ничего не влезет.

Он понимающе кивнул и принялся убирать со стола. Настя тихо порадовалась появившейся в её квартире бесплатной домработнице и отправилась в душ. Стоя под тёплыми струями воды, девушка пыталась набросать план своих действий.

«Итак, к Кузьмину идти придётся по-любому. Нужно присмотреться что за мужик и как к нему подступиться… А может рассказать ему правду и попросить помощи? Судя по рассказам феэсбешников — он фигура влиятельная… Глупость, он сакжет мне «спасибо» и пошлёт по известному адресу… Тогда может стоит начать с американцев? А что, побросать их пару минут по стенкам, и зловещим голосом сообщить, что так будет с каждым, кто посмеет ступить на русскую землю!.. Идиотка!..Остаётся одно — внушать. Если получится. Время пока есть, нужно срочно искать объект для опытов.»

Настя жестоко растёрла себя полотенцем, высушила феном волосы и вышла из ванной. Объект для опытов сидел в кресле и рассматривал детскую книжку с картинками. Девушка остановилась на пороге и стала посылать ему мысленные сигналы. Пеньку надлежало захотеть встать с кресла и подойти к окну. Некоторое время ничего не происходило, затем он поднял голову и недоумённо посмотрел на Настю.

— Ты чего это, а?

— Ничего, — вздохнула девушка и подошла к шкафу с намерением устроить ревизию в своём гардеробе, памятуя об указании Плевако быть хорошо одетой.

— Приличной одежды у Насти было достаточно, но чтобы хоть как-то поднять себе настроение, девушка решила порадовать себя какой-нибудь обновкой.

— Ты собралась что ли куда? — поинтересовался Пенёк.

— Да. Нужно пройтись по магазинам, купить кое-что из одежды.

— Я с тобой.

— Зачем это? — насторожилась Настя.

— Я же должен тебя охранять, — безапелляционно заявил Пенёк.

— Ну уж нет! — отрезала Настя, представив, какой милой парочкой они будут выглядеть, идя по улице.

Но Пенёк отступать не собирался. Не понимая, зачем она вообще его терпит, Настя с пеной у рта доказывала, что в светлое время суток охрана ей не нужна. Но оказалось, что от этого странного существа отвязаться практически невозможно. Чувствуя себя отработавшим смену шахтёром, Настя, в конце концов, сдалась, поставив ряд условий. Во-первых — в целях конспирации Пенёк не должен идти рядом с ней, а охранять её на расстоянии. Во-вторых — переодеться в другую одежду, и в-третьих — вымыться и сбрить бороду.

Пенёк без возражений согласился с первым и вторым условиями. Необходимость помыться вызвала у него лёгкое недоумение, а вот сбривать бороду категорически отказался, сообщив, что скорее позволит отрезать себе голову, чем расстанется с главным предметом своей гордости.

— Сошлись на нейтральном варианте: Пенёк расчешется, и позволит себя немного постричь. Пока он отмокал в ванной, Настя отыскала в шкафу самые узкие джинсы и короткую футболку. Раскрасневшийся и разомлевший после ванной Пенёк безропотно терпел процедуру расчёсывания, но когда в руках у Насти появились ножницы, он вдруг занервничал. Бой шёл буквально за каждую волосинку. Насте удалось лишь немного подровнять его волосы и придать бороде более округлую форму. Но даже эти небольшие изменения его преобразили. Волосы у Пенька оказались тёмно-русыми и вьющимися. Настя зачесала их назад красивыми волнами, и её взгляду открылся довольно высокий лоб. Борода и усы, благодаря расчёске, приобрели солидность. Джинсы на Пеньке почти не висели, подкатав штанины, он остался ими вполне доволен, и белую футболку с розовым зайчиком на груди он надел почти без драки, а вот с обувью появились проблемы. Ни одна пара кроссовок не налезла бы ему даже на пальцы. Тяжко вздохнув, Настя разрешила ему оставаться в лаптях, предварительно опустив штанины джинсов пониже.

Пенёк любовался своим отражением в зеркале и вдруг ошалело замер на месте.

— Ты чего? — спросила у него Настя.

— Послушай, — он облизал пересохшие губы, — ты ночью хорошо спала, ничего странного не слышала?

— А что? — сердце Насти бешено заколотилось.

— У тебя в зеркале открытая дорожка, — его причёсанные волосы встали дыбом.

— Какая дорожка?

— Через неё нечисть всякая в твой дом пройти может. Кто-то был сегодня у тебя, — он забегал по комнате, — но как? Пройти можно лишь в том случае, если хозяин дома сам разрешит войти!

— Я ему разрешила, — лицо девушки стало белее мела, все надежды, что ночью она видела сон, развеялись.

— Кому? — вытаращился на неё Пенёк.

— Александру.

То, что случилось после этого с Пеньком, можно было квалифицировать только как приступ белой горячки. Он с осоловевшими глазами стал бегать по комнате, издавая странные звуки, напоминавшие рёв раненного слона, изредка переходящий в крик перепуганного филина. Затем он попытался вскарабкаться на ковёр, после этого побежал в кухню за своей котомкой, и в конце концов забрался на шкаф и затих там в позе древнего изваяния. Настя не шевелилась, опасаясь что любой звук может вызвать у Пенька новый приступ бешенства. Прошло пятнадцать минут, а Пенёк не подавал никаких признаков жизни.

— Эй! — осторожно решилась позвать его Настя, — слезай оттуда, а?

Никакой реакции.

— Слезай, — настойчивее повторила она, — иначе психушку вызову.

Пенёк дёрнулся как от удара током, посмотрел на неё безумными глазами, и произнёс:

— Ты уже с ними, да?

— Вообще-то я сейчас с тобой мучаюсь.

Пенёк пытливо всматривался в Настю, а затем облегчённо вздохнул.

— Да нет, если бы ты была уже не наша, я бы знал.

— Чья — «не ваша»? — не поняла девушка.

Пенёк спрыгнул со шкафа и стал перед Настей, глядя на неё снизу вверх.

— Зачем ты его впустила? — отчаяние его не имело берегов.

— Так он сам пришёл.

— Ты разрешила ему войти! Без этого он мог бы триста лет сидеть в зеркале и пугать тебя, но сделать бы ничего не смог!

— Но я же не знала!

— Это я виноват, — Пенёк попытался вырвать у себя клок волос, — думал, что оставляю тебя в безопасности! Я никак не мог предположить, что он воспользуется именно этим способом! — и тут, вроде бы очнувшись, схватил её за руку, — он тебе ничего не сделал? Ты никуда с ним не ходила?

— Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи! — Пенёк стал истово креститься.

Настя решительно подошла к нему и почти силой усадила на диван.

— А теперь я бы хотела послушать твою версию.

— Кого?

— Версию. Рассказывай кто ты такой, и вообще, что творится в нашем сумасшедшем доме.

По закону подлости в самый неподходящий момент раздался телефонный звонок. Поднимая трубку, Настя отчаянно трусила, полагая, что звонят феэсбешники. Но на проводе оказался Семён Демьянович — владелец магазина, в котором работала Настя. Бодрым басом он поинтересовался, почему она сегодня не вышла на работу. Два отгула закончились ещё вчера.

— Семён Демьянович, миленький, — запела Настя, — у меня семейные проблемы. Я хотела бы взять отпуск за свой счёт хотя бы на две недельки!

— А работать кто будет? — весело спросил он.

— Ну Семён Демьянович, ну пожалуйста, мне очень, очень нужно, — Настя подпрыгивала от переполнявших её эмоций.

— Ладно, приезжай сейчас в магазин — разберёмся, — жизнерадостно гаркнул он и отключился.

Настя повернулась к Пеньку, тот моментально поднялся, и с готовностью зашагал к входной двери.

— Имей ввиду — допрос просто отложен! — и, видя, что он водружает себе на спину котомку, спросила, — а мешок тебе зачем?

— Как это зачем? — изумился Пенёк, — я без него не могу. Он всегда при мне!

— Но, когда мы встретились в первый раз, у тебя его не было! — подловила его Настя.

— Тогда я дома был, а теперь кругом враги, — он шустро выскочил за дверь и, не дожидаясь лифта, побежал вниз.

— Вот пройдоха! — усмехнулась Настя, — интересно, кто он такой и что ему нужно.

Подозревать Пенька в коварстве она почему-то не могла. Он был таким по-детски наивным, таким преданным, и от него шла аура добра, Настя это чувствовала.

Выйдя на улицу и нигде не обнаружив своего телохранителя, Настя решила, что тот уже приступил к своим обязанностям — охране на расстоянии. Так оно и было.