"Войку, сын Тудора" - читать интересную книгу автора (Коган Анатолий Шнеерович)

22

Ушла из гавани Белгорода, увозя молодого османа, генуэзская юркая галера: Штефан-воевода, получив выкуп, прислал приказ об освобождении сына Иса-бека. А для Войку, с первыми знаками весны, настали дни великих хлопот. Сотник, вместе с прибывшим в Четатя Албэ Володимером, окунулся в заботы, предписанные особо тайным указом господаря. Побратимы беседовали с капитанами и патронами галер и нефов, посещали конторы торговцев оружием и припасами, присматривались к безработным кондотьерам, время от времени выбрасываемым житейским морем на этот берег. От службы в хоругви Чербул был волен. Но друзья, выбрав день, присоединялись к получете воинов, поднятых по тревоге или совершающих обычный объезд границы. И бросали коней по следам грабительских шаек, забредавших на землю Молдовы за добычей. И каждое утро проводили в упражнениях на крепостном плацу.

По вечерам молодые бойцы допоздна слушали беседы старших в большой горнице Зодчего. Гости из дальних стран с прежним упорством говорили там о надеждах, владевших в то время лучшими умами Европы. Упования эти рождались успехами просвещения и науки, возрождением добродетелей и гражданского духа античности. Лучшие умы Европы верили, что татарские орды оставят скоро Дикое Поле и Крым, а турки будут отброшены в Азию. Что тогда на руинах покоренного Стамбула родится новый Царьград, благородный и доблестный, духовная столица мира, твердыня возрожденного идеального рыцарства. Эта сила, как верили ученейшие мужи, сумеет покарать недостойных государей света, разрушит гнезда феодалов-разбойников, соединит в нерушимом братстве народы и страны. Великое рыцарство возрожденного Константинополя, где соберутся славнейшие ученые и художники всех стран, сумеет утвердить везде власть справедливости, знания и добра. Инквизиция и тайные полиции королей падут, и просвещение достигнет расцвета, которого оно не знало ни в Греции, ни в Риме.

Еле заметная грустная улыбка трогала порой губы мессера Антонио, слушавшего речи иноземных рыцарей. А храбрый Персивале рассказывал уже о том, что мореплаватели рвутся в неведомый и страшный океан. В шумной Генуе Домокульта встречал одержимого по имени Коломбо, не то итальянца, не то еврея. Фанатик показывал рыцарю удивительные карты, утверждая, что за океаном лежат богатые земли, которых он обязательно достигнет, дай ему республика хоть пару малых кораблей. Говорят, этот сумасшедший обивает теперь пороги европейских столиц. Впрочем, действительно ли он безумен? И что есть безумие в мире, который лишь на словах стремится к разуму и чести.

— Вы не правы, боевой товарищ! — возражал флорентийскому рыцарю лотарингец. — Мир тянется к чести, и порукой тому — славная битва, в которой нам выпало счастье побывать. Мир стремится к разуму, и далекие плавания безумных смельчаков — лучшее тому доказательство. Там, за океанами, возможно, таятся новые миры, где народы добры и мирны, а правители — справедливы и мудры. Наш старый мир, открыв их для себя, научится на их примере жить без усобиц и преступлений.

— Но кто же знает, — усмехнулся Домокульта, — что останется, друг мой, от добрых и кротких жителей ваших дальних стран после того, как там высадятся с трухлявых кораблей наши милые европейские головорезы! По мне, уж лучше их не было бы совсем, этих сказочных стран.

И на губах Зодчего, слушавшего эти речи, опять появилась невеселая улыбка.

Надежды, волновавшие лучшие умы и души того времени, докатывались и до старого Белгорода. Порою, внимая просвещенным и восторженным бродягам, можно было и впрямь уверовать, что золотой век — у порога твоего дома. Верил, очень хотел в это верить и молодой сотник Войку Чербул.

Но вот однажды, когда юноша подходил к калитке отчего дома, навстречу ему из-за угла выехала группа всадников. Алело в ночи пламя дымных факелов, звенело оружие, сверкали из-под яркого платья добрые доспехи. Впереди ехал высокий воин в парчовом плаще.

Войку узнал в нем храброго князя Александра Палеолога, государева свояка.

А на рассвете пан Тудор и его сын прощались с Володимером — московитин, исполнив поручение своего господина, отбывал к берегам Реута-реки, в орхейские места, где воевода, раздавая награды после битвы, наделил верного слугу землей.

— Что же ты, — удивился Войку, — будешь там делать? Ведь у тебя ни денег, ни дома. Одна земля!

— На ней, авось, все и вырастет, — подмигнул в ответ Володимер. — Да, забыл сказать: рядом — отчина пана Гангура, пыркэлаба. Его милость зовет к себе, обещает помочь. Дочка у него, говорят, диво как хороша. Боярин звал в гости; побуду у пана Гангура недельку — и опять на службу в Сучаву.

Пан Боур, обняв сынова побратима, неприметно усмехнулся. Пусть летят, думал старый воин, юные соколята, каждый — своей дорогой. Мир тесен, не может быть, чтобы они не повстречались снова.