"Медальон" - читать интересную книгу автора (Полякова Маргарита Сергеевна)

Глава 9

Стоявший у заброшенного Западного тракта Марлен оказался не таким уж маленьким, как я думала. А уж по богатству и вычурности вообще превосходил всё, что я до сих пор видела. Идеально чистые, мощеные крупным булыжником улицы, фонтаны, огромные клумбы с цветами, высокие каменные дома. На улицах не то что нищих — даже умеренно бедных горожан видно не было. Все одеты в роскошные наряды и обвешаны драгоценностями (кое-кто даже золотыми). Я настолько впечатлилась, разглядывая роскошный город, что даже не обратила внимания, как караван Вила отправился в торговую слободу. Если бы Вил не подошел попрощаться, я бы и его отсутствия еще долго не заметила. Впрочем, мы тоже недолго стояли у ворот. Подбежавший лакей, одетый в умопомрачительную роскошную ливрею пригласил нас посетить замок господина градоправителя лорда Бертона. Мимел как-то неуверенно помялся, Шерман почему-то громко фыркнул, но приглашение все-таки было принято. Поведение тролля и Шермана было, по меньшей мере, странным, и я отложила в свою копилку еще один вопрос. А еще через пару минут задавать какие-либо вопросы мне расхотелось в принципе. По-моему, я даже забыла, как дышать, поскольку представшее перед нами произведение искусства, служащее домом местному градоправителю, просто потрясало воображение.

Утопающий в садах и фонтанах, окруженный тройной колоннадой из розового мрамора, дворец лорда Бертона больше всего походил на Версаль. Паркетные полы с замысловатым узором, расписные потолки с причудливой лепниной, огромные хрустальные люстры, переливающиеся в солнечном свете, античные мраморные скульптуры, зеркала, изящная мебель, посуда из тончайшего фарфора, отделанные дорогими тканями стены, украшенные гобеленами и картинами… ни в одном музее я не видела ничего подобного.

Лорд Бертон, выказывая себя не только очень богатым, но и исключительно любезным хозяином, приказал выделить каждому из нас отдельную комнату и даже соизволил разрешить явиться вечером пред его очи не в актерских нарядах, а в приличной одежде. Можно подумать, она у меня была! Я вообразила себе собрание изысканных дам в шикарных нарядах, представила, как убого я буду выглядеть на их фоне в своем невзрачном дорожном платье, и расстроилась. Хотя позвольте! До вечера еще есть время, а у меня есть деньги! И уж на одно-то платье их вполне должно было хватить! В крайнем случае, придется расстаться с еще одной четвертинкой золотой монеты, но будем надеяться, что этого не потребуется. Потому что на золото у меня были совсем другие планы. Я в очередной раз вспомнила гнома, украсившего себя монетой, и подумала, что с подобным украшением (пусть даже уполовиненым) я тоже буду неплохо смотреться.

Чем меньше оставалось времени до начала торжественного вечера, тем больше я волновалась. Купленное (с помощью Мирлин) платье и высокая прическа были выше всех похвал, но мне все равно было не по себе. Во-первых, потому, что моя подопечная себе покупать новое платье отказалась наотрез. А во-вторых, я не была уверена, что данный наряд произведет на окружающих нужное впечатление. Все-таки Мирлин, при всех своих достоинствах, всего-навсего деревенская девчонка, выросшая на обочине. И вряд ли она может быть компетентна в модах и нарядах высшего света. Собственно, я и надеялась больше не на нее, а на свой собственный вкус, который до этого ни разу меня не подводил. Подопечную я с собой прихватила чисто для того, чтобы она мне компанию составила, да посмотрела на меня со стороны. А то ведь продавцы так и норовят продать что попало. Я еще раз покрутилась перед зеркалом. Платье было потрясающим! Насыщенный розовый цвет плотной ткани удачно оттенял кожу, делая ее нежнее и прозрачнее. Глубокое декольте обрамлялось пеной белых кружев (вот бы еще бриллианты, чтобы шею украсить), тесный корсет утягивал талию до неправдоподобно маленького размера, а пышные юбки, тоже украшенные пеной белых кружев, делали фигуру летящей. Вьющиеся локоны, специально выпущенные из высокой прически, легкий макияж, пришитая на корсаж по линии разлома половинка золотой монеты… да, пожалуй, я была готова к выходу. И все равно волновалась! Настолько, что услышав условный стук в дверь, вздрогнула и набрала в грудь побольше воздуха. Всё. Пора выходить.

Хм… может мне лучше было остаться в своем менестрельском платье? Что-то уж больно злобными взглядами сверлят меня представительницы слабого пола. С чего бы вдруг? По сравнению с их расшитыми шелками и украшенными драгоценностями нарядами мое платье выглядело весьма скромно. Однако дамы, похоже, так не считали. Да и лорд Бертон, судя по вспыхнувшим в его глазах искоркам, тоже. Я присела в заученном реверансе и принялась рассматривать градоправителя пристальнее. Ну… что можно сказать… красив, мерзавец! Высокий, изящный, стремительный… правильные, тонкие черты идеально красивого лица, длинные вьющиеся черные волосы, бархатные черные глаза… Просто мечта, а не мужчина. Красивый, молодой (лет 27, не больше), богатый, влиятельный, да еще и неженатый! Одетый в роскошный белый атласный костюм, украшенный лентами и бриллиантовыми пряжками, лорд Бертон больше напоминал сказочного принца, чем заурядного градоправителя. Каскад тончайшего батиста и кружев ниспадали из рукавов камзола, пышная перевязь из серебряной парчи придерживала шпагу. Рука в перчатке с раструбом помахивала белой фетровой шляпой, украшенной перьями. Длинные черные локоны вились вдоль тонко очерченного овала лица, оттеняя его матовую бледность. Шею украшал отложной воротник, обшитый драгоценным гипюром. Блин! Влюбиться можно! Хотя лучше бы, конечно, влюбить в себя лорда.

Я соизволила опереться на предложенную мне градоправителем руку и проследовала в зал к собравшимся гостям. Мама дорогая! До сих пор я думала, что квартира может считаться очень большой только в том случае, если в углу одной из комнат незаметно стоит аквариум с бегемотами. Хе! В углу обеденного зала, куда мы вошли с лордом, мог бы затеряться даже небольшой зверинец с драконами. В этом огромном помещении наверняка можно было устраивать рыцарские турниры, и даже небольшие учебные сражения. Поймав мой изумленный взгляд, лорд самодовольно улыбнулся, проводил меня в центр зала и вернулся на свое место во главе стола. Я села на предложенный мне стул и тронула струны лютни.

— Говорят, ваш репертуар отличается от обычного, присущего менестрелям. Вы не могли бы спеть что-нибудь о любви? — неожиданно попросил лорд. — О том, как рождается в сердце мужчины истинная страсть и восхищение женщиной, о том, какие он готов совершить глупости ради красивых глазок, о том, как он страдает от своей любви.

Страдает… как же, так я тебе и поверила. Да ты вообще не знаешь, что такое любовь. И что такое страдание. Однако, грех было не уважить вежливую просьбу, и я судорожно начала вспоминать прочитанное когда-то творчество трубадуров, миннезингеров и вагантов. Ха! Не зря же я помогала своей двоюродной сестре писать курсовую по средневековой литературе Западной Европы! Как знала, что мне это пригодиться! Что же там было, в этой поэзии, полной высоких чувств? Помнится, любили там рыцари умирать от страсти! О чем они там страдали, дай Бог памяти, эти безмолвные воздыхатели, проводившие (судя по стихам) лучшую часть своей жизни под балконами дам? А, ну да. Любовь, как шип в сердце, смертельный яд, который выпит взглядом, жестокий плен, желанным ставший вдруг, ну и (разумеется!) неприступная девица, не желающая замечать страданий влюбленного рыцаря.

Смолк последний аккорд, и лорд Бертон соизволил несколько раз снисходительно соединить ладони (назвать это хлопками, а уж тем паче аплодисментами у меня просто язык не поворачивается). Впрочем, я была вознаграждена изысканными комплиментами в адрес моей внешности и моего таланта.

— А о любви дамы к рыцарю у вас есть песня? — робко поинтересовалась одна из множества окружавших лорда дам. — О мимолетных мгновениях счастья, которые удается украсть у судьбы, но за которые всегда приходится платить тоской и одиночеством, если рыцарь не любит.

Лорд скорчил брезгливо-кислую мину, а я принялась разглядывать окружающих его дам с куда большим вниманием. Боже ж ты мой, да они тут все влюблены в него как кошки! И я еще хотела соблазнить лорда? Да мне и пробиться-то к нему не удастся сквозь такой заслон! Похоже, если собрать за этим столом все разбитые лордом сердца, из них вполне можно будет выстроить небольшую башню. Ладно уж, порадуем женщин…

…Ты бываешь самым нежным, когда луна, отражаясь в твоих глазах, делает их почти зелеными. Пронзительная музыка тонких жестов твоих изящных рук доводит меня до исступления. И мне уже все равно, что слова, которые срываются с твоих губ, кто-то слышал до меня. Где-то там, над крышами домов, светит вторая от хвоста звезда в созвездии Большой Медведицы, которую ты мне подарил, хотя сам вряд ли об этом помнишь.

Я так давно не видела, как встает Солнце, разжижая глупые облака и острые струи дыма. Я верю, что оно встанет. И тогда настанет утро. Но было ли Вчера? И что было в нем? И, может быть, что уже никогда не наступит Завтра?

У снега есть свои причины быть белым. Ты тоже бываешь таким снежно-нежным… дважды предан тот, кто не умеет прощать. Я молча отвернусь к окну. А ты подойдешь сзади и обнимешь меня за плечи. Я — просто твоя мимолетная прихоть. Может быть и ты — только случайность в моей жизни. Я не жалею, что заплатила такую цену за твои прихоти и свои случайности. Не смотри на меня так. Я знаю, что занимаю сейчас не свое место. Ну и пусть. Ведь сейчас ты только мой, и я не буду обращать внимания на то, что идет время. Завтра все будет выглядеть по-другому. Я тихонько проведу пальцами по твоей щеке и спутаю твои длинные, черные волосы. Ты тихим ворчанием ответишь на мою ласку и расцелуешь все мои пальчики. Я вспомню усталое прошлое, но оно не вместится в слова, а ты не разрешишь мне говорить. Мои запястья помнят прикосновение твоих губ, а в голосе затаилась дрожь. Ты смотришь на часы? Ты молчишь? Значит, мне пора уходить? Хорошо. Тогда я пойду.

Ты проводил меня до двери и поцеловал на прощанье. Я еще не была в твоей жизни, а мне уже пора уходить. Прощай…

Шерман поднял очередной кубок с вином, но едва только менестрель, по просьбе дам, снова тронула струны лютни, замер, пораженный происходящим. Так вот что имела в виду Брин, когда говорила о своевольстве инструмента. Властители! Но в прошлый раз, когда норлок слушал Брин, этого не было столь заметно! Неужели никто не видит исходящей от лютни магии? Ни легкого свечения, ни странного двойного перелива, ни того, что голос менестреля изменился? Неужели люди настолько нечувствительны к магии?

— Что ты думаешь об этом повествовании? — вальяжно поинтересовался у норлока лорд Бертон, сделав знак слуге налить вина. — Думаешь, женщины действительно способны так страдать?

— Кто знает? — ответил Шерман с напускной легкостью. — Любовь — это отвратительное чувство, незаслуженно отнесенное к числу высоких стараниями поэтов и мечтательных дураков.

— Возможно, — улыбнулся лорд. — Но в устах менестреля это действительно выглядит красиво.

«Красиво! Скажи уж, Брин тебе понравилась!» — фыркнул про себя Шерман. Повествование о безответной любви, конечно, было действительно потрясающим, но вряд ли это вдохновило бы лорда Бертона пригласить менестреля к своему столу. И ведь не намекнешь ему, как Вилу, чтоб он оставил Брин в покое. Лорд Бертон для этого был слишком могущественным. Шерман нахмурился. Ему не нравилось внимание, которое лорд оказывал Брин. Да чего там, норлока это просто бесило! Неожиданное собственническое чувство пополам с ревностью окопалось в его душе и никак не хотело оттуда выковыриваться. Шерман постарался взять себя в руки, и пинком зашвырнул куда подальше результат этого процесса в виде погнутой серебряной вилки. Норлок еще не придумал, что ему предпринять, но одно он мог сказать определенно — до спальни Брин лорд не доберется.

То, что приглашение за стол к лорду было для менестреля огромной честью, я и сама понимала. И не надо кидать на меня такие презрительно-надменные взгляды! К тому же, Бертон посадил меня на достаточном от себя отдалении, а затем и вовсе покинул гостей, отговорившись делами. Впрочем, ни злобные взгляды, ни выделенное явно не престижное место, не могли помешать мне насладиться изысканной кухней и выступлением остальных актеров. Они, кстати, были на высоте. Мимел искренне изображал, что еле удерживает на цепи злобного варша, в пасть к которому Мирлин без страха совала свою голову, Манка повеселила почтенную публику, разрешив Тору распилить себя пополам, Тур прошелся по проволоке и пожонглировал горящими факелами, Мимел разбил о голову толстый деревянный брусок… в общем, ребята развлекались вовсю, зрители были в восторге. Денег мы собрали на этом представлении столько, что вполне могли бы больше уже нигде не выступать.

— Ты позволишь сесть с тобой рядом? — оторвал меня от представления стоявший по другую сторону стола норлок.

Я напряглась и внимательно к Шерману присмотрелась, пытаясь понять его настроение. Что-то уж норлок чересчур официален. Однако наглые, пронзительно-синие глаза Шермана были определенно не тем местом, где можно было прочитать что-нибудь приличное.

— Присаживайся, — пригласила я норлока со всем доступным мне хладнокровием, и Шерман… тут же перепрыгнул через стол. Мои брови от удивления поползли вверх, но никто в зале, казалось, не был шокирован.

— Вина? — светски поинтересовался норлок.

— Пожалуй, — вздохнула я, решив уже ничему не удивляться.

— Я видел, как вела себя сегодня твоя лютня.

— Что?! — убилась я. — Это даже со стороны видно? Только этого не хватало! Надо срочно от нее избавляться, пока меня не сожгли по обвинению в колдовстве.

— Если ты помнишь, я смотрел твое выступление, после которого ты жаловалась на поведение лютни. Тогда ничего необычного заметно не было, и меня очень удивил твой рассказ. Сегодня все было по-другому. Я видел магию, которую излучала лютня. Не знаю, в чем дело. Может, со временем имеющийся потенциал усиливается. Однако пока ты можешь быть спокойна. Люди не видят магии, — успокоил меня Шерман. — Но с лютней определенно что-то не так. Брин, ты позволишь мне на нее взглянуть?

— Да пожалуйста, — протянула я инструмент норлоку.

— Не здесь, Брин! — осадил меня Шерман. — Я бы предпочел обойтись без соглядатаев.

— Как скажешь…

— Тебе нравится этот замок? — неожиданно сменил тему Шерман.

— Шутишь? Да как здесь может не нравиться?

— Пойдем, прогуляемся, — предложил норлок, вставая из-за стола и предлагая мне руку. Причем сказано это было таким тоном, что исключало всяческие дискуссии.

Я нахмурилась, но последовала за Шерманом. Устраивать норлоку скандал прямо за столом не хотелось. Тем более что Шерман тащил меня за собой целенаправленно, изучив предварительно сказочный дворец вдоль и поперек. Наконец, норлок открыл какую-то малопримечательную дверь и буквально вытолкнул меня на увитый плющом балкончик.

— Смотри! — скомандовал он, отодвигая плющ. — Только не высовывайся сильно и не вздумай выдать себя каким-нибудь звуком.

Я заинтриговано посмотрела вниз и… почувствовала, как холодная дрожь пробрала меня до костей. На освещенной факелами полянке стоял полураздетый лорд Бертон и от души полосовал кнутом какого-то несчастного.

— Это преступник? — шепотом поинтересовалась я, передернув плечами.

— Нет, это одна из его любовниц, — спокойно объяснил Шерман. Жертву отвязали, и я к своему ужасу убедилась, что это женщина.

— Что же она такого натворила? — поразилась я.

— Ничего. Это у лорда развлечения такие, — просветил меня норлок.

Тем временем, слегка попинав несчастную жертву (можно подумать, кнута ей было мало) лорд начал распускать на штанах пояс. Поняв, что он собирается делать с бедной женщиной, я рванула с балкона пулей. Причем так, что Шерман еле успел поймать меня за шиворот. Кружева угрожающе затрещали.

— Или пристрели его, или не заставляй меня на это смотреть, — попыталась вырваться я.

— Да успокойся ты! — прикрикнул на меня Шерман. — Я просто хотел предупредить, что в замке тебе оставаться опасно. Моим словам ты вряд ли поверила бы, поэтому я и подумал, что тебе необходимо посмотреть на то, как лорд развлекается.

— И женщины продолжают его любить? — возмутилась я.

— Некоторым это нравится. А те, кто не разделяет увлечений лорда, долго не живут. Тебе надо уходить отсюда. Лорд Бертон положил на тебя глаз.

— И кто меня выпустит ночью за ворота города? — логично возразила я. — А в городе Бертон отыщет меня в течение нескольких минут.

— Значит, тебя надо спрятать прямо во дворце.

— Ты хочешь сказать, что пришла моя очередь в твоей спальне скрываться? — ехидно поинтересовалась я. — С чего это ты вдруг решился меня спасти?

— Не хочу, чтобы лорд испортил твою изысканную нежную кожу, — ядовито пояснил Шерман. — И потом… ты же просила спасти тебе жизнь при первом же удобном случае.

— Но ты же не давал клятвы у Камня спасать меня, — резонно возразила я.

— Какая разница? — небрежно повел плечами Шерман. — Надо подумать, где тебя можно спрятать. Вариант со спальней не пройдет, лорда не остановит присутствие мужчины в твоей постели. Дворец хоть и огромен, но его вполне реально обшарить с помощью слуг за каких-нибудь полчаса. В городе тебе тоже не скрыться, тебя выдадут при первом же требовании лорда.

— Может я, как Шахерезада, проведу всю ночь за рассказыванием лорду сказок? — раздраженно буркнула я.

— А ты сможешь?! — поразился Шерман.

— А толку?

— Да ты что?! Бери лютню, а я публику тебе обеспечу. Только учти, Брин, истории должны быть действительно очень интересными!

— Да без проблем! — пожала плечами я. Уж если достопамятная Шахерезада сумела своими сказками тысячу ночей пудрить мозги мудрому праителю, то в здешнем, лишенном менестрелей и сказок мире, мне просто грех будет не удержать внимание слушателей всего одну ночь!

Облегченно вздохнула я только тогда, когда мы покинули ворота гостеприимного города. Надо же, и не подумаешь, что в столь милом месте тебя может подстерегать опасность. Мои ночные посиделки довели меня до хрипотцы в голосе и неистребимого желания выспаться, но я была рада, что так легко отделалась. Неискушенные слушатели, затаив дыхание, внимали славным приключениям Али-Бабы, Синдбада-морехода и Алладина. Даже вышколенные слуги, открыв рты, позабыли о своих обязанностях. С утра, правда, опомнившийся лорд Бертон приглашал нас остаться еще на ночь, но Мимел отговорился королевским контрактом и якобы ожидающими нас эльфами. Видимо, тролль тоже почуял, что в этом сказочном дворце нечисто. Или он, как и норлок, прекрасно знал о том, как развлекается лорд? Да нет, вряд ли. Иначе мы объехали бы Марлен десятой дорогой. Может, тролля предупредил об опасности Шерман? Более вероятный вариант. Но куда же делся сам норлок? Неужели решил задержаться погостить у лорда Бертона? Не нравится мне это.

— Мимел, — подкатилась я к троллю на привале, — тебя кто, Шерман предупредил, что во дворце оставаться не стоит?

— Да. Вот только куда этот гоблинов норлок делся? Он давно уже догнать нас был должен. Неужто его лорд задержал?

— Что значит «задержал»? — похолодела я.

— Значит, посадил в подземелье и будет теперь развлекаться, вытягивая из Шермана жилы. Учитывая, насколько норлок упрямый и живучий, этого развлечения лорду надолго хватит.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — возмутилась я. — Между прочим, этот норлок спас нас от костра пуритан.

— И что ты предлагаешь, Брин? — желчно поинтересовался Мимел. — Найти гномий ход, ведущий в подземелье, еще можно. Но как ты откроешь дверь в темницу? И как ты собралась снимать с норлока кандалы? Лорд ведь не дурак, и наверняка заковал Шермана.

— Гномы подарили мне камень, который рушит все замки, — сказала я, вытряхивая на свет божий свое давнее вознаграждение. — Меня больше беспокоит охрана темницы.

— Хорошо, Брин, уговорила, — сдался Мимел. — Я иду с тобой. В конце концов, мы действительно обязаны норлоку жизнью. Да и Яргел нас по головке не погладит, когда узнает, что мы даже не попытались спасти его гонца.

Сначала я податливости тролля порадовалась. Наивная! После первых же шагов по подземному ходу гномов желание спасать кого бы то ни было у меня пропало навовсе. И неважно, что впереди меня, освещая факелом дорогу, шел, грозно сопя, Мимел, а тыл прикрывал Тор, державший наготове обнаженный меч. Мне все равно было страшно! Ну зачем, зачем я сама потащилась спасать Шермана? Отдала бы камень Мимелу, и все дела! Тролль предлагал. Нет, заупрямилась, напросилась, пошла… а куда, меня спрашивается, я пошла? Какой из меня, к чертям собачьим, спасатель? Я же шарахалась от каждой тени, справедливо полагая, что любая точка пространства может оказаться слоном в зоопарке! Наконец, мы дошли до какой-то двери, я коснулась камнем запора и, висевший на двери пудовый замок, рассыпался мелкой пылью. Хм… а неплохой камешек мне гномы подарили. Профессиональному вору за приличные деньги продать можно. Мимел отодвинул меня с дороги, отвлекая от меркантильных размышлений, и толкнул дверь. Ржавые петли, на которых она висела, зловеще скрипнули. Из черной дыры, разверзшейся перед нами, потянуло зловонием и холодом. Однако отступать было некуда, и мы двинулись дальше. Коридор был длинным и слишком тесным для тролля, который задевал стены плечами и был вынужден постоянно пригибать голову. Я старалась не отставать от Мимела даже на полшага. Слишком уж жутко было в этом тоннеле, где под ногами периодически хрустели чьи-то кости, и черными тенями метались крысы. А тут еще и тролль посоветовал мне внимательнее смотреть под ноги, чтобы не провалиться в щель между каменными плитами и не упасть. Надо ли говорить, как подобное предупреждение «повысило» мне настроение?

Минут через несколько нашего пешего путешествия мне уже начало казаться, что тоннелю вообще конца не будет. Он, правда, стал шире, но зато нас теперь повсюду окружала сырость. По заплесневелым стенам тонкими струйками стекала вода, под ногами хлюпало, холод пробирал до костей, а факел подрагивал, очевидно, собираясь погаснуть от страха. Зрелище было настолько жутким, что я едва сдерживала себя, чтобы не побежать. Хотелось поскорее выбраться наружу, но спешка и неосмотрительность могли привести к неприятным последствиям. Когда мы, наконец, перешагнули порог темницы, меня била дрожь. Я едва не упала на охапку гнилой соломы, гостеприимно расстеленную в углу. Тролль подхватил меня за шиворот, поставил на ноги и направился по коридору дальше. Не успели мы сделать и нескольких шагов, как наткнулись на игравших в кости охранников. Бедные… Мимел и Тор, на настроение которых пребывание в туннеле подействовало не лучшим образом, истребили врагов за считанные секунды. Найти в подземелье Шермана оказалось куда более долгим делом.

— Боже мой, только не это! — невольно воскликнула я, увидев, как Мимел и Тор выволакивают норлока из какой-то дыры, подставив ему плечи. Самостоятельно передвигать ноги Шерман, как ни старался, был не в состоянии. Рассмотрев норлока подробнее, я вообще удивилась, что он еще в сознании. Выглядел Шерман так, как будто им неделю играли в американский футбол, используя вместо мяча.

— Бери факел, иди вперед! — скомандовал мне Мимел. — Будем надеяться, что смена караула еще не скоро, и нам удастся уйти.

Если у меня и были какие-нибудь возражения, озвучивать я их не стала. Взяла факел, шагнула в тоннель и, прогоняя липкий страх, двинулась вперед. Дорога обратно (как это и следовало ожидать) заняла у нас гораздо больше времени. Да и когда мы добрались до повозок, облегченно вздыхать было рано. Лишившийся развлечения лорд наверняка пустит по нашим следам погоню. Мимел и Тор сгрузили Шермана в повозку (мою!), и тролль дал знак двигаться. Я тут же выгнала варша вон (нечего ему рядом с раненым делать, лапами пробежится, а то совсем обленился уже), припрягла Мирлин разорвать на бинты мою нижнюю юбку (жалко, конечно, а куда деваться), зажгла масляный светильник, стянула с Шермана камзол и рубаху, и приступила к осмотру тщательнее. Э-э-э… я говорила, что ничего не смыслю в медицине? Под руку тут же влезла Мирлин и, ощупав норлока, вынесла вердикт, что ничего не сломано. Тоже мне, Айболит, блин! Я намочила одну из приготовленных моей подопечной тряпочек и принялась смывать с тела Шермана грязь и кровь. На первый взгляд серьезных ранений, вроде бы не было, только мелкие порезы и непонятные кровоточащие мелкие пятна.

— Иглой длинной тыкали, — просветила меня Мирлин, и я вздрогнула от отвращения. Ну надо же быть таким садистом!

— Не сдох еще? — «заботливо» поинтересовался заглянувший в повозку Мимел. — Мы к деревне подъезжаем. Формально она эльфам принадлежит, так что лорд Бертон сюда не сунется, не захочет отношения обострять. Правда, сами эльфы появляются здесь исключительно редко, что нам тоже на руку, потому что норлоков они терпеть не могут.

— А лекаря в этой деревеньке мы сможем найти? — озаботилась я.

— Попробуем. Надо же нам Шермана сбагрить кому-нибудь.

— Ты хочешь его здесь бросить? — возмутилась я. — Тогда лучше было и из тюрьмы его не вынимать, все равно помрет.

— Нам некогда задерживаться!

— Да? Ну и езжайте. Лично я вместе со своей повозкой здесь останусь.

— Ты ничего не забыла? — взревел Мимел. — Брин, у тебя контракт!

— А я вас и не бросаю, — нашлась я. — А то, что я не могу остановиться и передохнуть несколько дней, в контракте не говориться.

Тролль плюнул и, решив со мной не связываться, махнул рукой.

Шерман попытался открыть глаза и застонал. Ну зачем, какого гоблина он надерзил лорду, высмеивая его неподобающие увлечения? Зачем уязвил сбежавшим менестрелем? Неужели верил, что статус гонца к Богарту Благословенному сможет его защитить? Ну да. Верил. Вот только зря. Разъяренный лорд Бертон решил познакомить своего гостя с собственными развлечениями ближе. Шерман справился с очередным приступом боли и снова попытался открыть глаза. На сей раз попытка оказалась удачнее, но толку от этого не было. Вокруг царила тьма. Шерман попытался сосредоточиться на своих ощущениях. Кажется, он находился уже не в тюремном подвале. Не было запаха сырости, тлена и чужого страха. Подстилка была свежей и мягкой, а тело накрывала какая-то теплая ткань. Где он? Однако на то, чтобы приподняться и осмотреться лучше, сил у норлока не было. Ему было слишком больно. Кружилась голова, перед глазами мелькали какие-то пятна, огонь в лампе казался алым зрачком дракона. Шерман почему-то не мог закрыть глаза и лежал, глядя на пламя. Мир мерцал перед ним огненными оттенками, огонь жег пальцы, поднимался по запястьям, змеей обвивал руки и полз, полз все ближе к сердцу… Сердце — тугой комочек — бешено пульсировало в неровном ритме. В голове гудели все колокола мира. Шерман чувствовал себя ветхой материей, натягиваемой на деревянную раму ночи. Так тянут, так сильно тянут… Ему не выдержать, рвутся старые нитки, разъезжается плетение…

Я в очередной раз рассматривала Шермана и содрогалась от жалости. Синяки и мелкие порезы украшали все его тело, приличных размеров кровоподтек шел от рассеченной скулы вверх до самого глаза, а на руки и ноги вообще было страшно смотреть. Тяжелые кандалы оставили на них такие следы, что сердце кровью обливалось. Я отвела взгляд от Шермана и нетерпеливо уставилась на обследовавшего его врача.

— Хотя важные органы не пострадали, — сделал свой вывод доктор, — раненый еще не скоро сможет встать. Его пытали, но это еще полбеды. Иглы, которые вонзали в его тело, были пропитаны каким-то составом, замедляющим регенерацию и усиливающим болезненные ощущения. Скорость выздоровления зависит от жизнеспособности пациента. Скорее всего, ему не удастся избежать лихорадки. В таких случаях обычно делается кровопускание, чтобы выпустить дурную кровь. Я буду навещать вас ежедневно, а вы постарайтесь обеспечить ему покой. Кроме воды, можете давать ему крепкий бульон. Я оставлю вам лекарство, которое облегчит его состояние.

И это называется дипломированный врач? Да знахарь он деревенский! Кровь собрался пускать Шерману. А то из норлока и так мало крови вытекло. Да я этому врачу сама кровь пущу! И вообще… мне уже начинает казаться, что без помощи этого горе-лекаря Шерман поправиться гораздо быстрее.

Как ни странно, я оказалась права. Живучий норлок наплевал на все врачебные предсказания и начал потихоньку выкарабкиваться. Через день он открыл глаза, через два был способен задавать вполне вменяемые вопросы, а через три сказал Мимелу, что не намерен задерживать королевскую труппу в заштатной деревушке и спокойно сможет перенести путешествие. Правда я, боясь, что Шермана растрясет, упрямо не двигалась с места еще два дня, но затем просто вынуждена была сдаться. Настырный норлок, ограниченный в движениях болезнью, был зануднее бензопилы.

— Может, в деревне останешься? — предложил норлоку Мимел. — Нам к эльфам нужно, а тебе на их земли вход заказан.

— Ты что, завтра на их земли ступать собрался? — резонно возразил Шерман. — Чтобы вашу труппу эльфы к себе пустили, вам нужно в Трииме остановиться, да выступить пару раз. К тому времени, и я на ноги встану. Смогу к Богарту ехать.

Настроение у Шермана действительно было отвратительным. Его бесила собственная слабость, беспомощность и зависимость. И главное от кого? Норлока до зубовного скрежета доставала мысль, что Брин видит его в столь неподобающем виде. Он, конечно, благодарен ей за свое спасение, но какого гоблина Брин понесло в подземелье? Почему она не доверила лечить норлока врачу? Зачем сидела возле него сама, давая напиться и подтыкая теплое, стеганое одеяло? Однако отказаться от помощи Брин у Шермана просто не было сил. Да и желания тоже. Теплота, нежность, забота… если в его жизни такое когда-нибудь и было, то уже давно. Настолько давно, что норлок успел благополучно об этом забыть. Ласковые маленькие ручки облегчали его боль, сбивали жар, нежно касались его горячего лба…

— Почему ты не доверяешь врачу? — хрипло поинтересовался Шерман, как только смог говорить.

— Этому коновалу? — возмутилась Брин. — Да он хотел вдосталь напоить пиявок, устроив им пирушку за твой счет. И это после того, как он собирался пустить тебе кровь! Нет уж, я решила, что твоя кровь тебе самому понадобиться. Ты против?

— Вот еще! — фыркнул Шерман. — Присядь рядом со мной, сыграй.

За то время, пока норлок лечил свои раны, он настолько привык к переборам струн лютни и к нежному голосу Брин, напевающей песни или рассказывающей интересные истории, что уже не мог без этого обходиться.

— Как скажешь, — охотно согласилась Брин, доставая инструмент.

— Как лютня себя ведет последнее время? — старательно шутливо интересовался Шерман, стараясь скрыть истинный интерес.

— После дворца лорда Бертона вполне обычно, — улыбнулась Брин. — Можно задать тебе вопрос?

— Спрашивай, — напрягся норлок.

— Почему считается, что гладить варша — неприлично? Ты знаешь, как я Мирлин не расспрашивала, но так и не поняла.

— Мирлин сама не знает, скорее всего, — облегченно вздохнул Шерман, поняв, что неприятных вопросов (пока) не последует. — Но я попробую объяснить. В этом мире существуют оборотни. У части из них истинной является ипостась племени кошачьих. По законам племени, если девушка, неважно оборотень она или нет, соглашается вступить в интимную связь с мужчиной, она показывает ему свое расположение именно почесыванием между ушей. Этот жест считается очень личным и интимным. Первыми, разумеется, его подхватили девицы легкого поведения, которые готовы на все, дабы заманить клиента, а потом даже появился своеобразный ритуал. Девушка может дать понять, что она доступна, продемонстрировав нежность… да хоть домашней кошке.

— Все ясно! — фыркнула Брин.

— Можно? — заглянул в повозку Тур. — Брин, тебя Манка обедать зовет. Иди, я твоего норлока покараулю.

— Не обижай его! — рассмеялась Брин, прихватив две тарелки — себе и Шерману.

Норлок улыбнулся ей и… встретился с взглядом гремлина. С весьма заинтересованным взглядом. Вот ведь гоблин! Скоро о его интересе к Брин будет известно всем!

— Что? — огрызнулся норлок, пытаясь смутить Тура. Не тут-то было.

— Женщина — опасное существо, — философски заметил гремлин. — Когда она привлекает твое внимание, тебе известно лишь, что она самое прекрасное и трогательное создание, какое ты только встречал. Потом ты выясняешь, что по вспыльчивости и непредсказуемости она тоже превосходит все, что ты видел. Постепенно ты понимаешь, что она буквально сводит тебя с ума, и с нетерпением ждешь очередной встречи. Все женщины по сравнению с ней начинают казаться бесцветными и скучными. Это похоже на неизлечимую болезнь, которая незаметно захватывает весь организм. Тебя охватывает страстное желание. Ты никак не можешь перестать думать о ней.

— Ну и к чему это было сказано? Неужто ты решил поучить меня жизни? — презрительно фыркнул норлок, желая осадить совсем уже зарвавшегося гремлина.

Да кто этот Тур такой, чтобы сидеть рядом и нести всякую чушь? Ледяной надменный взгляд сделал свое дело, и гремлин, стушевавшись, покинул повозку. Вот так-то лучше. Тоже мне, знаток женщин! Шерман удовлетворенно хмыкнул, прикрыв глаза, но какая-то мысль никак не давала ему расслабиться и заснуть. Перечисленные гремлином симптомы были хорошо знакомы норлоку. Даже слишком. И страстное желание, и нетерпеливое ожидание встреч, и даже маниакальное желание быть все время рядом. Шерман прокрутил в голове все свои последние глупые выходки, вспомнил, сколькими из них он был обязан существованию Брин, и внутренне похолодел. Нет! Только не это! С кем, с кем, а с Шерманом такого просто не может случиться! Переживший множество сражений и плен, норлок не собирался уступать глупым эмоциям и умирать от неизлечимой болезни помешанных рыцарей. И не важно, что там бормочет Тур. Откуда этот не созревший еще гремлин может знать что-либо о женщинах? И уж тем более о норлоках? То, что Шерман чувствует к Брин — это всего лишь физическое влечение. Отвратительное, мощное, выворачивающее нутро, доводящее до безумия, но… только влечение! С ним можно справиться усилием воли. Если постараться. И если не слишком прислушиваться к разглагольствованиям гремлина.