"Дневник чужой жены" - читать интересную книгу автора (Соболева Лариса)

Глава 37

Помимо ранения в голову Нина получила еще и сильное сотрясение мозга, чему причина – удар Николая Львовича в тот момент, когда она смотрела кассету в мансарде. Собственно, не удар тому был виной. Нина, упав, стукнулась об угол шкафа головой, разбила в кровь затылок. А пуля… пуля всего-навсего скользнула по голове. Но этого было достаточно, чтобы Нина два дня не приходила в себя. Врачи считали, что причина комы не столько в травмах, сколько в пережитом стрессе. К ней никого не пускали. Да кто же способен выдержать натиск Долли и трех бабулек? Едва Нина открыла глаза, над ней склонились все четверо. Она не могла говорить, тут же уснула. Долли занялась кафе, а бабули дежурили у постели Нины по очереди, даже Матильда Степановна. Правда, вскоре у нее возникло очередное острое заболевание, поэтому она тоже улеглась в постель, но у себя в коммуналке. Машка Цеткин по сему поводу истекала желчью, а Любочка Алексеевна делала бесплодные попытки урезонить ее:

– Бог с ней, Маша. Матильде скоро семьдесят четыре, не то, что нам.

– Тоже мне, нашла оправдание, – сердилась и на нее Машка Цеткин. – Пускай харчи отрабатывает и свой паршивый характер. Как жрать Нинкины яства, она в первых рядах, а как чего полезное сделать – от нее не дождешься…

Нина хотела только покоя, поэтому в категоричной форме приказала не дежурить у ее постели. Долли навещала ее каждый день, разумеется, каждый день пересказывала, как все спасали Нину. Причем всякий раз в ее рассказе появлялись новые и новые подробности. А в субботу нагрянула целая толпа проведать Нину. Сначала пришли Мишка и Долли со Славкой над которым она взяла шефство.

– О, мой спаситель! – улыбнулась Нина.

Тот приблизился, поставил пакет на тумбочку и сказал:

– Это тебе. – Потом указал пальцем на перебинтованную голову: – Болит?

– Иногда. – Нина взяла его за руку. – Славка, спасибо. Если б не ты…

– Да чего там… – Его распирало от гордости.

– Вы садитесь, – предложила Нина Долли и Мише. – Кстати, Долька, а почему я в отдельной палате? Только сегодня узнала, что отдельные палаты платные. Кто платит?

– Началось, – закатила глаза к потолку Долли. – Сразу видно: пошла на поправку. Ну, я плачу. И нечего жадничать, у нас же есть бабки, ну, те… что я в доме…

– Это мотовство, – сказала Нина. – К даровым деньгам люди быстро привыкают.

– А мы, чтобы не привыкнуть к ним, быстренько их потратим, – беспечно заявила Долли. – Как только ты выйдешь отсюда, поедем отдохнуть куда-нибудь на Канары. И Славку прихватим, я договорюсь с директором детского дома.

– Ух ты! – воскликнул Слава. – Правда, меня возьмешь, тетя Долли?

Та в ответ кивнула, на ее лице обозначилось выражение, какое бывает у мамаш, души не чающих в своем чаде.

– Как там мой ресторанчик? – обеспокоенно спросила Нина.

– Как по маслу, – отрапортовала Долли. – Каждый день одно и то же спрашиваешь. Да! Чуть не забыла. Паша Кореец справлялся о тебе, привет передавал. Навестить не может, он сейчас в бегах. А этот пакетик принес от него один амбал с бандитской рожей.

Нина взяла пакет, вынула коробку конфет и отдала Славке, который сразу спросил, все можно съесть или кому-то оставить.

– Лопай все, – разрешила Нина.

– Бедненький, – вздохнула Долли, глядя на мальчика, деловито сдирающего целлофан с коробки. – Их там плохо кормят. Мишка, чего молчишь?

– Как ты? – поинтересовался он у Нины.

– Нормально, – нахмурилась Нина. – Я, наверное, внучка Машки Цеткин, такая же по-пролетарски крепкая. Только сны снятся… без сюжета. Одно лицо Николая Львовича и пистолет, направленный в меня. Вижу дуло, которое растет, растет, и я знаю, что сейчас будет выстрел. К счастью, просыпаюсь.

– Пройдет, – заверила Долли. – Представляешь, что снится Пашке Корейцу? Сколько в него стреляли, а сколько он перестрелял…

– Можно? – заглянул в палату Рыков.

– А, – протянула Нина. – Я думала, вы забыли обо мне.

– Как можно, Нина! – сказал он, заходя в палату. За ним вошел Дима с цветами. – Всем привет. Ну, выглядишь ты великолепно.

Возникла неловкая пауза. Нина искоса наблюдала за всеми и заметила: Долли и Мише было неприятно, что Рыков пришел ее навестить. Странно, так дружно выручали ее, и вдруг такая открытая неприязнь. Разряжая обстановку, Нина попросила еще раз рассказать о том, как ее спасали. Начались воспоминания. После всего, что случилось, Нину мучил один вопрос:

– Анатолий Трофимович, почему он это сделал?

– Застрелился? – понял Рыков, о ком идет речь. – Последние его минуты ты провела с ним, ты и должна знать. Огласки боялся, я так думаю.

Нина отвела глаза в сторону, мысленно перенесясь в дачный дом. Огласки? Конечно. И еще он нашел способ убить память. Но теперь Нина мечтала вытеснить из своей памяти его, Николая Львовича. Возможно, это когда-нибудь удастся.

– Нина, прости нас, что взвалили на тебя свою работу, – сказал Рыков. – Ты отлично справилась. Зато теперь могу признаться, почему так настаивал на твоем участии, почему Славку навязал. Николая Львовича видел Дима у твоего кафе, когда следил за тобой. Вот тогда-то я и заподозрил, кто есть К. Николай – Коля.

– Какого черта вы не сказали мне об этом?

– Во-первых, список подозреваемых от этого не уменьшился. К тому же я не был уверен, что это именно он, слишком аномальной казалась его связь с невесткой. Глеба тоже не списывал со счетов. Да и остальные были под подозрением. Кто из них – надо было доказать. Во-вторых, учитывая твою эмоциональность, нельзя было говорить. Ты бы обязательно выдала себя. В-третьих, я же не знал, что у тебя была кассета с таким мощным компроматом на него! И что ты решишь посмотреть ее прямо на даче. Отправляя туда вас со Славкой, мы надеялись, что каким-то образом добудем недостающие звенья. По нашим расчетам, настоящий убийца должен был пойти с тобой на контакт, попытаться осторожно выяснить, что тебе известно. Нервы сдают у всех, человек делает ошибки. Зная, что тебе многое известно, он должен был где-то проколоться. Сергей вел запись, слышал, как ты просила Славу отнести видеокамеру наверх. Потом раздавались различные шумы, и Сергей не понял, поднялась ты наверх или нет. Затем были треск и тишина. Мы потеряли с тобой связь.

– Господин К. оказался умнее вас, – упрекнул Миша.

– Да, в уме ему не откажешь, – согласился Рыков. – Однако нервы сдали и у него. Он вернулся на дачу, даже не предположив, что дом под наблюдением. Правда, у нас тоже случаются издержки производства, не все рассчитаешь. Эх, принесла бы ты кассету мне, сейчас не лежала бы в больнице. К счастью, все обошлось.

Пришла медсестра, попросила всех вон.

У больницы Миша окликнул Рыкова и Диму, когда те собирались сесть в машину. Он подошел к ним и спокойно, без предупреждения… врезал Рыкову кулаком по лицу. Тот не устоял на ногах и свалился на капот.

– Это тебе за издержки производства, – сказал Миша, растирая кулак. – Ну что, задержишь меня на пятнадцать суток? Валяй.

– Да пошел ты!.. – буркнул тот и залез в машину, ощупывая скулу.

– Правильно ты ему врезал, Мишка, – похвалила Долли, глядя вслед удаляющейся машине. – Будет знать, как использовать людей, говнюк. Если б господин К. держал пистолет крепко… боюсь даже сказать, где сейчас лежала бы Нина.

…Нина выписалась через две недели. Последние дни она просто зверела от безделья, тем более что переутомляться категорически не разрешалось. Она бунтовала, когда врачи требовали прекратить чтение книги или медсестры выключали свет и телевизор в палате. Но наступил день освобождения! Да, да, это был день настоящего освобождения от всей этой истории, потому что закончилась она, когда Нина выписалась. Долли с Мишей привезли одежду и ждали у больницы. Вопреки ожиданиям, Нина вышла хмурая, в платке, который смотрелся на ней нелепо.

– Что за маскарад? – удивилась Долли, глядя на платок.

– Они мне выбрили половину головы! – чуть не разревелась Нина. – Я на чучело похожа! На панка какого-то! На… – Она осеклась, потому что мимо проехал джип. С поцарапанным боком. О платке Нина тут же забыла. – Долька! Где моя сумочка?

– Да вот, вот твоя сумочка! Раскричалась.

Нина лихорадочно перебирала содержимое в сумочке, вытащила ключ с брелоком и торжествующе произнесла:

– Есть! Мишка, гони за джипом.

– Зачем? – тревожно спросила Долли. – За кем ты собралась ехать? Что это за джип? Нинка, предупреждаю: если ты опять решила влезть…

– Спокойно, дорогая, – улыбнулась Нина. – Хочу кое с кем проститься.

Джип преследовали до тех пор, пока он не остановился у торгового центра. Долли вытянула шею, чтобы получше разглядеть, кто выйдет из автомобиля. Когда же из джипа выпрыгнул Глеб и забежал в магазин, она многозначительно и недовольно вздохнула, отвернувшись к окну. Зато Нина была безумно довольна, глаза ее азартно горели.

– Поезжайте в кафе и ждите меня там, – приказала она, выбираясь из машины. – Я скоро буду.

Миша, чертыхаясь, уехал, а Нина достала пульт. Глеб ушел от нее, но пульт и ключ от джипа остались у Нины. Видимо, у него был запасной ключ и вряд ли он заменил замки. Впрочем, Глеб был уверен в порядочности Нины. Да, она порядочный человек, так вот пора получить гонорар за порядочность. Нина подбежала к джипу, нажала на пульт… Так и есть! Она забралась в машину и укатила. Ух, какую гадость приготовила она Глебу!

Приехала домой, забрала документы на джип, кинулась на выход.

– Нинка! – крикнула Машка Цеткин. – Куда несешься? Ты ж из больницы…

Дальнейший монолог Нина не слышала, ибо неслась вниз на космической скорости. Она открыла гараж и забрала номера, законные номера, а не те, которые прилепил Глеб, наверняка поставил номера со старой машины. Приехала в кафе.

– Мишенька, – елейно подкатила к нему, – ты не мог бы переставить номера на машине? Что так смотришь? Это мой джип, который у меня украли. Не веришь? Вот документы! Я его успела оформить, забрать номера и документы.

Он только укоризненно покачал головой, взял номера и ушел.

– Ты похожа на Рыкова, – сказала Долли. – Тоже используешь людей в своих целях. Не смотри на меня непонимающими глазами. Как только Мишка нужен, стелешься перед ним, становится не нужен – в упор его не видишь. Это свинство. Он, между прочим, тебя спасал. Он, между прочим, Рыкову по морде врезал из-за тебя…

– Долли, перестань! – взвыла Нина. – Я отблагодарю его. Хочешь, замуж за Мишку выйду? Да-да, я намерена выйти за него замуж. А что? Надежный. Любит меня, кажется. Да и пора замуж выходить. Выйду. Правда, он об этом еще не знает. Но ничего, скоро узнает.

– М-да… – протянула подруга. – Голова все-таки у тебя была пробита.

Милиция приехала через три часа. Джип стоял во дворе кафе, считай, на виду – что тут искать? Когда в кафе ввалился Глеб в сопровождении ментов, Нина шепнула Долли:

– Срочно вызывай Жору.

Та, не спрашивая, зачем нужен Жора, кинулась к телефону. Тем временем Нина, в платочке на крестьянский манер, спросила с улыбкой:

– Чему обязана?

– Нина… – растерянно проговорил Глеб. – Ты угнала машину?

– Как это угнала? – изобразила удивление она. – Разве это не мой джип?

– Нина, о чем ты говоришь? – потупился он. – У меня есть свидетель, водитель, который пригонял джип…

– Да? – усмехнулась она. – А у меня масса свидетелей, что это мой джип.

– Я могу подтвердить, что джип Нине подарил друг, – встряла Долли. – Его зовут Жора… то есть Георгий.

– Послушай, ты могла бы предупредить меня, чтобы я не поднимал панику, – процедил Глеб, он был явно вне себя, что радовало Нину.

– Зачем мне предупреждать? Разве я не имею права забрать свое добро? Понимаете, – обратилась она к милиционеру с самой серьезной миной, – этот человек попросил покататься на джипе, а возвращать его не хочет. Как это называется?

– Гражданка, – не выдержал тот. – Покажите документы на джип.

– Пожалуйста!

Он посмотрел документы, отдал их другому милиционеру и приказал осмотреть машину, сравнить документацию. Тот ушел.

– А теперь попросите гражданина Печернина предъявить документы на этот джип, – подсказала Нина. – У него их нет. Или покажет документы на старую машину.

– Гражданин, – повернулся к нему милиционер, – предъявите документы…

– Видите ли, я занимаюсь оформлением… – принялся оправдываться Глеб.

В это время в зал ввалился Жора и сразу направился к большой компании у стола Нины, недоуменно выпятив толстую губу.

– Вот вам первый свидетель! – торжественно произнесла Нина. – Ой, нет. Первым свидетелем была Долли. Это второй. Жорик, скажи, откуда у меня джип?

Жорик оглядел всех, остановил взгляд на Долли, весь вид которой говорил: ну-ну, давай, а мы посмотрим, годишься ты на что-нибудь или нет. Он нерешительно сказал:

– Вообще-то я подарил Нине джип.

И стал красным, пот выступил на лбу.

– А какую модель? – поинтересовался милиционер, видя, с какой неуверенностью говорит Жорик.

– «Тойота Лендкрузер».

– Вы можете позвонить в прокуратуру следователю Рыкову, – сказала Нина милиционеру. – Он видел джип у меня в гараже. Еще Дима… он работает в уголовном розыске, фамилию я не помню. Рыков подскажет. Так вот и Дима подтвердит, что джип стоял у меня в гараже. Раз он там стоял и раз у меня есть на него бумаги, значит, он мой.

Милиционер был озадачен, он потер лоб и повернулся к Глебу:

– Выходит, документов у вас нет, вы подняли ложную тревогу. Гражданин, проедемте с нами в отделение.

– Хорошо, – насупился тот. – Только я бы хотел сначала переговорить с хозяйкой джипа, если можно.

– Недолго, – буркнул милиционер и отошел на почтительное расстояние, но не уходил. Все, Глеб теперь дорого заплатит.

Долли поняла, что Нине тоже хочется сказать Глебу пару «ласковых» слов, это читалось в ее глазах и лице. А «ласковые» слова не должны стать достоянием присутствующих. Долли сделала знаки Мише и Жоре, они отошли к стойке бара. Вид у Глеба был жалкий, отметила Нина, но ей жалко его не стало.

– Зачем понадобилось разыгрывать этот спектакль? – произнес он тихо. – Ты могла попросить джип, я бы отдал его.

– Не хочу просить то, что принадлежит мне. Ты забыл наш договор. Я нашла убийцу, пятьдесят тысяч баксов мои. Эта груда железа столько не стоит? Ладно, я не алчная. А пострадала несравнимо больше, чем предполагалось. – Следующая фраза Нины была лишена всякой язвительности, произнесла ее она жестко: – В меня стрелял твой отец.

– Но я в чем виноват? – тихо говорил Глеб, застыв перед ней в неловкой позе. – Что не догадывался об этом? Что не пришел в больницу навестить тебя? Нина, мне было стыдно, стыдно за отца. Да и мама после скандала сдала, я находился с ней. Думаю, это нетрудно понять. Я хотел, чтобы прошло время…

– И что? Полагаешь, я способна забыть? Нет, дорогой, твой отец будет сниться мне ночами всю жизнь. И ты тоже. В кошмарах. Ты же знал, что это он убил.

– Когда нашел в несессере Валентины видеокассету и просмотрел ее у тебя, я догадался, кто их убил. А потом отец сам признался, но он обещал не трогать тебя, я поверил ему. А что ты хотела бы? Я должен был настучать на отца? Ты требуешь от меня невозможного. Извини, но я не мог сдать своего отца.

– Своего сумасшедшего отца, – уточнила она. – Хочу сказать тебе на прощание, что сожалею о том времени, которое потратила на тебя. Столько лет я любила… ничтожество, неспособное отвечать ни за свои поступки, ни за поступки близких. А теперь катись, тебя ждут менты, чтобы содрать с тебя по полной программе за кутерьму, которую ты устроил.

– А ребенок? Ты лгала, что это наш сын?

– Конечно. Чао, дорогой.

Нина поднялась из-за стола и направилась к бару, где стояли Жора, Миша и Долли. Ей стало легко, будто свалилась тяжелая ноша с плеч. Наконец-то она простилась с прошлым, пора браться за настоящее:

– А не отметить ли нам мое выздоровление?

Все были «за». Глеб на пороге кафе оглянулся, но Нина уже не почувствовала его взгляда, она смеялась, о чем-то оживленно болтая.

Глеб благородно отказался от притязаний на джип, хотя Нине еще пришлось побегать по милициям. Она так и не поняла, чего те хотели, видимо, денег. Да не на ту напали! Нина знала цену деньгам, отдавать их за здорово живешь – это уж дудки. Джип она предложила купить Паше Корейцу. Когда-то Нина выкрасилась в черный цвет и остригла волосы, чтобы ничто не напоминало Валентину, теперь она хотела избавиться от джипа, чтобы гора металла не напоминала о Глебе. Услышав сумму, какую заломила Нина, Паша чуть со стула не свалился: сто тысяч, естественно, не рублей.

– Скока-скока? – возмутился грабитель, наркоделец и попросту преступник Паша Кореец. – Ну, ты и загнула! Нин, ты не мошенница. Ты грабитель.

– Это же автобус, Паша, – торговалась Нина. – Бронированный автобус. И одна из последних моделей. А какой красавец! Он все сто двадцать стоит.

– Не стоит! – взревел Паша, которому страшно хотелось заполучить автомобиль. – Откуда ты взяла такую сумму? Сто! Надо же!

– Это моя любимая цифра.

Сошлись после трехчасовой торговли на тридцати пяти тысячах. Когда Паша отсчитывал деньги, Нина поинтересовалась, настоящие ли они.

– Нинуля, обижаешь. На фиг мне проблемы с тобой? Ты страшная женщина. Убийц ловишь, джип отняла, Паше Корейцу все известно.

– Тогда я продешевила, – сказала Нина, укладывая деньги в сумку. – Может, снимешь с меня оброк?

– Нина, джип – это твой бизнес, а кафе – это и мой бизнес.

– Паша, ты меня разорить хочешь, а я по-доброму с тобой, снизила цену. Ну, ладно, всему свое время. Чао, дорогой.

Как только она ушла, Паша вызвал охранника:

– В восемь стрелка. Поедем на джипе, его у меня никто не видел, значит, не догадаются, что едем мы. У Гадючьей балки пушки держать наготове. Палить будете по моему знаку.

– Есть, командир, – сказал охранник и вышел.

Паша Кореец подошел к окну и залюбовался джипом.

– Откуда столько? – ахнула Долли, когда Нина высыпала на стол деньги.

– Корейцу загнала джип. Тридцать пять штук!

– Так ведь с машиной у тебя проблемы, Паше это не понравится, – предупредила Долли свою бесшабашную подругу.

– Вот пусть с Пашей и выясняют отношения. Он их быстро построит.

– Опять накрутила, – вздохнула Долли. – А с Мишкой как?

– Да что ты меня все сватаешь? Сама-то за Жорика не собираешься замуж.

– Потому что я нашла своего мужчину.

– Иди ты! – обалдела Нина. – И кто же этот счастливчик?

– Не ехидничай, – буркнула Долли, а сама потупилась, залилась краской. – Это… Славка. Я решила его усыновить.

– Ты?! Усыновить?! – И Нина расхохоталась.

– Нет, почему смеешься? – надулась Долли. – Я не имею права?

– Извини, конечно, но ты, по-моему, сдвинулась. Готовить не умеешь, домашнюю работу не любишь. А пацана надо кормить, стирать ему, воспитывать. А как же твои романы? Когда будешь писать?

– Романы я буду читать, без меня авторов полно. И готовить научусь, нехитрая это наука. Славка и так все съедает, что ни приготовлю, он непритязательный. Мы сдружились, я забираю его на субботу и воскресенье. Знаешь, идем с ним по улицам, и все думают, что это мой сын, говорят, он похож на меня. Это приятно. Надоело одной. Так хочется заботиться о ком-нибудь.

– Не лучше ли родить? От Жорика, например?

– Смеешься? Девять месяцев ходить с животом, затем мучиться, а я боюсь боли. Потом пеленки, а пока ребенок вырастет до сознательного возраста, с ума сойдешь. И главное, кто меня содержать будет? Государство? Замуж я не собираюсь, уж это ни за какие деньги. А с нашим государством дуба дашь еще беременной. Знаешь, Нинка, миллион женщин мечтает, чтобы рядом с ними лежал мужчина. И храпел. Может, изредка в глаз заехал. Но я не мечтаю, мне и так хорошо. Когда мы со Славкой тебя спасали, провели длинную ночь вместе, а потом и день, у меня что-то внутри дрогнуло. Ребеночек – это то, чего мне, не скрою, не хватало. А тут готовенький мальчик. Мне с ним хорошо, ему тоже. Какая разница, кто его воспроизвел на свет?

– Вообще-то по логике я должна усыновить своего спасителя.

– Ну, нет, Нинка. Все, что хочешь, бери, но Славка мой. Вон с Мишкой заводи детей, сколько пожелаешь.

– Понимаешь, Долли, – погрустнела Нина, – не так все просто. Глеб забрал у меня все чувства, боюсь, я не смогу дать другому человеку счастье. Он был для меня эталоном. Мне нравилось, как он ест, одевается, говорит, как он держится, даже когда он бывал резок, мне тоже это нравилось. С ним я ощущала себя на равных и просто бабой, которая способна кинуть ради него все на свете, уйти в пустыню.

– Неужели у тебя не прошло?.. – ахнула Долли, схватившись за сердце. Странности Нины не переставали ее удивлять. – Как можно любить Глеба после того, что случилось? И предал, и втянул в мерзкую историю…

– Прошло – не прошло, это уже не имеет значения. Я отрезала Глеба навсегда, для меня он умер. А Мишка… он же никакой. Я возьму над ним верх, и что будет? Подкаблучник? Я хочу на равных.

– Я бы не сказала, что он никакой, – выступила в защиту Миши Долли. – Если б ты видела его на даче, ты бы тоже так не сказала. Ну, молчун, ну, увалень. Это еще не повод говорить о нем «никакой». Да и с чего ты решила, что возьмешь над ним верх? В тихом омуте черти водятся. Ты, конечно, сама черт в юбке, но Мишка тебя скрутит, я почему-то уверена. И тебе он нужен. Ты не я, одна жить не сможешь. А с твоими заходами опять нападешь на гнусного типа. Так что, подруга, забирай мужика. Если б мне такой попался, я бы, возможно, пересмотрела свои убеждения.

– А почему это мы решаем то, чего нет? – воскликнула Нина, повеселев. – Мишка не делал мне предложения, поэтому обсуждать нечего. Пойдем лучше в зал, выпьем ликерчика за сделку с Пашей, закусим корзиночками и съедим парочку блюд.

– И то верно, – согласилась Долли, вставая со стула. – Только ликер не люблю, я коньяку выпью. Немного. Завтра суббота, Славку забираю на два дня, я уже в детдоме своя. От меня не должно нести перегаром. А съем я сегодня… мясо по-бургундски. И салат «Мистерия». Не откажусь от рыбки. О, как я обожаю рыбу…

Просидели в зале полтора часа, болтали, вспоминали. Видимо, от темы «господин К.» им долго не избавиться. Потом к ним за стол подсел Миша. Со стаканом сока! Захмелевшая Нина уставилась на него оценивающим взглядом. Он опустил глаза в стакан, вертел его, изредка отпивал и молчал. Вот так всегда: молчит, как немой. Долли вдруг вспомнила, что у нее неотложное дело, подскочила и унеслась. Безусловно, дел полно в девять часов вечера! Очевидно, Миша подумал об этом, посему ухмыльнулся.

– Ты что-то сказал? – спросила Нина, обрадовавшись хоть какому-то движению с его стороны.

– Ничего, – ответил он. – Почему Долли убежала?

– Оставила нас наедине, – намекнула Нина.

Намек остался намеком, Миша его не понял или не захотел понять. Нина хотела было разозлиться и послать его к черту, как вдруг прибежала повариха. В зал поварихам выходить категорически запрещено, значит, случилось нечто экстраординарное. Повариха шепнула Нине пару слов на ухо, та сорвалась с места и понеслась на кухню.

– Ты куда, Нина? – догнал ее вопрос Миши.

– Я сейчас приду, подожди.

Взмыленный Паша Кореец ждал ее в кабинете.

– Менты на хвосте. Нина…

– Оброк! Пятипроцентный оброк.

– Снимаю.

– На всю жизнь освобождай меня от оброка, – поставила она условие.

– Всегда подозревал в тебе зачатки разбойницы.

– Паша, время, – показала Нина на часы.

– Ладно, ладно, – поднял он вверх руки, – сдаюсь. Никогда не буду облагать твое кафе налогом. Да спрячь меня, ведь звонят.

– Пашенька, за аннулирование оброка я тебя беречь буду, чтобы на твое место не встал какой-нибудь новый Паша Кореец, который не будет так щедр.

Нина посадила его в погреб, который вырыли в кладовке, а сверху кинула кусок ковра. После этого она переговорила с милиционерами. Паша Кореец? Да, знаю, но в последнее время и в глаза его не видела. Обязательно сообщит, как только он появится. Милиция заглянула в зал и на кухню, на том и завершила свой визит. Нина вернулась к Мише:

– На чем мы остановились?

– На том, что Долли оставила нас наедине, – подсказал он.

И замолчал. Нина припомнила все, что с ней приключилось. Собственно, она постоянно об этом думает, постоянно. И в этой истории Мишка сыграл не последнюю роль. А ведь его никто не заставлял помогать ей, никто не заставлял опекать ее. Мало того, никто даже не просил об этом. Взгляд Нины, направленный на него, потеплел, а он молчал. Ну, сказал бы: так и так, Нина, давай попробуем. Она бы согласилась… наверное. На что согласилась бы? Переспать с ним? Да Мишка сроду не решится ляпнуть такое в лоб. И зря. Самой, что ли, предлагать? Кажется, так и придется делать. В конце концов, пора менять свою жизнь, зачеркнуть старую, убить память. А память убить можно только с помощью друга… Долли права: чем плох Мишка? Он не будет за ее спиной заводить романы, и вряд ли она услышит от него: «Прости, Нинка, я люблю другую». Да, он надежный. Значит, инициативу надо брать в свои руки и действовать с ним, как Валентина. Она предложила:

– Пойдем… погуляем.

М-да, Валентина из нее никудышная. Но, может быть, прогулка – это сейчас то, что нужно обоим? Следует узнать претендента на роль друга получше, чтобы не ошибиться. Впрочем, Нина надеялась, что больше не наделает ошибок.

– Пойдем, – сказал он, улыбнувшись, и с готовностью встал.