"Стратегии гениев. Том 3. Зигмунд Фрейд, Леонардо да Винчи, Никола Тесла" - читать интересную книгу автора (Дилтс Роберт)

1.9. Реимпринтинг

Мы уже несколько раз говорили о том, что события могут оказывать на нас влияние на разных уровнях. Изменение личной истории и рефрейминг обычно хорошо помогают справиться с проблемами, относящимися к конкретному поведению, чувствам или симптомам. Проблемы более высокого уровня, затрагивающие убеждения и идентичность человека, связаны с целыми группами симптомов и проявлений. Процессы формирования и изменения убеждений и идентичности человека во многом отличаются от процессов развития и изменения способностей и поведения.

Согласно Фрейду, уровень, на котором воздействует отдельное событие на нас, часто связан с аспектом. С его точки зрения, события, которые более всего повлияли на формирование нашей идентичности и глубоких убеждений, в основном имели место на ранних этапах жизни. Фрейд утверждал, что “вера повторяет историю своего собственного происхождения”. (З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука), и говорил:

Эти ранние впечатления и опыт, по-видимому, более связаны с этапами жизненного развития, чем определенные события или временные изменения в состоянии человека. Хотя подобные состояния могут оставаться важной частью данного процесса, формирование ощущения собственной идентичности и убеждений по ее поводу часто связаны с более длительными отношениями другими значимыми личностями (родители, братья и сестры, наставники и т. д.). Фрейд полагал, что подобные ключевые взаимоотношения формировали фон, на котором разыгрывались другие изменения и ощущения. Например, Фрейд еще в начале отметил:

Понимание Фрейдом того обстоятельства, что “личные эмоциональные отношения между доктором и пациентом были в конце концов сильнее, чем весь процесс катарсиса”, привело его к теории “переноса”. Основной смысл данной теории Фрейда заключается в том, что терапевтические отношения более важны, чем любое предложение, метод или поведение, происходящее в контексте данных отношений. Фрейд пришел к убеждению, что отношения между “доктором и пациентом” подобны “воде, в которой они (доктор и пациент) плавают”. Отношения окружают и определяют многое в их поведении, при этом все же “ускользают от любых попыток контроля”. Например, Фрейд заметил, что в ключевые моменты терапевтического процесса отношения между ним и его пациентами внезапно оказывались в самом центре внимания.

В такие моменты пациент обычно начинал действовать по-другому по отношению к врачу и интерпретировать его поведение, что не вписывалось в ситуацию и не соответствовало намерениям врача. Другими словами, пациент обычно начинал реагировать на врача таким образом, как если бы врач был кем-то иным, например, родителем. Если врач или терапевт об этом не знал, то реакция клиента, скорее всего, казалась ему иррациональной, неуместной и непонятной. И, конечно, именно подобные проблемы являлись для Фрейда наиболее интересными и привлекательными.

Фрейд придумал термин “перенос” для описания того, что казалось ему “перенесением” целого комплекса мыслей, чувств и реакций, развившихся в отношении одного человека на совершенно отличные от них отношения с другим человеком. Он пояснял:

Фрейд полагал, что эти чувства не возникают при лечении, но являются проекциями важных отношений с другими значимыми личностями; отношений в прошлом, установившихся в тот момент, когда возникли формирующие переживания пациента.

Наблюдения и замечания Фрейда, видимо, относятся к особой форме обучения, известной в исследованиях поведения животных под названием “импринтинг”. Считается, что импринтинг является результатом инстинктивного поведения, при котором молодняк определенного вида учится быстро узнавать определенного представителя своего вида и следовать за ним; обычно им оказывается мать. Таким образом, данное явление связано с установлением отношений со значимой ролевой моделью — такой, как “фигура матери”. Это происходит лишь на некоторой критической стадии раннего детства. Например, утята, гусята, цыплята и индюшата, которые способны покинуть гнездо вскоре после того, как вылупятся из яйца, инстинктивно начинают следовать за первым объектом, который видят. Чаще всего это бывает мать. Они продолжают следовать за ней до тех пор, пока не станут почти совсем взрослыми. Если во время этой критической стадии мать отсутствует, тогда птенцы будут следовать за любым заметным объектом, таким, как чучело птицы или человек.

Еще в первом веке нашей эры римский император Плиний Старший писал о “гусе, который следовал за Лацидом, как верная собака”. В 1873 году один исследователь наблюдал, как только что вылупившийся утенок или гусенок следовал практически за любым движущимся объектом точно так же, как за своим родителем. Немецкий орнитолог наблюдал подобное явление в 1910 году и назвал его Pragung, что было переведено на английский язык термином “импринтинг” (imprinting — запечатление).

При исследованиях животных импринтинг состоит в основном в привыкании к движущемуся объекту, которое начинается вскоре после того, как новорожденное животное сможет передвигаться. Временной промежуток образования импринтинга относительно короток. Например, у птенцов утки период импринтинга имеет продолжительность всего несколько часов, и пик его эффективности приходится на 13–16 часов после вылупления. В течение этого периода времени утенок “запечатлевает” человека или резиновый мячик так же легко, как свою собственную маму утку. Восприимчивый период заканчивается, по-видимому, при естественной утрате последующего ответа в процессе взросления или при установлении других типов поведения, в частности, реакции страха, которые не позволяют проявляться тенденции к следованию. Важной чертой импринтинга является следующее: если детеныш привязался к тому или иному объекту — живой он или искусственный — он больше не будет следовать за своей матерью после окончания периода импринтинга.

Нобелевский лауреат Конрад Лоренц доказал: импринтинг на любой объект является необратимым, хотя другие исследования показали, что иногда реакции следования могут частично угасать. Лоренц также предположил, что через импринтинг животное выбирает себе партнеров своего вида для размножения. И действительно, другую важную черту импринтинга составляет воздействие, которое он оказывает на последующее социальное, сексуальное и родительское поведение взрослой особи. Известны случаи, когда сексуальные предпочтения взрослой птицы более или менее необратимо определялись тем типом особей или объектов, запечатление которых произошло у данной птицы на ранней стадии ее жизни.

Итак, импринтинг уникален в том смысле, что он, по-видимому, представляет собой комбинацию “инстинктивного” и “наученного” поведения. Инстинктивная склонность к запечатлению является частью биологического наследия животного, тогда как объект, на который направлен импринтинг, связан с непосредственным опытом. Для того, чтобы произошел импринтинг, совсем не обязательно вознаграждение — пища или контакт с движущимся объектом. Но по-видимому, необходимо, чтобы раздражитель импринтинга ассоциировался с ответной реакцией некоторого рода, хотя при последующей активации импринта (запечатленного образа) ответная реакция необязательно должна быть в точности такой же. В самом деле, объекты, вначале вызывающие страх, могут позднее вызывать реакцию следования (после того, как станут более знакомыми). Точно также и незнакомые объекты быстрее вызывают реакцию следования, если предъявляются в ситуации, когда животное вначале импринтировало другие объекты. Поэтому ясно, что импринтинг относится к обучению более высокого уровня, чем формирование простых рефлексов стимул-реакции.

Хотя явление импринтинга первоначально исследовалось на поведении детенышей животных по отношению к их родителям, существуют указания на то, что процесс, сходный с импринтингом, может происходить в жизни человека при прохождении им различных стадий развития. Некоторые современные психологи, такие, как Тимоти Лири, считают, что импринты у людей формируются на тех стадиях развития, которые определяют некоторые аспекты интеллектуального и эмоционального развития человека в его позднейшей жизни. Лири считал, что импринты непосредственно связаны с некоторыми биохимическими состояниями и если этих состояний достичь с помощью наркотических препаратов (например, ЛСД), человек нередко “реимпринтируется” и заменяет новыми переживаниями те, что сформировались в первоначальный период импринтинга.

Теория переноса Фрейда похожа на явление импринтинга. При импринтинге глубинная структура — “мать” или “отец” — принимает различные выражения на уровне поверхностной структуры. Так, доктор или аналитик могут стать воплощением фигур матери или отца. Подобно тому, как люди имеют тенденцию регрессировать к прошлым событиям, на которых они оказались “зафиксированными”, они могут также регрессировать к ключевым отношениям, внутри которых сформировались их впечатления. Чтобы понять это явление или увидеть в нем некий смысл, следует рассмотреть его по отношению к системе людей, объектов и событий, где оно произошло или происходит. Другими словами, “смысл” или “цель” чего-либо рождается из контекста и системы отношений, находилось это “что-либо”. Так, в периоды излечения человеку может понадобиться регрессировать к “фиксированным” или “импринтированным” переживаниям (сюда относятся отношения с другими значимыми личностями, у которых сформировались симптомы. Поскольку некто значимый другой не может присутствовать при этом по причине физического отсутствия или смерти, постольку отношения человека с врачом или консультантом становятся наиболее ощутимым контекстом, в котором человек может вновь ощутить или пережить и обновить прошлые отношения со значимым другим.[24]

Согласно Фрейду, данный тип “импринтинга” представляет собой результат “объект-идентификации” или “интроекции” значимого другого в “эго” человека. Фрейд полагал, что это способ, с помощью которого люди справляются с такими переходными моментами в жизни, когда они должны отказаться от привязанности к чему-то значимому. По Фрейду,“тот объект, который был утерян, находит свое место внутри эго”. (З. Фрейд. Я и Оно). Фрейд утверждал, что черты характера человека содержат “историю этих объект-выборов”[25].

Нейро-лингвистическое программирование считает, что импринты связаны с высоко стабильными “нейролингвистическими” паттернами, или “программами”, которые записаны глубоко в центральной нервной системе. В НЛП “импринты” относятся к “моделированию” других значимых личностей — через процесс бессознательного принятия “второй позиции”. Хорошо известно, что дети учатся подражая другим; чаще всего своим родителям. В самом деле, исследования показывают, что дети начинают подражать выражениям лиц окружающих уже через несколько часов после рождения. Имитация является мощной формой принятия “второй позиции”, когда человек “действует, как если бы” он был кем-то другим. Этот тип действия “как если бы” создает высоко организованные ассоциации идей или психических моделей.

Наше выживание и успех во многом зависят от нашей способности справляться с ключевыми отношениями, составляющими нашу жизнь. Эти отношения часто включают взаимодополняющие роли, такие, как:

Для того чтобы понимать и уметь предсказывать то, что может происходить при таких отношениях, недостаточно представлять только нашу половину данных отношений. Следует создавать модель целостных отношений и их динамики. Необходимо не просто обращать внимание на собственные ощущения, но и на “карту отношений”, сложившихся между нами и другими. Этот процесс включает в себя образование модели — “себя” и “другого” — в процессе отношений, а также подразумевает установление причинно-следственных убеждений о поведении различных ролей, участвующих в наших отношениях.[26]

В дополнение к переносу процесс такого типа, по-видимому, лежит в основе созависимости и передачи поведенческих паттернов из поколения в поколение. Подобно другим процессом, составляющим глубинную структуру нашей эмоциональной и психической жизни, цели импринтинга и переноса по сути своей позитивны. Например, наше социальное поведение во многом направляется нашими импринтами. Когда люди образуют группы и команды с другими людьми, которых не знают, они должны определить, как себя вести, через “перенесение” того, что им уже известно из других отношений. Поскольку наши отношения с родителями и братьями и сестрами — это самые ранние и самые сильные референтные переживания отношений с другими вообще, постольку в других ситуациях мы часто стремимся устанавливать социальные, личные и рабочие отношения подобного вида. Например, люди часто относятся к своему начальнику или хозяину, как к своему отцу или матери. Если у них были трудности с родителями, может оказаться, что у них также возникнут трудности с начальниками. Кроме того, наблюдения социальных психологов за групповым поведением показали, что лидерство в группе обычно спонтанно формируется вокруг человека, который является своего рода “фигурой отца” или “фигурой матери”.

В самом деле, люди, которые в компаниях играют роли лидеров, иногда оказываются в положении, которое Фрейд как врач описал следующим образом. Во время кризисов или нестабильности начинают вновь переживать и проецировать на отношения с начальником свои давно забытые проблемы, возникшие из отношений с родителями. Их реакция может показаться неуместной или нереалистической, потому что не имеет связи с ситуацией в настоящем. Недостаток понимания и осознания данного процесса нередко приводит к возникновению большого количества ненужных конфликтов.

Существуют еще и другие проблемы, возникающие в результате “импринтинга” и появляющегося при этом переноса. При психической травме или в условиях измененных или “гипнотических” состояний сознания, упомянутых Фрейдом, ощущение собственной идентичности человека может дестабилизироваться. В таких ситуациях внутренняя модель значимого другого может оказаться “отщепленной от идей, которые человек воспринимает как свои собственные”. Так, у людей может возникать ощущение того, что их отец или мать находятся как бы у них “внутри”. Пациенты часто говорили мне, что чувствуют, как их родители “владеют” ими. Они вдруг обнаружили, что ведут себя так, как их родители, и даже воспроизводят те действия своих родителей, которые им особенно не нравились. Так случается, потому что эти люди восприняли паттерны “глубинной структуры”, относящиеся к значимым другим так полно и глубоко, что те стали функционировать в качестве “второго сознания”. В определенных ситуациях, эти глубинные структуры могут проявляться в виде поверхностной структуры в поведении человека. Данные обстоятельства сходны с описанием Фрейдом “приступов истерии”.

С точки зрения Фрейда, даже если “нормальное сознание” человека и осознает то, что физически происходит во время “приступа истерии”, его поведение определяется “гипнотическим сознанием”. Поскольку, человек не осознает “психические явления”, ответственные за возникновение приступа, ситуация никогда не исправляется и две части “сознания” могут “существовать бок о бок, не взаимодействуя друг с другом”. “Приступы” вызываются либо (а) особыми стимулами (“истерогенная зона” или “якорь”), либо (б) переживанием, сходным с тем, в котором произошел “импринт”, либо (в) ситуацией, когда “нормальная личность оказалась истощенной или ослабленной”. Тогда как “истерические приступы” — явление довольно драматическое, у “нормальных людей” постоянно происходят менее интенсивные переживания подобного рода.

Впервые я увидел подобные явления при наблюдении за видимыми аномалиями в поведении людей, с которыми вместе работал. Вспоминаю, что однажды говорил с одной женщиной о том, как кинофильмы могут оказывать эмоциональное воздействие на людей. Она согласилась, упомянув, как сильно на нее подействовал фильм Альфреда Хичкока “Психо”. Она смотрела этот фильм еще молодой девушкой, однако до сих пор ощущает ужас и панику при воспоминании о “сцене в душе”, когда молодую женщину насмерть забивают ножом. Когда женщина рассказывала об этой сцене, я заметил, что она бессознательно сделала правой рукой движение — как будто держала нож и вонзала его в свое собственное тело. Все выглядело так, как если бы некоторая ее часть интернализировала[26] часть, представлявшую убийцу, и часть, которая представляла жертву.

Вскоре после этого, я работал с другой женщиной. У нее был рак горла. Она жаловалась на то, что горло было как бы “не ее”, она никогда не ощущала его как часть собственного тела. Собираясь осуществить процесс изменения ее личностной истории, я попросил женщину сосредоточиться на чувствах, связанных с ее горлом и вернуться в прошлое по своей линии времени для того, чтобы найти источник переживаний. Она начала описывать воспоминание раннего детства и произнесла: “Я маленькая девочка, моя мама держит меня и трясет ”. Когда женщина описывала этот случай, она делала руками трясущие движения и разговаривала гневным и жестоким голосом. Когда я наблюдал за ней, мне стало понятно, что она не регрессировала к состоянию испуганной беспомощной девочки, а, скорее, демонстрировала поведение рассерженной матери. Она и в самом деле регрессировала назад к этому переживанию, но ступила на позицию восприятия своей матери, а не самой себя. Стало очевидно, что изменять надо было не только переживания маленькой девочки, но психический и эмоциональный импринт ее матери.

Вот как сказала об этом одна женщина, подвергшаяся физическому насилию со стороны своей матери: “Когда я была моложе, мне было легче идентифицироваться с испуганной маленькой девочкой. Теперь — с рассерженной и агрессивной матерью”. Это изменение идентификации, вероятно, происходит из-за сдвига в восприятии образа тела. Поскольку тело женщины теперь стало больше похоже на тело ее матери, и меньше — на тело ребенка, ей было легче кинестетически ассоциироваться с матерью и ее поведением.

Подобная динамика способствует тому, что воздействие некоторых импринтов кажется “ретроактивным” — в том смысле, что их влияние дремлет, пока человек не попадает, по словам Фрейда, в ситуацию, близкую к переживанию импринтинга, роль человека сдвинулась к тому, чтобы приблизиться к роли другого значимого лица. Например, импринты возникают когда люди сталкиваются с переломными моментами в жизни — брак, рождение ребенка, серьезное заболевание, новая работа и т. д. Только когда человек становится отцом или матерью, начинают значимо возникать некоторые родительские импринты. Происшествия и затруднения, о которых человек думал, что они давно остались в прошлом, неожиданно вновь возникают как проблемы. Причина кроется не в том, что с ними неадкватно справились. Ситуация в прошлом на самом деле могла быть успешно разрешена с точки зрения “человека в юности”, но не с позиций другого участника отношений. Когда человек становится родителем, часть импринта, относящаяся к значимому другому внезапно выходит на первый план: теперь человек идентифицирует себя с этой частью отношений.

Поскольку процесс “импринтинга” до некоторой степени включает в себя принятие “второй позиции”, люди могут получить импринт даже от событий и травм, не произошедших непосредственно с ними (вспомним женщину, на которую так подействовал фильм “Психо”). Они могут принять точку зрения и паттерн поведения другого человека. Однажды я работал с женщиной, которая многие годы боялась, что ее ребенком изнасиловал отец. Однако, когда пациентка смогла вернуться к этому событию, она обнаружила, что на самом деле нечаянно подслушала: мать рассказывала кому-то о том, как ее (мать этой женщины) изнасиловал ее дядя, когда та была ребенком. Женщина, с которой я работал, во время регрессии к этому событию находилась в полусне и интернализировала страх и стыд своей матери, как если бы те были ее собственными. Поскольку в тот момент она находилась в “гипнотическом состоянии”, ее ощущение самой себя было до некоторой степени “ослаблено” или дестабилизировано.

Эта дестабилизация сознательного состояния своей идентичности в сочетании с процессом принятия “второй позиции”, по-видимому, является ключевым фактором в установлении “импринтов”. И действительно, спустя некоторое время после разговора с той женщиной, я посмотрел еще раз знаменитую “сцену в душе” из “Психо”. Просмотрев ее в замедленном темпе, я заметил, что в течение трехминутной сцены Хичкок 75 раз сменил угол камеры (намного быстрее, чем человек может это заметить). Он постоянно сближал позиции жертвы и убийцы, создавая при этом “якорь” при помощи необычайно резкого повторяющегося звука.[27] Хотя эта сцена еще не такая живая и яркая, как сцены из более поздних фильмов ужасов, ее воздействие рождено способностью дестабилизовать сознательное восприятие зрителя и сдвинуть перспективу.

С точки зрения Фрейда, процессы, лежащие в основе явления переноса, связаны с дестабилизацией идентичности человека и одновременно вызывают очень интенсивный раппорт между пациентом и терапевтом. Поскольку человек вновь переживает состояние ситуации импринта, он может стать очень впечатлительным и обостренно чувствительным к коммуникации с терапевтом. Подобное воздействие также усиливается тем фактом, что человек по отношению к врачу часто регрессирует к роли ребенка, что по мнению Фрейда, является основой многих явлений гипноза.[28]

Фрейд утверждал:

Фрейд “отказался от гипноза” потому, что чувствовал: гипноз работает на уровне слишком поверхностных структур, а не на уровне глубинных процессов, лежащих в основе симптомов. Фрейд заметил, что было слишком легко “смахнуть” результаты гипноза, если “его личные отношения с пациентом почему-либо нарушались”. Он полагал также, что гипнотические методы не всегда проявляли уважение к естественным процессам “самокоррекции”, необходимым для настоящего исцеления и что гипнотическое внушение переносило “пункт контроля” на личность гипнотизера, а не на личность самого пациента.

Фрейд полагал, что эта “внушаемость” представляла собой в такой же степени функцию отношений между людьми, как и характеристику самого пациента. Фрейд воспринимал перенос как нечто, определяющее “внушаемость” пациента. Поэтому работа с переносом, который переживал пациент, и составляла метод “управления его внушаемостью”. Работа Фрейда с самим переносом (в соответствии с его метастратегией) заключалась в том, чтобы помочь человеку развить “метаосознание” переноса и понять его происхождение и цель.

Замечание Фрейда, что он требовал от пациента “превратить повторение в воспоминание”, снова подразумевает сдвиг от переживания ситуации “во включенном времени” к переживанию “в сквозном времени”. Поскольку, эти обстоятельства несут в себе ключевые отношения, разрешение проблемной ситуации не достигается путем простого “изменения истории”. Необходимо рассмотреть родственную этому переживанию “глубинную структуру”. Фрейд писал:

Предложенный Фрейдом терапевтический процесс является еще одним примером подстройки и “ведения”. Во-первых, через подстройку к пациенту в его “регрессии” к прошлым переживаниям, а затем через ведение его к конфронтации с сопротивлением терапевт запускает спонтанное возникновение “новой версии” “ранних конфликтов, в которых пациент стремится вести себя таким же образом, как он вел себя в прошлом”. Это “перепроигрывание” конфликта, включающего значимых других, приводит к сдвигу симптомов человека к его отношениям с терапевтом, и “вместо первоначального заболевания пациента появляется искусственно созданный перенос”. К пациенту сначала подстраиваются, а потом ведут его к замещению существующих отношений с терапевтом к “фиксации” на прошлом импринте, и “вместо множества нереальных объектов его либидо появляется один объект, “фантастический”, — личность терапевта”. Это и позволяет перенести ситуацию из прошлого в настоящее, где с ней можно работать непосредственно. Согласно Фрейду, “новая борьба, возникающая в отношении этого объекта” (“объектом” теперь является терапевт), может стать объектом подстройки и ведения через процесс создания “метаосознания” таким образом, что она (эта борьба) “выносится на поверхность, на более высокие психические уровни, и там с ней можно работать как с обычным психическим конфликтом”.

Таким образом, если следовать выводам Фрейда, для того, чтобы женщина, у которой был рак горла, смогла решить свою проблему с матерью и почувствовать, что горло — ее “собственное”, следовало “перенести” свои отношения с матерью на отношения со мной (или с каким либо другим терапевтом). И я бы играл для нее роль “материнской фигуры”. Эта женщина некоторым образом воспроизвела бы со мной свой конфликт с матерью. Но поскольку я реагировал бы по-другому (не так, как ее мать), предлагая новые варианты и помогая прийти к новому пониманию своего поведения, то старая бессознательная ролевая модель “матери” оказалась бы “вынесенной на поверхность” и там была бы обновлена.

В описании терапевтического процесса Фрейд упоминает, что врач или терапевт занимает место “множества нереальных объектов либидо” пациента. В модели Фрейда либидо является фундаментальной внутренней глубинной структурой, которая действует в соответствии с тем, что Фрейд называл “принципом удовольствия”. Главная задача или цель либидо состоит в том, чтобы максимизировать удовольствие и избежать боли. Фрейд наделял либидо некоторыми характеристиками. В процессе реагирования на немедленные или краткосрочные переживания оно склонно быть более ассоциированным с “включенным временем”. Либидо в основном имеет “внутреннюю референцию” или центрировано на себе (Фрейд называл это явление “нарциссизмом”). Оно может привязываться к “объектам” (таким, как значимые другие), связанным с болью или с удовольствием. И поскольку Либидо было направлено внутрь, оно может реагировать на фантазию столь же полно, как и на “реальность”. В самом деле, Фрейд заметил, что “травмирующие” воспоминания, лежащие в основе некоторых симптомов, могут состоять с этими симптомами в причинно-следственной связи.

Как и странное “воспоминание” Леонардо, “объективная” точность переживаний, относящихся к далекому прошлому человека, весьма сомнительна. Но, как указывал Фрейд:

Замечание Фрейда отражает его убеждение, что исцеление более связано с процессами, происходящими на уровне глубинной структуры, чем с их проявлениями на уровне поверхностных структур. Например, присутствие “глубинной структуры” “матери” в нервной системе утенка вначале не имеет отношения к окружающей его внешней реальности. (Когда утенок родится, в его мозгу нет ясного зрительного образа пернатого создания с клювом и перепончатыми лапками. Он знает лишь, что “мама” обладает некоторыми ключевыми характеристиками; например она “движется”.) Поэтому такой врожденный “архетип” может оказаться связанным рядом разных поверхностных структур. Иногда если родители человека по какой-либо причине отсутствуют, этот человек импринтирует некую фигуру, взятую из фантазии, вместо реального человека (подобно тому, как утенок импринтирует на место матери кошку или человека).

С этой точки зрения, цель лечения или, “ассоциативной коррекции”, не состоит в том, чтобы заставить человека думать, будто бы он нашел свое “реальное” прошлое, ни в том, чтобы запутать человека в связи с реальными событиями его личной истории. Речь идет о том, чтобы расширить или изменить ролевые модели, ставшие представлениями в поверхностных структурах архетипических “глубинных структур”, которые формируют убеждения, ценности, ощущение идентичности человека и его отношения со значимыми другими.

Фрейд утверждал: если импринты и связанные с ними конфликты остаются только в мире памяти и фантазии, отделенные от остального развития и от остальных переживаний “нормального сознания” человека, тогда их невозможно будет пересмотреть или подвергнуть “ассоциативной коррекции”. Фрейд, естественно, был убежден, что при помощи языка, в форме вербальных внушений аналитика и устных воспоминаний самого пациента, эти забытые или “подавленные” процессы могут быть “выведены на поверхность, на более высокие психические уровни, и там с ними можно будет работать как с обычными психическими конфликтами”.

Тогда как большинство людей осознают чувства, связанные с конкретным симптомом (беспокойство, страх, депрессию, боль и т. д.), Фрейд считал: важнее вербализовать и таким образом перевести в сознание другие уровни глубинной структуры, вызвавшие эти чувства. Иными словами, для того, чтобы осуществить исцеление, считал Фрейд, для человека важнее вербализовать мыслительный процесс (мысленные представления, убеждения, ценности, которые вызвали эти чувства), чем просто описывать сами чувства. Фрейд писал:

Фрейд указывает на то, что разные чувства играют особые роли в нашей психической жизни. Он утверждает, что “чувства” могут непосредственно попадать в сознание, без помощи каких бы то ни было специальных “связующих звеньев”. При этом, однако, для того, чтобы достичь уровня осознания, “идеям” и “мыслительным процессам” необходима помощь языка или “словесных представлений”. Иначе говоря, Фрейд думал, что человеку для осознания своих чувств слова не обязательны. С другой стороны, для того, чтобы разум стал осознавать собственные мыслительные процессы, они (процессы) должны сначала быть “экстернализированы”[29] через выражение в языке. Фрейд полагал, что именно поэтому люди способны живо “воспроизводить” чувства, ассоциированные с прошлыми событиями и с прошлым опытом, даже если при этом они не осознают, почему и каким образом у них возникли эти чувства. Но, будучи выражены словами, мысли выходят за пределы психического, и при этом их восприятие становится подобно восприятию любого другого объекта или явления окружающего мира. Это похоже на то, как человек выходит из воды, в которой он плавал, для того, чтобы посмотреть, не загрязнена ли она.

Таким образом, Фрейд полагал, что язык может помочь получить доступ к впечатлениям, связанным с импринтами, лежащими в основе “переноса”. Вторая позиция “ролевого моделирования”, сформированная импринтом, часто является одновременно и бессознательной, и кинестетической. Перевод в слова ограничивающих убеждений, возникших при импринтирующих впечатлениях, приводит к осознанию и создает возможность новых путей ассоциаций. Например, женщина, которая интернализировала киллера из фильма “Психо”, сделала это потому, что сформировала у себя бессознательное убеждение типа “я заслуживаю наказания, потому что я плохой человек” в результате более раннего отрицательного импринтинга. Если помочь этой женщине выразить данное убеждение словами, это позволит ей экстернализировать его и отделить себя от него. Принимая убеждение как некую внешнюю идею, можно связать его с другими группами идей, а затем переоценить и пересмотреть.

Фрейд имеет в виду, что “чувства” — это единственные представления, не нуждающиеся в переводе на язык для того, чтобы попасть в сознание. С его точки зрения, именно тот факт, что мыслительные процессы, связанные с чувствами, бессознательны, и обусловливает их влияние. Однако, с точки зрения НЛП, влияние впечатлений зависит в большей степени от “уровня” и “позиции восприятия”, с которой воспринимается это впечатление, чем тем, является или нет данное впечатление сознательным и тем, к какой сенсорной модальности оно относится. Например, импринты легко могут относиться и к сознательно воспринимаемым словам или образам, и к чувствам. Человек может постоянно слышать внутренним слухом критические замечания одного из родителей; может быть перегружен образами или зрительными воспоминаниями о каких-либо событиях. Осознание этих слов или образов не приводит автоматически к изменению их влияния.

В НЛП считается, что внешнее восприятие некоего сенсорного представления находится на ином уровне, чем убеждение, имеющееся у человека по поводу данного представления, или способ, которым человек соотносит это восприятие со своей собственной “идентичностью”. Любая из систем чувств — зрение, слух или осязание — может быть на разных уровнях вовлечена в восприятие этого впечатления. Язык позволяет сдвинуть тот уровень, на котором происходит восприятие.

Сравните утверждения: “Я боюсь, потому что я невротик” и “Я боюсь, потому что в некоторых обстоятельствах я не могу контролировать свой страх”;“Я боюсь, потому что зрительно представляю себе некоторое событие в прошлом и вновь переживаю страх, который чувствовал тогда”. Все эти три утверждения могут описывать одни и те же вызывающие страх впечатления. Однако первое помещает причину страха на уровень “идентичности” (“Я невротик”), второе делает его вопросом убеждений (“Я не могу контролировать свой страх”), а третье выражает его на уровне “способностей” (“когда я зрительно представляю себе некоторое событие… я вновь переживаю этот страх…”). Только третье описание помогает выразить данные впечатления в такой форме, в которой с ними что-либо можно сделать. С точки зрения подобной структуры, тип языка, который некто использует для описания своих впечатлений и их причин, является столь же важным, как и тот факт, который он описывает.[30]

Обратите внимание на то, как следующее описание делает ощущение страха еще более похожим на простое “припоминание”: “Я испугался потому, что когда зрительно представлял некоторое событие прошлого, вновь пережил страх, который возникал у меня раньше”. Данное утверждение сделано в прошедшем времени, сдвигающем “временное отношение” человека с данными впечатлениями. О реакции в форме страха говорится так, как если бы это было нечто, что уже отошло в прошлое и более не является частью настоящей реальности человека.

Вот пример еще более глубокого восприятия: “Я могу видеть, как мое более молодое “Я” испытывало страх, когда его отец угрожал ему”. В этом описании своих ощущений человек использует язык третьей позиции (“его, ему ”) и прошедшего времени. Подобный языковый сдвиг изменяет “позицию восприятия” по отношению к ощущениям, а также их “временные отношения” (человек становится наблюдателем по отношению к прошлому опыту вместо того, чтобы быть участником события).

Смысл этих примеров состоит в следующем: с “нейролингвистической” точки зрения, языковые паттерны, которые человек применяет для словесного описания своих ощущений, столь же важны, как и то, что человек использует язык. Вы можете попробовать это сами. Подумайте над ситуацией, где участвует еще один человек и которая вызывает у вас негативные эмоции (может быть, это ситуация, в которой вас кто-то раздражает или вы злитесь на кого-либо). Опишите данную ситуацию, используя третье лицо и прошедшее время. Опишите событие как нечто воспринимаемое отдельно от себя, во внешней среде. Например, вы можете сказать: “Мое прошлое “Я” спорило с этим человеком, кто должен отвечать за работу. Мое прошлое “Я” почувствовало, что этот другой человек недостаточно его уважает…” Заметьте, как подобное описание ситуации меняет ваше восприятие и вашу эмоциональную реакцию.

Фрейд полагал, что такой сдвиг в позиции восприятия является важной частью разрешения проблемы, созданной “трансфером”. Этот сдвиг включает в себя установление того, что в НЛП называется “третьей позицией”, или “метапозицией”. Как я уже упоминал ранее, “третья позиция” — это такая точка зрения, когда человек находится вне тех отношений, которые он рассматривает, и смотрит на них как сторонний наблюдатель. Изменение реакции с повторения на воспоминание включает в себя продвижение от первой или второй позиции (от нахождения в “шкуре” другого себя или значимого другого) в третью позицию (к той точке зрения, где вы наблюдаете свое собственное поведение и поведение значимого другого в прошлом). По сути, это и есть “более высокий психический уровень”, на котором взаимодействия между другими уровнями восприятия могут быть осознаны и проработаны. Третья позиция находится над и между двумя другими. Если человек способен достичь метапозиции подобного рода, тогда проблемы и различия между первой и второй позициями могут быть “проработаны как обычный психологический конфликт”. Если же нет, тогда, по утверждению Фрейда, человек обречен повторять прошлое снова и снова.

Для того чтобы оказаться в третьей позиции, однако необходимо сначала обладать знанием и опытом первой и второй позиций. В противном случае человек будет просто “говорить о” ситуации, находясь в диссоциированной позиции. Это будет похоже на то, как посредник на переговорах пытается решить конфликт, о котором он ничего не знает. Для того, чтобы эффективно и экологично работать с опытом импринтинга, человеку необходимо ощутить и проиграть все роли, которые составляют основу ситуации вокруг импринта или имеют к ней непосредственное отношение. Иными словами, необходимо до некоторой степени “побывать в шкуре” каждого человека, вовлеченного в данные отношения. Затем, через новое понимание и новые перспективы, полученные в третьей позиции, можно будет подстраиваться к конфликту, возникшему при этих отношениях, и вести к его разрешению.

Иногда причина, по которой человек не может решить проблему или разобраться с чувствами, связанными с импринтом, заключается в том, что у этого человека не существует представления о том, что происходит внутри у значимого другого. Другими словами, человек обладает представлением только о своей части отношений, но не о динамике всей системы. Поскольку импринт включает в себя обе части отношений, другая сторона психической модели человека никогда не обновляется и, таким образом, продолжает повторять те же самые внутренние реакции. В данном случае, важно, чтобы человек расширил свою карту ситуации и включил в нее опыт “второй позиции” значимого другого. Многие люди, с которыми я работал, удивляются и проникаются озарениями, которые приходят к ним, когда они оказываются способными к эмпатии по отношению к прошлому опыту своих родителей.

В других ситуациях проблемы и замешательство по поводу идентичности и убеждений, появляющихся от негативных импринтов, возникают потому, что человека поглощают размышления по поводу чувств и впечатлений о другом человеке. В ситуациях, когда возникают важные для нас или глубокие отношения, мы часто создаем живые и яркие представления опыта другого человека. Кое-кто провел большую часть своей жизни, пытаясь “угадать” реакции значимых других, постоянно пробуя “влезть в их шкуру”. В этих случаях для человека важно установить четкие границы между собственными мыслями и чувствами и мыслями и чувствами значимого другого.

Случается, что различные позиции восприятия остаются неясными: человек не уверен в том, что отличает собственные чувства или мысли от мыслей и чувств значимых других. В НЛП мы говорим о “загрязнении” (контаминации) позиций восприятия. Это ситуации, когда человек не знает, где кончаются его собственный опыт, а где начинается опыт другого. Поскольку у нас различные чувства могут действовать в некоторой степени независимо друг от друга, случается, что человек оказывается способным одновременно воспринимать сразу несколько точек зрения. Например, человек может чувствовать эмоции своего молодого “Я”, слышать голос значимого другого и при этом видеть образы своего молодого “Я” и значимого другого, как если бы он наблюдал их в прошлом. Нередко оказывается возможным нарисовать картины прошлого события, как если бы человек переживал их с позиции собственного “Я” и при этом чувствовал эмоциональную реакцию другого человека, участвующего в данном событии; и одновременно с этим, разговаривал с собой, как если бы сам являлся еще и наблюдателем этого события.

Кажется ясным, что такой тип загрязнения позиции восприятия лежит в основе переноса, созависимости, паранойи и подобных явлений, связанных с восприятием самого себя по отношению к другим. Фрейд считал, что решение данных проблем, может приходить при определении областей замешательства или “загрязнения” и последующего создания метаосознания, необходимого для их проработки.

Первым шагом в этом направлении стало получение доступа к опыту тех событий, в которых впервые возникло замешательство или импринт. Как я указывал ранее, Фрейд искал такие события в прошлом с помощью метода “свободных ассоциаций”. Слушая своих пациентов и помогая им в этом процессе, Фрейд использовал “некоторые особые условия в отношении позиции, где проводилось лечение”. Он писал:

Интересно сопоставить эти рекомендации с подходом НЛП, когда врач или консультант сидит или стоит либо лицом к пациенту, либо рядом с ним в целях наблюдения и установления раппорта. В НЛП большое значение придается наблюдению за тонкими (и обычно бессознательными) невербальными ключами, а также за вербальной информацией, которую предоставляет сам пациент. НЛП также часто требует, чтобы человек некоторым образом всем своим телом участвовал в процессе сбора информации — например, физически продвигаясь назад в прошлое по линии времени.

Намерение Фрейда в отстаивании подобного подхода заключалось “исключении всего бессознательного влияния на ассоциации пациента со стороны переноса таким образом, чтобы перенос был изолирован и четко определен, когда он проявляется в форме сопротивления”. Вполне понятно и достойно уважения стремление Фрейда не оказывать ненужного влияния на пациента и не вести его ассоциации в направлении, которое больше относилось бы к самому Фрейду, чем к его пациентам. В НЛП существует убеждение: невозможно совсем не оказывать влияния на пациентов. Кроме выражения лица влияние на пациента оказывается через легкие изменения в дыхании, тоне голоса, который используется, когда задаются вопросы и т. д.

В НЛП проблема заключается не в том, будет ли один человек оказывать влияние на другого, но, скорее, в том, чтобы полностью отдавать себе отчет, как именно оказывается данное влияние. Это требует от человека умения точно наблюдать за реакциями другого в ответ на собственные вербальные и невербальные ключи.

Еще одним предположением, лежащим в основе методов терапии Фрейда, является убеждение, что единственным способом доступа к состоянию ассоциаций, необходимого для работы с последствиями запечатленного (импринтированного) опыта и удержания в этом состоянии, стало перевоплощение импринтированных отношений в “переносе” с врачом. НЛП владеет инструментами, позволяющими осуществлять альтернативные возможности для выбора. В самом деле, я использовал методы НЛП для того, чтобы разработать метод, основанный на понятии “импринтинга” и на некоторых принципах и стратегиях изменения, использованных Фрейдом. Этот метод, который я называю “реимпринтингом ” (Дилтс, 1990; Дилтс, Холлбом, Смит, 1990), позволяет людям находить “импринтированный” опыт, продвигаясь по пути ассоциированных воспоминаний, и “реимпринтировать” (перезапечатлевать) его путем установления связей с другими “программами”, или ресурсами, возникшими или развившимися позднее, но бывшими не доступными человеку или значимым другим во время первоначального “импринтированного” опыта.

Процесс реимпринтинга включает в себя помощь человеку в создании физической “линии времени”, на которой человек размещает события или временные периоды своей жизни. Реимпринтинг также помогает человеку разделять разные позиции восприятия значимых других, вовлеченных в этот опыт путем расположения данных позиций в разных точках физического пространства, представляющего временную рамку прошлого. Путем физического разделения и затем принятие “второй” позиции значимого другого человек легче и нагляднее понимает, что “его чувства возникли не в нынешней ситуации” и “на самом деле не относятся к личности врача, но человек воспроизводит нечто произошедшее с ним задолго до этого”. И действительно, помогая пациенту сначала создать физическое пространство для значимых других, а затем “влезть в их ботинки”, врач более эффективно перенаправляет фокус “переноса” на контекст, в котором пациент скорее всего будет способен правильно распознать его и справиться с ним.

Реимпринтиг имеет ряд сходных черт с процессом “изменения личностной истории”, однако, здесь есть также и ряд ключевых различий. Изменение личностной истории связано, в первую очередь, с влиянием “случайных обстоятельств или событий”, которые прежде всего относятся к тому, как человек реагирует на “внешние силы”. “Реимпринтинг” имеет отношение к тому, как “внутренние силы” или “глубинные структуры” (такие, как наши модели ключевых отношений со значимыми другими) в дополнение к внешнему контексту, сформировали наши убеждения, ценности и ощущение собственной личности. В реимпринтинге человек ищет не просто новое решение событий прошлого, но, скорее, интеграцию жизненных этапов и обновление своих убеждений и чувства идентичности в системе отношений со значимыми другими.

Например, работая с женщиной, у которой был рак горла, я поставил целью не просто “нейтрализацию” негативного эмоционального аффекта определенного опыта ее отношений с матерью. Для того, чтобы добиться как эмоционального, так и физического выздоровления, важно было помочь ей вновь обрести ощущение, что ее глотка “принадлежит” именно ей. Для этого женщине необходимо было сначала распределить отношения между матерью и своей глоткой, а затем обновить интернализованный импринт матери. Данный процесс подразумевал обращение к проблемам, связанным с убеждениями женщины, идентичностью и, наконец, ее “миссией”, или целью жизни.

Важно понимать, что ситуации импринтинга включают в себя больше, чем просто хорошие или плохие чувства, относящиеся к ситуации (как было показано в исследованиях с животными, объекты, вначале вызывавшие страх, позднее могли вызывать реакцию следования). Фрейд указывал, что эти события “никогда не теряли своего важного значения даже под воздействием более позднего опыта”. Наши суждения и выводы по поводу значимых других в ключевых отношениях говорят столько же о нас самих, сколько и о других. Иными словами, если я делаю вывод, что моя мать — “утка”, это также сообщает нечто важное и обо мне. Таким образом, опыт импринтинга нередко поднимает очень много вопросов. Моя мать плохо обращалась со мной. Что это сообщает обо мне? А о ней? О том, как быть матерью? О том, как обращаться с ребенком? Поиски ответов на подобные вопросы приводят к другим вопросам: Почему она так со мной обращалась? Потому что у нее такой характер? Или это следствием моего поведения? Или следствием обстоятельств? Генетики? Слабости? Порочности? Незнания? Если это следствие ее характера, то насколько похож я на нее? Как и почему я отличаюсь от нее (или чем я похож на нее)?

Именно в этом случае принцип “позитивного намерения” имеет ключевое значение. Как я уже говорил раньше, в НЛП считается, что очень важно уметь определять “уровни” процесса, а также “позиции восприятия” и “временные отношения” важно для того, чтобы отделить личность и намерение человека от его поведения. Совершенно ясно, что женщина с раком глотки интернализировала поведение своей матери, но не ее позитивное намерение. Когда я спросил эту женщину о позитивном намерении, лежавшем в основе поведения ее матери, оказалось, что она понятия о нем не имела и могла поклясться, что его вообще не было. Для того, чтобы помочь исследовать данный вопрос, я указал пациентке на мое наблюдение: в своем воспоминании она на самом деле в большей степени продемонстрировала поведение матери, чем собственное. Затем я помог ей создать в пространстве место для ее матери и ее молодого “Я” в отношении к данному событию прошлого. Когда женщина физически помещала себя в каждое из этих мест, она смогла ясно отделить ту часть опыта, которая была ее собственной от той, что принадлежала ее матери, без “контаминации”.

Пока она находилась “в ботинках своей матери”, я попросил ее обратить внимание не только на поведение, сколько на любые связанные с ним мысли, убеждения, восприятие себя и т. д. (это явление описано в части “Исследование глубинных структур” в начале данного раздела). Когда женщина проделала все это, у нее возникло множество озарений и родилось новое понимание поведения матери. Она признала, что у матери во время инцидента на самом деле было позитивное намерение, но что она действовала в соответствии со своей обедненной картой мира. Намерение матери заключалось в том, чтобы “удержать их жизни вместе” и “сделать так, чтобы мир вокруг не обрушился”. Но поскольку тогда она не обладала необходимыми знаниями и ресурсами, ей пришлось действовать, руководствуясь фрустрацией и агрессией. Как только моя пациентка смогла определить позитивное намерение, она получила доступ к ресурсам, которые прежде были ей не доступны, и привнесла их в импринтированную модель своей матери. Ресурс заключался в способности использовать не только руки, но и слова.

Находясь в третьей позиции — стоя в настоящем и глядя назад в прошлое на себя и на свое молодое “Я” — женщина смогла понять, что в настоящем она обладала новыми знаниями и новыми способностями, которых прежде не было ни у ее молодого “Я”, ни у матери. Она осознала, что если бы у матери тогда была хотя бы часть этого знания и ресурсов, она вела бы себя совсем по-другому. Я попросил пациентку стать на ту точку ее линии времени, которая представляла время, когда она наиболее ярко переживала понимание, убеждения или ощущение своего “Я”, которые были бы необходимы матери в прошлом. Когда она смогла получить представление об этих ресурсах с “полной аффективной окраской”, я попросил ее “заякорить” их при помощи символического образа энергии, света, звука, музыки или через какой-либо другой символ, лучше всего представляющий для нее “глубинную структуру” данных ресурсов. Она визуализировала этот символ как искрящийся золотой свет, протекающий через ее тело. Затем я попросил женщину представить себе, что она посылает этот золотой свет в прошлое, к матери, просил посмотреть, как изменится поведение ее матери. Она увидела, что в той ситуации оно сильно изменилось. Затем я попросил пациентку физически “влить” свет в тело матери, “надев ее ботинки”, а затем проиграть новое поведение. Это было для нее очень глубоким переживанием.

Следующим шагом стало следующее: я попросил женщину в ее половине отношений вновь ассоциироваться с ребенком и ощутить всю разницу от этого нового положения. Я спросил ее, как она могла бы изменить или исправить свои убеждения и восприятие самой себя, своей матери и отношений между матерью и тогдашним ребенком. Естественно, что в чувствах и реакциях пациентки произошло много изменений.

Последним шагом была просьба привнести новые ресурсы в молодое “Я” (как при изменении личностной истории); стать одновременно и учителем, и ресурсом для своей более молодой части. Затем женщина вернулась в настоящее, интернализируя, как эти изменения могли помочь ее физическому исцелению. Она обнаружила, что в дополнение у ощущению, что ее глотка теперь принадлежала ей самой, она обрела большую ясность и уверенность в себе и веру в исцеление. Кроме того, она чувствовала, что теперь могла выражать свои творческие идеи с большей уверенностью, с большей убежденностью и юмором. Она неожиданно поняла, что частью ее жизненной миссии стало “озвучивание” нужды и чувств людей, которые не могли говорить сами за себя.

И снова я повторяю, что процесс реимпринтинга состоит не в том, чтобы заставить человека думать, что он нашел свое “реальное” прошлое, и не в том, чтобы ввести человека в замешательство в связи с событиями его личностной истории или по поводу поведения значимых других. “Объективная точность” относительно какого-либо события в жизни человека имеет значение только тогда, когда необходимо оправдать некоторые действия (например, месть), направленные против человека, который когда-то кому-то причинил боль. Однако исцеление заключается в поиске позитивных намерений этих действий, в обнаружении альтернатив, которые могут привести к предотвращению конфликтной ситуации или к изменению реакции на нее. Суть событий прошлого заключается в том, как они влияют на нас в настоящем и как будут продолжать влиять в будущем. (Я часто наблюдаю, как у людей проявляется более сильный физический и эмоциональный аффект, когда они находятся в позиции восприятия значимого другого, а не в своей собственной.)

В НЛП считается, что целью воспоминания прошлого служит обучение. Например, тому, как избежать повторения прошлых ошибок и как привлечь ресурсы и найти решения в реальности нашего настоящего (которое может сильно отличаться от нашего прошлого). Мы должны помнить, что не только “карта не является территорией”, но и сама “территория” не является территорией, поскольку она постоянно меняется.[31] То, что мы извлекаем из нашего прошлого, зависит от карт мира, которые мы сформировали в результате этого прошлого. Главная задача НЛП заключается в том, чтобы добавить к картам больше возможностей для выбора, так, чтобы мы могли справляться с настоящим и достигать нашего желаемого будущего наиболее эффективным и результативным образом. Реимпринтинг является выражением миссии, базирующейся на принципах и стратегиях Фрейда.

Ниже приводится краткое изложение основных шагов, составляющих технику реимпринтинга.

Импринт — это значимый опыт или период жизни из прошлого, когда у человека сформировалось убеждение или ряд убеждений, нередко возникающих по поводу своей идентичности. Опыт импринтинга часто включает в себя бессознательное ролевое моделирование значимых других. Целью реимпринтинга является обнаружение ресурсов, необходимых для изменения убеждений и обновления сформированных ролей-моделей (а не просто разрешение эмоциональных проблем, связанных с некоторым событием, как это происходит в технике НЛП по изменению личностной истории).

1. Определите конкретные физические проявления симптомов, с которыми вам надо работать. На вашей линии времени встаньте на точку, соответствующую настоящему и повернитесь лицом по направлению к будущему. Сконцентрируйте внимание на физическом проявлении ваших симптомов и на убеждениях, с ними связанных; начните медленно двигаться назад, задерживаясь на тех местах, которые, как вам кажется, имеют отношение к симптому или к связанным с ним убеждениям. Продолжайте двигаться назад по линии времени до тех пор, пока не достигнете самого раннего события, связанного с этими симптомами или убеждениями.

а) Удерживая это ассоциированное состояние или состояние “регрессии”, выразите словами набор генерализаций или убеждений, возникших из данного события. Следите за тем, чтобы речь шла от первого лица и в настоящем времени (“Я чувствую…”).

б) Отступите на шаг назад, на то место на линии времени, когда событие с импринтом еще не произошло. Когда вы это сделаете, почувствуете себя по-другому — как если бы импринт еще не оказывал на вас психического и физического воздействия.

2. Сойдите с линии времени и вернитесь в настоящее; из метапозиции посмотрите назад, на событие, связанное с имптринтом.

а) Отметьте воздействие, которое это раннее событие оказало на вашу жизнь. Выразите словами любые другие генерализации или убеждения, сформированные в результате импринтинга. (Убеждения часто формируются “после факта”.) На этот раз говорите в третьем лице и прошедшем времени, например: “Он/она (или мое молодое “Я”) думал/думала, что…”

б) Найдите позитивную цель или вторичную выгоду симптомов или реакций, сформировавшихся во время импринтинга. Какую позитивную функцию выполняли эти симптомы в отношении прошлых событий?

3. Определите значимых других, участвующих в процессе импринтинга. [Некоторые симптомы могут в действительности возникать при ролевом моделировании значимых других.] Значимые другие необязательно должны физически присутствовать во время этих событий. Иногда импринтинг происходит потому, что значимый другой в момент ситуации импринтинга находился где-то в ином месте (и таким образом оказался “интернализированным”).

а) Ассоциируйтесь с каждым из значимых других (2-я позиция) и ощутите ситуацию импринтинга с их позиции восприятия. Опишите их опыт, используя язык первого лица.

б) Перейдите из позиции восприятия значимых других в точку, находящуюся вне линии времени (3-я позиция), и найдите позитивное намерение в их действиях и реакциях.

4. Для каждого из людей, участвующих в ситуации импринтинга:

а) Определите те ресурсы и возможности выбора, которые нужны были этому человеку прежде и которых у него не было, но которые есть у вас сейчас. Помните, что вам не надо ограничивать себя теми способностями, которыми вы или значимый другой обладала в то время. Поскольку у вас (но не у значимых других) сейчас есть эти ресурсы, используйте их для того, чтобы помочь изменить этот опыт. [Убедитесь, что ресурсы находятся на соответствующем логическом уровне для того, чтобы можно было ответить на потребности данного человека. Это уровень убеждений, идентичности или духовности.] Иногда для целой системы необходим всего один ресурс.

б) Встаньте на вашу линию времени в том месте, где вы в наибольшей степени ощущали присутствие данного ресурса, и “проживите вновь” со всей возможной полнотой то, как он ощущался, звучал и выглядел. Заякорите эти ощущения, создав представление ресурса в образе энергии, света или звука.

в) Продолжая стоять на точке ресурса, передайте его назад по линии времени каждому человеку в системе, кому он требовался. Это можно сделать метафорически, посылая луч света или звук.

г) Когда вы почувствуете, что “ассоциативная связь” сформировалась с помощью вашего якоря, сойдите с линии времени, вернитесь на то место, где произошел импринтинг, встаньте в позицию человека, которому был нужен ресурс и вновь переживите данную ситуацию с точки зрения этого человека, уже обладающего новым ресурсом. Вы можете продолжать использовать ваш символический якорь, чтобы усиливать присутствие ресурса в этой позиции.

д) Снова ассоциируйтесь с вашей собственной позицией внутри ситуации импринтинга и обновите или модифицируйте убеждения и генерализации, которые вы теперь могли бы вынести из этого опыта. Выразите их словами от первого лица единственного числа в настоящем времени.

Повторите эти шаги для каждого значимого человека, участвовавшего в ситуации импринтинга.

5. Определите наиболее важный ресурс или убеждение, которые могли бы понадобиться вашему молодому “Я”. Заякорите его и отнесите назад по линии времени в точку до импринта. Возьмите этот ресурс в ваше более молодое “Я” и пройдите с ним по всей линии времени до настоящего, внимательно следя за ощущениями, возникшими при реимпринтинге.