"Седьмой канал" - читать интересную книгу автора (Кисилевский Вениамин Ефимович)

Глава пятая Дядя Гарик вернулся

Дядя Гарик приехал поздно. Не ночью, как в первый раз, но Глеб уже в постели лежал. Не спал только. Какой уж тут сон! Обидно — его спать отправили, а Диме кино по телевизору смотреть разрешили. Можно подумать, что это Глеба, а не Диму каждое утро не добудиться. Но Глеб в этот раз просить не стал. Во-первых, все равно не позволили бы, а во-вторых, после таких двух раундов…

Глеб сразу догадался, что это дядя Гарик звонит. Потом услышал, как папа сердито выговаривает дяде Гарику — очевидно, за то, что долго не возвращался. А тот ответил, наверное, что-то смешное, потому что папа рассмеялся и сказал:

— Нет, Гарька, ты неисправим!

Глеб немного поколебался: выйти ему встретить дядю Гарика или не рисковать. Очень не хотелось, чтобы при дяде Гарике ему разнос устроили. Но не утерпел, выбежал в коридор.

— Здоров, мужичок! — обрадовался его появлению дядя Гарик. И снова, как в то утро, к самому потолку поднял. — Еще не спишь? Вот и хорошо! А я спешил, боялся, не дождешься.

Тут и мама подоспела. Сначала тоже поругала дядю Гарика, а потом сказала:

— Отпусти, Гарик, эту маленькую шкоду, ему давно спать пора. Пошли, покормлю тебя быстренько, да фильм досмотрим. Очень интересный.

— Вы идите пока досматривайте, — отвечает дядя Гарик, — а я с Глебом посижу немного. Я его быстро усыплю, я гипнозом владею. И не беспокойтесь, я совершенно не голоден.

Глеб так обрадовался — даже кино смотреть расхотелось. Сразу в свою комнату побежал. А дядя Гарик еще немного поспорил с мамой — та обязательно его накормить хотела — и вслед за ним вошел, дверь прикрыл.

— Дядя Гарик, — спрашивает Глеб. — Почему вы так долго не приезжали? Мы думали, вы еще вчера вечером вернетесь.

— Хотел, да не получилось.

— А куда вы ездили?

Взрослые, вообще-то, не любят, когда их дети «допрашивают». Особенно, если вопросы с «куда» да «зачем» начинаются. «Куда-куда, — могут ответить, — на Кудыкину гору!». Или еще что-нибудь в этом роде. Но дядя Гарик ничего подобного говорить не стал. Он, оказывается, в станицу ездил, дедушку больного смотрел. Далеко, почти сто километров от города.

— Это ваш дедушка? — спрашивает Глеб.

— Нет, я его никогда раньше не знал.

— Так зачем же тогда вы к нему в такую даль ездили? — удивился Глеб. — Лучше бы у нас подольше побыли.

— Лучше-то лучше, но не поехать нельзя было — обещал. Да и бабушка у него больно уж интересная.

— Так вы его бабушку, значит, знаете?

— Как тебе сказать? В поезде, когда сюда ехал, познакомились. И знаешь, не жалею, что съездил. Дед-то знаменитый оказался — у Буденного воевал!

— Расскажите, — попросил Глеб.

— Можно, — соглашается дядя Гарик. — Только давай так сделаем: ты глаза закрой, лежи и слушай. Договорились?

Глеб веки сомкнул, лег поудобнее, слушает. Сначала о том, как дядя Гарик в одном купе с этой бабушкой ехал и та рассказала ему, что дед у нее совсем плох стал, уже с кровати встать не может. Разные врачи приезжали, всякие лекарства прописывали, только лучше не делалось. Совсем ослабел дед, даже умирать собрался. А соседка сказала бабушке, что есть в городе Кропоткине одна старушка-травница — травами, значит, лечит. Очень, говорят, помогает, просто чудеса творит. Адрес дала и согласилась за дедушкой присмотреть, пока бабушка к травнице съездит. Бабушка думала-думала и решила ехать — деду-то все не лучше. Вдруг поможет? Поехала. А обратно от кропоткинской травницы бутылку какого-то настоя везла. Волновалась очень, как там дед без нее, плакала. На последний автобус опоздать боялась. Дядя Гарик ее на автобусный вокзал проводил — поздно уже было, — еле успели. И еще сказал бабушке, чтобы не плакала так, не убивалась, обещал приехать и постараться помочь.

Жаль Глебу, что надолго дядя Гарик уезжал, но понимает, что не мог он пообещать и не сделать. Нечестно получилось бы.

— Так вы целых два дня дедушку смотрели? — удивился Глеб.

— Не совсем, — замялся дядя Гарик. — По хозяйству еще немного повозился, помастерил. Старики-то одни живут. И деда послушать интересно было.

— И что, вылечили его?

— Ну, вылечить не вылечил, но, думаю, съездил не без пользы.

— А про Буденного?

— А про Буденного до поздней ночи говорить можно. Дед, хоть и совсем мальчишка тогда был, а казак боевой. И у станицы Хомутовской белых громил, и в степях под Воронежем Мамонтова да Шкуро, как зайцев, гнал. Он и станицу, где живет сейчас, у беляков отвоевывал. Жаркий, рассказывал, бой был. Его за этот бой сам Семен Михайлович именным оружием наградил. До сих пор сабля над кроватью висит…

Глеб слушает дядю Гарика и видит поле широкое с порыжелой осенней травой, закатное солнце над ним. Мчится по полю красная конница, серебристыми молниями сверкают острые сабли. И Глеб несется впереди на горячем храпящем коне — он полковой трубач, и по зову его звонкой трубы идут в яростную атаку красные кавалеристы… Нет, лучше он не трубач, а знаменосец. Крепко сжимает древко развернутого ветром алого стяга, а в другой руке — разящая сабля, подаренная за храбрость самим Буденным. По одну сторону от него Вовка в краснозвездной буденовке, по другую — верный друг и боевой товарищ дядя Гарик в летящей от скорости бурке с широкими, угловатыми плечами. Все ближе конница белых, уже можно разглядеть искаженные страхом лица. А это еще кто, первый бросился наутек? Ну, конечно же, Игорь, как он сразу не узнал?! Не уйдет враг, не скроется! Гудит земля от дробного топота копыт, мчатся кони, мчатся кони, кони, кони…

Дядя Гарик замолчал, прислушался к ровному дыханию Глеба, улыбнулся в темноте и, накрыв его простыней, пошел, неслышно ступая, к двери…

Утром Глеб рано проснулся — все еще спали. Заглянул в гостиную — там, когда гости приезжают, всегда на диване спят; наверное, эта комната потому так и называется — и увидел дядю Гарика. Глеб будить его не стал. Но тот вдруг сам открыл глаза и подмигнул одним глазом (точно, как Вовка!).

— Уже на ногах, мужичок?

Хорошо, что дядя Гарик проснулся. Можно, пока остальные спят, поговорить немного. Тем более что так вчера Глеб про Буденного и не дослушал. И еще… очень захотелось рассказать дяде Гарику о Логе. И не только потому, что трудно такую большую тайну в себе носить. Одна мысль пришла вдруг в голову Глебу: почему Лог так похож на осьминога, которого привез дядя Гарик? Даже цвета одного, голубого. Может быть, дядя Гарик ждет, что Глеб сам заговорит об этом? Но, с другой стороны, обещал ведь Логу сохранить тайну седьмого канала. А обещания нужно выполнять. Если бы мама из спальни не вышла, неизвестно, как бы Глеб поступил.

— Вы уже не спите? — спрашивает мама. — Вчера наговориться не успели? Пойдем, Глеб, умываться.

А во время завтрака, когда все пятеро за столом сидели, папа снова разговор о продленке завел.

— Какая может быть сейчас продленка? — говорит дядя Гарик. — Когда-то еще свидеться придется! Когда у него занятия заканчиваются?

— В полдвенадцатого, — отвечает мама.

— Ну, значит, я за ним в половине двенадцатого зайду. Пойдем погуляем. Пусть он мне город покажет. Ты не против, Глеб?

— Конечно, не против! — обрадовался Глеб. — Хотите, я вам наш парк культуры покажу? Там такие аттракционы!..

— Я тоже хочу дяде Гарику город показать! — говорит Дима.

Конечно, как же без него!

— Покажешь, покажешь, — опять смеется дядя Гарик. — Приходи после уроков в парк. Мы без тебя никуда не денемся.

— Только вы там не загуливайтесь особенно, — предупреждает папа. — Я сегодня постараюсь пораньше с работы прийти.

— И я постараюсь, — говорит мама.

Почему так бывает: если случится что-нибудь плохое, то потом уже все шиворот-навыворот идет, одно за одним. А если все хорошо, так хорошо и дальше. Глеб, как только в школу вошел, сразу переживать начал. Встречи с Натальей Викторовной боялся. За вчерашнее, что с уроков сбежал. Домой, правда, Наталья Викторовна вчера не звонила. Но это ни о чем не говорит. Позвонить можно и сегодня. Хочет, наверное, сначала с ним поговорить. Но ничего Наталья Викторовна ему выговаривать не стала. Встретила в коридоре, волосы на голове взъерошила и только спросила:

— Не ушибся вчера?

— Нет, не ушибся, — опустил глаза Глеб.

— Ну, вот и хорошо. Беги в класс, спортсмен.

А Оля Волкова, на которую он твердо решил до конца жизни своей вообще никакого внимания не обращать, тронула его за рукав и тоже, как Наталья Викторовна, спросила:

— Не ушибся вчера?

Хорошо спросила, без всяких там обычных выкрутасов. Она, вообще-то, ничего, Оля. А что ломается немножко и слова, когда говорит, растягивает, так это ей даже идет. Но все равно с ней ухо востро надо держать. Такая эта Оля…

На математике, первом уроке, Наталья Викторовна Глеба вызвала, чтобы он до десяти вслух сосчитал. Смешно даже. Глеб говорит:

— Можно, Наталья Викторовна, я до тысячи сосчитаю? Я умею.

— Не надо до тысячи, — улыбается учительница, — а то мы весь урок одного тебя будем слушать. Давай лучше до десяти.

— Тогда я наоборот посчитаю, от десяти до одного, — предложил Глеб. — А то так неинтересно. — И быстро сосчитал: — Десять, девять, восемь…

— Если мы не усвоим хорошо простого, то не сможем перейти к более сложному, — говорит Наталья Викторовна. — Я, конечно, рада, что ты, Глеб, так хорошо подготовился к школе, но все-таки, если позволишь, мы будем заниматься по программе.

Так и сказала — «если позволишь». Как будто Глеб может не позволить! Программу, конечно, соблюдать нужно. Это Глеб особенно хорошо понял, когда Лог ему объяснял. Если каждый начнет делать, что ему вздумается, одна неразбериха получится. И никогда ни Глеб, ни кто другой не сможет побывать на Лабиоли. На прекрасной планете, над которой встают одно за одним четыре солнца. Глеб так ушел в эти мысли, что даже не услышал, как к нему Наталья Викторовна обратилась:

— Глеб, ты где?

— Я здесь, Наталья Викторовна, — отозвался он на повторный вопрос.

— Понимаю, что здесь, только мысли твои, кажется, сейчас очень далеко отсюда.

Эх, если бы знала она, как далеко!..

День в школе прошел быстро. Интересная все-таки вещь — время. То тянется, просто сил нет, а то пулей пролетает. Хотя каждому известно, что идет оно всегда одинаково. На второй перемене, если бы хоть немного больше его было, Глеб Андрея на обе лопатки положил бы. У них еще с детского сада соперничество идет — кто кого поборет. Но недавно Дима Глебу такой прием показал, что Андрею теперь туго приходится. Простой, конечно, прием, ничего хитрого нет. Но кто им хорошо овладеет — почти любого повалить сможет.

Вот и сейчас, на перемене, Глеб сверху оказался, начал уже Андрея дожимать, но тут звонок прозвенел. И ведь совсем немного осталось! Жалко такой случай упускать!

— Это для кого звонок прозвенел, гладиаторы? — слышит вдруг Глеб над собой голос. И сразу так тихо стало, словно в школе ни живой души нет.

Глеб посмотрел вверх — и обомлел. Директор, Елена Владимировна! Он ее до этого только один раз и видел, когда первый звонок в школе проводился. Но знал уже, что строгая она — ужас просто. Вскочил на ноги, за ним Андрей с пола поднялся. Оба красные, словно не три минуты, а два часа боролись. Ну, думает Глеб, сейчас будет! А только ничего и не было! Посмотрела Елена Владимировна сначала на одного, потом на другого, головой покачала и сказала:

— Приведите себя в порядок и пойдите умойтесь. Вы из какого класса?

— Из первого «А», — отвечает Глеб.

— Скажите Наталье Викторовне, что я разрешила вам задержаться. Только быстро давайте: одна нога здесь — другая там!

Вот уж действительно — как началось хорошо, так и идет! Правда, Наталья Викторовна, когда они в класс вернулись, на них очень строго посмотрела: кто-то, наверное, наябедничать успел. Вика, не иначе.

— Разве вы не знаете, как себя нужно на перемене вести? Нельзя, выходит, вас на несколько минут одних оставить? А тебе, Андрей, вдвойне должно быть стыдно. Ты ведь знаешь, что сегодня твой отец в школу придет. Да, дети (это она уже ко всему классу обращается), сегодня вместо урока труда у нас состоится встреча с папой Андрея. Это будет первая встреча из нашего цикла «Кем быть?»

Глеб очень удивился. Самая первая встреча — и с папой Андрея! Глеб его хорошо знает, много раз видел. Он за Андреем в детский сад приходил. Ничего особенного. Одет обыкновенно и роста небольшого. На заводе работает. Лучше бы папу Глеба пригласили. Он бы рассказал, как в больнице людей лечат. Или, например, папу Славки Воронина — он на корабле плавает, в разных странах бывает. Вот уж, наверное, порассказать может!

Папа Андрея появился в классе перед звонком на последний урок. Стоял возле учительского стола, разговаривал с Натальей Викторовной. И был он такой красный и смущенный, будто учительница отчитывала его, как маленького. Тут звонок прозвенел, все по своим местам расселись, и Наталья Викторовна говорит:

— Пролетят десять лет, и перед каждым из вас встанет вопрос: кем быть, какому делу себя посвятить? Мы уже сейчас должны думать об этом. У ваших пап и мам самые разные профессии, интересные и нужные. Сейчас с нами побеседует папа нашего Андрея, Сергей Андреевич. Сергей Андреевич работает на комбайновом заводе. Его труд отмечен высокой наградой — орденом Трудового Красного Знамени.

Ух ты! У Андреева отца, оказывается, такой знаменитый орден есть! А никогда не подумаешь! И Андрей ни разу не похвастался даже. Молодец. Глеб, если бы его папе такой орден дали, не утерпел бы, наверное, всем и каждому растрезвонил бы!

— Прошу вас, Сергей Андреевич, — говорит Наталья Викторовна и руку в его сторону отводит, словно конферансье, когда артиста на сцену приглашает.

Сергей Андреевич перед классом встал, кашлянул несколько раз в кулак, а сам еще краснее сделался. И лицо у него растерянное. Ну, не то чтобы растерянное, а видно, что волнуется очень. Глеб даже удивился. Неужели взрослый дяденька может волноваться, если ему перед первоклашками выступить нужно? Наталья Викторовна ему помогает:

— Расскажите нам, Сергей Андреевич, за что вас орденом наградили.

— Орденом? — переспрашивает Сергей Андреевич. — За что у нас орденами награждают? Известно, за хорошую работу. За быструю и качественную. Только, по правде сказать, орден этот не мне одному следовало дать, а всей нашей бригаде.

И начал рассказывать о своей бригаде, о том, какие сложные и умные машины они делают. Его послушать — так ничего интереснее, чем собирать комбайны, на свете не бывает.

Славка Воронин вдруг говорит:

— Это не так интересно. То ли дело моряком быть! Везде побываешь, разные страны увидишь!

Сергей Андреевич помолчал немного, потом спрашивает Славку:

— Ты, значит, хочешь стать моряком?

— Моряком, — отвечает Славка. — Капитаном дальнего плавания.

— Что ж, дело хорошее. Ну, а ты кем хочешь быть? — спрашивает Леню Марунича.

— Космонавтом.

— А ты кем? — еще одного парня спрашивает.

— И я космонавтом.

— А ты? — обращается к Вике.

— Балериной, — отвечает Вика.

Со смеху умереть можно! Нескладеха Вика — и балерина!

— А ты, девочка? — спрашивает Олю.

— Хочу быть космонавтом, — медленным своим голосом отвечает Оля.

Глеб только глазами захлопал.

— Интересно получается, — потер лоб Сергей Андреевич. — Все в космонавты метите. Даже девочки. А комбайны строить, значит, неинтересно. Тогда вот что. Приглашаю весь класс, Наталья Викторовна, к нам на завод на экскурсию. Я с руководством договорюсь. Там мы наш разговор и продолжим. Потому что, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Ура! — закричали все. Некоторые даже захлопали. Представляете, как здорово на настоящем заводе побывать!

Сергей Андреевич подождал, пока класс успокоится, и спрашивает у Глеба:

— Ну, а ты, Глеб, о чем мечтаешь?

Глеб аж порозовел от удовольствия, что папа Андрея его по имени помнит. Встает, волнуется немножко и говорит:

— Еще два дня назад я хотел врачом быть, как папа. А теперь тоже космонавтом хочу стать. Мне это очень нужно.

— Что же изменилось за два дня? — спрашивает Наталья Викторовна.

— Ничего не изменилось! — быстро ответил Глеб и даже на всякий случай головой помотал, чтобы убедительнее получилось. — Просто я хочу жизнь на других планетах увидеть, встретиться с теми, кто там живет.

— Сказки все это! — говорит Славка Воронин. — Нигде, ни на каком Марсе жизни нет. Давно наукой доказано!

— Нет есть! — возражает Глеб.

— А я говорю — нету! — опять за свое Славка.

— А я тебе говорю — есть! — уже не говорит, а кричит Глеб.

— Ну-ну, — успокаивает их Наталья Викторовна. — Утихомирьтесь. Придется вам на несколько лет отложить свой спор. Пока он беспредметный. Но я, Слава, все-таки держу сторону Глеба. Давайте думать, что жизнь есть не только на Земле. Так интереснее. На Марсе, конечно, нет разумных живых существ, но ведь жизнь в космосе не ограничивается только нашей солнечной системой. Ты согласен со мной, Глеб?

— Конечно, согласен! — обрадовался Глеб. — Можно я расскажу о той планете, на которой хочу побывать?

— Вообще-то, встреча у нас сегодня не с тобой запланирована, — смеется Наталья Викторовна. — Сергей Андреевич, вы не возражаете, если мы немного вашего времени уступим Глебу?

— Я, например, с удовольствием послушаю. Так что это, Глеб, за планета такая?

— Это прекрасная планета, — говорит Глеб. — Она не похожа на нашу, но все равно очень красивая. Там не бывает ночи, потому что целых четыре солнца все время сменяют друг друга.

— А пять не хочешь? — перебивает его Славка. Но Глеб на него никакого внимания не обращает и дальше рассказывает:

— Целых четыре солнца! И техника у них очень сильно развита, и наука. А самые главные на этой планете — Совет Великих Мыслителей.

— И кто ж там живет, на твоей мыслительной планете? — никак не угомонится Славка.

— Голубые люди. Они не такие, как мы, но это ничего не значит. Зато у них такие же, как у нас, мозги.

— Ну, дает! — смеется Славка. — Почему ж они обязательно голубые?

— Напрасно ты, паренек, смеешься, — останавливает его Сергей Андреевич. — Глеб так хорошо рассказывает, как будто уже побывал на той планете. Не знаю, Глеб, станешь ли ты космонавтом, но из тебя может получиться писатель-фантаст.

— Я не буду писателем, — серьезно говорит Глеб. — Я буду космонавтом. Мне надо побывать на этой планете.

— Ждут тебя там! — опять не утерпел Славка.

— Да, меня там ждут!

И как только он эти слова произнес, все в классе, и ребята, и Наталья Викторовна, и Сергей Андреевич, сразу рассмеялись. Ладно, пусть смеются, если им так смешно.