"Оружие Возмездия" - читать интересную книгу автора (Дивов Олег Игоревич)

ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА

в ролях живых примеров —

солдаты и сержанты Бригады Большой Мощности

В Советском Союзе заключенным и солдатам положено было смотреть кино. Не знаю, как зеков, а свободных от наряда солдат гоняли в клуб чуть ли не каждое воскресенье.

Репертуар сильно разнился в зависимости от того, где находилась часть, и на что годился киномеханик. Например, «Полет над гнездом кукушки» Формана я увидел в учебке буквально через месяц после выхода фильма в советский прокат. Как уже писал – на закрытом ночном просмотре. Потом я сходил на этот фильм в воскресенье. Клуб был набит битком. Незабываемые ощущения.

Неделей позже крутили детскую сказку, и зал стонал от восторга.

Напомню, я служил в 1987-89 годах, когда показывали уже всякое-разное. Политотделы предпринимали отчаянные усилия, чтобы в войска не попал номер журнала «Юность» с повестью Полякова «Сто дней до приказа», признанной «грязным поклепом на Советскую армию». В то же время, вполне антисоветскую картину «Курьер» я в армии смотрел раз пять. Бешеным успехом она не пользовалась. «Человек-амфибия» котировался гораздо выше.

Предсказать, что именно покажут на следующей неделе, было невозможно. После ветхозаветного «Садко» могли зарядить индийскую муть с песнями и плясками, затем вдруг отечественную производственную драму. Фильмов про войну не помню вообще. И конечно, тех, у кого был доступ к телевизору, армейский кинорепертуар не волновал совсем.

В Белой Церкви, где стояла Бригада Большой Мощности, нас мало интересовало, что крутят в солдатском клубе. Мы ходили туда, если лень было перелезть через забор. За забором при заводе стройматериалов орудовал «видеосалон». Вскоре этот салон сам к нам пришел, в тот же клуб – ставили пару телевизоров на сцену и крутили по два фильма подряд то ли за рубль, то ли за пятьдесят копеек.

Кино действовало на солдатские мозги прямолинейно и мощно. После «Греческой смоковницы» народ побежал к женскому общежитию, про которое давно забыли, потому что оно было неудобное – приходилось лазать в окна второго этажа. А после «MadMax-2» наш героический Взвод Обслуживания И Хранения вдруг построился и утопал в парк техники. Бригада провожала ВОХ круглыми глазами. Ребята позже объяснили: «Мы хотели посмотреть, хватит ли у нас железа склепать пару таких же таратаек».

Случались и внеплановые киносеансы. Вот, метелистым зимним утром строит нас Минотавр. И говорит:

– Значит, так. Опять убежал рядовой М. Поэтому всем разбиться на пары, поделить город на сектора и идти искать этого… Рядового. Если до вас докопается патруль, скажите, что вы из Бригады Большой Мощности!

Мы со страшным сержантом Тхя надеваем под шинели подбушлатники, отчего Тхя становится квадратным, а я прямоугольным. И удаляемся в метель на поиски рядового М. Через несколько часов встречаем на улице еще двоих наших.

– Вы где искали?

– В кинотеатре «Родина».

– А что там?

– «Враг мой».

– Хм, надо тоже пойти туда поискать… А мы в клубе Горького искали.

– А там что?..

Понятное дело, рядовой М. через пару дней сам явится. Получит по шее и встанет в строй, делов-то. Искать его нема дурных, мы лучше кино посмотрим и от Вооруженных Сил отдохнем.

Когда я уже «дослуживал», и у нас наладились отношения с офицерами, ББМ откровенно заелась. Окончательно бригаду развратил коллективный просмотр по телевизору «Собачьего сердца». С тех пор мы требовали качественного современного кинематографа. Выписывали в воскресенье увольнительную на все подразделение и строем шли в город на модное кино. Модное кино часто разочаровывало. После «Маленькой Веры» народ плевался.

– Какие претензии? – спросил я.

– Мы в таком говне – живем! – ответил народ. – Не хватало еще про него фильмы смотреть.

Но это было потом. Страна менялась стремительно, по «ящику» крутили репортажи с Первого Съезда Народных Депутатов, за забором все тряслось и сыпалось, мы это слабо, но ощущали. А буквально годом раньше яркое и запоминающееся кино вторгалось в армейские будни крайне редко.

Зато метко.

Перед выходом на летний полигон 1988 года бригаде решили сделать подарок. Всех построили и отвели в город смотреть «Кинг-Конга». Вероятно, офицерам самим захотелось.

«Кинг-Конг» произвел сильное впечатление. Особенно сцена первого появления зверя, в отчаянно яркое полнолуние, когда начинает шевелиться лес, сквозь который гигант идет к беспомощной жертве. Народ после сеанса нервно курил. Деды раздавали молодым подзатыльники чаще обычного.

Как сильно отпечатался у нас в сознании фильм, я понял только через месяц. Зато прочувствовал до самых печенок.

Сначала полигон шел нормально: мы встали на берегу Днепра, отравились консервами, перегрызлись между собой, разорили огневую позицию десантников, вместо извинений погонялись за десантниками на миномете, потеряли в лесах вычислителя Саню Вдовина (я ничего не путаю, это был просто первый раз, когда мы его потеряли). Дальше был мой конфликт с дедами, закончившийся принудительной стрижкой и демонстративным выходом из строя. Потом у меня порвался левый сапог, а у художника Вити правый, и прапорщик Козолуп выдал нам на двоих пару сорок шестого размера. Потом у всего лагеря кончились приличные сигареты. Потом кончились сигареты вообще. Потом лагерь обстреляли противотанкисты.

А потом настал Кинг-Конг.

Нам дали задачу сыграть в войнушку. Бригада должна была свернуться, резко отпрыгнуть от лагеря на несколько километров, там стрельнуть, и мигом назад. Главное в работе «бога войны» – вовремя смыться. Затем и нужна самоходная артиллерия: выкатиться, жахнуть и драпать, пока не накрыли ответным залпом. Настоящий самоходчик не тот, который убил врага и погиб героем, а тот на кого враги извели все боеприпасы и сами от отчаяния застрелились.

Мы свернулись, выкатились, развернулись, жахнули, убежали обратно в лагерь. До конца полигона остались сутки, поэтому оборудование просто свалили в кучи, и на каждую положили сверху охранника. Мне выпало охранять штаб – два грузовика и штабель ящиков, укрытый маскировочной сеткой. Когда есть курево, лучшего занятия для солдата не придумаешь. Курева мы уже достали.

Я лежал на ящиках и глядел в ночное украинское небо. Это поразительное зрелище – черный-черный купол, усыпанный мириадами звезд. В ту ночь зрелище оказалось сильнее обычного: взошла полная луна. Лагерь был залит призрачным светом.

Я смотрел на луну, смотрел на луну, смотрел… Сел на ящиках, чувствуя смутное беспокойство. Лагерь будто вымер, а вокруг тихо шумел на ветру сосновый лес. Что-то было не так. Очень хотелось слезть со штабеля и спрятаться за ним. Мне вдруг стало довольно-таки жутко. Это было иррациональное чувство, разобраться в причинах которого я пока не мог. В полусотне шагов от меня спало по палаткам больше тысячи человек. Чего бояться?

Заставил себя улечься на штабель и принялся размышлять. Полная луна. Шум деревьев. Полная луна, шум деревьев… МАМА!!!

Такого желания добраться до автомата я не испытывал даже когда меня били узбеки и казахи. Так страшно мне не было в армии ни до, ни после.

Полнолуние.

В ПОЛНОЛУНИЕ КИНГ-КОНГ ВЫХОДИТ ЖЕНИТЬСЯ.

Несколько секунд я просто не дышал.

Потом мне показалось, что в поле между линией палаток и линией штабов что-то шевелится. Маленькое.

Я с трудом приподнялся. И увидел, как от наших палаток к штабу движется нечто человекообразное.

Боком, в полуприседе, судорожно вцепившись в рукоятку штык-ножа, по полю крался помощник дежурного по части, неустрашимый чеченский дедушка сержант Чадаев.

Глядел он в сторону леса.

Стало веселей. Я дождался, пока сержант подберется к штабу вплотную, и резко сел на ящиках.

– Ы-ы!!! – взвыл Чадаев, отпрыгивая и дергая штык. – Кто?! А?! Москва, ты, что ли?.. Ой… Уффф…

Держась за сердце, он подошел и сел рядом.

– Курить нет совсем, – сказал он. – Дай, пожалуйста.

– Только «Прима».

– Как будто у кого-то сейчас есть «Космос»…

Я щедро отсыпал ему сигарет.

– Спасибо, – сказал Чадаев. Интонации у него были всхлипывающие. – Покурю тут, ты не против?

Еще бы я был против.

Чадаев курил, плечи его расправлялись на глазах, но временами отважный дед-беспредельщик как-то странно озирался. Наконец, не выдержав, он спросил:

– Тебе не страшно?

Я молчал.

– Ну, луна… – объяснил Чадаев. – И все такое.

– Есть маленько, – признался я.

– Грёбаный Кинг-Конг! – сказал Чадаев.

Мы посмеялись. Чадаев встал, затоптал окурок, поправил штык, повязку на рукаве, пилотку. Душераздирающе вздохнул и сказал:

– Ну, ты держись тут.

И пошел обратно к палаткам.

Его хватило метров на двадцать. Потом я увидел, как Чадаев съеживается. Кладет руку на штык. Начинает гнуть колени. Через несколько секунд он опять бочком-бочком, словно краб, выставивший перед собой клешню, полз к линии палаток, готовый в любую секунду принять бой и умереть героем. Или просто задать стрекача. Как настоящий командир самоходной пушки калибра 203 мм.

Утром многие признались, что в ту ночь отойти от палатки пописать было выше человеческих сил. Пару шагов сделал – и сразу вспомнил, куда и зачем идет Кинг-Конг в полнолуние.

К счастью, назавтра мы уехали.

А то еще пара ночей, и кто его знает, чем бы все кончилось.

В новом, 2005-го года, «Кинг-Конге» акцента на полнолунии нет.

Хорошо-то как!