"Лондонские тайны" - читать интересную книгу автора (Куинн Джулия)

Глава 16

Гарри не думал, что делает. Просто не мог, а если бы он только задумался, то никогда бы этого не сделал. Но когда она протянула ему руку…

Он взял ее.

И только тогда понял, что произошло, и сама Оливия только тогда поняла, чему положила начало, но было уже поздно.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый пальчик, как раз у основания, где она будет носить кольцо. И где она пока не носила кольца. Где он неожиданно, в дикой вспышке фантазии, увидел свое кольцо.

Это должно было предостеречь его. Должно было заставить его запаниковать, бросить ее руку и вылететь из комнаты, из дома, убежать от нее навсегда.

Но он этого не сделал. Он задержал ее руку у своих губ, не в силах оторваться от ее кожи.

Она была такая теплая. Такая нежная.

И дрожала.

Наконец он посмотрел ей в глаза. Широко распахнутые, полные трепета… и доверия… и, возможно… желания? Он не мог быть в этом уверен, поскольку знал, что она сама не может быть уверена. Она не поймет, что испытывает желание, не сумеет распознать эту сладкую пытку, эту тягу одного тела к другому.

Он–то все понял и вдруг обнаружил, что чувствовал это с самого начала, с того момента, как узнал Оливию. Ту первую яркую вспышку влечения можно не считать. Он тогда еще не знал Оливию, она ему даже не нравилась.

Но теперь… все было иначе. Он хотел не просто ее красоту, или изгиб ее груди, или вкус ее кожи. Он хотел ее. Всю. Целиком и полностью. Хотел нечто, заставлявшее ее читать газеты вместо романов, и ту милую странность, побудившую ее открывать окно и читать ему дурацкие книжки вслух через пространство между домами.

Он хотел ее ум, ее способность отбривать собеседника, и тот триумф на ее лице, когда ей удавалось найти ему в ответ особенно удачную фразу. Хотел этот загнанный и растерянный взгляд, появлявшийся, стоило ему взять над ней верх.

Он хотел огонь ее глаз, вкус ее губ и, да, он хотел ощутить ее под собой, вокруг себя, на себе… во всех возможных позах и каждым возможным способом.

Ему придется на ней жениться. Все очень просто.

– Гарри? – прошептала она, и он перевел взгляд на ее губы.

– Я собираюсь тебя поцеловать, – тихо произнес он, и ему даже в голову не пришло спросить у нее разрешения.

Он наклонился вперед и за секунду до того, как их губы соприкоснулись, почувствовал себя чистым листом. Вот оно – его рождение, его начало.

Он поцеловал ее, сперва до боли нежно, словно просто погладил губами. Но это прикосновение было ошеломляющим. Как вспышка. Он отклонился назад, совсем чуть–чуть, только чтобы увидеть выражение ее лица. Она смотрела на него изумленно и восторженно, васильковые глаза просто впитывали его.

А потом она прошептала его имя.

И от этого в нем будто что–то взорвалось. Он снова прижал ее к себе, на этот раз требовательно, почти яростно. Он впился в нее голодным поцелуем, отбросив всякую осторожность, он сам не заметил, как зарылся руками в ее волосы, как полетели в разные стороны шпильки – он мог думать только о том, как нестерпимо хочет увидеть ее с распущенными волосами.

С распущенными волосами, струящимися по коже. И больше ничего.

Его тело, уже напряженное от желания, совершенно окаменело, и в неожиданной вспышке здравого смысла он понял, что если немедленно не отпустит ее, то сорвет с нее одежду и возьмет прямо здесь и сейчас в ее собственной гостиной.

При открытых дверях.

О Господи.

Он опустил руки ей на плечи, не отталкивая ее, а скорее отталкиваясь от нее.

Какое–то мгновение они только и могли, что смотреть друг на друга. Волосы ее были в полном беспорядке, она выглядела очаровательно, восхитительно растрепанной. Она поднесла руку ко рту и изумленно тронула губы тремя пальцами.

– Вы меня поцеловали, – прошептала она.

Он кивнул.

Губы ее изогнулись в слабой улыбке.

– Думаю, я вам ответила.

Он снова кивнул.

– Да.

Ему казалось, что она сейчас скажет что–нибудь еще, но она только посмотрела на открытую дверь. И рука, все еще поднятая к лицу, метнулась к волосам.

– Вам, наверное, стоит привести их в порядок, – сказал он, и его губы дрогнули в ответной улыбке.

Оливия кивнула. И снова ему показалось, что она вот–вот заговорит, но она промолчала. Только собрала все волосы на затылке и встала, держа их одной рукой, как конский хвост.

– Вы еще будете здесь, когда я вернусь?

– А вы хотите, чтобы я подождал?

Она кивнула.

– Тогда я буду здесь, – ответил он, подумав при этом, что сказал бы то же самое, даже если бы ее ответ был отрицательным.

Она снова кивнула и поспешила к выходу. Но перед тем как выйти, повернулась и посмотрела на него.

– Я… – начала она, но потом просто мотнула головой.

– Что? – спросил он, не в силах справиться с теплой смешинкой в голосе.

Она беспомощно пожала плечами.

– Не знаю.

Он рассмеялся. И она рассмеялась ему в ответ. Слушая ее удаляющиеся шаги, он решил, что этот момент просто бесподобен.

С какой стороны не взгляни.

***

Через несколько минут (Гарри все еще сидел на диване) в комнату вошел дворецкий.

– Принц Алексей Гомаровский к леди Оливии! – провозгласил он. Запнулся, наклонился вперед и оглядел комнату. – Леди Оливия?

Гарри как раз хотел сказать, что она вернется через минуту, но принц уже вошел в комнату.

– Она меня примет, – заявил он дворецкому.

«Но целовать будет меня», – хотелось хмыкнуть Гарри. Что за восхитительное ощущение! Он победил! А принц проиграл. И хотя джентльмену не пристало рассказывать о своих поцелуях, Гарри был совершенно уверен, что когда Алексей покинет Ридланд–хаус, он будет точно знать, к кому Оливия благосклонна.

Гарри поднялся, чувствуя себя несколько неловко от того, с каким нетерпением этого ждет.

Впрочем, он никогда не говорил, что ему чужд дух соревнования.

– Вы, – произнес принц Алексей. И это прозвучало как обвинение.

Гарри вежливо улыбнулся.

– Я.

– Что вы здесь делаете?

– Пришел с визитом к леди Оливии. А вы что здесь делаете?

Принц в ответ только приподнял верхнюю губу.

– Владимир! – рявкнул он.

Влад–потрошитель (как про себя прозвал его Гарри) тяжело протопал в комнату, бросив на Гарри угрюмый взгляд и повернулся к хозяину, который спросил его (по–русски, конечно), что тот разузнал о сэре Гарри.

– Poka nitchevo.

Пока ничего.

За что Гарри был безмерно благодарен судьбе. Он не распространялся о своем знании русского, но и не скрывал его. Для того, чтобы узнать, что бабушка Гарри происходит от одного из старейших дворянских родов России вряд ли понадобится долгое расследование.

Конечно, это не будет непременно означать, что он выучил русский, но принц Алексей был бы полным идиотом, если бы этого не заподозрил. И хотя Алексей был грубияном и распутником, и, похоже, вообще не имел никаких положительных качеств, но идиотом он точно не был, несмотря на то, что как–то в сердцах Гарри обозвал его именно так.

– Вы провели приятное утро, ваше высочество? – спросил Гарри самым наидружелюбнейшим тоном.

Принц Алексей испепелил его взглядом, явно намереваясь этим и ограничить свой ответ.

– Я провел чудесное утро, – продолжил Гарри, садясь.

– Где леди Оливия?

– Думаю, она поднялась наверх. У нее возникли… э–э–э… дела. – Гарри слегка махнул рукой над своими волосами и решил оставить принца толковать этот жест как ему заблагорассудится.

– Я подожду ее, – произнес Алексей как обычно, почти без выражения.

– Сделайте одолжение, – радушно согласился Гарри и указал на кресло напротив дивана. За это он получил еще один яростный взгляд, наверное, вполне заслуженный, поскольку он не имел права вести себя в этом доме как хозяин.

И все же это было безмерно забавно.

Алексей поднял фалды и сел с плотно сжатым ртом. Он уставился прямо перед собой, явно намереваясь совершенно игнорировать Гарри.

И Гарри это вполне устраивало, он и сам не горел желанием общаться с принцем. Он чувствовал легкое превосходство. Ведь это его Оливия решила поцеловать, а вовсе не принца, несмотря на то, что Гарри не обладал королевской кровью, аристократической фамилией и вообще ничем столь дорогим сердцу Алексея.

И если сложить это чувство с текущей директивой военного министерства, каковую вполне можно было интерпретировать, как указание сделать все возможное, чтобы оказаться занозой в… боку русского принца, то…

Гарри Валентайн никогда не пренебрегал своим патриотическим долгом.

Гарри привстал, взял со столика «Мисс Баттеруорт», снова сел, нашел место, где они остановились позавчера, с несчастной Присциллой и гибелью ее родни от оспы, и запел, не открывая рта.

Хммм хмммм хмммм хмммммммм хм хм…

Алексей бросил на него резкий раздраженный взгляд.

– «Боже, храни Короля», – проинформировал Гарри, – если вы интересуетесь.

– Не интересуюсь.

– Боже, храни нашего великолепного короля,

Да здравствует наш благородный король,

Боже, храни короля.

Губы принца шевельнулись, но зубов он так и не разжал.

– Мне знакома мелодия.

Гарри запел чуть громче.

– Пошли ему ратных побед,

Счастья и славы,

Да правит он нами долгие годы.

Боже, храни короля.

– Прекратите это адское пение.

– Я всего лишь выражаю патриотические чувства, – заметил Гарри и тут же продолжил: – Господь наш, восстань,

Рассей врагов его,

И приведи к погибели.

– Были бы мы в России, я бы добился вашего ареста.

– За то, что я пою гимн родной страны? – изумился Гарри.

– Мне не нужны были бы иные причины, кроме моего желания.

Гарри обдумал эту информацию, пожал плечами и продолжил:

– Смешай их замыслы,

Развей подлые уловки,

На тебя уповаем,

Боже, храни всех нас.

Он остановился, решив, что последний куплет можно опустить(1). Он предпочитал закончить на «подлых уловках».

– Мы очень простые, открытые люди, – заявил он принцу. – Если вы желаете быть включенным во «всех нас».

Алексей ничего не ответил, но Гарри заметил, что руки у него сжались в кулаки.

Гарри вернулся к «Мисс Баттеруорт», решив, что эта часть шпионской профессии ему даже нравится. Он так не наслаждался, раздражая другого человека, с тех пор как…

Да, никогда.

Он улыбнулся сам себе. Даже изводить сестру ему было менее приятно. А что касается Себастьяна, так тот никогда и ни к чему не относился серьезно, его было почти невозможно вывести из себя.

Гарри промычал первые несколько аккордов «Марсельезы»(2), только чтобы проверить реакцию принца (великолепная, багровая от гнева физиономия), и устроился читать. Он перелистнул несколько глав, решив, что его мало интересуют детские годы Присциллы Баттеруорт, и остановился на странице 144, похоже, описывавшей безумие, оскорбление, побои и слезы – все что нужно для отличной новеллы!

– Что вы читаете? – неожиданно спросил принц Алексей.

Гарри с отсутствующим видом поднял глаза.

– Простите?

– Что вы читаете? – рявкнул принц.

Гарри перевел взгляд на книгу, потом обратно на принца.

– У меня возникло впечатление, что вы не желаете со мной разговаривать.

– Не желаю. Но мне любопытно. Что это за книга?

Гарри поднял книжку повыше, чтобы принц Алексей смог увидеть обложку.

– «Мисс Баттеруорт и безумный барон».

– И она популярна в Англии? – усмехнулся Алексей.

Гарри на минуту задумался.

– Не знаю. Ее читает Леди Оливия. Я решил, что тоже могу почитать.

– Это не та книга, о которой она сказала, что ей не понравится?

– Думаю, да, – проговорил Гарри. – Я с ней полностью согласен.

– Почитайте мне.

Одно очко в пользу принца. Гарри удивился бы немногим больше, если бы принц подошел и смачно поцеловал его в губы.

– Не думаю, что вам понравится, – заметил Гарри.

– Вам она нравится?

– Не то, чтобы, – Гарри покачал головой.

Это была полуправда. Он просто наслаждался, слушая, как Оливия читает ее вслух. И читая вслух для Оливии. Но он почему–то сомневался, что слова станут звучать столь же волшебно, если слушателем окажется русский принц Алексей Гомаровский.

Принц вздернул подбородок и едва заметно склонил голову набок. Так, словно позировал для портрета – вдруг понял Гарри. Этот человек всю свою жизнь держится так, словно позирует для портрета!

Не будь принц такой свиньей, Гарри стало бы его жалко.

– Если ее читает леди Оливия, – заявил принц, – я тоже хочу ее прочесть.

Гарри замер, переваривая информацию. И решил, что может принести «Мисс Баттеруорт» в жертву во имя англо–российской дружбы. Он захлопнул книгу и протянул ее принцу.

– Нет. Вы мне почитайте.

Гарри решил не спорить. Просто не смог отказать в столь странной просьбе. И, кстати, Владимир уже выдвинулся на два шага вперед и зарычал…

– Как вам будет угодно, ваше высочество, – ответил Гарри, снова устраиваясь с книгой. – Я так понимаю, вы хотели бы начать с начала?

Алексей царственно кивнул.

Гарри открыл книгу на первой странице.

– Стояла темная, ветреная ночь, и мисс Присцилла Баттеруорт была уверена, что с минуты на минуту начнется дождь и стеной прольется с небес, заливая все, что лежит в пределах ее перспективы, – он поднял глаза. – Кстати, слово «перспектива» употреблено неверно.

– А что там за «стена» такая?

Гарри снова опустил глаза в книгу.

– Ну… просто образное выражение. Все равно, что сказать «дождь из собак и кошек»(3).

– Это вообще глупость.

Гарри пожал плечами. Эта идиома ему самому никогда не нравилась.

– Мне продолжать?

Еще один кивок.

– Конечно, она могла укрыться от непогоды в своей комнатушке, но оконные…

– Мистер Себастьян Грей, – раздался голос дворецкого.

Гарри удивленно оторвался от книги.

– Пришел с визитом к леди Оливии? – спросил он.

– Пришел к вам, – сообщил дворецкий, слегка выбитый происходящим из колеи.

– А, ну ладно. Пусть войдет.

Почти тут же появился Себастьян, уже договаривавший фразу:

– … сказал мне, что ты здесь. Должен сказать, это весьма удобно. – Он резко замер и несколько раз моргнул, изумленно уставившись на принца. – Ваше высочество, – поклонился он.

– Мой кузен, – сказал Гарри.

– Я помню, – холодно ответил Алексей. – Неловкий с шампанским.

– Как это отвратительно с моей стороны, – заявил Себастьян, устраиваясь в кресле. – Я просто недотепа, знаете ли. Только на прошлой неделе умудрился пролить вино на министра финансов.

Гарри совершенно точно знал, что Себастьяну никогда не случалось оказываться в одной комнате с министром финансов, тем более подходить так близко, чтобы выплеснуть на его ботинки вино. Но он решил держать это знание при себе.

– Что вы поделываете в этот прелестный день, благородные джентльмены? – спросил Себастьян.

– А уже день?

– Только что наступил.

– Сэр Гарри мне читает, – ответил принц.

Себастьян поглядел на Гарри с нескрываемым интересом.

– Он говорит правду.

Гарри протянул Себу книгу.

– «Мисс Баттеруорт и безумный барон», – одобрительно прочел Себастьян. – Превосходный выбор.

– Вы ее читали? – спросил Алексей.

– Ну, она, конечно, похуже, чем «Мисс Давенпорт и черный маркиз», но в тысячу раз лучше, чем «Мисс Сэнсбури и загадочный полковник».

Гарри лишился дара речи.

– Я сейчас читаю «Мисс Трусдейл и молчаливого джентльмена».

– Молчаливого? – повторил Гарри.

– Диалоги почти отсутствуют, – подтвердил Себастьян.

– Зачем вы здесь? – резко спросил принц.

Себастьян повернулся к нему с солнечной улыбкой, будто и понятия не имел о том, что принц его терпеть не может.

– Чтобы поговорить с моим кузеном, конечно же. – Он поуютнее устроился в кресле, будто намеревался провести в нем весь день. – Но это подождет.

Гарри не нашелся, что на это ответить. Принц, по всей видимости, тоже.

– Ну, давай же, – поторопил Себастьян.

Гарри совершенно не понял, о чем речь.

– Читай книгу. Думаю, я тоже послушаю. Я читал ее сто лет назад.

– Ты собираешься сидеть здесь и слушать, как я читаю тебе вслух? – не поверил Гарри.

– Мне и принцу Алексею, – напомнил Себастьян. Потом закрыл глаза. – Не обращай внимания. Так я лучше представляю себе действие.

До этого момента Гарри и не предполагал, что может хоть в чем–то сойтись с принцем во мнениях, но когда они посмотрели друг на друга, стало ясно – оба они считают, что у Себастьяна не все дома.

Гарри откашлялся, вернулся к началу предложения и прочел:

– Конечно, она могла укрыться от непогоды в своей комнатушке, но оконные рамы тряслись с таким грохотом, что ей, совершенно очевидно, не удастся этим вечером обрести ни минуты покоя.

Гарри поднял глаза. Принц слушал очень внимательно, несмотря на скучающее выражение лица. Себастьян замер в экстазе.

Или просто уснул.

– Скорчившись на узкой, холодной постели, она не могла не вспоминать о событиях, которые привели ее в эту унылую ночь в столь унылое место. Но наша история, мой дорогой читатель, начинается не здесь.

Себастьян резко открыл глаза.

– Вы все еще на первой странице?

Гарри изогнул одну бровь.

– А ты ждал, что мы с его высочеством ежевечерне встречаемся для тайных чтений?

– Дай сюда книгу, – потребовал Себастьян, протягивая руку и вырывая у Гарри томик. – Ты ужасно читаешь.

Гарри повернулся к принцу.

– Я мало тренировался.

– Стояла темная, ветреная ночь, – начал Себастьян, и Гарри пришлось признать, что читает он с большим выражением. Даже Владимир наклонился вперед и прислушался, а ведь он не понимает по–английски.

– Мисс Присцилла Баттеруорт была уверена, что с минуты на минуту начнется дождь и стеной прольется с небес, заливая все, что лежит в пределах ее перспективы.

О Господи, звучит почти как клятва. В Себастьяне явно гибнет великий декламатор.

– «Перспектива» употреблена неверно, – заявил принц Алексей.

Себастьян раздраженно поднял взгляд от книги.

– Конечно, верно.

Алексей ткнул пальцем в Гарри.

– А он говорит, что нет.

– Неверно, – пожал плечами Гарри.

– А что в ней неправильного? – потребовал Себастьян.

– «Перспектива» это свойство наблюдаемого объекта, а не наблюдателя. Или вид на будущее.

– А откуда ты знаешь, может Присцилла как раз смотрит в будущее?

– Я не знаю, – согласился Гарри. – Но она не похожа на девушку, способную предвидеть что бы то ни было. – Он обратился к принцу: – Ее мать до смерти заклевали голуби.

– Такое случается, – кивнул Алексей.

И Гарри, и Себастьян уставились на него с изумлением.

– Это не случайность, – заявил Алексей.

– Я, пожалуй, пересмотрю свое страстное желание увидеть Россию. –пробормотал Себастьян.

– Стремительное правосудие, – констатировал Алексей. – Это единственный способ.

Гарри не мог поверить, что задает этот вопрос, но не смог удержаться.

– Голуби – стремительные?

Принц пожал плечами. Наименее зажатый и выверенный жест из всех, что Гарри у него наблюдал

– Правосудие стремительное. А наказание медленное.

Это заключение было встречено молчанием и изумленными взглядами. А потом Себастьян повернулся обратно к Гарри и спросил:

– А откуда ты узнал про голубей?

– Мне Оливия рассказала. Она ушла дальше нас.

Губы Себастьяна неодобрительно сжались. Тут пришла очередь Гарри удивляться. Это выражение было совершенно несвойственно его кузену. Гарри даже не смог вспомнить, когда же последний раз Себастьян хоть к чему–то отнесся с неодобрением.

– Я могу продолжать? – спросил Себастьян, в голосе которого сквозило нетерпение.

Принц величественно кивнул, Гарри пробормотал:

– Сделай одолжение.

И они все приготовились слушать.

Даже Владимир.

______________________

(1) Ты наполняешь сокровищницу благ,

Доверенную ее благой щедрости,

Да продлятся дни ее правления.

Да будет она защитником наших законов,

И вовеки пусть за это мы будем

Сердцем и словом петь хвалу:

Боже, храни королеву.

Куплет совершенно не воинственный, поэтому Гарри не подошел. (прим. переводчика)

(2) Марсельеза – революционный гимн французов.

(3) дождь из собак и кошек = rain cats and dogs — аналогична русской поговорке «льет как из ведра»

Фраза может действительно звучит странновато. Тем не менее, хотя никто толком не знает о происхождении этого выражения, существуют 3 основные «спекуляции», которые достаточно «логично» все объясняют.

1. Мифологическая версия. Ведьмы в англо–саксонской мифологии обычно «седлающие» ветер имели привычку частенько превращаться в кошек (черных–при–черных). Собаки же, как впрочем, и волки, являлись вечными спутниками Одина (Odin, Wodin) – высшего существа, в том числе и бога штормов, гроз и прочих ненастий. Поэтому моряки часто ассоциировали этих животных с дождем. При этом и кошки и собаки постоянно в ссоре. То есть, нет покою … «штормит» одним словом…

Однако, эта версия не сильно убеждает…

2. «Жизненная». Согласно этой точке зрения «кошачье–собачья» фраза должна была появиться где–то в 17 веке, когда улицы городов не отличались чистотой, то есть, их не убирали, да и сточных канав не было. Поэтому действительно сильный дождь мог превратиться в ручьи «несущие» на себе мертвые тела животных. Самые же распространенные городские животные – кошки и собаки…

Выглядит логично, но лишь «выглядит»…

3. «Этимологическая». Как известно, французский язык оказал заметное влияние на английский. Так вот иногда иностранные слова заимствуются, но поскольку звучат на манер своих родных слов, могут просто «потерять» чужеземное значение или, что чаще форму. Французское слово «Catadoupe» означает «водопад». Согласно этой версии, английское ухо услышало французское слово как «Cats’n’dogs». Так «водопад» стал «кошками и собаками»…

Звучит убедительно, но опять же … лишь звучит…

Если же обратиться к фактам, то достоверно известно, что впервые подобная фраза появилась (на бумаге) в произведении Richard Brome'а «The City Wit» (1629). Там есть предложение: «It shall raine .. Dogs and Polecats». Конечно, Polecats (хорьки) не кошки, но для лингвиста они все же ближе друг другу, чем для ветеринара. Современной форме этой фразы мы обязаны Jonathan Swift’у, который в «A Complete Collection of Polite and Ingenious Conversation» (1738) писал: «I know Sir John will go, though he was sure it would rain cats and dogs». Некоторые считают, что, скорее всего эта фраза просто была произнесена на новый манер.

Кстати, есть еще несколько фраз похожих на эту:

«it's raining stair–rods» (северо–английское происхождение)

«it’s raining like pitchforks» (D. Humphreys' «Yankey in England», 1815).

Так или иначе, единого мнения по этому поводу нет.