"Белорусский набат" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)

Глава 5 Дустом не пробовали?

Кролль налил кипяток в чашку и поставил ее перед Герменчуком.

— Сахар клади по вкусу.

Илья был единственным, кто знал, где обитает Йозеф.

— Что скажешь?

— Валентина нигде нет, — Герменчук поискал глазами пепельницу, — в квартиру он не возвращался, я проверил...

— Следов обыска нет? — напряженно спросил Кролль.

— Нет. Наружного наблюдения — тоже. Мы с Осипом пасли хату шесть часов, прежде чем зайти.

На всех квартирах, где поселились члены террористической группы, были установлены микрофоны, передающие сигнал на прыгающей частоте. Герменчук мог с расстояния до полукилометра активизировать «жучок» и таким образом получить всю акустическую информацию об объекте, не входя внутрь и даже не приближаясь к потенциально опасной квартире.

Микрофоны установили очень высокого качества, и они фиксировали любой звук, включая человеческое дыхание. А совершенно бесшумных засад не бывает. Людям надо менять позу, связываться с дежурящими вне квартиры экипажами и так далее.

— Валентин, судя по беспорядку на кухне и в коридоре, как обычно опаздывал, — продолжил Илья. — Метки проверили, все в порядке.

— Препарата в квартире нет?

— Нет. Да мы особо и не искали. Антончик то для нас потерян.

— Неважно...

— Йозеф, я что то не понимаю. На кой черт тогда было делать на него ставку?

— Никто на него ставку не делал. Получилось бы — хорошо, нет — ничего страшного, — Кролль махнул рукой. — О наших делах он так и так не в курсе. В случае чего он бы повел гэбуху по ложному следу. Те стали бы трясти Пушкевича, а тот не при делах...

— Антончик тебя знал, — напомнил Герменчук.

— И что с того? Тем более что меня он видел только в гриме. Имя ни о чем не говорит, я в Беларуси нигде не зарегистрирован. А выполнить определенную работу его просил Пушкевич.

— Хорошо. А если бы тряхнули Пушкевича?

— Ничего бы не произошло. Его один знакомый по просьбе другого знакомого попросил поговорить со стоматологом на предмет левой работенки. Пушкевич на самом деле хоть и сволочь порядочная, но в нашей игре исполняет роль лоха. Зиц председатель. Его на куски можно резать. Толку — никакого.

— А цепочка, по которой пришла просьба?

— Одно из звеньев уже ничего не скажет в принципе.

— С этой стороны нормально, — успокоился Герменчук. — А база?

— Что «база»?

— Как там дела?

— А никак, — Илье не положено было знать, что произошло с террористами, захватившими ракетные шахты. Жизни ему было отмерено ровно столько, сколько потребуется для полного завершения операции. — Продолжают возиться...

— Коды не подошли?

— Подошли. Только там оборудование из строя вышло. Его ж лет десять не трогали. Вот и налаживают.

Герменчук не знал о старте первой ракеты с холостой боеголовкой.

— Но тот груз, что мы в лесу оставили, Лука получил?

— Получил.

— И что?

— Сам подумай. Как бы ты на его месте действовал?

— Я ж не президент...

— Я тоже, — Кролль откусил крошечный кусочек печенья, — поэтому могу только гадать. Вероятнее всего, сориентировал гэбуху на проверку атомных станций. Нам от этого ни жарко ни холодно. У нас своя задача.

— А эта фигня, что Карл мастерит, точно сработает?

— Точно. Уже проверяли в реальных условиях.

— Полагаюсь на твое слово, — Илья допил свою чашку и вновь потянулся за банкой кофе. — Срок еще не определен?

— Сегодня станет известно.

— Угу... Что будем делать с Валей, когда он объявится?

Йозеф пожал плечами.

На Курбалевича ему было наплевать. Сразу после звонка Герменчука из зубоврачебной клиники он выбросил радиотелефон в — канализационный люк и достал из коробки новый аппарат. Исчезнувший террорист потерял даже теоретическую возможность связаться со старшим группы.

— С ним разберемся после всего.

— Я вообще не понимаю, зачем ты заставил меня его пригласить, — Герменчук налил себе кипяток в чашку, — он же крайне ненадежен.

— А где бы ты набирал народ? Объявление бы дал? Или обратился бы в охранную фирму? — Кролль язвительно прищурился. — Как раз наилучший вариант — это вербовать непрофессионалов, не засвеченных спецслужбами. В противном случае ты имеешь огромную вероятность получить к себе в группу засланного «казачка»...

По личному мнению Йозефа, провал операции по захвату ракетной базы и был обусловлен тем обстоятельством, что среди террористов оказался агент. Неважно чей — КГБ Беларуси, ГРУ России, БНД, Ми 6 или Моссада. Этот агент получил команду сорвать мероприятие, выбил командиров, разнес аппаратуру управления и смылся вместе со спасшимися.

Кролль знал из разговора с Петерсом, что неприятности на базе начались сразу после старта первой «Сирени». И такое поведение агента точно укладывалось в схему. Дождавшись активной фазы, тот приступил к работе.

Вычислять внедренного в группу человека было бесперспективно. Хотя бы потому, что Кролль не знал точно, кто погиб, а кто выжил. Грешить можно было на любого, в том числе и на кого нибудь из ушедших вместе с Петерсом латышей.

— Но ты же встречался с «народнофронтовцами», — неуверенно возразил Герменчук.

— Ну и что? Они меня знают просто как сочувствующего. И не более. Я даже про Луку ничего плохого не говорил, только представился корреспондентом вильнюсского радио... Интереса у гэбухи ко мне нет. Границу я переходить не собираюсь, это ваш придурочный Шеремет мастер на такие дела. К демонстрациям я тоже равнодушен. Походил, посмотрел и уехал. Может, меня и упомянули в каком нибудь отчете, да и то вряд ли... Таких, как я, в офисах «Бэ эн эфа» пруд пруди. Тем более что и паспорт был липовым. Как меня найти?

— Не найти, — согласился Илья, надеющийся в недалеком будущем занять ответственный пост в руководстве новой Беларуси.

План Йозефа строился на таких, как Герменчук. Литовец отошел от принятых стереотипов и построил свою работу на «теории малых дел». Каждый из подчиненных выполнял строго очерченный круг обязанностей и почти ничего не знал о делах своих товарищей. Этим убивались сразу два зайца: не нужно было подбирать «многостаночников универсалов», за которыми вполне могло быть установлено наблюдение, и любым из группы можно было легко пожертвовать без ущерба для конечной цели. К тому же при необходимости добирались новые исполнители.

Исключение составляли Карл Сапега и Вейра Дипкунайте.

Один отвечал за электронику, другая должна была обеспечить безопасность группы на финальном этапе. И оба были обречены. Кролль не собирался оставлять в живых никого из помощников.

Проблема собственного выживания перед ним не стояла.

Заказчик, про которого все остальные не знали ничего, кроме произвольно выбранной клички Каспий, был крупным государственным чиновником. На Йозефа он вышел через сложную систему диспетчеров. После всесторонней проверки серьезности намерений заказчика состоялась встреча. Каспий был предупрежден о том, что любое его неадекватное действие против Кролля будет наказано. Каспий без всяких возражений заплатил половину денег вперед и предоставил Йозефу полную свободу выбора методики устранения Президента Беларуси.

Группа Габониса, Пановны и Либмана, проникшая на ракетную базу, была инициативой самого Каспия. Тот считал, что две группы лучше, чем одна. Кролль не стал переубеждать заказчика. В конце концов, на свержение Лукашенко Каспий получил достаточно денег от своих партнеров на Западе, чтобы самому решать, сколько и куда тратить.

Йозеф поставил только одно условие: он хотел лично побеседовать с одним из командиров группы. С ним встретился Юрис Петерс, и они обменялись номерами контактных телефонов.

Начавшиеся на подземном объекте неприятности не стали для Кролля неожиданностью.

Он был готов к чему то подобному. Когда в тайной операции задействовано более десяти человек, риск возрастает многократно. Ибо, помимо вероятности существования в большой группе предателя, включаются законы социопсихологии искусственно ограниченного коллектива. Помещенные в замкнутое пространство люди часто оказываются психологически несовместимы, начинаются мелкие конфликты, ломается иерархия, возникает противостояние подгрупп и так далее. У группы Габониса, Либмана и Пановны не было времени на предварительную обкатку и притирку. Как только коллектив необходимого численного состава был сформирован, он сразу приступил к делу.

И вот результат...

Заказчик вел себя достойно, нетерпения не проявлял. Он прекрасно понимал, что ликвидация Главы Государства требует времени. После провала первой части плана Каспий признал совершенные ошибки, принес Кроллю извинения и пообещал удвоить гонорар.

— Сегодня и завтра никого из наших не трогаем, — решил литовец, — пусть немного отдохнут. Через два дня нам уже будет известна вся диспозиция.

— Хорошо, — согласился Герменчук. — Контрольные звонки делать?

— Не нужно. Как Сапега закончит, так коллектив и соберем...

На вокзале в Минске пути Швецовой, Щекотихина и их попутчиков разошлись.

Лилию встретили коллеги из белорусского отделения «Центра Карнеги» и умчали на сверкающем черным лаком «мерседесе». Денис и Михаил подхватили свои сумки и отправились на остановку такси, где Ортопед разметал толпу цыганок, приставших к нему с предложениями «погадать». Сектантов, язычников, колдунов и гадалок «браток» недолюбливал.

Щекотихин обнялся с прибывшими в сопровождении кучки прихлебателей Богданковичем и Серевичем. Его посадили в микроавтобус, на котором распространители «Народной доли» обычно развозили пачки газет.

В микроавтобусе было довольно пыльно и грязно. К тому же в салон набились молодые оппозиционеры, с восторгом взирающие на светило российского «правозащитно демократического» движения. От оппозиционеров пахло потом, перегаром и чем то кислым, напоминающим забродившие щи.

В гостинице Щекотихин вежливо простился с сопровождающими и попросил задержаться одного Богданковича.

Когда шумная толпа возбужденной молодежи расселась в микроавтобусе и тот влился в поток транспорта, Юрий отошел от окна номера и плюхнулся в кресло напротив основателя «Хартии 98».

— За встгечу? — осторожно спросил Богданкович, кивнув на внушительную батарею бутылок в баре.

— Позже, — Щекотихин развалился в кресле и принялся обмахиваться газетой. — Сначала дела.

— Как знаешь.

— Стас, у меня к тебе есть один в важный вопрос... — депутат российской Госдумы промакнул пот со лба.

— Слушаю...

— Ты можешь п подобрать двух трех надежных молодых девиц?

— Без пгоблем. Ты каких пгедпочитаешь — блондинок или бгюнеток? — оживился Богданкович.

— Я тут ни п при чем, — раздраженно скривился Щекотихин, — для дела надо.

— А а, — разочарованно протянул оппозиционер. — А я подумал...

Женщины были пунктиком полуимпотента Богданковича. Несмотря на свою мужскую несостоятельность, картавый, низкорослый, обрюзгший, очкастый и страшненький Станислав мнил себя крутым ловеласом и обольстителем. Правда, в реальной жизни женская ласка ему перепадала редко, только от тех дамочек, кто хотел пролезть на доходное местечко в «Хартии 98» или в центре «Запад Восток». В основном же Богданкович занимался самоудовлетворением, используя в качестве возбуждающего средства польские порножурналы и некоторые эпизоды из романов «короля русского боевика» гражданина Бушкова.

Неудовлетворенность и закомплексованность этого автора были близки Станиславу, он с наслаждением и по многу раз перечитывал отрывки из полюбившихся произведений, где главные и неглавные герои тупо и грязно занимаются сексом с немытыми и истеричными барышнями. Особенно Богданковича возбуждали сцены изнасилования и совращения малолетних.

— Есть хороший п план, — значительно сказал Щекотихин.

— Относительно чего?

— Вашего п президента...

— Это очень интегесно, — Богданкович заметно оживился. Последнее время дела у оппозиции шли ни шатко ни валко. Требовалось что то новенькое, но заплесневелые мозги Потупчика, Худыко и самого Богданковича ничего оригинального не рождали. Все ограничивалось тупыми статейками в «Народной доле» и «Советской Беларуси» и малочисленными пикетами с требованиями досрочных выборов главы государства.

— Я поговорил с Леночкой Гоннор, — московский визитер выдержал значительную паузу, — и мы с ней п пришли вот к какому в выводу...

Богданкович навострил уши.

Владислав открыл глаза, сладко зевнул и посмотрел на часы.

Час дня.

С момента возвращения Рокотова на свою квартиру прошло уже четверть суток. Убравшись вместе с первыми прохожими подальше от района больницы, биолог благополучно доехал на автобусе до дома и тут же завалился спать.

Трехсотшестидесятиминутный сон полностью восстановил затраченные на ночные приключения силы.

Влад бодро вскочил с кровати и направился в ванную.

Там его ждал небольшой сюрприз. Зеркало отразило слегка помятую физиономию со свежим продолговатым синяком через всю правую щеку. Секундный полет сквозь крону ясеня не прошел бесследно. Человеку, не знакомому с предысторией появления синяка, показалось бы, что биолог накануне вечером хорошо выпил и приложился рожей о дверной косяк. Или поцеловал скамейку в парке.

Над правой бровью также имелась небольшая ссадина, являющаяся логическим продолжением синяка и подтверждающая версию о разгульном образе жизни обладателя физиономии.

Рокотов придирчиво осмотрел щеку и лоб. «Да а уж, видок с... С такой харей прямая дорога на плакат о вреде горячительных напитков. Хорошо, что менты этих бланшей не заметили. Вернее, синяк еще не проявился. А на башке у меня был медицинский колпак, скрывающий лоб... Так, и что мы с этим будем делать? Видимо, ничего. Положим примочку, и все. Гримироваться я не умею. Тем более что с тональным кремом и пудрой на роже я буду смотреться, как изрядно потасканный педик, получивший в рыло от случайного знакомого, — Влад горестно вздохнул и полез под душ. — Маслюкова меня подставила конкретно. Еле ушел... Прапорщик Козлов меня практически не рассмотрел, патрульные в больнице — тоже. Так что составления фоторобота я могу не опасаться. Но сие еще полбеды... Основная проблема в том, что я потерял путеводную нить. Теперь мне Кролля... если, конечно, это настоящее имя... не вычислить. Пушкевич не в счет. Замглавы администрации мне не прихватить. Не стоит даже терять время на обдумывание этого вопроса. И вообще — что то многовато получается фигурантов заказчиков. Один из президентской администрации, парочка из „Белорусского Народного Фронта“, кто то из правозащитной конвенции, плюс совершенно непонятные фигуры, вербовавшие прибалтов, хохлов и чеченов. Так не бывает. Ежели все в курсе и все имеют свои интересы в смещении Луки, то придется признать, что я столкнулся с самой разветвленной организацией в мире, внутри которой нет ни одного агента ни одной из разведок. Чушь собачья... Любая мало мальски серьезная группа находится под колпаком. Ей могут не мешать до поры до времени, но акций вроде захвата ракетных шахт не допустят никогда. Ибо ракета непредсказуема, она способна полететь в любом направлении... Вывод: что то не сходится в схеме. Вероятнее всего, конкретный заказчик один, максимум — двое трое. Все остальные — пешки, которых используют втемную и легендируют просьбы о помощи какими нибудь левоватыми объяснениями. Например... Ну, предположим, мне нужны бойцы для захвата базы. Как бы я действовал, будучи крупной шишкой в правительстве или президентской администрации? Логичнее и безопаснее всего — найти человека, дать ему денег и договориться об организации отряда. При этом ненавязчиво познакомить данного человечка с лидерами того же „БНФ“ или аналогичных оппозиционных партий, откуда тот будет вербовать людей. Это первый этап. Потом я ухожу в тень и подставляю вместо себя других. Кстати, тот придурок на базе, которому я выдернул зуб, сказал, что бойцов поставили в известность о цели операции уже непосредственно на объекте. Соответственно, мое предположение подтверждается... Теперь Антончик. Ему предложили подзаработать. Как именно? Слово „подзаработать“ многозначно. Передаточное звено, а в данном случае это как раз гражданин Пушкевич, связал хирурга с другим человеком, который и объяснял суть дела. Пушкевич вполне мог ничего не знать. На Антончика у той теневой фигуры, что все это бананит, должен был быть компромат. Жаль, что эта мысль мне раньше в голову не пришла. Надо было поспрошать стоматолога... Дальше. Промежуточный организатор — Кролль. Именно он напрямую завязан с исполнителями, и именно он получает распоряжения от заказчика. Возможно, через посредника, но это не так важно... Однако! В наличии три операции одновременно: захват базы, подготовка устранения Луки с помощью хитрого химического соединения и нечто, о чем я пока не знаю. Первые две операции сорваны. Остается та, которой командует лично Кролль. Он у меня получается каким то стахановцем многостаночником. И швец, и жнец, и на дуде игрец... Нереально. Особенно в части химпрепарата. Тут чувствуется промышленный подход. В кустарных условиях сложные яды не изготавливаются и в фирменные ампулы не запаиваются. Значит, „лекарство“ было передано Кроллю заказчиком, который, в свою очередь, получил его еще откуда то... Вот мы и подошли к этапу номер два. У заказчика есть сильная поддержка, обеспечивающая его всем необходимым и гарантирующая приход его к власти после устранения Батьки... Та ак, приехали. Жидо масонский заговор во всей красе...»

Влад выключил воду, обтерся полотенцем, натянул спортивный костюм и отправился на кухню варить себе кофе.

«Вычисления заказчиков, „третьей силы“, связников и путей передачи денег или технических средств мне ничего не дают. Во первых, для меня сии крупномасштабные поиски невозможны по причине отсутствия штата помощников, во вторых, у меня нет на это времени, и, в третьих, ответ на данные вопросы никак не предотвращает операции номер три. Которая, как мне кажется, наиболее проработана Кроллем со товарищи. И про которую мне вообще ничего не известно. Я знаю только о существовании некой снайперши и наличии стационарной „радиостанции“. Вернее, электронного оборудования. Оба этих факта мало что дают. Снайпер стрелять по Президенту не будет, ибо сей способ непрактичен. Об этом я уже думал... Возвращаемся к электронике, которая путает все карты. Глушилка — нет, лазер — ерунда... Гамма излучение? Маловероятно. Для создания направленного пучка большой мощности надо строить синхрофазотрон. А на микроавтобусе его не разместишь. К тому же встает проблема расстояния до объекта. Ближе двухсот трехсот метров к Первому Лицу не подойдешь. А условная „рентгеновская пушка“ работает не дальше нескольких метров. Помнится, америкосы занимались чем то подобным, но и у них ничего не вышло. — Рокотов снял с плиты вскипевший чайник. — И вообще — к чему такие сложности, если заказчик замглавы администрации имеет прямой доступ к Луке? Проще простого яду подсыпать... — Владислав насыпал в чашку кофе и сахар, залил кипяток и поставил чайник обратно на плиту. — Значит, не все так просто. И Пушкевич, вероятнее всего, не при делах... В итоге я совсем запутался...»

Биолог уселся за стол, размешал приготовленный бодрящий напиток и закурил.

«Оставим по боку все посторонние рассуждения. Имеем: подготовку теракта. Исполнитель — Кролль. Метод — работа с дальней дистанции. Практическое осуществление: массовое мероприятие с участием президента. Соответственно, будем плясать не от группы гражданина Кролля, а от Луки. Где он собирается появиться в ближайшие дни? Вот это и будем выяснять...»

Рокотов удовлетворенно вздохнул и принялся за кофе.

Секретарь Совета Безопасности России пожал руку начальнику ГРУ и указал тому на кресло у столика рядом с окном.

— Присаживайтесь.

Генерал лейтенант мягко, как пантера, сделал два шага до кресла и опустился на кремовую подушку.

«Не стареет душой ветеран», — подумал Штази, отметив плавность и слитность движений военного разведчика.

— Что будете пить?

— Воду, — коротко ответил генерал.

Секретарь Совбеза открыл дверцу маленького холодильника и выставил на столик бутылку «боржоми». Начальник ГРУ пальцами снял крышку и набулькал себе стакан.

Штази взял свою чашку с зеленым чаем и пододвинул генералу пепельницу.

Умные государственные чиновники, даже занимающие высшие посты, стараются вести себя с военными разведчиками на равных, никоим образом не выпячивая перед ними свою значимость и не кичась положением в табели о рангах.

Ибо ГРУ было и остается в России наиболее серьезной и наименее коррумпированной «конторой». В разведуправлении невозможно назначить своего родственника или знакомого на какую либо должность, нельзя ничего списать или украсть, поэтому для золотопогонного ворья, оккупировавшего половину Министерства Обороны, эта служба не представляет никакого интереса. К тому же костяк военной разведки составляют люди, участвовавшие в разного рода тайных операциях, и командовать ими может лишь тот, кто на деле подтвердил свою состоятельность. Болтуны и паркетные шаркуны в ГРУ не приживаются.

— Итак... — генерал лейтенант прямо посмотрел в глаза Секретарю Совбеза.

— Приступим к делу, — согласился Штази. — Я вызвал вас для того, чтобы обсудить сложившуюся на сегодня ситуацию в информационном поле. Меня беспокоят два вопроса — Кавказ и Беларусь.

— Ясно. Что конкретно?

— Тенденции, персоны...

— С какого вопроса начнем?

— Чечня и Кавказ в целом.

— Хорошо... — начальник ГРУ вытащил из серебряного портсигара с гравировкой крепкий черный «житан», к которому пристрастился со времен службы в Северной Африке, и задумчиво прищурился. — Как вы понимаете, Владимир Владимирович, специальную справку из аналитического отдела я не запрашивал. Так что разговор будет достаточно общим.

— Меня пока интересует именно общая картина.

— Что ж, — генерал прикурил, — ситуация достаточно ясная. Примерно до мая месяца сего года кавказская тема освещалась слабо. Как у нас, так и за рубежом. Каких либо жестких направлений чьей то заинтересованности не прослеживалось. К тому же шла операция на Балканах. Внутри Чечни шли межтейповые разборки, но без серьезного успеха одного из кланов. Так называемый «информационный центр Кавказ», созданный Удуговым, занимался рутиной. В основном выдавались материалы на псевдоисторические темы и выражалась солидарность с остальным исламским миром. Произошедшие в последние два года похищения журналистов отбили охоту как у наших, так и у западников кататься в Чечню. Оставались, конечно, такие одиозные фигуры, как Мужицкий с «Радио Свобода», но на общий фон они серьезно не влияли. Репортажи Мужицкого довольно одноплановы и явно проплачены, поэтому многие серьезные теле— и радиокомпании с ним дела не имели. Вдобавок существуют объективные данные о том, что Мужицкий и его группа поставляют на рынок Европы натуральное «садо видео». Медиамагнаты Франции, Германии и Италии просто напросто боялись быть замешанными в скандале... Изменение общей ситуации началось в конце мая — начале июня.

— То есть до нападения на Дагестан? — уточнил Штази.

— Безусловно. Пошли материалы о прошлой войне, начали всплывать различные малоприятные для России истории. Особенно расстарались на Украине. Телекомпании «Эра», «Один плюс один» и «Интер». Хочу отметить, что главным акционером этих предприятий является Березинский...

— Вот даже как? — услышанное неприятно удивило Секретаря Совбеза.

— Далее... К перечисленным компаниям присоединились «Новый канал» Индюшанского и «Ай Си Ти Ви» Фридмановича. Буквально через неделю после первой передачи «Нового канала» всколыхнулся «Хронический идиот».[22]Где у того же Индюшанского крупные активы.

— Цель данных действий?

— Несколько ослабить то негативное впечатление, которое возникло при нападении банд на Ботлихский и Цумадинский районы. Сейчас развитие ситуации становится все более прогнозируемым. Впрямую компании Индюшанского еще не накатывают на армию, но формируют мнение о начале затяжной войны. Через два три месяца они будут гордо заявлять о том, что их предсказания сбываются. На носу выборы, и в обмен на эфирное время многие политики согласятся выступить на стороне апологетов так называемого «мирного варианта» решения чеченской проблемы. С Яблонским, Прудковым и молодняком из «правых сил» договоренности уже есть.

— В общем это то, что я и предполагал, — Штази потеребил подбородок.

— Здесь нет ничего экстраординарного, — согласился генерал лейтенант, — все течения давным давно известны. Депутаты будут зарабатывать политический капиталец, а крупные коммерсанты защищают некоторые сектора полулегального и совсем нелегального бизнеса. У тех же Березинского, Индюшанского или Абрамсона в нефтезаводики на территории Чечни вложены, по разным оценкам, от одной до трех сотен миллионов долларов. Ежегодная прибыль — четыреста пятьсот процентов. Без всяких налогов. За эти деньги стоит побороться... Плюс каналы транспортировки наркотиков, плюс реализация вооружений, плюс целенаправленное взятие в заложники родственников конкурентов. Данные, естественно, оперативные. Для возбуждения уголовного дела недостаточные, — предупредил начальник ГРУ.

— Чем затруднена реализация оперативной информации?

— Во первых, у нас нет полномочий по отношению к гражданским лицам, и, во вторых, пока в Генеральной прокуратуре сидит Харпсихоров, любое дело может быть развалено...

— Вы имеете в виду начальника хозуправления?

— Да... И не его одного.

Штази побарабанил пальцами по столу.

— Я посмотрю, что можно будет сделать...

— Ничего, — спокойно констатировал военный разведчик. — Единственный приемлемый вариант отстранения Харпсихорова — физическая нейтрализация с одновременной зачисткой половины руководства прокуратуры. Но такой приказ никто не отдаст...

Секретарь Совета Безопасности мысленно был полностью согласен с генералом. Но понимал, что ни у него, ни у премьер министра, ни у Президента не хватит политической воли даже сформулировать подобное распоряжение. Не говоря уже о том, чтобы придать ему форму приказа.

Желание есть, а вот политической воли нет.

На вершине властной пирамиды каждый вынужден по двадцать раз перепроверять свой следующий шаг, дабы не нарушить хрупкого равновесия между группировками. Ибо удар по одной заметной персоне обязательно вызовет аналогичную ответную реакцию. А дальше все может пойти по непредсказуемому сценарию, вплоть до обвала всей пирамиды.

Проблема облеченного властью человека, сохранившего в глубине души такие понятия, как честь офицера и порядочность нормального гражданина, состоит в том, что он никогда не может положиться на подчиненных. Можно быть суперчестным, действительно стремиться к благой цели, однако нижестоящие звенья все равно трансформируют любую инициативу в нечто маловразумительное, декларативное, часто бесполезное и еще чаще — вредное. Под видом борьбы с преступностью начнут сажать неугодных конкретному исполнителю или начальнику какого нибудь РУВД людей, под лозунгом «чистоты рядов» выпрут профессионалов и рассадят на их места своих протеже, под знаменем создания благотворительного фонда откроют лавочку по обналичиванию денег. К иному российские чиновники всех уровней не расположены. Остановить тотальное воровство и кумовство может только исполняемый закон о коррупции с огромными, в двадцать тридцать лет, сроками заключения. Без права на амнистию и, желательно, с содержанием осужденных на каторге. Но принятия такого закона в России не допустит прежде всего ближайшее окружение Президента.

Штази печально покачал головой.

— Вернемся к информационной политике. Насколько я знаю, чеченская тема как то связана с белорусской?

— И да, и нет, — начальник ГРУ закурил новую сигарету. — Негатив по отношению к армии и негатив по отношению к Лукашенко и перспективам российско белорусского союза высказывают одни и те же лица. В этом ситуации похожи. А подоплека, естественно, разная. Если в случае с Чечней медиамагнаты работают на внутреннего потребителя, то в белорусском варианте ориентируются больше на Запад. Видимо, им поставлены определенные условия сохранения гражданства и вкладов. Мы проверили наиболее громкие журналистские расследования последнего года на предмет их соответствия действительности. Особенно дела по исчезновениям людей...

— И что?

— Либо провокации, либо фальсификации. Наиболее громкое дело о таинственном исчезновении из под домашнего ареста бывшей председательницы Центробанка Винниковой закончилось тем, что она живая и невредимая объявилась в Англии. Экс председатель Центризбиркома сейчас прячется в Швейцарии. Пропавшие месяц назад журналисты из оппозиционных изданий благополучно отдыхают на турбазе в Зеленогорске, которая находится во владении питерского «Яблока». Объективных данных даже о малейшей причастности к так называемым «исчезновениям» белорусского КГБ у нас нет. Все «пропаданцы», — генерал криво улыбнулся, — покинули территорию республики сами. Причем это легко проверяется... Однако намеренно не комментируется.

— Кто в наибольшей степени сейчас заинтересован в усилении давления на Союз?

— Самый активный — Индюшанский. Он даже сориентировал своего консультанта по безопасности Бобковича... вы должны его знать, он возглавлял Пятое Управление...[23]на выявление любого компромата по факту договора.

— Что это значит? — не понял Штази.

— Персоналии участников переговоров, возможная выгода от создания Союза конкретным предприятиям, кулуарные переговоры, военный аспект и прочее. Бобкович работает по методу мелкого бредня. Более того, у наших аналитиков есть мнение, что Филипп Денисович имеет прямой доступ к системам правительственной связи Беларуси.

— На чем основано это предположение?

— Бобкович в восемьдесят девятом — девяностом курировал установку новых систем спецсвязи в Белоруссии и на Украине. Возможно, после развала страны он сохранил контроль над «закладками».

— Это технически осуществимо?

— Вполне.

— Неприятная ситуация...

— Особенно в свете того, что Лукашенко две недели тому назад дал команду на отселение зарубежных представительств из «Дроздов» и замену всех коммуникаций.

— Вы считаете, что служба контроля обнаружила «жучки»?

— Это очень возможно. Приказ Лукашенко совершенно неожиданный и, честно говоря, слабо мотивирован необходимостью планового ремонта водоснабжения и канализации. Внешне не придраться, но чувствуется второй план.

— Согласен, — Штази нахохлился, — вот не ожидал от Бобковича...

— Люди меняются, — бесстрастно заметил военный разведчик.

— Да уж... Но все равно жаль.

Начальник ГРУ пожал плечами. Лично ему было ничуть не жаль бывших офицеров, пошедших в услужение к сомнительным «олигархам». У сотрудников КГБ всегда была возможность изучить прошлое своего работодателя и принять решение. А раз согласился — значит, счел для себя выгодными те условия, в которых предстоит зарабатывать деньги.

— День такой хороший

И старушек крошат

На прокорм сизым голубям...

Влад разлегся на полу и уставился в карту Минска.

Тихое бормотание себе под нос Рокотову не мешало. Даже наоборот — помогало немного заглушить доносящиеся со двора стоны Татьяны Булановой.

Певица по своему обыкновению ныла, как незалеченный зуб, и отвлекала биолога от созерцания топографических символов.

«Итак, что мы имеем? Здесь резиденция Батьки, тут Дом Правительства... Основной участок трассы идет по проспекту Машерова. В принципе нанести удар возможно повсюду. Нет, не то... Что то я путаю. Кортеж идет на скорости километров восемьдесят девяносто в час. В процессе движения бронированный лимузин колупнуть крайне сложно. От гранаты водила увернется почти точно. Бить с трех четырех точек, конечно, можно, однако сие уже из области фантастики. У Луки ЗИЛ модели „сорок один ноль сорок семь“. Аппарат мощный, под капотом не меньше трехсот лошадей. И к тому же верткий... Шофер тоже не лох, как вести себя в экстремальных ситуациях, знает. Их специально учат и полицейским разворотам, и всяким другим похожим штучкам. Тем более, судя по карте, удобных позиций на проспекте с гулькин нос. И все они давно на контроле у службы охраны. „Дрозды“ тоже отпадают. На территорию резиденции посторонний человек не пройдет... Остается площадь. Там Лука выходит из машины и проходит десяток метров до дверей. Но! Опять получается бред. Снайпера не посадить, ибо вокруг хватает президентских снайперов. Бомбу не заложить, так как все заранее проверяется. А подрыв заряда на расстоянии пары сотен метров нужного гарантированного эффекта никак не даст... Задачка не для слабонервных... Хорошо. Предположим, что я террорист. Что дальше? — Владислав вооружился линейкой и посмотрел на масштаб внизу карты. — Ближайшее к лестнице здание, которое вряд ли контролируется службой охраны, находится... та ак... в тысяче ста метрах. Дистанция выстрела запредельная. Даже для крупнокалиберной винтовки. На установку и прицеливание требуется минимум секунд пять. Президентскому же снайперу будет достаточно двух плюс секунда полета пули до цели. Итого — три. Террорист нажать на спусковой крючок не успеет... Да и промах крайне возможен. Тут воздушные потоки вообще не просчитать... Так что огнестрельное оружие отметаем. Близко к Луке подойти можно, но телохранители успеют его закрыть. Опять же, нет никакой гарантии... Остается взрыв. Но мощность! Одной двух тонн динамита недостаточно. Предположим пластид. В микроавтобус влезет не более двух тонн. Больше просто подвеска не выдержит. Лучшая пластиковая взрывчатка мощнее тринитротолуола в пять раз. Выходит, эквивалент десяти тонн. При определенных условиях должно хватить, но я не уверен... Аэродинамика — штука хитрая. Ударная волна по площади прямо не пойдет. — Любой выступ здания — и финита. Деревья, к тому же. Рассеют к чертовой матери... Кстати говоря, путешествие на авто, набитом пластидом, лично мне кажется сомнительным. Кто угодно привязаться может, первый же гаишник. Тогда кранты операции. Не ет, тут что то другое... Кролль замыслил нечто экстраординарное, судя по всему, он мужчинка хитрющий...»

Рокотов сходил на кухню, принес себе очередную чашку кофе и вновь сел на пол, сложив ноги по турецки и уставившись в карту.

«Со стороны методика организации данного покушения выглядит глуповато... Трусливый Антончик, разгильдяй Курбалевич, немного обиженная жизнью Маслюкова, какой то инженер электронщик со своей радиостанцией. По большому счету, команда дилетантов. Однако... За фасадом внешнего бардака кто то очень умело дергает за ниточки. И провал двух из трех намеченных операций не остановил подготовку Кролля и компании. Похоже, на ракеты и на стоматолога не особенно рассчитывали. Соответственно, эти два варианта покушения могут оказаться дымовой завесой. Дополнительно отвлекающим фактором служит радиоаппаратура... И что в сухом остатке? Ни один из участников группы даже понятия не имеет, что реально делает Кролль и к чему вся их подготовка приведет... Уф ф! Тяжело... И как же мне в этой ситуации получить достоверную информацию? Единственная зацепка — микроавтобус либо серого, либо грязно белого цвета. Вернее, просто микроавтобус ГАЗ. Ибо перекрасить машину — пара пустяков, день работы... Искать его наугад бессмысленно. Значит, придется отслеживать места появления Луки и смотреть, не проявится ли где нибудь этот автомобильчик... Вот интересно, на фига я во все это влез?..»

Ответа на сей философский вопрос у биолога не нашлось.

Доктор Фишборн продемонстрировал профессору Брукхеймеру таблицу, в которой были указаны характеристики альфа фета протеина, почти год приходившего в институт Ласкера дипломатической почтой из Рима. [24]

— Как вам такой стиль послания, коллега?

— А наш абонент поймет? — недоверчиво осведомился Брукхеймер.

— Должен, — насупился доктор. — Если у него аналогичная распечатка анализа, то не может не понять.

— Как вы намерены это сделать?

— Я скачал картинку на дискету и сегодня же вечером отправлю ее по Интернету с почты в другом районе города.

— Как он узнает, что материал пришел от нас?

— Укажу номер запроса, на который я отвечаю...

— Логично, — кивнул профессор.

— Думаю, быстрой реакции ждать не следует. Нашему контрагенту потребуется время для сравнения, оценки и ответа.

— И что вы ждете от него?

— Пока — проверочного сеанса связи. Дальше — посмотрим, — Фишборн извлек сигару.

— Я в этот уик энд отправляюсь порыбачить на яхте вместе с доктором Сайрусом из института Джона Хопкинса, — сообщил Брукхеймер. — Попробую узнать у него, как продвигаются работы по избирательным вирусам.

— Да, это тоже крайне интересно, — согласился Фишборн.

Редакция «Санкт Петербургского Часа Пик» [25], главным редактором которого трудилась Эмма Чаплина, располагалась в страшно неудобном здании. Без лифта. Да еще и на четвертом этаже.

Так что Евгений Гильбович взмок и проклял все на свете, пока затаскивал свое обрюзгшее жирное тело вверх по крутой и узкой лестнице.

Эмма не стала мариновать Железного Гомосека в предбаннике своего кабинета, как это она любила проделывать с большинством журналистов. Госпожа Чаплина неизменно давала понять посетителям, что у нее, супруги генерал полковника ФСБ и «акулы питерского пера», столько неотложных дел, что она с трудом находит минутку-другую для беседы. Пришедший на прием должен говорить коротко, по существу и не прерывать словоизвержений Эммы, кои она почитала за истину в последней инстанции. Осмелившихся возражать главный редактор всячески гнобила, нередко прибегая к негласной помощи мужа. Виктор Васисуальевич в средствах был неразборчив и злопамятен. Что нашло отражение даже в его внешности. Вытянутое личико генерала словно являло собой материальное воплощение старой русской пословицы — «Бог шельму метит».

Для Гильбовича было сделано исключение.

Женечку пригласили в кабинет сразу, как только секретарша доложила о его прибытии.

Дружить с Железным Гомосеком для Эммы Чаплиной было крайне выгодно. Гильбович частенько выступал со страниц патриотической прессы, умело наряжаясь в одежды славянофила, не брезговал подрабатывать в проамериканских изданиях, регулярно присутствовал на журналистско политологических тусовках и снабжал заинтересованных лиц информацией конфиденциального характера, которую ему удавалась узнавать от знакомых экстремистов и националистов. Так что подразделение «зет» питерского департамента контрразведки и дружественные мадам Чаплиной сотрудники американского консульства почти всегда знали, что за идеи рождаются в патриотической среде. И соответствующим образом могли реагировать на попытки воплощения этих самых идей.

Одним из крупных достижений Гильбовича стало предотвращение стрельбы по американскому культурному центру из двух РПГ 26 «Аглень» [26], которую задумали и почти осуществили четверо национал большевиков из поселка Металлострой. Бросков в окна консульства США банок томатного соуса и пакетов с фекалиями им показалось мало.

Стрелков задержали на подходе к Марсову полю. А Гильбович, помимо благодарности от контрразведчиков, получил премию в размере пятисот долларов из рук начальника службы безопасности мисс Смит Джонс.

— Женечка! — мадам Чаплина расплылась в притворной улыбке.

— Здрасьте, Эмма Иммануиловна, — Железный Гомосек тяжело плюхнулся в продавленное кресло и несвежим клетчатым платком вытер со лба пот.

— Как хорошо, что ты нашел время зайти.

— Вы же сами пригласили, — буркнул Гильбович, у которого на вечер был запланирован поход в гей клуб со своим новым «пассием», которого Женечка подцепил на учредительном собрании очередного псевдодемократического новообразования, гордо именуемого «молодежной партией».

— Да да да, — засуетилась Чаплина. — Мне срочно нужно обсудить с тобой некоторые вопросы...

— Много вопросов?

— Не очень.

— А тема?

— Беларусь.

— Я ей плотно занимался, — весомо заявил журналист, — и могу предложить кое какие наработки...

— Ты знаком с Артуром Выйским?

— Поэт вроде, — небрежно выдал Гильбович. — Пару раз видел...

— Именно поэт, — подтвердила Чаплина.

— И что вы из под него хотите?

— Тематическую подборку о взаимоотношениях деятелей культуры с Лукашенкой.

— Хе, он вам такого наговорит! — хихикнул Железный Гомосек. — Он же в контрах с Лукой, активный член оппозиции. С Худыко под ручку ходит.

— Кто это?

— Ну у, Эмма Иммануиловна! Худыко — это лидер «Народного Фронта».

— Сильная личность?

— Да не особо, — Женечка пожал плечами. — Они там все ни рыба ни мясо. Только орут... Выйский частушки про Лукашенко пишет, на митингах распевает. Он еще, по моему, в дурдоме лечился. То ли вялотекущая шизофрения, то ли добухался с приятелями до белой горячки... Но что то точно было. Ему ж поэтому лицензию на охотничье ружье не выдают. Он раз десять документы в милицию подавал. И все время отказы. Артур кричит, что это козни Луки, мол, хочет его без защиты оставить, но мне шепнули, что весь сыр бор именно из за того прошлого лечения.

— Да а? — разочарованно протянула главный редактор.

Перспективная статья могла обернуться излияниями психа, о чем не преминут упомянуть недруги «Часа Пик». А Чаплиной такая антиреклама была не нужна. Она уже несколько раз конфузилась подобным образом, предоставляя газетные полосы непроверенным личностям.

— Лучше сделать интервью с Литвинович, — предложил Железный Гомосек. — Она как раз в Питере.

— Кто такая?

— Президент «Ассоциации Белорусских Журналистов», — Гильбович решил не говорить, что Жанна уже который год не слезает с иглы.

— Немного не по профилю...

— Из известных белорусских писателей остался один Василь Быков. Но он в Финляндии. А других у нас в России никто не знает.

— Тоже верно.

— Литвинович может привести факты. У них там ни дня без судебного процесса не проходит. Скоро еще скандальчик образуется. Я слышал, какие то бабы собрались на Лукашенко в суд подавать. Типа сексуальных домогательств... — Евгений заметил, как после его слов посветлело лицо Эммы. — К какому дню вам надо материал?

— К третьему июля.

— Что так быстро? Шесть дней осталось.

— Это в Белоруссии государственный праздник. Пятьдесят пять лет со дня освобождения от фашистов. — пояснила Чаплина.

— А а! Ясно... Так как решать будем?

— Ладно, пусть будет Литвинович, — редактор махнула рукой.

— Оплата по обычному тарифу?

— За скорость — вдвое.

Гильбович радостно осклабился. Лишние двадцать долларов не помешают.

— Какие еще вопросы?

— Надо наших друзей из «Яблока» поддержать. Не впрямую, конечно... Григорий Сеич хорошие средства выделил. К тому же губернаторские выборы на носу.

— Сделаем. Сейчас конъюнктура хорошая для этого, — Женечка быстро подсчитал барыши от участия в кампании фруктовой партии. Своим они платили хорошо, не скупились. Сборщиков подписей кидали, конечно, но это уже фирменный стиль всех околодемократических организаций. Журналисты брали деньги вперед и оттого не проигрывали.

— Мне понимать твои слова как согласие?

— Безусловно.

— Тогда запиши телефон их нынешнего менеджера...

Во второй половине дня Рокотов выбрался из квартиры на свежий воздух.

Он доехал на такси до проспекта Машерова и не спеша прошел его из конца в конец, внимательно разглядывая крыши домов и иногда отходя по перпендикулярным улицам немного вбок.

Трехчасовая прогулка мало что дала.

Несмотря на обилие высоких точек, с которых просматривалось дорожное полотно, покушение с использованием огнестрельного оружия или взрывчатки представлялось малореальным. Автомобиль Президента минует открытое пространство в промежутке между домами за доли секунды, явно недостаточные для прицельного выстрела. Высотные здания, откуда проспект открывался как на ладони, находились далековато. И неплохо охранялись. По крайней мере у одного из таких зданий Влад заметил парочку молодых людей с характерной наружностью сотрудников госбезопасности. Агенты сидели на скамеечке возле технического входа в здание и пили пиво. Вернее, изображали, что пьют пиво. Жидкость в бутылках была либо виноградным соком, либо слабым чаем.

Биолога они мгновенно «срисовали», но он не дал им повода для беспокойства, пройдя мимо и не глядя на здание.

Побродив еще немного и сверившись с картой, Рокотов выбрался на площадь перед Домом Правительства.

И остановился.

Всего в паре сотен метров от центральной лестницы возвышался строящийся дом. Влад ощутил охотничий азарт.

«Тэк с... А вот и объект. Расстояние приемлемое. Тут и особым профессионалом не надо быть, чтобы не промазать... Неужели все так просто? Ой, не верится! В службе охраны не лохи сидят, этот домик они должны обязательно контролировать. Хотя... Стройплощадка — это нагромождение бетонных блоков, кирпича, мусора, мешков с цементом, опалубки. Если иметь сюда доступ, лежку снайпера подготовить можно. Даже собака не определит. Достаточно разлить свежий вар или едкий растворитель. Но возникает проблема с уходом стрелка. В недострое нет вентиляционных шахт, по которым можно добраться до подвала или теплотрассы. Один каркас здания. К тому же возведено три с половиной этажа. Маловато будет... Версию со стрелком камикадзе не рассматриваем...»

Рокотов постоял минуту и обошел площадь по периметру.

На тротуаре у центрального входа Дома Правительства он замедлил шаг и бросил взгляд в направлении стройки.

И ничего не увидел.

Разросшиеся платаны полностью закрывали обзор. С места, откуда смотрел Влад, виднелся лишь небольшой участок забора, ограждающий стройплощадку.

«Оп па! Облажался я с прогнозом. Ни фига не видать. Сквозь кроны деревьев стрелять невозможно, тут даже гранатомет не поможет. Ракета отрикошетит от веток, — биолог перешел улицу и углубился в сквер. — Чтобы расчистить директрису выстрела, надо подорвать несколько деревьев... Щас! Дерево падает секунд десять пятнадцать. За это время Батьку пять раз в здание затащат...»

Рокотов добрался до центра сквера и уселся на скамейку. Достал сигареты, закурил и стал оглядывать окрестности.

«Между стройкой и входом — минимум шесть деревьев. Открытая дистанция только понизу... Если бить от забора, то угол будет примерно градусов двадцать тридцать. Хорошему стрелку хватит, но возникает другая проблема. Он может стрелять лишь тогда, когда объект поднимется на пять семь ступенек и корпус машины не будет его прикрывать. То есть — выстрел снизу вверх, да еще надо умудриться попасть между телохранителей. Бред... Вероятность успеха минимальна. В довесок ко всему между снайпером и объектом возможно появление автомобиля или прохожего... Взрывчатка тоже не актуальна. Деревья, корпус ЗИЛа, фронтон здания, фигурный поребрик. Как я и предполагал, ударная волна разобьется о препятствия. Люков вблизи входа нет. Подрыв коммуникации непосредственно под лестницей? Не вариант... Там земли и бетона несколько метров. Да и нет под лестницей никаких коммуникаций, кроме электрических кабелей. Теплотрасса и газ проходят где нибудь сбоку, их под центральным входом не проводят, это я еще со времен стройотрядов помню... Да уж, задачка... Но другого места найти не получается. Разве что на выезде куда нибудь на завод или в колхоз... Отставим. У Кролля и компании расчет должен быть не на случайность, а на жесткую привязку к местности. Единственное такое место — здесь. И эти ребята точно знают, что будут делать. Однако мне пока что то не удается влезть им в шкуру. Ума не приложу, что же они задумали...»